Колдовская компания

© Ольга Баумгертнер. Колдовская компания Внимание! Автор НЕ разрешает публикацию данного произведения в других сетевых библиотеках. По всем вопросам пишите на baumgartner(пес)yandex.ru

Оглавление

Часть 1.

Глава 1. Новый знакомец

Глава 2. Деревенское празднество

Глава 3. Предложение Гаста

Глава 4. Темная кровь

Глава 5. Тайник брингольдской библиотеки

Глава 6. Связующая магия

Часть 2.

Глава 7. Битва в море

Глава 8. Светлая обитель

Глава 9. Перекрестки Мидла

Глава 10. Ментепер

Глава 11. Приносящий золото

Часть 3.

Глава 12. Середина весны

Глава 13. Путь сквозь порталы

Глава 14. Мир Игнифероса

Глава 15. Заговор

Глава 16. Повелитель темной обители

Часть 4.

Глава 17. Последняя битва

Глава 18. Эрслайт

Глава 19. Первая обитель

Глава 20. Решение Большого Совета

Часть 1.

Глава 1. Новый знакомец

Спасаясь бегством, я не заметил, как очутился здесь...

Это была южная башня — самая высокая в крепости. Чтобы попасть наверх, нужно преодолеть более тридцати пролетов узкой, круговой лестницы. Слева — стена, запертые двери на этажах. А справа — провал. Даже наличие перил, надежных, кованных, не влияет на желание держаться от края подальше. Говорят, что провал уходит глубоко в толщу скал, соединяясь с пещерами — оттуда всегда веет подземным холодом и сыростью. Последние ступени выводят на каменную площадку без парапета, откуда открывается вид на скалы поросшего редким кустарником и островками тоненьких, порыжевших по осени осинок взгорья. Подножья башни покоятся на одном из склонов узкого голого ущелья. Лишь на самом дне, где слышится журчанье ручья, тянется зеленая полоса растительности. Окрест же раскинулась бескрайняя холмистая равнина, которую пересекает извивистая дорога, ведущая от крепости к югу. Там вдалеке, у самого горизонта в ясную погоду можно разглядеть Мидл — огромный торговый город. Если же обернуться, то крепость лежит, как на ладони: остальные семь башен, широкий квадратный внутренний двор, массивное здание дворца в центре и множество дополнительных строений, идущих вдоль крепостных стен. Все мрачное и серое, из грубо тесанного камня, зато крепкое.

На южной башне можно было бы устроить великолепный дозорный пост, но сюда мало кто поднимался — ветер тут часто такой, что нельзя устоять.

Разгоряченный бегом, я задохнулся от ледяного порыва и разверзшейся прямо под ногами пропасти и подался назад, но там уже пыхтел мой преследователь. Впрочем, старый колдун довольно резво перепрыгивал через две-три ступеньки. Я почувствовал себя в ловушке. С лестничного пролета показались голова старика, затем посох, который обычно применялся как дубинка, опускавшаяся на головы нерадивых учеников, и через миг колдун оказался на площадке. Его черный плащ надулся, как парус, от ожившего ветра, и это несколько затруднило приближение колдуна ко мне.

— Куда же ты думал убежать от меня, волчонок? — он намотал на руку надоевший плащ, трепыхавшийся словно глупая курица, и вновь шагнул ко мне. — Или ты научился летать?

Я попятился от него и замер лишь тогда, когда ощутил под пятками пустоту. Колдун открыл рот, намериваясь предупредить, чтобы я не смел делать ни шагу, но не обронил ни слова. Только нахмурился в недоумении: ветер поддержал меня и пихнул от края. Старик чуть дернул головой, решив, что ему примерещилось.

— Ты будешь наказан за свою оплошность, волчонок, — продолжил он. — А за то, что заставил побегать за тобой, наказание удесятеряется.

Я метнул на колдуна взгляд. Искоса, чуть исподлобья. Из-за него я и получил прозвище, которое терпеть не мог. Волчатами обычно называли тех, от кого отказались родители.

— Не смей поднимать на меня руку, — глухо, сквозь зубы, предупредил я.

— Ты угрожаешь мне? — его глаза сощурились в злой усмешке. — Думаешь — особенный? Провинился, значит, тебя ждет наказание. И не надейся, что опять отправят на конюшню, поскольку тебя больше не трогает возня в навозе.

Посох описал круг в его руке. Я вздрогнул, внезапно ощутив боль на всех своих ребрах, и воспоминания жестокой картинкой встали на миг перед внутренним взором.

— Ты уже наказал меня, — слова сорвались с губ без моего ведома. — Вчера...

Изумление легло на лицо колдуна, словно он тоже это вспомнил. Меня вновь пихнул в спину ветер. Плащ вырвался из рук колдуна и потащил старика к противоположному краю площадки. Колдун наклонился навстречу воздушной струе и с упорством шагнул вперед, ко мне. Но едва его нога оторвалась от пола, как более сильный порыв продолжил подталкивать к краю. Злость колдуна сменилась изумлением, затем страхом и отчаянием. Он замер над пропастью, как я совсем недавно, на одних пальцах, беспомощно взмахнул руками и полетел вниз. Я отважился глянуть на внутренний двор, где на серых камнях лежала искореженная темная фигурка, и, переполненный ужасом, понял, что вокруг больше ни самого легкого дуновения...

Я открыл глаза и понял, что весь в испарине. То ли от царившей жары, то ли от принесенного сном давнего кошмара. Надо мной по-прежнему простирался зеленый шатер кроны огромного дуба. Причудливый орнамент переплетающихся ветвей все так же ярко подсвечивало солнце. Время давно перевалило за полдень, солнце катилось к закату, но прохладнее не стало. Воздух, наполненный сладким цветочным запахом, зной и безветрие делали густым, одуряющим. А от сна голова совсем стала тяжелой. Проклиная майскую жару, липкую и душную, я отыскал среди травы флягу, с отвращением хлебнул теплой воды. Затем, смахнув капельки пота со лба, вылил остатки на голову и лицо. И только после этого понял, что не так. Когда я, на коротком привале размышляя, куда ехать дальше, имел неосторожность заснуть — вокруг все замерло. Даже птиц и стрекота насекомых не было слышно. Теперь же вовсю пели цикады, высоко в небе звенели трели жаворонка, а со стороны дороги слышался глухой перестук копыт. Где-то совсем недалеко всхрапнул чужой конь.

С опаской выглянув из луговых зарослей, я обнаружил трех всадников всего лишь в футах шестидесяти. Они свернули с тракта и направлялись в сторону дуба, в чьей гостеприимной тени я остановился на отдых. Увы, другие близрастущие деревья обладали слишком скудной тенью, и эти трое не проехали мимо. Неприятный холодок страха пробежал по спине, когда я осознал, кто ко мне направлялся. Все одеты по погоде — тонкие льняные рубашки, холщевые штаны, на ногах легкие ботинки. На каждом одежды определенного цвета, обозначающего вид магии. Темно-зеленый первого выдавал в нем мага, имеющего власть над природой. Ультрамарин второго — управляющего водой. Что ж, они владели довольно безобидной магией, а вот третий... На фоне его белоснежного одеяния ярко сверкнул золотой диск шаровой молнии — амулет мага огня. В воздухе будто даже запахло паленым. А внутреннее чутье подсказывало, что столкновение с чем-то еще более жарким, чем сегодняшняя погода, окончательно доконает меня. Что и говорить — меньше всего я желал столкнуться один на один с огненным колдуном. На миг я отвернулся от них, стараясь разглядеть в гуще луга коня — травы, надо заметить, стояли уже выше пояса — и тихо позвал:

— Шэд. Шэд!

Мерзавец, валявшийся где-то на травке, даже не фыркнул. Пытаясь отогнать чувство паники, я вновь обернулся к колдунам и присмотрелся повнимательнее. Все они оказались молоды. Старшему, магу огня, на вид — не больше двадцати пяти. Остальные на два-три года младше. Вряд ли кто-то из них мог похвастать большим опытом в колдовстве. В этом возрасте они только получают сан колдуна и отличительный амулет и впервые покидают стены своей обители, очутившись в мире, который знают только по книгам. Так уж было заведено, что мало кто из учеников оставлял обитель до окончания обучения. Понадеявшись на это, я сглотнул комок в горле, поднялся, дожидаясь, когда они подъедут, и изобразил физиономию простого деревенского парня. Теперешняя моя внешность весьма этому способствовала: волосы казались выгоревшими на солнце и имели растрепанный вид, да и лицо наверняка не отличалось чистотой после долгого пути. Рубашка, куртка и ботинки затерялись где-то в траве, а штаны, единственное, что на мне сейчас было, благодаря дорожной пыли превратились из черных в грязно-коричневые.

— Добрый день, — с добродушием поприветствовал огненный маг, осадив лошадку передо мной.

Остальные повторили приветствие.

— И вам доброго дня, — отозвался я уважительно и невольно почесал нос потянувшей ко мне морду соловой кобылки.

Лошадка же доверительно обнюхала мне ладони, ее губы с тихим пофыркиванием прошлись по моим щекам.

— Тише, глупая, — прошептал я, отпихивая ее морду от себя, догадавшись, что она на самом деле учуяла.

— Ты местный? — спросил белый, с улыбкой наблюдая за проявлениями дружелюбия ко мне своей лошадки. — Нам нужно проехать к замку короля Фернинга. Знаешь, где он находится?

— Вы немного забрали к северу. Надо еще немного проехать вперед до первого перекрестка и повернуть на правую дорогу, — пояснил я. — Она пошире этой и приведет вас прямо к замку. Здесь недалеко.

— Спасибо, — поблагодарил белый маг. — Хотелось бы передохнуть, но раз мы близко от замка, то, пожалуй, поедем. Счастливо.

Они было тронули лошадей, когда кобыла под белым наотрез отказалась идти и громко заржала. И в этот миг откуда-то, словно вынырнув из травы, черно-серебристой тенью вылетел гарцующий Шэд. Да, у деревенских парней никогда не было и не будет таких коней. Крупный и высокий в холке жеребец вместе с тем обладал грациозной статью. Вороная шерстка серебрилась под солнцем, в густой гриве вились серые, почти седые пряди. Серые же подпалины покрывали пясти тонких длинных ног. Впрочем, я все равно не расседлал его, и на черной бархатной попоне красовался один из родовых гербов нашей обители — вышитая серебром луна внутри такого же серебряного созвездия сыча.

Три обнаженных клинка мгновенно оказались у моей шеи. И холод металла не показался мне приятным в такую жару. Вместо этого вернулось чувство паники, и я зажмурился, боясь шелохнуться.

— Мама! — постыдно вырвалось у меня.

— Ха, он вспомнил свою мать, — усмехнулся один из них. — Не думал, что у темных колдунов есть матери.

— Вряд ли он колдун, — возразил другой. — Совсем еще мальчишка, наверное, только ученик.

Они спешились и при этом умудрились не отвести клинков от моей шеи.

— Кажется, ты ошибся, друг, — раздался голос белого.

Приоткрыв один глаз, я увидел, что он нашел в траве мой талисман, и надежда на спасение погасла.

— Значит, он все же колдун, — продолжил белый. — Жалко все же... но...

Я в ужасе воззрился на них, и колдуны, смущенные, переглянулись и опустили мечи. Хотя в ножны не убрали.

— Сколько тебе лет? — раздумчиво осведомился белый.

— Семнадцать.

— Что же ты делаешь вне обители темных колдунов? Обычно вы не разъезжаете среди бела дня. Или тебя послали со срочным поручением?

— Нет, — я потупил взор. — Меня выгнали.

— Выгнали?! — изумились они.

— Никогда не слышал, чтобы темные кого-то выгоняли, — заметил белый. — Тех, кто не устраивает Совет главных, ликвидируют. Как же это Совет сохранил тебе жизнь? В чем ты провинился?

— Что толку объяснять, если вы меня все равно убьете? — произнес я едва слышно.

— Ха-ха, неужто это правда, и вам рассказывают такие байки о нас? Или ими запугивают только непослушных учеников? — усмехнулся синий. — Впрочем, если ты не ответишь, тогда мы тебя точно убьем.

— Ну, хорошо, — смирился я. — Ты попал в точку — я действительно не отличался послушанием. Учителя этого не перенесли и решили изгнать меня.

— Неужели они не наказывали тебя? — не поверил зеленый. — И что же ты такого делал?

— Да мало ли? К примеру, изменял состав колдовских снадобий и порошков, в итоге, когда учителя использовали их, выходил несколько иной результат. Получалось достаточно забавно, — я развел руками, придав себе несчастнейший вид. — Ничего не могу с собой поделать. Даже наказания не помогали. Поэтому меня выгнали, вынеся решение, что, когда я повзрослею и оставлю свои дурацкие выходки, только тогда могу вернуться. Но вот чего-чего, а возвращаться я не собираюсь.

Они невольно рассмеялись.

— Думаю, темные колдуны достаточно строги в воспитании, — продолжил белый, изучая меня. Глаза у него были лучистые, золотисто-медовые, почти янтарные, но мне почему-то от его проницательного взгляда становилось не по себе, словно он принуждал меня говорить то, что я произносить не желал. — Уверен, есть какая-то причина, не позволяющая наказать тебя достаточно сильно.

Я вновь потупил взор. Он кивнул на Шэда.

— Слишком хороший конь не то чтобы даже для человека, но и для простого колдуна. Ну а герб на попоне указывает на принадлежность хозяина к высокому роду. Кажется, я его уже видел...

— Ну еще бы! — его незнание не то что бы изумило, а больше возмутило меня. — Вообще-то я думал, вы узнали... Это герб Бэйзела, и конь его.

— Б-бэйзела?! — он поперхнулся и, ошарашенный, уставился на меня. — Вашего Повелителя?! Так ты...

— Так уж вышло, что я нечаянно свел у него жеребца, — спешно оборвал я белого.

— Украл?! Нечаянно?!

— Ну, не украл... Меня в наказание постоянно отправляли на конюшню чистить лошадей... Вот Шэд и привязался. А когда выгнали, он сбежал следом.

— Значит, ты не из высшего рода, — кажется, в голосе мага огня прозвучало облегчение. — Тем не менее, выходит, ты достаточно талантлив, коли у тебя в столь ранние годы уже есть амулет колдуна.

— Может, и есть. Да только меня изгнали не доучив. Закон запрещает выгонять учеников, но разрешает это в отношении прошедших посвящение.

— Так ты недоучка, — хмыкнул синий, и от его очередной насмешки я почувствовал нарастающую к нему неприязнь.

— И давно ты получил свой амулет? — полюбопытствовал белый.

— Полгода назад.

Они переглянулись и принялись совещаться на своем языке. Им и в голову не пришло, что я могу понимать их.

— Что будем делать с ним? — спросил белый. — Мы торопимся, поэтому надо решать скорее.

— Я бы не стал... — ответил зеленый. — Пожалуй, стоит отпустить его.

— Но он, без сомнения, опасен, — возразил синий, нахмурившись. — Хотя со своим характером он вряд ли что-нибудь учинит. Но от труса до подлеца один шаг.

— А я бы... взял его с собой, — белый задумчиво прищурил глаза, на миг показавшимися ожившими искрами пламени.

— Что?! — изумились остальные.

— Он вполне может пригодиться, — колдун многозначительно посмотрел на своих товарищей. — К тому же мы не нашли колдуна, повелевающего ветром. А нам нужен еще один вид магии, чтобы открыть проходы в другие миры.

— Думаешь, темное колдовство подойдет? Да и можно ли ему доверять? — синий покосился на меня. — И с чего ты взял, что он способен управляться с ветром?

— Взгляни на его амулет. Никаких догадок не возникает?

Белый показал им фигурку ястреба, вылитую из светлого металла, черненную, на такой же цепочке.

— Вряд ли подобное одобрят маги Совета, — заметил зеленый.

— Он еще мальчишка. Думаю, получится его перевоспитать, кое-чему научить, — продолжил рассуждать белый, увлекаясь. — Пожалуй, стоит попробовать, — и он обратился ко мне, вновь перейдя на язык людей. — Что ты умеешь делать?

— А зачем вам? — их разговор удивил меня и пробудил любопытство: для чего же эти трое отправились в путь?

— Если у тебя окажется достаточно знаний, возьмем с собой, — белый окинул меня доброжелательным взором. — Будем вместе изучать мир.

— Но я же... — в моем голосе отразилось крайнее сомнение. — Вы думаете, я вам нужен?

— Если нет, боюсь, придется тебя все-таки убить, — заметил синий с ехидцей. — Будто не знаешь, что так положено по нашему закону. Или предпочтешь съездить на допрос в светлую обитель?

— Не такой уж большой выбор, — я посмотрел на белого. — Что именно вас интересует?

— Покажи что угодно, — предложил тот. — Как насчет управления третьей стихией? Твой амулет — амулет мага ветра, не так ли?

— Попробую, — я задумался.

Подул легкий теплый ветерок.

— Ну? — с нетерпением протянули они.

— Сейчас.

Ветер, внезапно набравший силу, сбил всех троих с ног, а их скакуны, вырвав поводья, шарахнулись прочь. Маги обратили на меня гневные взгляды.

— Простите, — спешно извинился я и протянул руку огненному.

Он миг смотрел, явно удивленный подобным жестом, но дал руку в ответ, и я помог ему подняться.

— Крепкое рукопожатие, — заметил он. — И магия довольно неплоха.

Я с трудом сдержал улыбку, и чуть повел рукой, словно потянул что-то к себе. Вихрь собрал разбежавшихся в испуге скакунов и направил обратно.

— Первый раз вижу, что бы так управлялись с лошадьми, — заметил зеленый, схватил повод вернувшегося пегого конька и успокаивающе потрепал того по шее.

— Показать что-нибудь еще? — скромно поинтересовался я.

— Для недоучки ты слишком хорошо управляешься с ветром, — заметил синий ворчливо, его серый в яблоко встревожено прял ушами.

— Да, — согласился белый и потер ладони. — А как насчет огня?

В следующий миг из кончиков его пальцев вырвалась молния. Но я успел отскочить, едва заметив, как он разминает пальцы, и ничком упал на землю. Молния с треском пронеслась над головой, а я осторожно высунулся из травы.

— Не люблю огонь, особенно в такую жару, — поморщился я.

Белый рассмеялся. Похоже, он больше не собирался метать в меня молнии. Я поднялся.

— А как насчет обычного меча? — синий поигрывал обнаженным клинком. — Владеешь?

— Нет, — я нахмурился, поняв, что по двум пунктам устроенного мне своеобразного экзамена провалился, и думая, хорошо это или плохо. — Разве маг обязан владеть оружием?

— И чему их только учат! — фыркнул синий.

— Нет, пока достаточно магии ветра, — заверил белый. — В этом ты неплох. Я бы сказал, очень неплох. Может, ты и пригодишься, и у нас получится открыть мировые порталы.

— Мировые порталы? — повторил я удивленно, словно слышал об этом впервые. — Для чего?

— Это испытание, чтобы подняться на более высокий уровень владения магии, — чуть замявшись объяснил белый. — Сейчас мы путешествуем, чтобы набраться знаний и опыта, а так же развить силу, достаточную для открытия мировых дверей.

Он явно не договаривал. За словами огненного мага стояло нечто более важное, чем желание совершенствовать свое искусство.

— А-а, — протянул я несколько разочарованно, однако внутри уже сгорая от любопытства.

Мое самолюбие оказалось уязвлено "недоучкой", поэтому, недолго сомневаясь, я поднял руку и прочертил перед собой прямоугольник. Воздух подернулся пеленой, а потом в нем прорисовались очертания совсем другого мира. Там царила ночь, и виднелись темневшие на фоне звездного неба холмы.

— Вы об этом толковали?

Они во все глаза смотрели на отворенный мною портал.

— Ты умеешь преодолевать мировые границы?! — поразился белый, и в голосе его прозвучало чуть ли не благоговение. — Мало кому из колдунов дано познать это... Все остальные, и мы в том числе, надеются добиться подобного, объединив свои силы.

— Никогда это не являлось проблемой, — я скромно пожал плечами. — Учителя полагали, что этот дар у меня от рожденья.

— Теперь понятно, почему они так мягко обошлись с тобой. И в скольких мирах ты побывал?

— Ни в одном, — признался я.

— Как?! Ты удержался от такого искушения? Неужели тебе не хотелось узнать что-нибудь новое?

— Хватило понаблюдать за происходящим в них отсюда, — пояснил я. — Всем известно: во многих мирах достаточно опасно. А соваться туда одному и вовсе...

— Выходит, у тебя проблемы со смелостью, — снисходительно заметил белый. — Но мы сделаем из тебя воина.

— Не уверен, что мне это нужно, — возразил я.

— Так ты пойдешь с нами? — он положил руку мне на плечо и заглянул в глаза. — Кажется, ты не слишком занят? К своим возвращаться не собираешься, а другие светлые колдуны, возможно, даже не станут тебя слушать — опасно забредать на земли, находящиеся под нашей протекцией... Ну что? Составишь нам компанию?

— Пожалуй, — я подумал, что вряд ли меня так легко отпустят, к тому же мое безрассудное любопытство осталось неудовлетворенным.

— Вот и отлично, — маг огня улыбнулся. — Мое имя Гаст. Это Скит и Инведнис.

— Тэрсел.

Они сели на скакунов и неспешно выехали на дорогу. Я подтянул подпругу на Шэде. Все это время негодное животное стояло позади меня, никак не реагируя, что я оказался нос к носу с нашими давними врагами.

— Предатель, — прошептал я ему, но он, как ни в чем не бывало, покосился на кобылу Гаста. — Глупый жеребец! Даже не думай об этом!

Он гордо вскинул голову, фыркнув прямо в лицо.

— Мерзавец, — оттирая брызги, я забросил на него седельную суму и с неохотой влез в черную льняную рубашку.

С еще большей неохотой надел куртку: казалось, она все еще хранила полуденный жар. Ботинки я бросил вслед за седельной сумой, босой вскочил в седло и присоединился к новым знакомцам. Гаст критически изучил мою внешность.

— Ты странно будешь выглядеть в нашей компании, — заметил он. — Почему бы тебе не сменить цвет?

— Не лучшая идея, — процедил я сквозь зубы. — Если меня изгнали, это не значит, что я готов стать предателем.

— Хм, — Гаст почувствовал себя неловко. — Я просто подумал...

— Уверен, что сможешь перевоспитать его? Думаю, это окажется нелегко, — с усмешкой заметил Скит на языке светлых колдунов. — Хоть и трусоват, а мастак огрызаться. Хлебнем мы еще с ним горя...

Мы тронулись в ту сторону, откуда приехал я.

На невесомом шелке неба по-прежнему не было и намека на облачный узор. Только неспешно опускающееся солнце золотило безбрежную лазурь. Вокруг же пестрыми лоскутами лежали поля и луга. Цвели розово-лиловые клевер с люцерной, подсолнечник обращал к западу пока еще недозревшие бледно-охряные головки, и изумрудными казались высокие всходы пшеницы. За полями, за купами деревьев поднимались в воздух легкие и почти невидимые струйки дыма — где-то там находились раскиданные по благодатной равнине деревеньки. Дорога, по которой мы ехали, размытая и трепещущая в мареве, словно стрелка неисправного компаса указывала на юго-восток. Там, в дымке на самой границе неба и земли, синела сплошная полоса леса.

Шэд, почувствовав ослабленные поводья, удивительно ловко вклинился между кобылой Гаста и пегим Инведниса, почти что спихнув последнего на обочину. Впрочем, я позволил ему это сделать, чтобы продолжить разговор с Гастом. Огненный маг, все еще смущенный неосторожно сказанным, вернул мой талисман.

— Красивый, — заметил он, вероятно, чтобы смягчить предыдущие слова. — Очень тонкая работа. Черненое серебро?

Утвердительный ответ застрял у меня на языке. Вместо этого я уставился на свой амулет в большом сомнении.

— Вряд ли, я заслужил, — я наморщил лоб, обозревая искусно вылитую фигурку.

— Каким камнем он инкрустирован?

— Ястребиным глазом, — я повесил амулет на шею — темный кварц неожиданно сверкнул стальным синим — и полюбопытствовал в ответ. — А зачем вам понадобился король Фернинг? Пожалуй, вы посетите его без меня.

— Почему же? — осведомился Гаст.

— У меня с ним... произошли кое-какие разногласия.

Гаст нахмурился, и на его лице отразилось подозрение.

— Постой-ка, нас просили по пути заехать к нему и уладить дело с одним темным магом, околдовавшим его дочь. Уж не ты ли это?

— Околдовавшим? — я фыркнул. — Чтобы добиться расположения девушки, мне вовсе не нужно колдовство.

Гаст смерил меня таким взглядом, что я невольно покраснел. Позади хмыкнули Скит и Инведнис.

— Повезло с попутчиком, — съязвил Скит. — Не только темный колдун, но и развратник.

— Да, — протянул Инведнис. — А конек-то весь в хозяина.

— Ну, что в этом такого? — буркнул я. — У всех свои слабости.

— Что ж, тогда не поедем к Фернингу, — вымолвил Гаст, побарабанив пальцами по седельной луке. — Надо спешить на восток, чтобы разобраться с более серьезными проблемами. Если у тебя там есть знакомые, Тэрсел, предупреди заранее.

— Никогда не бывал в восточных землях, — заверил я и переменил тему, чувствуя, как печет спину солнце. — Вам не досаждает жара? Почему бы не устроить погодку попрохладнее? Кажется, вы оба вполне способны с этим что-то сделать?

Я обернулся к магам воды и природы. Они чуть удивленно переглянулись. Потом Скит прищелкнул пальцами, и на небе появились легкие облачка.

— А что-нибудь посерьезнее?

После второго щелчка надо мной возникла маленькая тучка. Из нее хлынул ледяной ливень, в один миг промочивший с головы до ног. Шэд аж взбрыкнул от неожиданности.

— Охладись, Тэрсел, — едко произнес Скит.

— Намек понял, — я стащил с себя злосчастную куртку, впитавшую влагу и ставшую тяжелой, и в досаде швырнул в придорожные кусты.

— Удивительно, как ты не сделал этого раньше, — продолжил язвить Скит. — Теперь мне понятно, почему темные колдуны не ездят днем — в черной одежде им чрезвычайно жарко!

Они засмеялись. Гаст между тем приподнялся в стременах и приложил козырьком ладонь ко лбу.

— Что-то не вижу обещанного перекрестка, — заметил он. — Далеко еще?

— Два часа, — не моргнув отозвался я. — А до замка Фернинга пол дня пути.

— Что? — изумился Инведнис. — Ты солгал?

— Думаю не надо объяснять, почему пришлось обмануть вас?

— Да уж, яснее ясного, — Гаст придал себе строгий вид.

— Лучше сейчас съехать с дороги, чтобы не давать крюку, пересечь поля и выбраться на Восточный тракт.

— Пожалуй, так и сделаем. Только сначала передохнем. А то и остановимся на ночлег.

Мы повернули лошадей, и те по самое брюхо погрузились в ярко-лимонное море цветущего рапса. За рапсовым полем шло невысокое взгорье, на склонах которого стоял редкий молодой лесок. Гаст направился в уютную, скрытую от дороги лощинку, в глубине поросшую папоротником. Здесь мы спешились. Очистив участок земли от поросли, маг огня набрал веточек и прошлогодней листвы и ловко соорудил костер. Ярко вспыхнуло пламя от заклинания и охватило несколько сырой хворост. Скит где-то отыскал воду, вернувшись с полными, запотевшими от холода фляжками, и Инведнис занялся ужином.

— Тэрсел, напои лошадей, — Скит махнул рукой. — Там есть родник.

— Шэд! — позвал я, зашагав в указанную сторону.

Вороной тряхнул головой в грязно-дымчатой, словно потемневшее серебро, гриве и направился за мной. За ним последовали остальные лошади, признав за вожака. Я прошел чуть дальше в глубину лощины. Склоны здесь резко сужались, упираясь в замшелую скалу. Из-под нее бил родник. Начинающийся ручеек тут же терялся среди папоротника. Наконец, я утолил мучавшую меня с самого утра жажду и наполнил свою фляжку. Напоив лошадей, я вернулся к стоянке, снял седельную суму с коня, расседлал его и легко хлопнул по крупу.

— Отдыхай, Шэд.

Он, чуть пофыркивая, побрел ближе к выходу из лощины, где перед полем была полоса луга. Через миг высокие травы скрыли тонкие в пепельных отметинах ноги, а сам он утопил морду в разнотравье, выискивая более сочные стебли. Я осмотрелся. Инведнис с важным видом помешивал в котелке, Скит куда-то ушел, а Гаст читал потрепанную книгу. Я устроился на мягком ковре папоротника. В лощине легли синие тени, на небе начали загораться первые звезды, и дневной жар, наконец, уступил место вечерней прохладе. Я представил, что подумают мои сородичи, если увидят меня в компании наших давних врагов, и тут же поморщился, когда на память пришли знакомые и опостылевшие лица. Наши обители всегда враждовали друг с другом. В настоящее время официально действовало перемирие. Однако оно являлось весьма шатким. Когда темные колдуны встречали на своем пути светлого, в лучшем случае, тот становился их пленником. И наоборот. Подобные встречи редко обходились без конфликтов. Стычек удавалось избегать, если силы оказывались равны. Себя я пленником не ощущал, но догадывался, как недалеко простираются границы моей теперешней свободы.

Мной начала овладевать дрема, когда вернулся Скит — я почувствовал его взгляд на себе, но мои веки не дрогнули.

— Что-то наш пленник притомился, — заметил он на своем языке.

— Он не пленник, — поправил Гаст.

— Уверен? Готов поклясться, сегодня ночью он попробует удрать.

— Будем караулить по очереди.

— Ты и в самом деле считаешь, будто он сумеет нам помочь? — заметил Инведнис. — Что ты задумал, Гаст?

— Он может поделиться знанием. Нам представится шанс отличиться...

— Неужели?

— Помните, во время последней войны Артакан, обладающий необычайным красноречием и даром убеждения, привлек несколько молодых темных колдунов на светлую сторону? Его магия была могущественна, но когда он встречался в одиночку с несколькими врагами, применял лишь силу своего слова. Артакан поведал им историю светлой обители и незыблемой справедливости и правоте живущих в ней, и темные колдуны внимали ему. Он стал их учителем, и вместе они одержали верх в одной из решительных битв за восточные города...

— Все еще хочешь быть героем, — перебил Скит, и в его голосе послышалось неодобрение. — Считай, что ты им уже стал, доверившись темному колдуну. А я ему не доверяю. Да и чем кончилась та история — один из его учеников стал предателем!

— Не предателем, — возразил Инведнис. — Всего лишь стечение обстоятельств — в городе, который готовились захватить светлые, находился отец этого ученика. Он предупредил отца, а тот, соответственно, не мог не оповестить остальных темных.

— Какая разница. В результате битва оказалась проиграна, а Артакан и все новообращенные поплатились жизнью... Это опасные игры, Гаст. К тому же сомневаюсь, что он поделится своими знаниями. Как ты намерен добыть их?

— Не беспокойся — займусь этим сам, — едва слышно вымолвил Гаст. — Разбуди его — ужин готов.

Я подскочил на месте, когда меня окатило ледяной водой, и успел различить серый туман рассеявшейся над головой тучки и промелькнувшую усмешку Скита. Не сдержавшись, я метнул на него злой взгляд.

— Тэрсел, держи, — сказал добродушно Инведнис, протягивая мне тарелку с едой, тем самым разрядив напряжение между мной и магом воды.

Поблагодарив, я уселся у костра. На тряпице лежали черный хлеб и перышки зеленого лука. В тарелке оказалась просяная каша. Я взял хлеба и лука и занялся едой. Все же лучше, чем ничего. Ели молча. Гаст, казалось, созерцал огонь, но иногда украдкой поглядывал на меня. Я же размышлял над услышанным: у нас в обители и слыхом не слыхивали об этой истории. Хотя, если она и имела место, то темный Совет сделал все, чтобы о ней знали как можно меньшее число колдунов... После ужина Гаст разложил на земле карту, и все трое склонились над ней.

— И кто составлял это? — я бегло осмотрел ее из-за спины Гаста, заметив ряд неточностей и сплошные белые пятна.

— Я, — огненный маг обернулся ко мне. — Тебя что-то не устраивает?

— У меня есть... вернее, была более точная карта. Но она осталась в куртке и, скорее всего, теперь безнадежно попорчена водой, — мое едкое замечание, конечно, относилось к Скиту. — Неужели во всей светлой обители не нашлось ничего получше?

— Каждый светлый маг должен составить свою карту по мере изучения местности, в которой он побывал. Разве у вас не так?

— Кажется, это лучше делать по уже готовой карте. Зачем исследовать то, что уже изучено?

Но Гаст успел опустить взор на карту. Его палец прочертил невидимую линию по Восточному тракту и замер в жирной чернильной точке на самом краю ломаной линии материка — дальше расстилалось Восточное море.

— Через год мы должны добраться до восточного побережья.

— Год? — удивился я. — Туда всего месяц пути.

— У нас еще много дел, — палец Гаста вновь переместился по карте, показав сплошные пробелы по обеим сторонам Восточного тракта, и чуть усмехнулся, обнаружив на моем лице разочарование. — Давайте спать. Завтра с рассветом двинемся в путь.

Колдуны стали устраиваться на ночлег. Я подошел к Шэду, провел пальцами по мягкой морде и шепнул несколько слов. В ответ он тряхнул головой, и в его темных зрачках я увидел отражение собственной насмешки. После этого я вернулся к костру, положил под голову седельную суму и тут же заснул.

Шэд ткнулся влажной мордой в щеку, когда на востоке появилась серая полоска — всего лишь намек на скорый рассвет. Костер угас, превратившись в уголья. Гаст и Инведнис спали, повернувшись ко мне спиной. Лицо Скита чуть подрагивало во сне: похоже, он оказался последним, кому удосужилось караулить меня. Я осторожно поднялся и неслышно ускользнул в темноту. Тихо позвал, подхватив седло:

— Шэд!

Конь ловко подцепил зубами седельную суму, и мы направились вон из лощины. У подножия холма я скоро оседлал его и поскакал прочь, представляя, как будут выглядеть физиономии колдунов, когда они проснутся.

Через пару часов я нагнал их на Восточном тракте. Они обернулись на перестук копыт и застыли в крайнем изумлении. Я попридержал Шэда, разгоряченного галопом, неспешно подъезжая к ним.

— Доброе утро! — произнес я с улыбкой, которая едва не превратилась в усмешку.

— Доброе утро, — буркнул Гаст, нахмурившись, а остальные и вовсе промолчали.

— Хм-м, — протянул я, пробежав их лица. — Уж не подумали ли вы, что я удрал?

— Подумали, — мрачно обронил Гаст, буравя меня взглядом.

— Всего-навсего решил вернуться за курткой: вспомнил, что на карте защитное заклинанье от сырости и огня, — я достал из-за пазухи сложенный в несколько раз листок.

— Мог бы и предупредить, — подал голос Инведнис.

— Не хотелось никого будить, — бросил я злорадно Скиту. — Вы все так крепко спали.

Маг воды в один миг покраснел до самых ушей — видимо, с утра ему пришлось достаточно выслушать от Гаста.

— Зато ты пропустил завтрак, — заметил Инведнис.

— Вовсе нет, — я достал из-за одного кармана куртки свежеиспеченную булку хлеба и с аппетитом принялся жевать.

В другом кармане лежала пара горстей сушеных яблок и лесных орешков. Колдуны с недоумением переглянулись.

— Где взял? — полюбопытствовал Гаст.

— Встретил крестьянскую девушку...

— Ты посмел отобрать у нее еду?! — Инведнис воззрился на меня.

— Почему сразу отобрал? — оскорбился я. — Она сама меня угостила.

— Сама угостила темного колдуна? — с сомненьем произнес Скит.

— Должно быть, Тэрсел ей мило улыбнулся, — съязвил Гаст и тронул поводья. — Ладно, не будем задерживаться... Можно взглянуть?

Он принял карту и с нескрываемым интересом стал ее рассматривать.

— Мы сейчас здесь, — я указал на линию дороги, под которой зеленели островки лесов короля Фернинга.

Дорога пересекала всю карту с запада на восток — извилистая, самая толстая линия — торговый путь, разделенный почти поровну чернильной точкой — городом Мидл, центром торговли. Левая часть пути звалась Западный тракт, правая — Восточный. Вообще, у народов населяющих материк, все называлось так, как это соответствовало действительности. Если река была названа Ледяной, то вода в ней и вправду оказывалась холодна даже в самую жаркую пору. Западную и центральную части материка занимали долины и невысокие взгорья. Восточную часть — огромная, большей частью холмистая равнина. На самом краю карты, на берегу моря расположился второй по величине город материка — Оушэнд. Дальше расстилался океан с разбросанными на юго-востоке островами. Вокруг Оушэнда простерлись Береговые пустоши, оканчивающиеся на юге Старыми горами, низкими, со стершимися вершинами-плато и обрывистыми непреступными берегами. На северо-востоке еще одна точка, не такая жирная. Там в Северных горах, на краю пропасти стоял город Брингольд, а рядом брала начало река Ледяная. Дальше на самом севере расстилалась нескончаемая полоса болот и лиманов. Юго-запад занимали пустыни. Тем не менее, огромная территория, непригодная для житья, не помешала людям назвать материк Благодатным, по-нашему — Бинаин, поскольку центральная, южная и восточная его области, отличались необыкновенно плодородными землями. И здесь, на карте, была целая россыпь точек — мелкие городишки и деревеньки. Были и еще две, совсем крошечные. На двадцать миль севернее от Мидла располагалась темная обитель, а примерно на столько же миль к югу — светлая.

Мы неспешно поехали бок о бок. Позади тихо переговаривались Скит и Инведнис.

— Великолепная работа, подробная и точная, — Гаст глянул на меня. — Можно ее перерисовать?

— А как же ваше правило, что каждый светлый колдун должен сам нанести все географические и политические объекты?

Маг огня, опомнившись, протянул мне карту назад.

— Да, ладно, оставь себе — я успел выучить ее наизусть.

Гаст немного помялся, но спрятал карту за пазуху.

— Спасибо.

— Куда мы едем?

— В Южное княжество. Сейчас пора съехать с тракта, — он указал на узкую проселочную дорогу, уходящую к югу и теряющуюся среди заросших лесом холмов.

— Что вы там собираетесь делать?

— Нас ждут дела, которые вряд ли покажутся тебе интересными. В наши обязанности входит помогать людям, нуждающимся в чем-либо. Это является первой ступенью иерархической лестницы и превосходным средством набраться опыта.

— И как же вы узнаете о нуждах людей? Они шлют гонцов? Как вам стало известно о дочери Фернинга?

— Да, пожалуй, гонцов. Мы пользуемся простым способом — голубиной почтой.

— А насчет иерархии... Ты хочешь стать кем-то большим, чем просто помощником людям?

Гаст кивнул.

— Скит и Инведнис считают, что мне следует осадить свое стремление и не лезть, куда не следует.

Я посмотрел на Гаста чуть ли не с сочувствием.

— Ты хочешь войти в Совет магов?

— У тебя это тоже не вызывает восторга, да?

— Для меня нет ничего хуже и скучнее, чем обязанность управления делами обители, — я поморщился.

— Конечно, весьма далеко от развлечений, и, тем не менее, это меня увлекает. Я хочу сделать как можно больше для своего народа и... — Гаст хотел еще что-то добавить, но смолк, передумав.

В полдень мы сделали привал на краю луга — дальше тракт шел через лес. Бросили поклажу под старой липой у обочины и отпустили коней пастись. В воздухе стоял сладкий аромат липового цвета, над головами густо гудели пчелы. Гаст прислонился к шершавому стволу и, вытянув ноги, приготовился читать. Инведнис колдовал над котелком, а Скит ушел бродить по окрестностям. Гаст рассеяно полистал книгу, перевел взгляд на меня и решил завести беседу.

— Почему тебе дали такое имя?

— Я тоже задался этим вопросом, когда полгода назад получил его, — я невольно тронул амулет и провел пальцами по поверхности фигурки.

— Пол года назад? — удивился Инведнис, на миг отвлекшись от котелка. — Ах да, вам ведь дают имена одновременно с посвящением в колдуны. Как же тебя звали до этого?

— Наверняка какими-нибудь нелестными кличками типа "недоучки", — произнес Гаст.

Я нахмурился, однако не нашел на лице мага и признака насмешки.

— Ведь так, Тэрсел? — продолжил он спокойно.

— Что-то вроде этого, — пробурчал я.

— Так почему же тебя так назвали? — напомнил Инведнис.

— Мне это имя дал Ретч.

— Ретч?! Один из членов колдовского Совета? Правая рука Бэйзела?

— Имена ученикам могут давать только члены Совета, — заметил я. — Впрочем, он мой дальний родственник по матери. К тому же опекал меня до пяти лет.

— А где же твои родители?

— Моя семья находилась в опале... впрочем, и сейчас...

— Значит, сам Ретч обучил тебя магии ветра? — я ощутил, как Гаст весь напрягся.

— Нет, — я покачал головой. — До этого он не снизошел. Но, являясь опекуном, научил одной забаве — мы мастерили бумажных ястребков и, пользуясь магией ветра, управляли ими. Даже получалось гонять голубей. Это и запомнилось ему.

— Что же произошло потом?

— Отправился в изгнание, — я невольно потупил взор, вспомнив, как после церемонии посвящения целый час просидел у матери. Она собирала меня в дорогу, укладывая вещи в торбу. Хотя укладывать было особо нечего — пара сменного белья, подробная карта, да несколько крошечных склянок с ее собственного приготовления снадобьями. Она то клала вещи в дорожную суму, то вновь вытаскивала, поглядывая на дверь. Она ожидала, что кто-нибудь явится и объявит, что я смогу остаться. Но этого, разумеется, не произошло. Я покинул обитель в наказание за все мои провинности. Она проводила меня до ворот, не найдя слов, просто обняла меня на прощанье и, отвернувшись, быстро зашагала прочь, чтобы я не видел ее слез. Я неспешно побрел по дороге, где скоро меня догнал сбежавший Шэд. Я подумал, что побег лучшего жеребца Бэйзела — это последняя неприятность, которую я причинил колдунам в обители, и поспешил прочь. — Для начала, я решил побывать в Мидле...

— В Мидле?

— Да, ближайший город...

— Ближайший город?! — воскликнул Гаст.

— Ну, нейтральный город... — я решил немного подыграть Гасту и узнать его мнение о Мидле первым.

— То-то же! Нейтральный, — Гаст усмехнулся. — Единственный город Бинаина, пошедший ради своего процветания на компромисс. В нем живут по нашим законам, но одновременно платят вам дань. Как долго ты оставался там?

Мидл действительно являлся исключением. Вековые войны между светлыми и темными колдунами раздробили многие человеческие королевства, а некоторые так и не успели сформироваться. В итоге города и деревни Бинаина имеют между собой только торговые отношения. В городе правит правитель от людей, если город находится под протекторатом светлых колдунов, или темный колдун, если город принадлежит противоположной стороне. Весь юг находится под протекцией светлой обители, как и часть деревень к северу недалеко от Большого тракта. Остальное принадлежит темной стороне. Мидл же, некогда небольшой постоялый двор на пересечении торговых путей в центре материка, вырос в самый большой город. Являясь вечным предметом споров, и как результат этого — захватнических войн, в конце концов, он превратился в самостоятельное город-государство. В нем установился своеобразный нейтралитет — протекторат светлых колдунов, но при этом город платит дань темной стороне. И только по особо важным вопросам на городской совет приглашаются темные колдуны. По установленным законам любые стычки строго наказывались, и колдунам обеих сторон пришлось учиться терпимости. Только в Мидле можно встретить в одном трактире, правда, за разными столами, представителей темной и светлой магии. Остальные города Бинаина придерживались кого-то одного, с перевесом явно не на нашей стороне.

— Пожил бы там еще некоторое время, но слишком часто сталкивался со знакомыми колдунами из нашей обители. Не особо выбирая направление, я оказался в королевстве Фернинга.

— Куда же ты собирался ехать дальше?

Я пожал плечами, на что Гаст неодобрительно покачал головой. На этом разговор окончился, и маг огня уткнулся в книгу. Инведнис, решив воспользоваться этим, послал меня за мятой для чая. Вместо нее я принес ему тимьян, чем он остался не очень доволен.

— Ручей, найденный мною в лесу, пересох, и на его берегу ничего не растет, — пояснил я. — Даже осока и та высохла.

— Ну вот, добрались, — пробурчал маг природы. — Весь юг охвачен засухой — Скиту придется потрудиться.

Скоро вернулся и маг воды, неизвестно где пропадавший. На его лице сквозила озабоченность, но он ничего не сказал. Мы не спеша пообедали. А потом двинулись дальше. Жара не спадала, но стала сухой, и попадались все больше иссушенных трав и деревьев с увядшей или вовсе опавшей листвой. Лишь самые старые из них неизменно стояли под безжалостными лучами — корни их глубоко ушли в землю, имея подпитку от подземных вод.

Глава 2. Помощь мага

Ближе к вечеру, изможденные зноем, мы добрались до деревеньки дворов в двадцать. Завидев колдунов, народ с радостными криками высыпал из домов и собрался вокруг нас на крошечной деревенской площади. Ко мне же обратились недоуменные и настороженные взгляды. Гаст, заметив их, возвестил, что я безобидный изгой, и внимание крестьян вновь переключилось на светлых магов. К Гасту подошел старейшина.

— Добро пожаловать к нам, почтенные, — старик поклонился Гасту. — Вы поспели вовремя — вода ушла от нас три дня назад, но поля, дающие нам пищу, еще зелены. Только деревья в саду сбросили свой цвет.

— Мы сейчас же примемся за это, — маг огня поклонился в ответ. — Мой товарищ, Скит, займется водой. А к Инведнису могут обратиться недужные — он неплохой врачеватель.

Скит немедля направился куда-то с частью крестьян. Они наперебой твердили о пересохшем колодце, единственном в деревне, и обмельчавшей речке. Инведнис оказался окружен несколькими стариками, и, выслушав жалобы каждого, полез в суму за необходимым лекарством. Гаст же расположился вместе со старейшиной за грубым дощатым столом под почти засохшим виноградником, завел неспешную беседу с ним о деревенских делах, попивая прохладное, похоже припасенное крестьянами на особый случай вино, и что-то записывая в толстую тетрадь.

Крестьяне увели лошадей колдунов. Один парнишка, чуть младше меня, глазел с простодушным восхищением на Шэда и робко предложил отвести жеребца в конюшню.

— Я сам. Только покажи, где. И присмотри, чтобы к нему и близко никто не подходил. Это боевой конь — откусит руку или проломит копытами башку. Понятно?

Парнишка в ужасе затряс головой и уже, наверное, жалел, что предложил мне помощь. Но деваться некуда, и он повел за собой. Конюшня оказалась амбаром. В глубине его устроили сновал. Здесь не было не то что денников, но даже ни одного захудалого стойла. Пара деревенских кляч ютилась с одной стороны, привязанные к вбитым в землю столбикам. С другой стояли лошади моих попутчиков.

— Отлично, — процедил я сквозь зубы. — Извини, Шэд...

Я расседлал его. Полез в торбу, достал путы и принялся стреножить жеребца. Зубы Шэда сомкнулись на воротнике куртки, и он потащил меня от себя.

— Знаю, тебе не нравится, — я отмахнулся от него, и он обиженно зафыркал.

— Ты разговариваешь со своим конем? — в амбар зашел Гаст.

Парнишка улучил момент и улизнул.

— А ты со своей кобылой — нет? — я проверил застежки на ремешках, практически лишивших Шэда подвижности, и выпрямился.

— Зачем напугал бедолагу? Люди и так вздрагивает от одного упоминания темных колдунов. Боишься, что кто-то из людей замарает своими крестьянскими руками твоего жеребчика?

Похоже, Гаст расслышал, как я говорил мальчишке насчет проломленной головы и откусанных конечностей.

— Подойди к нему и узнаешь, пугал я бедолагу или нет, — заметил я. — Ноги-то у Шэда сейчас спутаны... Значит, Гаст, тебе больше не придется метать в меня молнии.

— А ты, оказывается, остер на язык, — огненный маг хмыкнул.

— Какой есть, — я завязал веревку на шее жеребца, другой конец — вокруг столбика и поставил перед мордой мешочек с кормом. — К тому же... так он вряд ли покроет твою кобылу.

Гаст прокашлялся.

— Знаешь, ты лучше держись рядом со мной. Люди здесь темных не жалуют.

— Быть того не может!

— Пойдем, — проворчал Гаст.

Мы вернулись на деревенскую площадь. Я уселся рядом с магом огня. Старейшину, сидевшего напротив, это как-то смутило, и он стал запинаться, поглядывать на меня с опаской, все больше и больше бледнея. Гаст, наконец, заметил, что с его собеседником творится что-то неладное, оторвался от записей, посмотрел на меня недоуменно и обратился к старейшине.

— Что в нем такого, что ты боишься его? — Гаст не преминул ткнуть в мою сторону пером.

— Он — темный маг! — негромко отозвался старик. — Прости мне мою дерзость, но ты слишком молод, чтобы понять всю опасность... Я буду опасаться даже их детей. Когда-то — в то время еще держался за юбку матери — один из них заехал в наше селение... И я остался единственным выжившим, да и то благодаря завернувшим к нам родственникам из соседней деревни... Темные колдуны убивают ради забавы...

Его лицо дрогнуло, сухая морщинистая кисть сжалась в кулак, и он посмел бросить на меня прямой, с вызовом взгляд. Я и не подумал отворачиваться. Чушь какая — да, темные колдуны жестоки, но никто вот так вот не стал бы изводить крестьян. На все есть причины — но что мог о них знать маленький мальчик, едва научившийся ходить, ставший теперь глубоким стариком. Хотя... Вдруг вспомнился рассказ тавернщика из Мидла о похожем случае, и это заставило меня задуматься. Если что-то подобное и происходило, то в нашей обители об этом никто не знал.

— Иди-ка прогуляйся, Тэрсел, — посоветовал Гаст.

— Ты же пожелал, чтобы я держался рядом, — напомнил я.

— Побудь пока со Скитом или Инведнисом.

Я поднялся слишком резко, невольно заставив старика вздрогнуть и отвернуться. Потом направился на берег небольшой речушки, где Скит возвращал воду. Русло превратилось за время засухи в грязную лужу. Колдун осматривал дно, что-то бормоча себе под нос. Потом отступил. Иловая жижа забурлила, и откуда-то из-под земли забили ключи. Дети, собравшиеся на берегу, завизжали от восторга. Скит сделал пас, и перед ним пенился уже настоящий фонтан к огромному удовольствию зрителей.

— Думал, ты просто материализуешь воду, — заметил я.

— Зачем? Когда она уже есть, и осталось только направить поток, — Скит обернулся ко мне. — А что можешь ты, кроме как устраивать сквозняк?

Я с трудом удержался, чтобы не устроить ему этот самый сквозняк, даром, что маг воды очень эффектно плюхнулся бы в ил.

— Ничего из того, что бы заинтересовало тебя. Инведниса не видел?

— Нет. А где Гаст?

— Разговаривает со старейшиной.

— Понятно. Вряд ли Инведнису сейчас тоже будет до тебя...

С этими словами Скит отвернулся и усилил напор по всей длине речки. Вода быстро прибывала и скоро заплескалась в русле на прежнем уровне. Завертелось с поскрипыванием водяное колесо, забирающее воду из реки для полива, и побежал к огородам по деревянным желобам ручеек. Скит ушел с деревенскими жителями оживлять колодец. Я остался на берегу один. Не смотря на возвращение воды, прохладнее не стало. Я убрался с солнцепека в тень довольно чахлого старого ильма. Уселся там на толстый корень, торчавший из подмытого берега. Оттуда-то из-под корней выбралась лягушка, плюхнулась в воду и, плавая рядом с увядшей кубышкой, разразилась кваканьем. С другого берега откликнулось еще несколько голосов.

— О, да, — я усмехнулся и зажмурил глаза. — Даже лягушки не могут жить без светлых магов...

Нашел камень, взвесил в руке, прицелился, но потом передумал и затопил кубышку. Кваканье оборвалось, а я поудобнее устроился на корне, чтобы в спину не упирались шишковатые наросты на стволе. Речные струи играли яркими отсветами — солнце, хоть и катилось к горизонту, стояло еще высоко. Где-то плеснула рыба. Зной вновь разморил меня, тихое журчание почти убаюкало. И я задремал на мысли, что лето это выдалось самым жарким из тех, которые помнил.

— Любопытно, все ли темные колдуны спят днем? — послышался чуть насмешливый голос огненного мага. — Или только ты такой лентяй?

— Только когда стоит такая жара, — я приоткрыл глаза.

— Значит, ты не спишь, — Гаст стоял надо мной, держа в руках меч Инведниса в украшенных изумрудами ножнах и с такой же рукоятью — его собственный болтался сбоку в цельных костяных, отделанных янтарем, — и коротко добавил. — Пойдем.

— Куда?

Вместо ответа он протянул меч Инведниса и тут же прервал мои возражения строгим взором. Мы прошли немного вдоль берега и углубились в яблоневый сад. Яблони сбросили от засухи цвет — под ногами шелестели белые лепестки. Гаст взял меня за предплечье и тщательно ощупал своими длинными цепкими пальцами.

— Слишком худощав, — констатировал он с легким неудовольствием, и в его очах загорелись насмешливые искорки. — Отощал, небось, без матери.

Краска стыда бросилась в лицо, но я ничего не ответил. А Гаст принялся преподносить уроки. Он показал основные приемы нападения и блокировки, потом перешел в наступление. Когда я не успевал отбить его меч, Гаст ударял клинком плашмя, причем довольно чувствительно, и я ужасно злился. Успокоился маг лишь тогда, когда вконец меня загнал. Спустя час я уже стоял, согнувшись от усталости, уперев руки в колени, и отрывисто дышал. Даже сознание слегка замутилось. По спине ручейками стекал пот, а рубашка — мокрая, хоть выжимай. Гаст же стоял напротив, поигрывая мечом, и улыбался.

— Что? Устал, Тэрсел?

— Ты издеваешься? — прохрипел я. — Обязательно надо так интенсивно тренироваться? Ты действительно знаешь, как надо учить?

— Разумеется. Я обучил искусству боя Скита и Инведниса, и никто из них ни разу не пожаловался. Если не постараешься, никогда не научишься держать в руках меч.

— Разве нельзя обойтись без этого? — вновь осведомился я, и на этот раз меня удостоили ответом.

— Неужели ты не понимаешь? Можно, конечно, справиться со своими врагами и с помощью магии. Но бывают случаи, когда нельзя ее использовать. Особенно, когда рядом враждебные колдуны. Едва используешь магию, как это почувствуют другие. Магия выдаст, а ведь иногда необходима скрытность.

— Просто удивительно слышать подобное от тебя, — проворчал я, немного отдышавшись. — А к каким колдунам тогда отношусь я? Не кажется...

— Что я слишком доверился? Но ты свободный колдун и возвращаться к своим не намерен. Значит, ты можешь делать выбор.

Я понял, к чему он клонит, но промолчал.

— Ты вспомни, как вчера мы застали тебя врасплох, — заметил Гаст, решив привести в пример реальное доказательство. — Что бы ты смог сделать, окажись на нашем месте настоящие враги?

Я нахмурился, вздернул на него взгляд, от которого Гаст вздрогнул и смешался. Но я так же быстро отвернулся, ничего не сказав, — в этот момент мимо прошла необыкновенно милая крестьянская девушка, с мокрыми волосами и капельками влаги на свежем, тронутым румянцем лице — похоже только что с купания — и послала мне очаровательную улыбку. Я мигом забыл об усталости, тренировке и допытываний огненного мага.

— Скоро вернусь, — заявил я Гасту.

— Что?! — возмутился колдун, а его брови так взлетели вверх, что я подумал, как бы они не покинули своего владельца. — Тэрсел, у нас будут неприятности!

— Не волнуйся, никто ничего не узнает — это же не какая-нибудь принцесса.

— А если... это родственница старейшины?

— Не думаю. Наверняка все его семейство воротит от темных колдунов.

Гаст пребывал в полной растерянности от моей наглости.

— Выходит, ты недостаточно устал, — вымолвил он и добавил, впрочем, весьма неуверенно. — Учти, женщины утомляют, еще больше поединка.

— Этому тоже учат в светлой обители? — я увидел, как красные пятна поползли по его щекам.

— Как знаешь. Иди, если хочешь. Нам предоставили ближайшую к реке хижину. В полночь ты должен находиться там! Потому что с рассветом я тебя разбужу, и мы продолжим тренировку. Поглядим, как ты отдохнешь! — он возмущенно фыркнул мне вслед.

Я поспешил за ускользающим среди яблонь светлым льняным платьем. Сад кончился, передо мной лежал небольшой, заросший кустарником овражек, дальше простирался луг, местами уже кошенный. Девушка стояла на той стороне оврага, облокотившись на скирду ароматного сена. Но когда я оказался рядом, она посмотрела хмуро, почти отвернув от меня лицо. Пришлось изобразить недоумение.

— Ты и в самом деле темный колдун? — спросила она.

— Разве кто-то еще, кроме нас, носит черные одежды?

— Почему же ты вместе со светлыми магами?

— А почему это тебя интересует? — продолжал я отвечать вопросом на вопрос.

— Я нуждаюсь в помощи, какую ни один светлый не сумеет предложить.

— Вот как? И что же это такое?

Она набралась храбрости, повернулась той стороной лица, которую старательно отворачивала, и отбросила прядь соломенных волос. От уха вдоль скулы шел шрам, не такой уж давний. На меня это особого впечатления не произвело — я видал раны и пострашнее, хотя он вряд ли мог служить украшением для девушки.

— Вообще-то этим занимается Инведнис, — заметил я. — Правда не знаю, может ли он полностью избавить тебя от шрама...

— Дело не в этом! — в ее словах послышалась злость. — Я хочу отомстить за него.

— О! — только и произнес я.

— Мой любимый бросил меня из-за него. Теперь он вместе с внучкой старейшины. А ведь это она виновата! Из-за нее меня зовут уродиной, и ни один мужчина больше никогда не взглянет на меня без отвращения! Она толкнула меня с крутого берега реки, я ударилась о камень... Не хочу, чтобы они были счастливы вместе! У меня есть чем тебе заплатить, — она протянула мне грубоватый, но весьма увесистый посеребренный медальон.

Вот и вся история. Я даже почувствовал разочарование, что все оказалось так банально. Закрыл ее ладонь, на которой лежала "драгоценность".

— Обойдусь без этого. Хм, а в чем именно должна заключаться твоя месть? — полюбопытствовал я, склонившись к ее лицу, и, не долго думая, поцеловал в губы.

Ее глаза удивленно распахнулись. Я улыбнулся почти ласково.

— Неужели тебе все равно, что у меня.... — ее рука потянулась к обезображенной щеке.

— Меня это совершенно не заботит. А твой друг — осел, если бросает девушек из-за какой-то царапины. Я бы на твоем месте так не убивался.

Она немного колебалась, но потом растаяла в моих объятьях. Спустя некоторое время мы усталые лежали среди скошенной травы, любуясь закатными облаками. Я рассказывал о том, какие забавные вещицы можно устроить с помощью магии и кое-каких снадобий с ее обидчиками, а она заливалась хохотом. Когда все небо усеяли звезды, и повеяло прохладой, я поежился и потянулся за одеждой.

— Ты уходишь?

— В полночь обещал Гасту вернуться, — я поцеловал ее напоследок. — Может, завтра еще встретимся, если он окончательно не уморит меня тренировками.

— У тебя уже неплохо получается держать меч, — похвалила она, впрочем, не слишком уверенно — вряд ли она видела кого-то, кто мог по-настоящему владеть мечом.

— Неплохо? Нет. Отвратительно...

— Почему же ты все-таки вместе с ними? Или тебя выгнали за то, что ты совершил что-то хорошее?

Я посмотрел на нее и рассмеялся.

— И тебе это пришло в голову после того, как ты столько услышала от меня? — произнес я несколько резче, чем хотелось бы. — Нет, за хорошие дела у нас всего-навсего убивают.

Она содрогнулась и побледнела, вспомнив, к какому роду я принадлежу.

— Тебя проводить? — я попытался вновь стать доброжелательным.

— Нет, заночую тут — не в первый раз.

Я кивнул и скрылся во тьме. Добрался до нашей хижины и бросился на постель. Гаст, дожидавшийся за чтением, глянул на меня с насмешкой, покачал головой и задул свечу. А потом будто тут же наступил рассвет.

— Тэрсел! — мне показалось, что едва я уснул, как Гаст потряс за плечо, пытаясь разбудить. — Вставай!

Я слышал его голос, но открыть глаза сил не было. Когда же он принялся тормошить меня, тут же заболели все мышцы, словно все тело превратилось в один большой синяк — последствие долгого махания мечом.

— Скит! — позвал Гаст, не видя никаких результатов от встряски. — Ну-ка разбуди его.

На меня обрушился ледяной ливень. Я со стоном сел, потер лицо ладонями, пробурчав ругательство, и разлепил веки.

— Как ты отдохнул? — съязвил Скит. — Умыть тебя еще разок?

— Вам нравится меня мучить?

— Перестань, Тэрсел, — Гаст обратил на меня свой неповторимо строгий взор. — Я предупреждал тебя. Вставай и пошли тренироваться.

— А завтрак? — с надеждой спросил я.

— Будет позже.

В итоге завтрак оказался обедом. Время близилось к полудню, когда я от удара Гаста в очередной раз растянулся на траве и не стал подыматься, без сил прикрыв глаза.

— Пойдем перекусим, — позвал Гаст, с неодобрением покачав головой.

Однако я до такой степени устал, что аппетит пропал начисто. Через силу заставил себя поесть, зная, что если не сделаю этого, то просто не поднимусь из-за стола. Тем более что вчера я и не ужинал. Зато колдуны уплетали за обе щеки. Они возбужденно болтали о чем-то на своем языке, потягивая из кубков вино, но я не стал прислушиваться к их разговору. Заглянул в кружку, стоящую рядом со мной, и обнаружил там что-то белое.

— Это что? — я ткнул пальцем в кружку.

— Молоко. Тебе полезно. Это козье молоко.

— Молоко?! — возмутился я. — Я не пью молока!

— А теперь пьешь! — Гаст так посмотрел, что отбил все желание перечить ему.

Я недовольно скривился. А потом поднес кружку к губам, чтобы скрыть усмешку — я знал один небольшой фокус с вином. Когда колдуны в очередной раз пригубили из кубков, то спешно выплюнули его содержимое.

— Что это за кислятина?! — поморщился Скит, и их взгляды обратились ко мне. — Твои штучки, Тэрсел?

— Нечаянно получилось, — буркнул я.

— Ничего, я исправлю, — Инведнис провел рукой над их кубками, и они вновь занялись беседой и обедом.

Разочарование, что моя маленькая месть не удалась, уступило место интересу к умению Инведниса изменять свойства вещества. После обеда я пристал к нему с расспросами.

— Ты можешь изменять все, что захочешь?

— Возможно. Разве ты сам не владеешь материальной магией?

— Нет, мне известен только этот трюк с вином. Можешь объяснить?

Инведнис добродушно улыбнулся.

— А превращать молоко в вино ты уже не можешь? Не думаю, что Гаст это одобрит.

— Я не буду превращать молоко в вино, — заверил я. — Мало ли для чего мне это пригодиться.

— Спроси у Гаста. Если он позволит, я объясню тебе.

Я поплелся к Гасту, впрочем, настроенный довольно решительно. Колдун выслушал меня с удивлением.

— Как ты собираешься обучаться светлой магии? — поинтересовался он. — Ты же темный колдун.

— А какая разница? Механизм действия один и тот же, а вот по результату уже можно делать выводы. Если ты сожжешь участок леса под поле, то это светлая магия, а если я сделаю то же самое, чтобы кому-то досадить — это темная магия.

— Интересное толкование, — хмыкнул Гаст. — Впрочем, все правильно. Наша магия — магия созидания, а ваша — разрушения. Но ты забываешь о той магии, которой пользуетесь только вы, и наоборот. Мы, к примеру, не применяем заклинание очарования, а вы спокойно можете затуманить сознание человека и управлять им.

Я удивленно моргнул.

— Должен тебя разочаровать — в темной обители не осталось никого, кто бы владел гипномагией.

— Странно, я слышал другое... — Гаст задумчиво потер подбородок.

— Что же? — я с интересом ждал ответа.

— Да, нет, наверное, только слухи.

— Так я могу получить урок у Инведниса? Магия изменения веществ относится к общей.

— Ну ладно, — сдался он. — Но если я узнаю, что вместо молока ты пьешь что-то другое... Даю тебе три часа на занятия с Инведнисом, а потом хватай меч и ко мне.

— Как? Опять?! — охнул я, только что внутренне усмехнувшись, что Гаст уже вжился в роль моего наставника.

— Тренировки два раза в день, иначе ты ничему не научишься.

Не слишком осчастливленный этим известием, я вернулся к Инведнису. Он оказался несколько скуп на пояснения, рассказав самую суть и не особо вдаваясь в подробности. Впрочем, для меня этого оказалось достаточно — коротко и ясно. Мы потратили на все чуть больше получаса.

Потом я решил навестить Шэда. Увидев меня, он радостно дернул головой, устремил морду в сторону реки и стукнул копытом.

— Тебе тоже жарко, да? — я развязал его и повел на берег.

Там мы зашли по пологому склону в воду, оказавшуюся весьма холодной — уровень реки продолжали поддерживать бьющие из-под земли ключи. Но Шэд довольно пофыркивал, особенно когда я взялся за щетку.

— Ты ведь вполне мог поручить заботу о жеребце кому-нибудь из местных, — Гаст присел на валуне у самой воды.

— Не мог. Шэд действительно никого к себе кроме меня не подпускает. И потом, это все же конь Бэйзела — не уверен, что они могли бы подобающе позаботиться о нем.

— В самом деле? — на лице Гаст отразилась насмешка. — Так ты чистишь его только из-за того, что это конь Бэйзела?

Я вспыхнул, а Шэд покосился на меня.

— Пошли, приятель, — шепнул я ему, окунулся напоследок с головой и вывел жеребца на берег.

Едва успел натянуть одежду, а Гаст уже протягивал мне инведнисовский меч. Я несколько раздраженно взял его. Пока я заводил Шэда в конюшню, Гаст поделился со мной кое-какими новостями.

— Сегодня к вечеру мы приглашены на торжество — состоится свадьба внучки старейшины, ну и нас заодно поблагодарят за все, а завтра мы уже двинемся дальше.

— Завтра? Я думал, что задержимся здесь хотя бы на неделю.

— Нет, мы сделали все, что могли, а впереди нас ждет еще много нуждающихся. От засухи пострадали почти все южные деревни. Так что полчаса разминки.

Полчаса разминки на мечах стоили мне рубашки. Я стоял тупо уставившись на несколько черных лоскутов — все, что осталось после проведенного Гастом приема.

— Я мог бы изрезать тебя на кусочки, — сообщил он мне очень доброжелательным тоном.

— Вы еще здесь? — к нам сквозь яблоневые заросли пробрался Инведнис, и его взгляд застыл на мне.

— Ты сможешь восстановить ее? — начал я, впрочем, почти без надежды.

— Нет.

— Как нет?! Ты владеешь материальной магией и для тебя сложно восстановить материю?! — я дал волю своему возмущению, а Инведнис только развел руками и глянул на меня с искренним сочувствием.

— Ну что ты злишься? — недоуменно произнес Гаст. — Ты так завелся, будто она у тебя единственная.

— Да, единственная!

Гаст переглянулся с Инведнисом и расхохотался.

— Не вижу в этом ничего забавного, — сквозь зубы процедил я и добавил с подозрением. — А не специально ли ты это сделал?

— Нет, честное слово, — Гаст едва сдерживал смех. — Я-то думал, что твоя родительница наверняка положила тебе в котомку замену...

— Положила. Это она и была! — я с досадой сорвал с себя лохмотья.

— А первую рубашку ты, несомненно, забыл на постели принцессы, когда поспешно улепетывал от его величества — ее отца, — съязвил Гаст.

Но тут Инведнис тронул его за руку и выразительно глянул на Гаста.

— Ты видел его спину? — едва слышно спросил он на светлом наречии.

Гаст дернулся посмотреть, став серьезным, но я со злостью попятился от него.

— Ладно, догонишь нас, когда успокоишься.

Едва они ушли, как из-за деревьев выскользнула моя знакомая.

— Это правда?

— Что?

— Что ты "забыл" рубашку у принцессы? Нет, ты не подумай... Я прекрасно знаю, что между расой колдунов и людей не возможны серьезные отношения... Я хочу сказать... неужели после принцессы ты мог быть со мной?

— Мне совершенно безразлично, какое положение занимает среди людей хорошенькая девушка, — отозвался я совершенно искренне и, когда она просияла от "хорошенькой", добавил. — У тебя не найдется рубашки какого-нибудь брата? У тебя есть брат? И потемнее, если можно.

— Можно что-нибудь поискать. Но не думаю, что найдется темнее моего платья. Подожди здесь, я скоро.

Спустя несколько минут она сидела рядом и вплетала в длинные волосы цветы и пару ярких лент, готовясь к празднеству. А я взирал на принесенную девушкой и разложенную передо мной на траве рубашку.

— Она совсем новая, мой младший брат еще ни разу и не надевал ее.

Я отметил, что ее младший брат вероятно пошире меня в плечах. Впрочем, меня больше беспокоил цвет. Честно говоря, я уже был готов плюнуть на все и одеть что угодно, хотя за измену своему цвету полагалось жестокое наказание. Но рубашка, вопреки ожиданиям, оказалась не молочного цвета, а... серого. Темным магам из высших родов позволялось надевать верхнюю одежду одного из цветов родового герба. Ретч, например, мог носить куртку темно-синего цвета, каким только бывает вечернее небо, Нордек, главный советник, носил бардо оттенка переспелой вишни или запекшийся крови, а серый, точнее серебристо-серый... являлся цветом Бэйзела. Я со вздохом натянул рубашку и подумал о Гасте. Он не узнал герба Бэйзела на попоне Шэда. Теперь я подумал, вызовет ли серый цвет у него определенные ассоциации или нет. Что это? Совпадение? Я пристально глянул на нее. Девушка оторвалась от своей прически и ее лицо озарила улыбка.

— Наконец-то! Думала, ты никогда не решишься. Немного большевата, но зато подходит к твоим глазам.

Я только фыркнул. Мы направились к деревенской площади. По ее периметру стояли накрытые, хоть и довольно скромно, столы. В центре, за отдельным столом сидели жених и невеста. Вокруг них танцевали юноши и девушки в праздничных вышитых рубахах и платьях. Еще трое играли на дудках и лютне. Я уселся рядом с Гастом на свободное место. Он уставился на меня.

— Ты смотришь так, потому что не ожидал, что я вообще тут появлюсь? Или из-за чего-то другого?

— Пожалуй, из-за другого, — Гаст внимательно оглядывал меня, словно видел впервые. — Знаешь, если бы я встретил тебя в этой одежде на Шэде, то непременно бы решил...

— Вот если в таком виде я попадусь сородичам... — оборвал я его. — Меня тогда действительно изрежут на кусочки.

— Извини, не думал, что все это может так обернуться. Правда, жаль...

Я лишь дернул плечом. Девушка в душистом венке наполнила мою кружку, я заглянул в нее и обнаружил там вино.

— Надо же! А я-то думал, меня опять будут потчевать молоком!

Гаст воззрился на меня с подозрением.

— У тебя странный блеск в глазах. Надеюсь, ты ничего не задумал? Мне показалось, тебе мало приглянулся старейшина.

— Однако ничего ужасного совершать я не собираюсь.

— Тэрсел, даже и не думай! — зашипел на меня Гаст.

— Сказал же... Может, у меня просто хорошее настроение.

— Хм... совсем недавно оно таковым не являлось...

Гаст все еще сомневался в моих намерениях, когда рядом опустилась знакомая девушка. Я обернулся к ней, быстро поцеловал в губы и принялся шептать всякие глупости на ушко, сделав вид, что совершенно забыл о Гасте. Она тихо посмеивалась, румянец расползся по ее щекам, а глаза засияли. И по мере того, как пустели наши бокалы, ее смех становился громче. Гаст нервно барабанил пальцами по крышке стола, косясь на нас, потом принялся нервно ерзать на своем месте, в итоге его рука легла мне на плечо, когда я вновь собирался поцеловать ее. Я, изобразив досаду, обернулся к нему.

— Тэрсел, веди себя прилично. И не увлекайся вином, пожалуйста!

Я глянул на него с удивлением.

— По-моему, это никого не заботит, кроме тебя. Ведь это праздник. Разве на нем не должно быть весело?

— Да, но...

— Если в моем присутствии ты чувствуешь себя неловко, зачем...

Гаст, нахмурившись, оборвал меня жестом. Я хотел поинтересоваться, что же все-таки делать, но тут заиграла новая мелодия, девушка увлекла меня в круг, куда потянулась из-за столов остальная, уже хмельная молодежь. И через миг все закружились в быстром танце.

— Не думала, что умеешь танцевать наши танцы, — заметила она.

— А я и не умею, но всему быстро учусь. У нас что-нибудь получается?

— Да, он следит за нами! Помрачнел! — в ее шепоте сквозило торжество.

Я покосился на жениха, а потом еще с большей осторожностью глянул в сторону Гаста и напряг слух. Колдуны говорили на своем наречии достаточно громко, чтобы расслышать друг друга за музыкой.

— А если он морочит нам голову? — спрашивал Скит. — Если он сынок кого-нибудь из их колдовского Совета?

— Тогда нам не поздоровится, если встретится кто-нибудь из его родственников, — заметил Инведнис.

— Он? Сомневаюсь, — Гаст качнул головой.

— Почему?! — Скит нахмурился. — Разве принадлежность коня не в счет? А его способности? Да и сам Ретч его родственник!

— Дальний родственник, — поправил Гаст. — Если он только не лжет насчет этого.

— Вот именно!

— Я имел в виду не это, Скит. На самом деле я думаю, что все как раз наоборот — он из низшего колдовского рода, однако у него есть талант и определенные амбиции.

— Где доказательства этому? — не унимался Скит.

— Во-первых, про Ретча он мог ляпнуть только из самозащиты — мол, есть родственник, готовый, если что, заступиться, сами видели — наш новый компаньон малость трусоват. Во-вторых, вряд ли в его сумке не нашлось бы сменное белье, да и не бесился бы он из-за порванной рубашки. К тому же и к своей внешности он относится несколько небрежно — утром даже не подумал причесаться. И последнее — высокородные темные колдуны не выносят людей и уж тем более не станут держать себя с ними на равных. Они не опустятся до обычной девушки, будь та трижды красавицей. Высшие маги любят показывать свое превосходство над людьми и презирают их.

— А если он делает все это им назло?

— Нет, видно же, что он поступает так, как привык.

Я так заслушался Гаста, что едва не забыл о своей партнерше. Ее руки обвили мою шею и потянули к себе.

— Тэрсел! — в ее голосе послышался легкий упрек.

— Извини, — я стряхнул с себя состояние замешательства, в которое меня поверг спор колдунов, склонился к лицу девушки и поцеловал ее, но не так, как мы договаривались.

Я поцеловал ее, словно мы знали друг друга давным-давно, словно уже долго являлись любовниками. Разгоревшаяся и изумленная она отпрянула от меня. Я шагнул к ней, но тут на мое плечо легла довольно тяжелая рука.

— Думаю, тебе не стоит трогать наших девушек!

Я медленно обернулся к жениху.

— Погоди, приятель, — миролюбиво заметил я, чуть попятившись от парня, оказавшегося чуть ли не на две головы выше меня. — Разве я ухаживаю за твоей невестой? Да и пусть девушка сама решает, с кем ей быть.

Музыка как-то стихла сама собой, колдуны, все еще спорящие по поводу меня, умолкли чуть позже. Но одного взгляда хватило, чтобы понять причину воцарившейся тишины.

— У нее такие сладкие губы — разве можно устоять? — шепнул я так тихо, что никто кроме него не услышал. — Да и не только губы...

Я вильнул в сторону, когда он бросился на меня, и его кулак прошел там, где только что находилось мое лицо.

— Тэрсел! — в отчаянии заорал Гаст.

Все бросились к нам. Но не успели разнять. Если я не владел мечом, это не значило, что я не мог драться на кулаках. Впрочем, драться я как раз не собирался. Я ударил его, но никто не успел увидеть, куда именно. Парень, словно ни с того ни сего, рухнул, как подсеченный, у ее ног и отключился. Я чуть встряхнул кистью и успел заговорить прежде всех остальных.

— Разве эта девушка не свободна, что он стал заявлять на нее свои права?

— Свободна, — откликнулся кто-то. — Да только она его старая любовь!

— Значит, не старая, коли бросился ее отбивать! — выкрикнул еще кто-то.

Тут всех словно прорвало. Крестьяне принялись обсуждать произошедшее, прошлые отношения жениха и моей знакомой, и в итоге начали перемывать косточки их разлучнице. Старейшина, пытался перекричать всех, призывая к тишине. Невеста рыдала, а моя знакомая с нежностью приводила парня в чувство. Я взирал на происходящее с изрядной долей скепсиса, Гаст — с мрачной миной, Инведнис и Скит — явно растерянные. Первое, что сделал парень, очнувшись, это выпалил предложение моей знакомой, одновременно рассыпавшись в извинениях. В этот миг я нечаянно встретился взглядом с Гастом.

— Так и знал, что это дело твоих рук! — в сердцах произнес он.

— Разве я совершил что-то ужасное?

— Не нам об этом судить. Лучше уехать отсюда. И чем быстрее, тем лучше.

Мы уже находились в седлах, дожидаясь Гаста. Маг огня решил напоследок извиниться перед старейшиной. Наконец, он показался из-за домов несколько хмурый, вскочил в седло и тронул лошадь. Мы ожидали от него подробностей, но их не последовало. Прошло несколько долгих минут пути, а Гаст, похоже, и не собирался раскрывать рот. Пришлось прокашляться. Он повернулся ко мне.

— Самое удивительное во всей этой истории, что старейшина был против этого брака. Нам повезло — все могло кончиться страшным скандалом.

После этого напряжение несколько схлынуло. Мы провели в пути еще пару часов — пока солнце не село за нашими спинами, и длинные тени не растворились в сгущающемся мраке. Тогда мы съехали с дороги и остановились у купы деревьев среди луга. Гаст развел костер.

— Сдается, мы могли бы остаться в деревне, — нарушил продолжительное молчание Инведнис и, вздохнув, взялся за кашеварство.

— Так спокойнее, — буркнул Гаст на светлом наречии, покосившись на меня.

— Кажется, ты начинаешь жалеть, что связался с ним? — съязвил Скит. — А ведь впереди еще множество деревень, Гаст. И как мы сегодня убедились, людям могут понадобиться услуги темного колдуна, хотя все эти земли находятся под светлым протекторатом. Как ты убережешь их от него? Запретишь ему общаться с людьми? А сможешь ли?

Гаст промолчал. Только еще больше нахмурился. Я расседлал Шэда, растянулся на земле лицом к костру и прикрыл глаза — внутри еще бродило тепло от выпитого вина, и меня стало клонить в сон.

— Тэр-сел, — по слогам произнес Гаст, когда мною почти уже овладела дрема.

— Что? — нехотя отозвался я.

— Чем ты занимался полгода после изгнания?

Я удивленно моргнул — слова Гаста прозвучали так, словно он давно мучался этим вопросом.

— Ничем особенным, — я подавил зевок.

— Ничем особенным? Ты же не все это время провел в Мидле? Это достаточно дорогой город... Где-нибудь еще ты мог бы остановиться на постоялом дворе на ночлег, заказать ужин, а трактирщик даже не посмел брать с тебя плату. Но не в Мидле, где законы соблюдаются строго. Как же ты жил? Или кто-то оказывал тебе помощь?

Сон мгновенно слетел с меня — похоже, Гаст решил развивать дальше теорию о моем происхождении.

— Нет, изгнанникам запрещено помогать. Но у меня были кое-какие деньги...

— И надолго их хватило? — полюбопытствовал Скит с усмешкой.

— На пару недель... Ладно, — я полез в торбу, достал оттуда тетрадь, из ее середины извлек сложенный в несколько раз лист и протянул Гасту. — Надо признаться, за него мне неплохо заплатили.

Гаст, удивленный, развернул лист и воззрился на подробнейший план Мидла. Несколько мгновений до него не доходило.

— Ты его составил?! Как я помню, Мидл один из самых запутанных городов в архитектурном смысле. Он развивался стихийно. На его улочках, кроме, разумеется, центральных, легко заблудиться — настоящий лабиринт. И все эти галереи на разных уровнях... Несколько раз делались попытки составить его карту, но все выходило достаточно примитивно. Сколько же времени понадобилось, чтобы создать...

— Точно все полгода, — заметил Инведнис, заглянув через плечо Гаста на карту. — Клянусь, здесь обозначено все до последней самой крошечной лавки!

— Два дня, — уточнил я.

— Два дня?! Но это физически невозможно!

Я чуть склонил голову набок.

— Вы думаете, я бегал по улицам с чертежным инструментом?

— Но как же? — растеряно пробормотал Инведнис.

Скит, увидев реакцию остальных, тоже полез смотреть карту и лишь присвистнул.

— Не хочешь же сказать, что рисовал ее, не выходя из своей комнаты?

— Примерно так это и происходило.

— Не понимаю, — Гаст нахмурил лоб.

— Извини, не могу тебе объяснить.

Гаст снова разглядывал карту и нахмурился еще больше.

— Любопытные детали! Если не ошибаюсь, здесь нанесены тайные проходы в крепостных стенах и даже подземные ходы! Кому ты продал ее?!

В голос Гаста вкрался гнев. Готов поклясться, что теперь он вообразил меня вражьим лазутчиком.

— Всем, кто хотел ее приобрести, — спокойно ответил я. — Перед тобой оригинал, а покупателям достались копии, лишенные таких подробностей и даже кое-где измененные.

— А ты не побоялся, что тебя уличат в обмане?

— Уличат в обмане темного колдуна? — мне стало смешно. — Кто? Купцы?

— Погоди! Ты продал карту людям?! — воскликнул Гаст.

— А ты думал, что я предложил ее своим или, еще забавнее, светлым колдунам?

Гаст смешался.

— Любой приличный торговец был не прочь иметь карту. На ней можно наблюдать, как располагаются торговые ряды конкурентов, где помещаются склады, в какой части города больше таверн и тому подобное.

Скит указал пальцем куда-то на край листа.

— А это что за список?

Я чуть поморщился — вот на этот вопрос мне бы не хотелось отвечать.

— Похоже на имена, хотя и написано на вашем языке, — предположил Гаст. — Напротив порядковый номер и точно такая же цифра есть на карте. Не поделишься, Тэрсел?

— Это действительно имена. В левом столбце светлых колдунов, правом — темных. На плане отмечены места, где они обычно останавливаются.

Гаст вновь насторожился.

— А это тебе зачем понадобилось?

— Ты не поверишь, насколько банальна причина. Хотелось как можно меньше сталкиваться со своими, да и с вашими тоже. Однако я ошибся. Если колдун останавливался в таверне на севере города, это не означало, что я не встречу его в южном районе. После нескольких таких столкновений, спустя месяц я покинул Мидл. Поехал на юго-восток несколько бесцельно, добрался до королевства Фернинга, потом направился к северу. Вряд ли подробности этого путешествия окажутся для вас интересными.

Гаст слушал, не отрывая от меня взора, потом кивнул на карту.

— Эта вещь может спровоцировать новую войну, если попадет к твоим сородичам. Они всегда хотели захватить Мидл!

— Не будь таким наивным! — я несколько разозлился. — Откуда ты знаешь, может, я нарисовал ее еще в обители давным-давно, и, к примеру, лет пять висела она в моей комнате, а все, кому не лень, изучали ее. Да, ты прав, они всегда желали обладать Мидлом, но эта проклятая война не нужна ни вам, ни нам!

По реакции колдунов, уставившихся на меня, я понял, что хватил лишнего, особенно в эмоциях.

— Откуда ты знаешь, какую политику ведет ваш Совет? — поинтересовался Гаст.

— Да если бы готовилась война или что-то в этом роде, об этом бы знали все до последнего ученика. Однако последние десять лет об этом даже слухов никаких не ходило.

— Последние десять лет? Как ты можешь помнить, что произошло десять лет назад? Тебе было всего семь!

— У меня очень хорошая память, — я забрал карту из рук Гаста, аккуратно сложил, а затем разжал пальцы, и она упала в огонь. — Так тебе спокойней?

Гаст только охнул, глядя, как пламя в один миг поглотило бумагу. Вслед за ним заахал Инведнис, совершенно позабывший о своей стряпне. В итоге спустя пару минут мы в глубоком молчании ели подгоревшее кушанье. Гаст полез за пазуху, и я уже знал, что он оттуда вытащит. Его палец остановился в нижнем правом углу карты Бинаина.

— Это ведь твое имя стоит внизу?

— Мое, — продолжая жевать, признал я с неохотой и, чуть помедлив, добавил: — Может, вы тоже что-нибудь о себе расскажете? А то интересе к одной моей персоне приобретает нездоровый оттенок.

Гаст фыркнул.

— Что тебе интересно знать о светлых колдунах?

— При чем тут светлые колдуны. А хочу услышать о вас троих. Как оказалось, что вы, обладающие разной магией, оказались в одной компании? Я и раньше слышал, что светлые колдуны путешествуют по материку, оказывая помощь людям. Но обычно это представители одной магии. А маги огня... маги огня обычно выступают либо охранниками отряда, либо защитниками во время конфликтов. Но если мне не изменяет память, и о серьезных конфликтах не слышно в последнее время.

Гаст никак не ожидал от меня подобного вопроса. Они переглянулись, а я стал ждать, как извернется маг огня.

— Это долгая история, как-нибудь расскажу. Сейчас уже слишком поздно, — просто ответил Гаст.

Я открыл рот от возмущения, но у меня не нашлось слов.

— Да, — поддакнул Скит, потянулся и зевнул.

Они принялись устраиваться на ночлег. Я, совершенно раздосадованный, последовал их примеру. Уже засыпая, я расслышал обрывок их разговора.

— Если ты ему ничего не скажешь, Гаст, он от нас улизнет так же легко, как у него это получилось в первый раз, — заметил Инведнис. — Конек понимает его без слов и уж тем более без узды, или я ничего не смыслю в специально обученных животных. Если он, конечно, еще тебе нужен...

— Конечно, нужен! Он знает гораздо больше, чем я предполагал. Однако узнанное породило еще больше вопросов.

— Всегда так, — проворчал полусонно Скит.

— Но что я могу ему рассказать? — сетовал Гаст.

— Правду, что же еще, — раздумчиво произнес Инведнис. — Он прекрасно различит ложь. Это он может обмануть нас и заморочить голову, а не наоборот.

— Погоди, что ты мне предлагаешь? Мы дали клятву молчать об этом! Я даже запретил обсуждать это между собой!

— Вот так ему и скажи! — Скит шумно перевернулся на другой бок. — Давайте спать, а? Сегодня — самый ужасный день в моей жизни.

Гаст и Инведнис дружно на него зашикали. Однако тон сбавили, и я уже больше ничего не расслышал.

Глава 3. Предложение Гаста

Вокруг уже разлилось утро, когда меня позвал Гаст. Я со стоном потянул на голову торбу, заменявшую мне подушку.

— Уже позднее утро, вставай!

Скита я даже не услышал, а скорее почувствовал. Прежде чем он успел устроить мне ледяной дождь, вихрь словно подставил ему подножку. Скит угодил лицом как раз в давно потухшее кострище. Вверх взметнулось облачко пепла, сам колдун наглотался сажи и закашлялся. Когда он поднялся, я едва удержался от смеха.

— Вот кому бы действительно стоило умыться!

— Скит! — предупреждающе выкрикнул Гаст.

Маг воды, что-то бурча про себя, стал смывать с щек черноту. Легко позавтракав, мы продолжили путь.

— Ты обещал некую историю, — заметил я.

— Она действительно долгая, — Гаст взглянул на меня. — Тебе ведь известно об иерархии.

— При чем тут иерархия?

— Обычно, если маг принадлежит высшему роду, он обладает особенными способностями и могуществом. И его дети, как правило, наследуют их. Но иногда случается, что талантливые отпрыски появляются у весьма заурядных родителей. Так получилось со мной, Скитом и Инведнисом. Наши способности заметили, и нас обучали лучшие. Я вырос в Оушэнде, Тэрсел.

— В Оушэнде? — неприятное подозрение стало всплывать из памяти, и я обозвал себя идиотом — ведь Гаст уже упоминал, что мы едем на восточное побережье. Как раз туда, где и располагался этот город.

— Меня обучал сам Визониан.

У меня вырвался нервный смешок. Гаст чуть приподнял бровь, наблюдая за моей реакцией.

— Самое забавное здесь то, что именем советника вашего повелителя у нас пугают маленьких детей.

— То-то ты побледнел... Я его лучший ученик.

Колющей волной прокатился по телу страх, я содрогнулся и потерялся. Шэд, ощутив это, в один миг остановился, прянул ушами и стал разворачиваться к источнику опасности. Я вовремя спохватился. Одно прикосновение моих ладоней, и жеребец сразу успокоился, правда, продолжая коситься в сторону Гаста.

— В чем дело? — поинтересовался Гаст. — Словно ты встречался раньше с огненными магами... Но тогда бы, ты бы мог отражать огненное колдовство. Разве нет?

— Конечно, никогда не встречал огненного мага и тем более могущественного, — поспешил ответить я. — Пожалуй, именами Визониана и вашего повелителя пугают не только детей. А к чему ты мне это все говорил?

Гаст закашлялся.

— Я вовсе не хотел тебя напугать. Не думал, что ты так впечатлишься!

— Ха-ха! Да нет, меня впечатлило другое! Разве через год мы не должны оказаться на восточном побережье, то есть, получается, в Оушэнде? Может, ты и достаточно лояльно относишься ко мне, но твой учитель превратит меня в кучку пепла, едва я попадусь ему на глаза! Если только раньше это не сделаешь ты!

— Тэрсел, прекрати истерику! — не выдержав, прикрикнул на меня Гаст.

— Извини.

— Я не собираюсь причинять тебе вред. Да, я обладаю кое-какими способностями, но мне нужно еще кое-что — я должен быть востребован. Мне поручили одну миссию, и если я выполню ее, то получу признание...

— Ты так называешь место в Совете магов? — я криво улыбнулся. — Готов поклясться, что ваша миссия — не пустячное задание.

— Достаточно простое для того, кто обладает даром перемещаться по мирам, хотя и ответственное. Я пока таким даром не обладаю. Может, открывать проходы удастся, если объединить силы. Поэтому Скит и Инведнис присоединились ко мне. И я прошу тебя помочь мне в этом. Прошу, как друга.

Он протянул мне руку. Похоже, жест Гаста стал неожиданностью не только для меня, но и для Скита и Инведниса. Я подавил удивление, не спеша протягивать свою руку в ответ.

— Мы знакомы всего три дня, — заметил я. — А ты уже предлагаешь свою дружбу?

— Заранее.

— Заранее? Это как?

— Отношения проверяются временем, но у нас несколько иное положение — мы слишком разные, да и времени особо у нас нет... Поэтому я готов пойти на это, хотя, может, остальные к этому и не готовы... — он продолжал протягивать руку. — Ты всегда можешь положиться на меня и... мы должны научиться доверять друг другу...

Я раздумчиво посмотрел на Гаста. В реальность его слов верилось с трудом. Но, как заметил накануне Инведнис, я всегда мог незаметно покинуть их. Поэтому, предполагая, что ничем не рискую, протянул в ответ руку и пожал ладонь Гаста. Как бы то ни было, время покажет, насколько состоятельным окажется его предложение. Скит и Инведнис решили повременить с признанием своей дружбы. Я даже подозревал, что со Скитом у нас никогда не найдется общего языка.

Мы продолжали продвигаться по юго-востоку. Наступившее лето выдалось сухим и жарким. Мы проехали через несколько деревень, заметно меньших по сравнению с первой и без подобных злоключений. Земля там так же пострадала от засухи, и в основном все хлопоты легли на Скита и Инведниса: маг воды заставлял оживать источники, а Инведнис колдовал над посевами и деревьями. Гаст же продолжал заниматься со мной на мечах, доводя до полного изнеможения. Даже Инведнис удивился упорству Гаста, с которым он взялся за меня.

— Не слишком ли ты его гоняешь? Бедняга весь осунулся. Еще один такой день, и наш ястребок протянет ноги.

— А как еще обучить его выносливости? — осведомился Гаст, отдыхая в теньке и потягивая из фляжки освежающий травяной напиток.

И к своему собственному удивлению, я невольно согласился с ним, давно уже перестав задаваться вопросом, зачем мне это надо.

— Хотя меч стоит поменять на другой — твой для него слишком длинный и тяжелый, — добавил Гаст. — Через пару дней проедем через небольшой городок, может там найдется оружейная лавка. Слышишь, Тэрсел?

— Угу, — я лежал на солнце, закрыв глаза, рядом сушилась разложенная на траве рубаха — Скит взял за обыкновение обливать меня водой, хотя один раз он уже наелся золы из кострища. Я пока терпел. Отвечать на его издевки после тренировок с Гастом у меня не хватало сил.

Я услышал тихую поступь удаляющихся шагов Инведниса, шелест страниц и посмотрел на Гаста. Но маг не собирался читать — на коленях у него лежала тетрадь, а в руке он задумчиво вертел перо. Наконечник у пера был золотой, а благодаря колдовству, чернила в нем не кончались. Небольшая магическая штучка, но приятная. У меня у самого в сумке валялось что-то вроде этого.

— Что ты записываешь?

— Почти все. По какой местности мы проезжали, в каких деревнях и городах останавливались, количество жителей, имена старейшин, чем мы помогли им и тому подобное.

— Зачем? Разве они сами не могут написать и отправить это в вашу обитель голубиной почтой?

— Ну, для начала, они почти все безграмотные и даже не умеют толком считать. Те девушки, с которыми ты так легкомысленно заводишь связи, даже не смогут написать твое имя.

— Легкомысленно? Ты об этом тоже пишешь в своем дневнике?

— Разве нет? — с иронией, мало мне понравившейся, отозвался Гаст. — Тэрсел, можешь ответить, чем бы ты занимался, если бы не встретил нас?

— Наверное, ты думаешь, что вел бы праздную жизнь.

— Да, такую же, какую ты ведешь сейчас, — подтвердил Гаст.

Я нахмурился: особо возразить Гасту было нечем, хотя...

— Я хотел заехать в Брингольд.

Брови Гаста поползли вверх.

— В Брингольд? — удивился он. — Конечно, этот город находится под властью темных колдунов. Но ведь тебя изгнали, и, как я понял, запретили оказывать любую помощь.

— В Брингольде есть довольно неплохая библиотека. Думаю, я смог бы позаимствовать там пару нужных книжек. Все-таки оставаться недоучкой мне совсем не улыбается.

— Не думал, что услышу от тебя что-нибудь подобное, — в голосе Гаста слышалась все та же насмешка. — Жалко, что Брингольд находится на севере, а то, в самом деле, заехал бы туда... Но, ты уверен, что у тебя получилось бы добыть книги? Все же незнакомый город...

— Вовсе нет... Я родился в Брингольде. Я знаю этот замок, как свои пять пальцев.

Гаст уставился на меня.

— Значит, Ретч...

— Действительно мой дальний родственник. Хотя встречаться с ним мне вовсе не улыбается.

— Что ж, на север мы вряд ли подадимся... Хм, почему бы мне не занять твой ум чем-нибудь?

— Чем же? Ты собираешься обучать меня магии? — удивился я.

— Не знаю. А чему тебя вообще учили, Тэрсел?

— Учили-то многому, но я усвоил из этого только то, что меня интересовало.

— Тебе преподавали историю?

— Конечно. Правда, это вряд ли относилось к любимым предметам.

— Хм... Неплохо бы заполнить этот пробел. История может оказаться очень полезной. К примеру, тот же Брингольд. Что ты знаешь об этом городе?

Что я знал об этом городе? В мыслях расползлась досада — неужели Гаст считал меня настолько невеждой, полагая, что я ничего не знаю о том месте, где родился? Впрочем, пусть считает, хотя о Брингольде я знал практически все. Жители Брингольда не являлись коренными обитателями Бинаина. Много столетий назад из другого мира их привел светлый маг-правитель, спасая то ли от чумы, то ли от наводнения. Это единственный народ на материке, имеющий отличный от других язык. Колдуны общаются на языке людей, хотя многие слова внесены ими. Кроме того, у колдунов существует два тайных наречия — темное, и светлое. На них написаны книги по магии и на них мы общаемся между собой. Они похожи, имеют общую основу, но слова, относящиеся к магии, переназвали. А большинство старых слов ушло в язык людей. Так что общий язык, на котором общались все в Бинаине — это смесь человеческого языка и языка колдунов. Жители же Брингольда от своего языка не отказались. Некогда они, весьма богатый народ, спасаясь, оставили все свое добро. Оказавшись в безопасности, они обратились по этому поводу к светлым магам. Те указали им на Северные горы. Там они обжились, построили город-крепость, научились добывать золото и скоро разбогатели. Позже, когда, темные колдуны оправились от очередной войны, они завоевали Брингольд и сделали горцев своими рабами назло светлым. Я мог бы сказать все это Гасту, то, о чем он, конечно, знал, да и о многом другом, о чем он вряд ли мог ведать, но не стал...

— Его название говорит само за себя — вокруг него находятся шахты, где добывают золото.

— А то, что ваш народ подчинил горцев и заставил их работать на шахтах, тебе об этом известно?

— Они всегда работали в шахтах...

— Но золото оставалось у них, а не перекочевывало в казну Бэйзела. Несколько столетий назад они были одним из самых богатых народов материка. А теперь превратились в послушных рабов. Мне не понятно, зачем Бэйзелу столько золота, ведь его можно получить с помощью магии.

— Магическое золото весьма неустойчиво, как и многие искусственно созданные вещества, и часто превращается в начальный продукт или вовсе исчезает.

— О, ты поражаешь своими познаниями, — Гаст все так же подтрунивал надо мной. — Но насколько известно мне, в вашей обители мало магов, которые владеют материальной магией настолько хорошо, что колдовство через какое-то время не разрушалось бы. Наше золото остается им навсегда. Хотя должен отдать должное — превращать вино в уксус ты умеешь.

Я покраснел и отвернулся.

— Ладно, не сердись, — примирительным тоном произнес Гаст. — Если бы ты добрался до Брингольда, то по какой магии взял бы книги?

— Еще не думал об этом, — буркнул я и зевнул.

На лице Гаста прочлось разочарование — он так и не услышал, каким бы колдовством я заинтересовался. В итоге он стал рассказывать о себе, и с меня постепенно слетел весь сон.

— А меня всегда притягивал огонь, — вспоминал он. — Разве мог я знать, какая сила заключена в пламени, протягивая ладони к очагу в холодные зимние дни? Зимы очень суровы в Оушэнде, и даже близость моря не смягчает морозы. Над городом безраздельно властвуют северные ветра. А шторма так сильны, что на побережье смотреть страшно. Я тогда был совсем крохой. Огонь являлся для меня не более чем теплом очага и светом свечей, разгоняющих мрак долгих вечеров... Мой отец был огненным магом, но он не успел поведать мне о могуществе пламени — он не вернулся с последней войны...

Я насторожился. Значит, отец Гаста погиб на войне, а у него самого, выходит, зуб на темных колдунов. Но ведь Гаст прекрасно понимает, что я не дурак. Недоучка, но не дурак. К чему это он ведет?

— Совершенно не помню его, — продолжил Гаст, не обратив внимания на подозрение в моих глазах. — Так я попал к Визониану, и он открыл для меня огонь с другой стороны. Разве не захватывает дух, когда небо перечеркивает молния. Но какое чувство испытываешь, когда понимаешь, что можешь управлять ею... Ты ведь знаешь, какое. И магия ветра, и магия огня относятся к магии управления энергией. А овладеть в совершенстве этой магией — значит обладать огромной властью.

Я молчал, раздумывая, какой должен сделать вывод из услышанного.

— Неужели ты не хочешь совершенствоваться дальше?

Гаст опять подвел разговор к вопросу "чем же я намеревался заниматься дальше".

— А ты?

— Я-то получил свой амулет заслужено, — стараясь особо не язвить, заметил Гаст. — Я знаю о магии огня все.

— Мм, вообще-то я тоже вряд ли узнаю о магии ветра что-либо новое.

На лице Гаста отразилось недоумение.

— Все дело в том, — я замялся. — Мне пришлось обучаться магии ветра самостоятельно, никто даже не догадывался об этом.

— Но какой же магии тебя в таком случае не доучили?

— Подозреваю, что всей остальной.

— Погоди-ка, — Гаст что-то припомнил. — Ведь вам дают имя, когда вы овладеваете каким-то колдовством. А до этого ученики пробуют себя в разных видах магии и совершенствуются в той области, где у них лучше получается. Так ведь?

— Так.

— Значит, ты попробовал себя во всем, а магией ветра занимался тайно. Но зачем? И если действительно об этом никто не знал, то почему тебе дали имя вполне подходящее магу ветра?

— Насчет имени я тебе уже объяснял. А насчет магии ветра — пришлось заниматься самому, потому что никто не хотел обучать меня.

— Ничего не понимаю, — Гаст совершенно запутался.

— Кое-кто из учителей специально не обучает ученика, если у него есть особый талант к определенному колдовству, — пояснил я. — Они не желают, чтобы их кто-то превзошел.

— Это глупо! Ведь темная обитель могла бы стать только сильнее, если у учеников окажется максимально развит талант!

— Могла бы, но не стала и не станет. Там царят свои порядки.

Гаст нахмурился — слишком уж мрачно прозвучали мои слова.

— Я еще кое-что слышал, — несколько неуверенно обронил он. — Слышал, что детей отнимают от родителей — не важно, высокого ли они рода или нет — и обучают вместе. При этом для учителей остается тайной, кто родители учеников, и наказания получают независимо от происхождения. Даже дети колдовского Совета, даже... сыновья Бэйзела.

На мои губы легла кривая усмешка.

— Кто тебе сказал такую чушь?! — я отвернулся от Гаста и принялся зло грызть травинку. — Да до этих ублюдков даже пальцем не дотрагивались. Мало того, так и других за них наказывали!

Я чувствовал на себе взгляд Гаста. Знал, что с того самого момента, как Инведнис указал ему на мою спину во время инцидента с порванной рубашкой, он старался рассмотреть. Поначалу я не допускал этого, но потом мне надоело. Поэтому я лежал на животе, не заботясь, что теперь, пока моя рубашка сушиться на солнышке, Гаст мог видеть белые полосы, протянувшиеся по спине вдоль ребер — следы плеток. Я понимал, что с самого утра у него язык чешется спросить об этом, но у мага огня пока хватало такта этого не делать. После моих слов, полных злобы и раздражения, он задумчиво замолчал. Я зарылся лицом в траву и вдохнул густой, немного пряный запах луга. Перед самыми носом развернул прозрачные крылья полосатый жучок и через миг унесся в небесную глубину. Я закрыл глаза, стараясь ни о чем не думать и отогнать неприятные воспоминания, которые растревожил Гаст. Я уже совсем успокоился и почти задремал, когда колдун вновь заговорил. Вот неймется-то...

— Ты ведь видел их?

— А?

— Ты видел их?

— Кого?

— Сыновей Бэйзела.

Я воззрился на Гаста.

— Конечно, видел. Даже пару раз младший получил в нос. Давно, правда...

— Ты серьезно? Так ведь... тебя наказали за это?

— Конечно, наказали, — огрызнулся я.

— А старший?

— Что старший? — я воззрился на Гаста, не понимая причину его любопытства к наследнику Бэйзела. — От такого, как он, лучше держаться подальше.

— Подальше? Из-за чего?

— Почему это интересует тебя?

Гаст помрачнел, на лбу собрались морщинки — он что-то обдумывал.

— Этого не знают ни Скит, ни Инведнис... Мой отец не сразу погиб на войне, он попал в плен... — признался он. — Несколько лет он провел в темнице, а потом на нем обучался пыткам наследник Бэйзела...

Я уже не лежал — я сидел перед Гастом, открыв от удивления рот. Потом помотал головой.

— Это невозможно! Как ты можешь утверждать, что этот факт имел место? Откуда узнал?

— Конечно, трудно представить, что судьба погибшего пленника вдруг становиться известной. Но у отца имелась связь с Визонианом. Ты ведь слышал о кровных амулетах?

— Кристаллах, где заключена капля крови колдуна, которого можно позвать? — я кивнул. — Но вряд ли ему бы оставили амулет...

— Не оставили, но перед самой смертью его враг был так благороден, что исполнил последнюю просьбу и позволил попрощаться с моим учителем.

— Благороден? — с сомнением протянул я, не расслышав горькой иронии в голосе Гаста.

— Твой опекун.

— Ретч?! — я уже ничего не понимал. — Постой, давай-ка по порядку! Ты хочешь сказать, что Ретч являлся тюремщиком твоего отца, а потом обучал пытке наследника? Когда это произошло?

— Больше тринадцати лет назад. В смысле, отец попал в плен в самом начале войны, то есть двадцать лет назад.

— Что?! Даже если допустить, что все это произошло на самом деле, выходит, что пленником его держали семь лет? Извини, Гаст, но не в обычае держать так долго пленников. Их либо обменивают, либо... сам понимаешь... И второе. Тринадцать лет назад Ретч находился в Брингольде, а не в темной обители. Он действительно привез трех пленников. Но среди них не было ни одного мага огня. Всех их обменяли через пару недель.

— Не может быть, — Гаст не сводил с меня хмурого взгляда.

— Я могу назвать их имена, и при случае ты можешь проверить. И потом, как ты думаешь, сколько исполнилось лет наследнику Бэйзела? Если исходить из того, что он приблизительно мой ровесник, то не больше пяти. Ты думаешь, что ребенка в пять лет, будь он трижды наследником Бэйзела, отправили бы в темницу обучаться искусству пытки? Все это из области урока, как ненавидеть своих врагов.

— Какого урока? — хрипло спросил Гаст.

— Неужели вам никогда не внушали ненависть к темным колдунам? — заметил я. — Приводили какие-то дурацкие исторические примеры, а может вовсе и не исторические, о том, сколько городов и земель мы у вас отняли, сколько зла причинили людям и тому подобный бред. Ты ведь и сам всю дорогу толкуешь только о том, какие вы хорошие...

Гаст, выражение лица которого не сулило ничего хорошего, поднялся. Невольно вскочил и я, с трудом заставив себя остаться на месте.

— Ты что же, допускаешь, что нам могли лгать? Что Визониан, мой учитель и друг отца, лгал бы мне? А вот вас лжи наверняка обучают, — он подошел ко мне вплотную, и мне пришлось глядеть на него снизу вверх — он был выше меня почти на голову.

— Не обучают. Лгать заставляет сама жизнь, — изрек я. — Но почему бы тебе еще раз не спросить об этом своего учителя. Если он и солгал, то совершил подобное только из политических соображений. Мне ли об этом тебе говорить?

Гаст застыл в задумчивости.

— Может ты и прав, — согласился он. — Но если ты лжешь, то выходит, что ты — это он. Хотя какой из тебя наследник темной обители — конокрад, трус, меч толком в руках держать не умеешь, с одной сменной рубашкой...

Я хотел возмутиться, но вовремя прикусил язык — последнюю тираду Гаст пробормотал на светлом наречии.

— Повтори-ка еще раз на понятном языке! — попросил я. — Почему-то мне кажется, что ты произнес что-то оскорбительное.

— Как звали тех колдунов, которых обменял Ретч? — Гаст полностью проигнорировал мои слова.

— Грейлен, Силор и Майр — два мага земли и один врачеватель.

— Ладно, — Гаст полез за пазуху.

Я опешил, когда он извлек рубинового цвета кристалл — не ожидал, что Гаст вознамерится проверять мои слова прямо сейчас.

— С кем ты собрался общаться? — я забеспокоился.

— А ты не догадываешься.

— С Визонианом? — я пришел в ужас.

— Разве тебе есть чего бояться?

— А если он заявиться сюда?

Гаст хлопнул себя по лбу.

— Ах, вот ты о чем, — руки Гаста легли мне на плечи и развернули прочь. — Вряд ли он сюда переправится, но на всякий случай иди-ка погуляй и подальше! Не беспокойся, про тебя не скажу.

Я подхватил свою рубашку и поспешил прочь, строя различные предположения, чем обернется беседа Гаста с учителем. По пути я зашел в деревню, взял немного еды, проведал Шэда, потом спустился в небольшой овражек, за которым начиналась рощица молодых дубов. Я уселся на огромный старый пень, съел кусок брынзы и хлеба, запил молоком, вытащенным из погреба, холодным и потому приятным в такую жару. Время давно перевалило за полдень, а я не знал, сколько времени займет беседа Гаста с Визонианом. Рука скользнула в карман и извлекла мою старую забаву — метательный нож. Однако использовать его по назначению не хотелось — пришлось бы вставать, идти к мишени, в которую бы превратился ствол какого-нибудь дерева, потом обратно. Поэтому я подобрал часть толстого сука, счистил с него кору и занялся вырезанием. Когда меня отыскал Гаст, уже получилась довольно сносная шахматная фигурка коня.

— В тебе, время от времени, обнаруживается новый талант, — заметил он, стараясь улыбнуться. — Ты даже можешь говорить правду.

— Если бы я солгал, ты меня здесь не нашел, — заметил я.

— Извини, но я все же надеялся на то, что ты солжешь, — он опустил голову. — Визониан признался, что мой отец просто погиб на войне — его даже не нашли...

— Твой учитель поинтересовался, откуда стало известно?

— Я сказал, что нам встретился колдун из отряда Ретча, и мы его "расспросили" об этом.

Гаст присел рядом и омрачился.

— Признался, зачем лгал тебе? — полюбопытствовал я.

— Я даже не стал спрашивать, — Гаст нахмурился. — Тут все и так понятно — ты прав, это все из области урока ненависти к своим врагам.

— Не совсем, — обронил я.

— Что? — Гаст непонимающе посмотрел на меня. — Ты только недавно сам уверял...

— Лишь хотел уточнить. Не просто к врагам. Тебе внушали ненависть к конкретному лицу.

— Ты думаешь?... — Гаст замотал головой, еще не поняв, к чему я клоню. — Нет.

— Почему нет? Твоя миссия случайно — не устранение наследника Бэйзела? После такого подвига место в Совете тебе бы обеспечили!

Гаст вскочил, как ужаленный.

— У нас не воспитывают убийц!

— Несколько часов назад ты был убежден, что твой учитель не лгал тебе, — парировал я хладнокровно его гневный выкрик. — Как бы ты повел себя, встретив на пустынной дороге вместо меня наследника Бэйзела?

Гаст отвернулся, а потом заговорил очень тихо.

— Я... не сдержался бы. История смерти отца, погибшего под страшными пытками, не могла оставить меня равнодушным, и я возненавидел его мучителя. Только сейчас я осознал, как желал отомстить, раньше не мог признаться в этом даже самому себе.

Гаст кое-что понял из всего произошедшего. Однако при случае он преминул все так же подчеркивать, насколько добры светлые колдуны и насколько злодеи мы. Иногда я посмеивался про себя над его пылкими речами, но часто так же молча и про себя соглашался с ним.

Глава 4. Темная кровь

К началу осени мы приехали в Тапери, небольшой городок, расположившийся у самого Восточного тракта. Первым делом, после того, как мы устроились на постоялом дворе, Гаст отправился со мной в оружейную лавку. Раньше маги темной обители полностью игнорировали оружие, созданное людьми. Считалось, что хорошему колдуну это ни к чему — он мог защитить себя одной магией. Однако колдуны светлой обители думали несколько по-иному — чем большими знаниями ты владеешь, независимо от того, что они переняты у людей, тем более ты талантлив и защищен. Ряд случаев, когда нескольких темных магов одолели с помощью не только магии, но и оружия, подтолкнул моих сородичей пересмотреть свою точку зрения. Хотя кое-кто из учителей продолжал настаивать на старой. Я и сам считал, что любому талантливому магу это не нужно, однако тот эпизод встречи с моими новыми знакомцами, когда их клинки оказались у моего горла, заставил думать несколько иначе. Они совершили то, чего я от них не ожидал. А та внезапность, с которой они застали меня врасплох, убедила в необходимости изучения данного предмета.

Лавка оказалась небольшой, но все стены и полки были забиты разными видами оружия. Гаст остановился напротив полки с мечами, опытным глазом отобрал несколько и, когда продавец выложил это перед нами, заставил меня опробовать все. Я примерился к рукояти каждого, взмахнул несколько раз, чтобы почувствовать вес и балансировку. Наконец, я остановится на мече средней длины, с нешироким лезвием и без всяких украшательств рукоятью, в простых черных ножнах. Гаст кивнул, одобрив выбор, и, поинтересовавшись ценой, полез за пазуху. Но я опередил его и выложил на прилавок золотой треугольник — монету, ходившую в Мидле. Маг огня застыл в удивлении — он пребывал в уверенности, что у меня нет ни медяка.

— У меня еще кое-что осталось из заплаченного за ту карту.

Но продавец не спешил брать монету, в нерешительности смотря на меня. В итоге он подвинул ее назад.

— Господину не обязательно платить, — произнес он.

Мы с Гастом недоуменно переглянулись.

— С чего бы это?

— Здесь неподалеку живет темный маг, — чуть подавшись вперед, доверительно сообщил мне продавец. — Даже содержит магическую лавку...

— Темный маг? — Гаст нахмурился и чуть распахнул плащ, под которым продавец не заметил одеяния светлого колдуна. — Разве этот город не свободен?

Продавец опешил и перевел взгляд на меня.

— Но разве вы не...

— Не скажу, что ты ошибся, — я подвинул монету обратно к нему.

— Что ж, — он взял монету, еще раз взглянув на нее, отдал мне несколько серебренных. — В Мидле, конечно, можно увидеть темного и светлого колдунов рядом...

— Так, где находится та лавка? — поинтересовался маг огня.

Торговец объяснил. Мы вышли на улицу — дождь потихоньку затихал. Я пристраивал ножны на поясе поудобнее. Потом спросил хмурого Гаста:

— Ты действительно хочешь зайти туда?

— Этот город всегда находился под защитой светлой обители. Если твои сородичи решили захватить его — опять произойдет конфликт... Давай-ка зайдем сначала за Инведнисом и Скитом.

Через полчаса мы уже стояли перед небольшим двухэтажным домом. Над покрашенной в черный цвет дверью болталась вывеска "Лавка магии". На окнах — непроницаемые темные занавеси.

— Что-то у меня нет желания проверять, — заметил я. — Действительно ли там темный маг или какой шарлатан. Хотя... ни один человек не посмеет назвать себя темным магом.

— А мы зайдем и проверим, — Гаст кивнул остальным.

Они вошли в лавку, звякнувшую колокольчиком, а я остался ждать снаружи, прислушиваясь. Прошло несколько минут, а из-за двери не доносилось ни звука. В конце концов, я не вытерпел, открыл дверь и сделал шаг внутрь. И в тот же миг столкнулся с толстяком, бросившимся к выходу — за ним мчались мои попутчики. Глаза наши встретились, и мы узнали друг друга.

— Мм... — только и успел выдавить он, когда моя рука схватила его за ворот черного балахона, тем самым слегка придушив беглеца.

— Вот так встреча! — заметил я. — Форин, ну что ты мычишь или ты забыл мое имя?

— М... Тэрсел? — прохрипел колдун, побледнев, ноги его подкосились, и он тяжело плюхнулся на колени.

— Твой знакомый, Тэрсел? — Гаст с интересом наблюдал за нами.

— Мой должник, — уточнил я с нехорошей улыбкой. — У него слишком несдержанный язык, из-за которого количество моих неприятностей в обители весьма возросло, и который я пообещал ему укоротить при встрече.

— Из огня да в полымя, — хохотнул Скит. — А он мастак убегать. Я думал он снесет тебя — все-таки такой здоровяк, а ты у нас атлетическим сложением не отличаешься.

Форин, бывший выше меня на целую голову, невероятно широким в плечах, но при этом до отвращения обрюзгшим — что среди колдунов являлось большой редкостью, — судорожно глотая воздух с испугом посмотрел на поигрывающего мечом Скита.

— Пожалуй, стоит потолковать с ним, — предложил Гаст. — Тэрсел, закрой дверь и отпусти его, а то он задохнется.

Я отпустил Форина и хорошим тычком направил обратно в лавку. Мы прошли в темный зал, где горела пара тонких свечей. Вдоль стены все пространство занимали полки, заваленные всяческим хламом — старыми, разваливающимися книжками, пучками трав, какими-то склянками, содержание которых из-за темного стекла разобрать было невозможно, кристаллами и прочей дребеденью. В центре комнаты стоял диван, куда уселись светлые колдуны, Форин остался стоять перед ними, а я облокотился на высокий прилавок за его спиной. Чувствуя мой взгляд, он нервно подрагивал и постоянно озирался.

— Что ты здесь делаешь? — поинтересовался Гаст.

— Это что? Допрос?

— Можно и так сказать. Над Тапери — наша протекция. Ну?

Форин обернулся с изумлением ко мне.

— Отвечай, — подбодрил я его с нехорошей улыбкой. — Мне это тоже интересно знать.

— А то вы сами не видите, — пробурчал Форин.

— Не припомню, чтобы у нас практиковали подобное, — заметил я. — Не зря, наверное, я оставил обитель. Если в городах имеются подобные лавки, то, наверное, скоро везде появляются передвижные балаганы с колдунами, показывающими дешевые фокусы. Хотя, то, что ты стал торгашом, меня не удивляет.

Форин позеленел от насмешки и вдруг заговорил на наречии темных колдунов, то есть на языке понятном только мне.

— Меня выгнали, — огрызнулся он.

— О?! — я изобразил крайнее изумление. — Из-за чего же?

— Из-за того, что доносил...

— Очень мило с их стороны избавляться от болтунов, но мне кажется, что они слишком мягко с тобой обошлись.

— Наверное, это лучше, чем предательство...

— Предательство? Уж не меня ли ты считаешь предателем?

— А разве нет? — Форин позволил себе усмешку. — Не могу поверить! Ты связался со светлыми колдунами! Когда в Совете узнают, мне позволят вернуться.

Я посмотрел на него долгим раздумчивым взглядом. Усмешка растаяла на его губах, и рот скривился, сам он насторожился, словно ожидал от меня какого-то подвоха.

— Посмеешь клеветать на меня...?

— Ты угрожаешь? — прошипел он с вызовом и весь ощерился. — Думаешь, у тебя пройдет эта штука? Может и пройдет, если успеешь...

Я не сразу понял, к чему это Форин клонит, и не заметил, как его рука потянулась за пазуху. А в следующий миг он с неожиданным для него проворством кинулся ко мне с выхваченным из балахона кинжалом. Случилось то, что я никак не ожидал, но уроки Гаста не прошли даром: рефлекторно выхватил меч, отбил клинок Форина и сам ударил. И лишь потом опомнился... Но было уже поздно — колдун тяжело осел, а его голова покатилась куда-то за прилавок. Вдруг нахлынула слабость и дурнота, меч выскользнул из рук и с глухим стуком упал на пол, а я, задрожав, воззрился на ошарашенных колдунов. Они бросились к толстяку, но не успели. Гаст с лязгом загнал свой не пригодившийся меч в ножны.

— Только не падай в обморок, как девчонка, — сурово произнес он, хотя сам побледнел от произошедшего.

— Я... не хотел.

— Знаю, но, проклятье... — Гаст нахмурился. — Я ведь не обучал тебя этому удару. Не показывал тебе ни одного смертельного приема. Только как ранить противника и как обороняться...

— Вот именно, — Скит зло глянул на меня. — А теперь в убийстве наверняка обвинят светлых колдунов...

— Перестань, Скит, — оборвал Гаст. — О чем вы говорили, Тэрсел?

— Он решил, что я предатель.

— Что будем делать? Бедняге уже ничем не помочь, — спросил Инведнис. — Подумать только... у тебя хватило сил отсечь ему голову!

Гаст продолжал хмуриться.

— Наверное, следует пойти к властям города... это ведь неумышленное убийство... — он смолк, увидев выражение моего лица. — Они, конечно, поставят в известность колдунов из твоей обители. Но разве они накажут тебя?

— Умышленное убийство у нас наказывается смертью... В обители хорошо знали, как мы друг к другу относились. А из вас — свидетели никакие. Никто не должен узнать, что случилось...

— Хм, — Скит бросил на меня раздраженный взгляд. — Ты что же, предлагаешь нам избавиться от тела?

— Не вижу лучшего варианта, — едва слышно ответил я.

Они переглянулись.

— И как это будет выглядеть? — Гаст покачал головой. — Нет, это невозможно.

— Почему? — спросил я.

— Это низко, подло...

— Подло помочь мне выпутаться из скверной ситуации?

— Ну и как ты себе это представляешь? Мы тащим куда-то тело убитого, роем могилу... — лицо Скита скривилось от отвращения.

— Этого даже не придется делать, — я указал за их спины.

Они обернулись и уставились на проход в другой мир.

— Ты предлагаешь просто выкинуть его туда?! — возмутился Гаст. — Это мерзко!

— Твое благородство по отношению к своим врагам, безусловно, велико, — заметил я. — Но, все же это лучше, чем все остальное.

— Тэрсел, ты иногда просто поражаешь меня сменой настроений. Только что содеянное повергло тебя в ужас, а теперь ты цинично рассуждаешь, как нам избавиться от мертвого!

— Не хотите помогать, ну и не надо! — разозлился я.

Прежде чем вихрь подхватил мертвеца и унес его в открытый портал, я поднял свой меч, оттер лезвие об одежду убитого и вложил в ножны. Гаста от этого просто передернуло.

— Голову не забудь, — с кислой миной посоветовал Скит.

Когда мировое окно закрылось, Гаст глянул на пол.

— Ловко ты управился — даже крови не осталось. Думаешь, его там не найдут?

— Не успеют... Пойдемте отсюда.

Мы уехали из Тапери. До самой остановки на ночлег никто не проронил ни слова. После скудного ужина Гаст еще долго сидел у костра и глядел в пламя. Еще спустя какое-то время Скит и Инведнис, завернувшись в одеяла, присоединились к нему.

— Что, тоже не спится? — Гаст заговорил на светлом наречии.

— Уснешь после такого, — проворчал Скит. — Гаст, мне кажется мы влипли в историю... Там, в Тапери, я даже сперва не осознал, что произошло... Ни при мне, ни при Инведнисе никогда никого не убивали...

— При мне тоже...

— Мертвец все еще стоит перед моими глазами! А этот ублюдок дрыхнет, как ни в чем ни бывало!

— Скит!

— Разве я не прав? Нам надо оставить его, Гаст.

— Ты тоже так считаешь, Инведнис?

— Конечно, не слишком была удачная идея взять его с собой... — Инведнис задумчиво смолк.

— Я не понимаю — ты еще в чем-то сомневаешься?! — Скит с неверием смотрел на огненного мага.

— Я тоже виноват в произошедшем — я научил его биться на мечах...

— Но ты не учил его рубить головы!

Гаст покачал головой.

— Если бы Тэрсел не опередил своего знакомца, у нас бы на руках оказался мертвый мальчишка. Я не успел бы остановить Форина... и мы бы оказались в еще более скверной ситуации... Но он смог отстоять свою жизнь.

— Постой, ты же что же — оправдываешь его?! — поразился Скит.

— Мне больше ничего другого не остается. Я... предложил ему свою дружбу, и он принял ее. Я не могу забрать назад свои слова. Он такой же мой товарищ, как и вы оба, хотя он так не похож на нас... Простите, что я втянул вас во все это, но вам придется учиться терпимости...

Скит открыл рот от изумления.

— И как долго ты будешь держать свое слово? Пока он не убьет кого-нибудь из нас?

— Не перегибай палку, Скит, — Инведнис нахмурился и поворошил прутиком головешки в костре.

— Замечательно, и ты туда же!

— Мы с Гастом вполне ладим с ним, а ты порой сам напрашиваешься на ссору. Если бы ты не задевал его, вы вполне могли бы подружиться...

— Вы оба сошли с ума — как можно доверять ему?

— Потому что он первый доверился нам, — ответил Гаст. — Когда вернулся обратно, в первый день нашего знакомства. Или ты полагаешь, Скит, что он сделал это по собственной глупости?

— Теперь я уже не знаю, что мне думать, кроме того, что рядом с нами — убийца...

— Знаешь, Скит, — Гаст поднялся, посмотрел куда-то на небо, на звезды. — Когда-нибудь наступит время, и нам тоже придется защищать свою жизнь и придется убить своего первого врага. Я только надеюсь, что это время наступит не очень скоро.

Они разошлись по своим спальным местам, но я еще долго не мог уснуть, обдумывая услышанное.

Глава 5. Тайна брингольдской библиотеки

Следующим утром Гаст решил немного проехать на север. Вновь неспешно проходили дни. Никто не вспоминал о произошедшем в Тапери, словно ничего и не было. Гаст по-прежнему занимался со мной на мечах, Скит все также поддевал меня, а Инведнис, как обычно, был само добродушие. Чем севернее мы продвигались, тем реже попадались человеческие селенья, да и то немноголюдные. Степи тут уступали место холмистым взгорьям, заросшим лесом, и вовсю уже чувствовалось дыхание осени. Небо захмурело, моросил мелкий дождь, было промозгло и сыро. А по утрам лощины утопали в поднимавшихся с земли туманах, смешивающихся с низко плывущими тучами. И пол дня приходилось пробираться в этой холодной молочной мгле, в которой яркими пятнами проступали осыпанные огненно-рыжей листвой деревья. В итоге, разыскивая деревеньки, мы забрали намного севернее планируемого Гастом. Не сумев удержаться от искушения, одним ранним утром я разбудил мага огня.

— Гаст, — начал я. — Мы всего в десяти милях от Брингольда...

Он нахмурился.

— Не беспокойся, со мной все будет в порядке, — поспешил сказать я, предупреждая его возражения. — Вернусь через два дня.

— Ты уверен?

Я кивнул.

— В это время там очень мало колдунов — большинство приезжает летом.

— Знаю, что тебя не переубедить, — Гаст вздохнул. — Но все же будь осторожен. Помнишь, как повел себя твой знакомец с несдержанным языком?

Гаст припомнил мне Форина. Я поморщился.

— Не волнуйся, если что я успею унести ноги — у них нет скакуна лучше Шэда.

Я умчался в предрассветную дымку. Дорога увлекла меня в холмы, а за ними начинались горы. Вскоре лесистое взгорье уступило место отвесным скалам. Иногда доносился глухой рокот камнепада, многократно усиленный эхом. Дорога свернула в ущелье и стала полого подниматься. К вечеру она, по-прежнему пустынная, привела к крепостным стенам. Я на миг остановился, чтобы оглядеться, но мои предположения оправдались — из всех окон замка неярким огнем светились только два. Я проехал по подъемному мосту, перекинутому через пропасть. Где-то далеко внизу шумела невидимая в сгущавшейся ночной мгле горная река. Приблизившись к воротам, я спешился и постучал в небольшое окошко. Спустя несколько секунд оно распахнулась, и на меня взглянул привратник — молодой горец. Он даже не стал спрашивать мое имя и распахнул небольшую калитку в воротах. Я зашел, ведя за собой Шэда.

— Ретч здесь?

— Нет, но должен скоро приехать, господин, — он поклонился.

— А кто в замке?

— Несколько господ, но их сейчас нет — они уехали на рудники.

— Когда вернутся?

— Обычно к полуночи. Вас проводить, господин?

— Нет, я хорошо помню замок.

Лицо горца выразило изумление.

— Но я никогда не видел вас, господин... — невольно сорвалось с его губ.

— Да? — я перешел на его родной язык, который к собственному удивлению не забыл за двенадцать лет, и указал на белый рубец, пересекающий всю его скулу. — Разве этот шрам не напоминание обо мне, как и те, что украшают твою спину, Арош?

Арош застыл пораженный, с щек схлынула кровь, сделав его мертвенно-бледным, потом он спешно склонился передо мной.

— Простите меня, господин.

Я лишь нахмурился.

— Распорядись об ужине.

— Ваш конь... — едва слышно произнес он.

— Я сам позабочусь о нем.

Он поспешил к замку, я а завел Шэда в конюшню. Расседлывать не стал. Лишь ослабил подпруги — вдруг придется скоро уносить ноги. Насыпал еды в кормушку и ласково потрепал Шэда напоследок, а жеребец, уже жуя, ткнулся носом в ладони. Поеживаясь в студеном вечернем воздухе, я пересек небольшой внутренний двор и, толкнув тяжелую дверь, зашел в замок. Миновал несколько переходов, поднялся по лестнице и оказался в трапезном зале. Арош дожидался меня здесь.

— Ужин почти готов, — сообщил он, старательно избегая моего взгляда. — Господин может пока принять ванну. Если господин не возражает, мы подготовили его прежнюю комнату.

— Она сохранилась? — изумился я.

— Там никто никогда не жил после вашего отъезда.

— Хорошо — ты пока мне не нужен.

Я поднялся еще на пару этажей, прошел по длинному коридору и оказался в левом крыле замка. Одна из дверей была приоткрыта: оттуда шел неяркий свет и дохнуло теплом. Я на миг застыл на пороге, и детские воспоминания, пробуждающиеся при каждом взгляде на внутренние покои, нахлынули ярким, тревожащим потоком. Я шагнул внутрь. Горел растопленный камин, а на столе трепетало пламя коротких свечей, вставленных в причудливый подсвечник — выкованный в виде дерева лишенного листьев, на конце каждой ветви которого полыхало по огоньку. Все здесь осталось так, как и в тот день, когда я покину Брингольд. На столе — книги с цветными, казавшимися мне удивительными картинками, несколько сложенных из бумаги фигурок тех самых ястребков, которые послужили причиной возникновения моего имени, карандаши, перья, чернила, свернутые в трубочку листы чистой, исписанной или изрисованной бумаги. Я улыбнулся, глядя на свои ранние "творенья" — замок, скалы, горцы, рисунок колдуна с воздетыми руками, и гнущиеся перед ним деревья. Это, конечно, был Ретч. Черноволосый, высокий, с темно-синими глазами и сетью морщинок вокруг них — он все время прищуривал глаза, а с губ почти никогда не исчезала полуулыбка-полуусмешка, но при этом взор никогда не утрачивал своей проницательности. И если Ретч улыбался, несколько отстранено, словно приятному давнему воспоминанию, это не означало, что при этом он внимательно не наблюдает, а ум его холодно не оценивает происходящее. Я против воли вздрогнул, вспомнив, каков хозяин этого замка, и решил, что задерживаться здесь не стоит. Хотя отказать себе в горячей ванне после долгого пути я не смог. Как в каждом нашем замке, здесь имелась система водопровода, и вода, поднимающаяся сюда из горячих источников, обладала лечебными свойствами и особенно хорошо снимала усталость. Поэтому я без колебаний залез в мраморную ванну, наполненную голубоватой и немного пахнущей солью водой.

На какое-то время я вновь ощутил себя маленьким мальчиком. Вспомнил, как Ретч возился со мной, пытаясь найти общий язык, когда мать оставила меня у него по каким-то неотложным обстоятельствам. Мне тогда не исполнилось еще и двух лет. Ретча вряд ли радовало свалившееся на него опекунство, однако он взялся за меня с завидным упорством. В два года я уже мог читать. В четыре — знаком с колдовством и мог свободно изъясняться на языке горцев, из-за чего и произошли события, ставшие причиной появления у Ароша и еще нескольких местных мальчишек шрамов. Обычно все мое время занимала учеба, а на редкие прогулки вне замка я отправлялся только вместе с его владельцем. В этот период, после небольшого затишья, опять началась война со светлыми колдунами, и Ретч был вынужден на какое-то время уехать. Я вдруг остался предоставленным самому себе. Конечно, за мной следили, кормили и отправляли спать в одно и то же время, но никто из оставшихся колдунов не продолжил вместо Ретча мое обучение. Первое время я сам ходил в библиотеку, что-то читал, рисовал, но потом меня привлекло происходящее за окном — я обнаружил горских мальчишек, игравших во внутреннем дворе замка. Недолго думая, я присоединился к ним. Они приняли меня несколько настороженно, однако через час мы уже стали лучшими друзьями. Я показал кое-что из магии, что поразило и позабавило их, а они научили меня, как ходить по горным тропам, узнавать животных по следам, кидать дротики и плавать в горной реке...

Тепло воды разморило меня. Вспомнилось здешнее лето, воздух со смесью терпких запахов — горького полыни и пижмы, пряного тимьяна, нагревшейся смолы сосен и сухой земли, — когда все застывало в полуденном зное, и лишь легкое дуновение ветерка, принесенного со снежных гор, белевших за зеленой цепью пологих предгорий, отгоняло безмятежное оцепенение и сонливость. Над холмами повисало марево, стихали кузнечики и цикады в траве, лишь лениво и густо гудел пролетевший мимо огромный черный с синевой жук. Потом исчезал и он, и оставался лишь перепелятник, кружащий в бледном и выцветшим под солнцем небе. Ошалевшие от жары мы спускались к реке, приглушенно шумевшей в ущелье, окунались с головой в запруде и тут же выскакивали обратно из бирюзовых и холодных до ломоты вод. Стуча зубами, бросались на горячий прибрежный песок, лежали, согреваясь, потом вставали и брели по самой кромке воды вдоль берега к зарослям малинника, где, позабыв о колючих стеблях, тянулись за спелыми огромными ягодами. Покидали малинник, чтобы вернуться к нему на следующий день, когда созреют новые ягоды. Пробирались через камыши, обрывая острые, жесткие листья, делали на ходу кораблики и опускали в воду. А потом, застыв, следили, чей дольше всех останется на плаву и сколько пройдет бурунов. Шли дальше вниз по реке, стремительно уносившей из виду камышовые листья — наш потопленный флот, — шли под сенью раскинувшегося бесконечным зеленым шатром ивняка. С реки от пенных шапок перекатов веяло свежестью, и мы, подражая волнам, перепрыгивали через корни, торчавшие из размытых берегов. И замирали, когда в зеленых живых сводах раздавалось пение иволги. Долго старались разглядеть птицу, но она была слишком осторожна, и даже ярко-желтое оперение не выдавало ее. Ниже по течению открывалась подтопленная поляна, и мы обходили ее — здесь водились ядовитые змеи. Потом мы сворачивали к вливающемуся в реку прозрачному мелкому ручью, утоляли жажду вкуснейшей водой и шли вверх по течению, высматривая на дне красивые сверкающие камушки. Чаще всего слюду, манившую своим обманным золотым блеском. Скрывалось здесь и золото — мелкие невзрачные песчинки, на которые никто не обращал внимания. Мальчишек привлекали кристаллы кварца и хризопразы, изредка попадающиеся среди обычных речных галек. Поднимались вновь выше в горы, в солнце, в зной. Делали из ивовых ветвей луки, а из прутьев — стрелы и, играя в охотников, преследовали всех, кто попадался нам. Спаслась, скользнув в щель между камнями, ящурка, сбросив извивающийся червем хвост. Упорхнул в заросли вспугнутый вяхирь, оставив в память о себе сизое перо. Уж оказался менее проворным, попытавшись скрыться в прозрачном ручье, и тут же был пойман. Бедняге не повезло. Спустя несколько минут мы жарили на костре кусочки сочного мяса, нанизанного на прутики. Шли дальше и выше к нашей пещере, по пути ненадолго останавливаясь, обрывая черные ягоды барбариса, кислые и чуть вяжущие, тянулись за желто-рыжими плодами боярышника, взбирались на корявые низкорослые деревца миндаля, сдирали мягкую бархатную шкурку, кололи косточку на камнях и ели еще недоспелый орех. В "пещере" — на самом деле неглубокой вымоине в скалах — мы вновь разводили костер, жарили наловленных жирных кузнечиком и мелкую рыбешку, выуженную в запруде. Грели воду в старом небольшом котелке, заваривали там синие цветки чабреца и мяты и пили по очереди из одной не слишком чистой кружки освежающий горьковатый чай. В это время солнце начинало садиться, заливая пещерку оранжевым светом. Пора было возвращаться. Мы бросали все, затаптывали костер, шли обратно к замку по краю нового, еще неглубокого оврага — новой морщины гор...

И однажды, в самом конце этого удивительного лета, когда вернулся Ретч, он не нашел меня в замке. Прежде всего, досталось колдунам, не уследивших за мной, а потом, когда он нашел нас, играющих в охотников, недалеко от обрыва, гнев Ретча не знал предела. Он наказал меня, но наказал по-своему. Долго толковал, что между родом колдунов и родом человеческим нет ничего общего, а потому я впредь не мог не то чтобы играть вместе с ними, но и общаться. В заключение всех мальчишек, с которыми я вместе играл, жестоко выпороли на моих глазах. Я стоял, сжав кулаки, глотая слезы, но не в силах помочь кричащим от боли, а потом постепенно затихающим ребячьим фигуркам. Их всех избили до бесчувствия, ночью один из самых маленьких умер. А утром колдуна, ставшего их палачом, обнаружили разбившимся о скалы. Ретч, уверенный, что это дело рук горцев, отомстивших за своих детей, согнал всех слуг во внутренний двор, чтобы найти виновного. Но они молчали, а на их лицах ничего не отражалось, кроме страха и плохо скрытой неприязни. Тогда он выкрикнул, что накажет всех, пока кто-либо из них не сознается. Тут я не выдержал и, подойдя к ужасно страшному в гневе Ретчу, тронул опекуна за рукав. По щекам текли слезы, но все же я выдавил из себя признание: "Это сделал я... Я не хотел... Я не знаю, как это получилось...". "Что ты несешь?!" — руки колдуна больно сжали мне плечи. "Я не хотел... Я думал, мне это приснилось... а утром оказалось, что это правда!" Холодность ума Ретча заставила отступить ярость и прислушаться к моим словам. Отпустив всех, он потащил меня в мою комнату, где я рассказал, как во сне заставил колдуна прыгнуть с моста за то, что он так жестоко избил моих друзей. Ретч выслушал не перебивая, гнев его отступил, но лицо залила бледность, и он, озадаченный, опустился рядом со мной. "Только еще способностей гипномагии не хватало, — пробурчал он и вперил в меня пристальный, холодный взор. — А почему ты не "наказал" меня? Разве ты не считаешь меня виноватым?" Я глянул на него с ужасом и, не сдержавшись, вновь заревел, уткнувшись в подушку, лишь бы не встречаться взглядом с опекуном. "Похоже, без твоей матери не обойтись". Мерлинда появилась через час. Они долго ругались. Я сидел, сжавшись в комок, смотря, как Ретч кричал на нее в вернувшемся к нему гневе. Она огрызалась, но в итоге ей удалось уговорить Ретча, чтобы я остался с ним еще на год. "Будь с ним поласковей!", — посоветовала она ему напоследок. "Поласковей? — Ретч фыркнул — Тебе разве неизвестно, как должны воспитываться наши дети? Чем он лучше остальных? Он что — особенный?" "Особенный, — твердо повторила она. — Разве ты не убедился в этом сегодня утром". Ретч скорчил гримасу: "Надеюсь, этого не повторится, и не указывай мне, как вести себя с ним!". Я вцепился ей в платье, умоляя не бросать меня больше. Она что-то долго ласково говорила, успокаивая меня и повторяя, что скоро вернется за мной, и чтобы я слушался опекуна. Потом стала рассказывать удивительные сказочные истории. Я разнежился от ее мягкого, спокойного голоса и ласок и уснул. Утром ее уже не было. После произошедшего горцы старались избегать меня, по замку поползли слухи, что у меня дар убивать людей во сне, что смерть настигнет всякого, кто хоть чем-то обидит меня. А мальчишки, которым я еще вчера таскал еду с кухни и с которыми бегал по горам такой же вольный как они, теперь шарахались от меня... С тех самых пор я больше никогда не чувствовал себя так беззаботно свободным.

Я очнулся от воспоминаний, поняв, что вода в ванне уже заметно остыла, выбрался из нее, растерся жестким полотенцем и, надев приготовленное для меня чистое белье, вернулся в главный зал. На столе ожидал ужин. Я отметил, что Арош перестарался — еды для одного здесь было слишком много. Я сел за стол и сделал ему знак присоединиться.

— Я не посмею, господин, — глухо произнес он.

— Неужели ты боишься, что сейчас тебя за это кто-то выпорет?

— Нет... меня достаточно наказывали и после этого... но разве... — он запнулся и насторожено глянул на меня. — Ваш дар...

— Ты поверил в эти слухи?

— Это действительно слухи? — весь его вид показывал, что он не готов поверить в обратное.

— Нет... но ни один человек еще не погиб от этого. Раздели со мной трапезу и расскажи, что тут произошло за последние годы.

— Скоро вернутся господа — они расскажут об этом лучше меня, — он все еще не решался сесть за стол.

— Не думаю, что они захотят откровенничать со мной — из-за дара я стал изгнанником. Но сначала поешь.

На этот раз он не посмел мне возражать.

— Жизнь здесь течет однообразно. Текла... Тем, кто работает на рудниках, приказали добывать сто фунтов золота за неделю.

— Сколько? — я не поверил своим ушам. — Кто приказал? И ты знаешь для чего?

— Для того, чье имя мы боимся произносить.

Я с непониманием воззрился на него.

— Для старого колдуна. Он приезжал пару месяцев назад и требовал, чтобы поторопились с добычей... Кто-то не удержался и возмутился... Он убил их одним только своим взглядом.

Я, еще не веря, уставился на него.

— Ментепер? Сюда приезжал сам Ментепер?!

Эта новость действительно изумила меня. Но зачем самому могущественному колдуну среди нас понадобилось золото? С таким могуществом вполне по силам материализовать любое вещество самому. Но Ментеперу понадобилось золото настоящее...

— А твой брат?

Губы Ароша нервно дрогнули.

— Он сбежал. Давно. Вместе с одной из наших сестер и несколькими верными ему людьми. Он... уговаривал многих и меня... Но мы не посмели.

Он замолчал на некоторое время.

— Господин, — едва слышно продолжил Арош. — Правда, что у вас и у старого колдуна один дар... вы... могли бы...

Я задумчиво посмотрел на него.

— Только я не умею управлять им. И радовался, если бы дара у меня вообще не было. Только из-за него у меня столько неприятностей...

— Но когда-то вы отомстили за маленького Ершу...

— Когда-то у меня были друзья...

Арош, отведя глаза, поднялся.

— Вы правы, теперь все по-другому.

— Так, когда вы ожидаете возвращения Ретча?

— Господа говорили, что не раньше, чем через неделю.

Арош ушел, а я направился в библиотеку — главную цель своего приезда сюда. Я приоткрыл тяжелую высокую дверь и скользнул внутрь. Слева от входа протянулись ряды полок, тонувших в полутьме зала. Прямо — несколько тяжелых дубовых столов и скамей. А справа, у жарко горящего камина, вытянув ноги к огню, в глубоком кресле сидел один старый колдун. До полуночи оставалось около двух часов, значит, Арош и не знал, что в замке кто-то остался. Колдун между тем обернулся и прищурился, пытаясь разглядеть в неверных отсветах пламени.

— Здравствуй, — сказал я на нашем языке, чуть склонив голову в приветствии, и подошел ближе.

— Здравствуй, — отозвался он. — Что-то я не припомню тебя.

— Наверное, ты давно не выбирался из этого замка, — сохраняя вежливый тон, заметил я.

— И то верно, — он улыбнулся. — Наверное, столько, сколько тебе лет.

— Вряд ли. Тринадцать лет назад тебя здесь не было.

Колдун пораженно воззрился на меня.

— Воспитанник Ретча, если не ошибаюсь?

— Могу я воспользоваться библиотекой?

— Да, — с явной неохотой разрешил он, щурясь в попытке разглядеть мой талисман, отражающий огненные блики. — Твое имя...

— Тэрсел.

— Слышал, тебя изгнали... я не в праве помогать изгнанникам. Но... не мне решать...

Я заметил, как он прислушивается, и тоже уловил приближающийся топот довольно большого числа копыт. За ним последовали лязг распахивающихся ворот и крики горцев, бросившихся встречать прибывших.

— Похоже, хозяин пожаловал, — он усмехнулся, разобрав досаду на моем лице. — Неужели, не хочешь с ним повидаться?

— Не особо.

Колдун поднялся, развел руками и, ускользнув за дверь библиотеки, захлопнул ее за собой.

— Это не мышеловка, я не мышка, а Ретч не кошка, — пробормотал я, покачав головой, и обернулся к стеллажам.

Я стал осматривать разделы библиотеки, пока не нашел нужный. Я скоро пролистал несколько книг и отложил пару более подходящих. А потом вспомнил еще кое-что. Однажды я невольно подглядел за Ретчем, как он прятал какой-то том в тайник, устроенный среди остальных книг. Это воспоминание несколько отрезвило меня, если все действительно так, как я думал, то действительно в самую пору выбираться отсюда. Я нашел нужную полку, отсчитал необходимое количество книг, извлек один фолиант, за ним другой и, наконец, третий. Я взглянул на обложку и только присвистнул. Как я мог забыть об этом?! О книге по огненной магии. По запретной магии! Написанной, разумеется, на языке светлых колдунов, а еще... на ее полях имелись замечания и пометки на этом языке, так же запретном, написанные рукой Ретча.

Когда-то, давным-давно произошло разделение магии на темную и светлую. И в своде законов обители строго запрещалось использовать некоторые виды магии. А почему — это не объяснялось. Конечно, многие на самом деле применяли огненную магию в бытовых целях — зажечь свечу или костер. Но в совершенстве знать ее и использовать, как боевую, могли только маги светлой обители.

Я захлопнул фолиант и положил его место.

— И почему мне удается всегда узнавать то, что мне знать вроде как не положено? — обратив взор к потолку, вопросил я у огромной, заросшей пылью и паутиной тусклой люстры.

Прошло не больше пяти минут с тех пор, как старый колдун покинул библиотеку, когда дверь распахнулась, и в библиотеку, широко улыбаясь, вошел Ретч. Я встретил его скучающим взглядом, присев на край читального стола.

— Тэрсел, — он не переставал улыбаться. — Вот это сюрприз. Не ожидал тебя здесь застать.

— И я рад видеть тебя, Ретч, — съязвил я.

Его взгляд упал на книги.

— Если ты решил взяться за ум, тебе стоит вернуться в обитель, — заметил он. — Там ты найдешь более достойную литературу.

— Я не собираюсь возвращаться.

— Тогда ты не получишь этих книг. Да и конь тебе не принадлежит.

— Почему?

— Ты еще спрашиваешь, почему?! Ты перешел границу, ты нарушил правила. Поэтому тебя наказали.

— Сдается мне, все мы переходим границы и что-то время от времени нарушаем.

— О чем ты?

— Разве не в твоей библиотеке находится некая запретная книга.

— Какая еще книга? — улыбка исчезла с лица колдуна, а глаза стали сине-ледяными.

— Ты знаешь, какая, — и продолжил дальше на светлом наречии. — Восьмой ряд, пятая полка снизу, за тридцать шестым фолиантом. Книга по огненной магии. По запретной магии. За ее изучение полагается смерть. В книге на полях довольно любопытные замечания, сделанные твоей рукой на этом языке.

Ретч застыл, напрягшись, во взоре его сверкнул злой огонек, и все это мне мало понравилось.

— Давай мирно разойдемся, — предложил я, вернувшись к нашему наречию. — Как будто мы и не встречали друг друга. Я возьму пару ничего не значащих для тебя книг.

Ретч осклабился в злой улыбке.

— Ты думаешь, я поверю тебе? Что ты никому не скажешь? ТЫ?!

Я с разочарованием поднялся.

— Зачем мне об этом кому-то сообщать? Я не имею обыкновения трепаться о чужих делах и не собираюсь возвращаться в обитель. К тому же... я знаю об этой книге давно, еще с тех пор, как оставил Брингольд.

— Это ничего не меняет. Тебе придется когда-нибудь вернуться, — произнес он. — Я не хочу рисковать...

— Рисковать?! А ты не рискуешь, решив заставить меня замолчать? Ты же знаешь, что полагается за убийство...!

— То же самое, что и за эту книгу — смерть. Однако сколько ее на твоем счету, Тэрсел, а тебя и пальцем не тронули.

— Пальцем не тронули?

— Ну, извини, неправильно выразился. Но ты же понял, что я имел в виду. Хочешь, покажу тебе, как усвоил запретную магию, — он с кривой улыбкой размял пальцы, а спустя миг после его жеста из них вырвался огненный шар.

— Ты не боишься устроить здесь пожар? — я отпрыгнул в проход между столами — огненный шар угодил в первый ряд, и пламя стало медленно пожирать мебель. — Это старый, обветшалый замок, а старые деревянные панели и перекрытия превосходно горят...

— Ты еще дерзишь мне? Ты же трус. Не прячься от меня, Тэрсел, это бесполезно.

— Думаешь, я не могу за себя постоять? — на этот раз пришлось шлепнуться на пол, уворачиваясь от очередного огненного шара.

Надо сказать, вопрос мой прозвучал риторически. Я пополз на четвереньках под столами и скамьями, цедя сквозь зубы проклятия.

— А что ты можешь? — засмеялся он. — Чему ты мог научиться и у кого? Все учителя, прежде чем успели растолковать тебе хоть какие-то знания, стали мертвыми.

— По их собственной вине. А можно узнать, зачем ты изучаешь магию огня? — продолжал любопытствовать я, оттягивая время и размышляя, чтобы бы такое предпринять. — Ведь магия огня — привилегия светлых колдунов!

— Точно! Она запрещена, но ведь какое она дает могущество!

— Какое же, если не секрет?

— Для нежильца не секрет, — посулил Ретч и принялся объяснять, продолжая разыскивать меня. — Ты можешь представить, если мне удастся достигнуть могущества Лайтфела?

— И что же? Ты собрался заменить его на троне светлых колдунов что ли? Или... не собрался ли ты сместить Бэйзела?

— Глупец, — фыркнул Ретч. — Я никогда не предам его. Но мы можем победить Лайтфела...

— Зачем? — искренне удивился я. — Давно заключено перемирие, войны не намечается.

— Все переменчиво... давай-ка заканчивать.

— А-а!!! — наблюдая за Ретчем из щели, я издал жуткий, полный испуга вопль, отчего колдуна передернуло, и тут же заметил спокойным голосом. — О, проклятье, это всего лишь паук. Какой здоровый! Давно вы тут не убирались. Сдается, что я единственный посетитель библиотеки за последние лет десять.

— Да ты глумишься надо мной, маленький мерзавец!

— Ах да, забыл спросить напоследок, — спохватился я. — А как же магия ветра?

— Что магия ветра?

— Ты ведь был лучшим из тех, кто владел ею.

— Я им и остался. Но магия ветра ничто по сравнению с магией огня.

— Готов даже поспорить с тобой, что это не так, — предложил я.

— Вот как? И как же мы проверим, кто прав?

— Я мог бы стать твоим оппонентом.

— Ты?! — Ретч расхохотался. — Откуда тебе знать магию ветра? Ты никогда не занимался ею.

— Хм... но почему же ты дал мне такое имя?

— Я тебе уже говорил, из-за того что... — Ретч запнулся.

— В детстве я управлял бумажными ястребками, пользуясь магией ветра. Ты мне сам показал, как это делается. Мне это понравилось, и я учил ее всегда, сколько себя помню, Ретч.

Ретч молчал, соображая.

— У кого же?

— У тебя. Я тайком пробирался на твои занятия и делал это до дня моего изгнания из обители, — пояснил я.

— Так я...

— Ты мой первый и последний учитель, Ретч, — подтвердил я.

Я не дал ему шанса опомниться. В один миг вихрь сорвал с полок огромные фолианты и обрушил на Ретча книжный град. Ретч пытаясь увернуться, наугад ударил огнем по столам. Старые деревянные столы и скамьи мигом вспыхнули.

— Спасибо! — крикнул я ему.

И горящая мебель обрушилась на него вслед за книгами.

— Тэрсел!!! — заорал он.

Но я разозлился — я вдруг понял, что он действительно думал меня убить. Дубовый стол свалился ему на голову. Колдун пошатнулся, но упал лишь тогда, когда на него обрушилась с потолка тяжеленная люстра, придавив ему ноги своим бронзовым кольцом и цепями. Фолианты вперемешку с обломками мебели засыпали ему торс и руки, и он уже не мог метать в меня огненные шары. Когда я выбрался из-под стола, Ретч оказался завален по самое горло, из разбитой головы тонкой струйкой текла кровь. Он глянул на меня с удивлением и в то же время с уважением.

— Ты бы выиграл спор, если бы мы поспорили, — промолвил он.

— В самом деле?

— К тому же мне трудно перестроиться с одного вида магии на другой.

— Значит, одновременно пользоваться магией ветра и огня у тебя не получалось?

— Да, — нехотя признал Ретч и закашлялся от едкого дыма горящих вокруг него книг. — Ты бы позвал кого-нибудь — не хочешь же поджариться здесь вместе со мной.

— Обойдусь.

Порыв ветра оказался настолько резок и силен, что сбил пламя. Во взгляде Ретча вновь застыло изумление.

— Ты бы действительно выиграл спор, — проговорил он заметно тише.

— Все же не понимаю, зачем пытаться избавиться от меня? — я нахмурился. — Разве... мне казалось, мы всегда ладили.

— Это было давно.

— Давно, — я фыркнул. — Мы почти не общались с тех пор, как я уехал из Брингольда.

— Если не считать твоих незаметных посещений моих занятий, — Ретч усмехнулся. — Ты забыл, как к тебе относится Совет магов. Весь Совет магов! Они не прочь избавиться от тебя — ведь твой дар — это угроза всему нашему народу! И если бы... я смог одолеть тебя, вряд ли меня ждало наказание, скорее благодарность.

— Что значит весь?

— Весь, — в глазах Ретча отражались одновременно и сожаление, и насмешка.

— Если все проголосовали за мое устранение, вряд ли меня отправили бы в изгнание.

— Но с тех пор кое-кто пересмотрел свою точку зрения.

— Мерлинда не могла... Уверен, здесь не обошлось без Нордека.

— Может и так. Но... должен признаться, меня Нордек не "уговаривал". Он лишь приводил свои неопровержимые доводы. И после того последнего случая, Тэрсел... было так легко с ним согласиться... Прости.

Меня переполнила злость. Ретч невольно дернулся, и показалось, будто он мельком глянул мне за спину. Меч мгновенно оказался в руках и с разворота отбил направленный в спину кинжал. И еще одно молниеносное движение лезвия. Они вскрикнули одновременно. Ретч — от отчаянья, и она — от боли и страха. Занесенный для смертельного удара клинок остановился у самой шеи красивой горской девушки. Отбивая кинжал, который сейчас валялся на полу, я задел ей запястье. Она схватилась за раненную руку.

— Тэрсел! — прохрипел Ретч, облизнув губы.

— Разве не ты мне внушал, что между людьми и родом колдунов нет ничего общего?! Разве не ты настаивал, что общаться с ними — это уронить свое достоинство?! Когда-то ты приказал избить тех мальчишек, а теперь сам...

— Вот поэтому Совет и принял решение насчет тебя!

— Да? Значит я злопамятный и мстительный ублюдок?! Что я тогда должен сделать с ней?

— Она ни при чем, — в голосе Ретча послышались угрожающие нотки. — Если ты так хочешь поквитаться, то попробуй это со мной.

— Ты решил устанавливать правила? Но мы оба их нарушили когда-то, — я оскалился в жестокой усмешке, и мой меч медленно заскользил вдоль ее шеи. — Как ты думаешь, если бы ты не приказал избить тогда горских мальчишек, может, дар гипномагии никогда и не проявился бы?

Ретч замер, боясь вздохнуть, а я швырнул девушку к нему — на ее шее не осталось ни царапины. Я вложил меч в ножны, взяв себя в руки.

— Я возьму пару книг, и Шэд останется со мной — он все равно не послушает другого хозяина, даже под плеткой.

Я подобрал валявшиеся выбранные книги. Ретч наблюдал за мной.

— И ты думаешь, что так просто уйдешь отсюда? — осведомился он. — А я буду дожидаться, пока тебе приснится сон о моей смерти?

— Был бы благодарен, если бы кто-нибудь объяснил, как контролировать это. Или ты уверен, что подобные способности должны доставлять удовольствие?

Я направился к выходу. Во дворе находилось около двадцати колдунов из отряда Ретча, а также оставшийся безымянным старый колдун, и они явно ждали не меня.

— Помогите своему господину! — крикнул я им. — Кажется, он немного нездоров. Эй, Шэд!

Никто не посмел остановить меня. Они благоразумно бросились в замок. Шэд показался из конюшни, что-то жуя, явно недовольный, что мы отправляемся в путь на ночь глядя. Я подтянул подпругу и вскочил на него.

— Извини, приятель, надо уносить ноги, пока не поздно, — я вдруг почувствовал себя ужасно усталым и бросил горцу, распахнувшего ворота. — Спасибо, Арош. Прости за неприятности из-за меня и прощай!

— Вы не должны благодарить меня и извиняться не за что, господин! — испуганно отозвался он.

Я развернул Шэда и помчался прочь. За мной лязгнули ворота, и эхо цокота копыт исчезло в глубине пропасти. Шэд прянул вниз по горной дороге, едва различимой во тьме. Луны не было. Только чрезвычайно яркие осенние звезды, показывающиеся в просветах затянувших небо туч, давали слабый рассеянный свет. Настроение у меня сделалось прескверное. Ретча я считал тем, кому можно было бы довериться в случае чего, но теперь... Возможно, стоило наведаться в обитель и выяснить все самому. Но если дела обстояли так, как он сообщил, в обители меня не ждало ничего хорошего. И я пока решил оставить все как есть.

Опустился туман. Шэд теперь шел медленно, осторожно ступая и чуть тревожно втягивая ноздрями холодный сырой воздух. Я закутался поплотнее в плащ и погрузился в размышления. И все же оставалось непонятно, почему Ретч предпочел магии ветра магию огня. Он приходился потомком колдуна, правящего когда-то обителью. Сейчас этот род был смещен Бэйзелом. Однако Ретч вполне мог бы претендовать на главное кресло в Совете магов. Он занимался запретной магией, что мог себе позволить только тот, кто подумывает стать главным магом, либо с позволения главного мага. Но Ретч, изучал огненную магию втайне...

Разумеется, вернувшись, я ничего не рассказал своим компаньонам. Меньше всего хотелось услышать упреки Гаста за мое безрассудство. Я лишь заметил, что лучше бы нам побыстрее оставить эти края, поскольку можем в любой момент столкнуться с отрядом темных колдунов, возвращающихся в Брингольд. На это Гаст даже не стал возражать, и мы вновь направились к югу, а за нами уже по пятам следовала зима.

Глава 6. Связующая магия

Спустя неделю мы выехали на берег Ледяной реки, берущей начало в горах Брингольда. Несколько дней пути она текла точно на юг, а потом, плавно изгибаясь, поворачивала к морю, в которое впадала миль на пять севернее Оушэнда. Мы продолжили путь по холмистым берегам, постепенно меняющих свой буро-желтый цвет на белый — шел мелкий сухой снег, — следуя течению реки. Вода в ней казалась темной, отражая затянутое тучами небо, и уже у самой кромки ее начало стягивать льдом. Гаст, некоторое время над чем-то размышляя, наконец объявил о своем решении перебраться на другой берег. Мы остановились, и он достал карту.

— Через Ледяную нет мостов, — догадавшись, что он ищет на карте, произнес я и посмотрел на Скита. — А что, маг воды не в состоянии что-нибудь предпринять для переправы?

Скит обратил на меня раздраженный взгляд.

— А я слышал, что маги ветра могут устроить ледяной смерч — река замерзнет, и мы пройдем по ней, — заметил Инведнис.

— Не знаю, как ты, а я бы не рискнул ступить на этот лед. Даже если он пойдет первым, — Скит не преминул ткнуть пальцем в мою сторону.

— Значит, ты не можешь приказать водам разойтись, — я недобро сощурился. — Будь я магом воды, то наверняка бы смог сделать это.

— Да? И увяз бы в речном иле по самые уши! — огрызнулся Скит.

— Слабак.

— Недоучка!

— Хватит! — прикрикнул на нас Гаст несколько поздновато — ветер швырнул в лицо Скиту пригоршню колючего снега, а меня в очередной раз окатило водой. — Прекратите! Впереди небольшое рыбацкое поселение, если я точно определился по карте. Там наверняка можно одолжить лодку.

Мы тронули коней. Быстро вечерело, и вдали действительно стали зажигаться крохотные огоньки. Однако погода подвела. Наползла тяжелая, темная снежная туча, где-то даже прогремел гром. И на нас обрушилась метель. Я замерз — Скит не пожалел сил, чтобы облить меня как можно большим количеством воды — она пробралась даже сквозь плащ. Спустя час после этого душа на морозе у меня жутко разболелась голова, а потом затряс озноб. С одной стороны, не хотелось показывать себя слабым и жаловаться на недомогание, но с другой, мне с каждым мигом становилось все хуже. Только Шэд заметил. Он остановился и опустился на колени, когда я, теряя сознание, стал заваливаться на бок. Последнее, что я слышал сквозь шум в ушах, это крик Гаста, звавшего меня по имени.

Забвение длилось достаточно долго. Я бредил, мечась в жару. В бреду, незадолго до того, как я очнулся, явилась моя мать. Даже показалось, что увидел ее красивое лицо, что на челе ее собрались хмурые морщинки, что ее ладонь, прохладная и необычайно приятная от этого, легла мне на горящий лоб. "Ах ты, дурачок, — ласково прошептала она, но голос дрогнул, выдав затаенную тревогу. — Ведь в детстве ты не болел даже самой легкой простудой... Зачем ты связался с ними, Тэрсел, зачем? Этот глупец, маг воды, он чуть не погубил тебя... Знаешь, чем бы это обернулось? Я накажу его..." "Нет, не надо", — прохрипел я. Ее ладони ласково скользнули по моим щекам. "Один из твоих знакомцев неплохой лекарь... Но вот с этим ты поправишься быстрее". Почудилось, что она влила мне в рот какое-то горькое снадобье.

— Мама! — позвал я и очнулся.

Пробужденный возгласом на меня уставился Скит.

— Тэрсел! — завопил он с неожиданной радостью. — Ты пришел в себя!

— А что — не должен был? — тихо и хрипло произнес я, вспомнив, что это виновник моей болезни.

— Тэрсел, прости, — в голосе Скита я даже поначалу и не разобрал истинное раскаянье.

— Отстань, видеть тебя не хочу..., — я попытался отвернуться, но понял, что не могу пошевелиться, и ощутил слабость и ломоту во всем теле — последствия перенесенной мной лихорадки.

Скит соскочил со стула, на котором дремал до этого, и присел на постель, где я лежал.

— Тэрсел, — продолжил он виновато, то бледнея, то краснея, разобрав боль и досаду у меня на лице. — Прости, я дурак, я...

Он не нашел слов.

— Просто придурок, — зло подсказал я и тут же закашлялся.

Скит не обиделся, наоборот, он как-то неловко и немного вымученно улыбнулся и, налив в кружку горячее ароматное питье, услужливо поднес к моим губам. Отвернуться у меня вновь не получилось. Я сжал зубы.

— Тэрсел, миленький...

От "миленького" меня передернуло.

— Что?! — возмутился я. — Миленькими называй своих девок, если они только будут у тебя, потому что когда поправлюсь я...

Он воспользовался моментом и влил в рот горячий настой горьких трав. Я едва не подавился, но он, не смущаясь, повторил процедуру и заботливо утер меня салфеткой. Это стало последней каплей.

— Не смей прикасаться ко мне, — прошипел я. — Еще раз так сделаешь, и я тебя убью! Тоже мне нянька нашлась!

— Я не сержусь на тебя, — продолжил Скит. — Ты вправе ругать меня. И потом... все время, как ты болел, я сидел подле тебя и ухаживал за тобой. И не отойду, пока не поправишься!

Я простонал и закрыл глаза.

— Где Гаст? Где Инведнис?

— Они уехали в какой-то город, — с готовностью откликнулся Скит. — Они уже боялись, что не смогут привести тебя в чувство, и поехали за советом к местному лекарю — он из светлых магов.

— Да они решили доконать меня, оставив тебя со мной! — я все еще злился, но, похоже, зря, потому что Скит вновь рассыпался в извинениях, и мне стало от этого еще противнее.

Но худшее ждало впереди. Скит вознамерился покормить меня. Из ложечки. Я уперся, сжав зубы — казалось, нет ничего более унизительного, чем позволить ему сделать это. А Скит сюсюкался со мной, как с маленьким капризным ребенком, уговаривая, что если я не съем несколько ложек, то никогда не поправлюсь. Я не выстоял — он достал меня своим до тошноты приторным голосом, и я, зажмурившись, чтоб не видеть его лица, разжал зубы. Скит, торжествуя, скормил мне всю тарелку чего-то — горечь выпитого напитка начисто отбила у меня способность чувствовать вкус, — не переставая уверять, что теперь я быстро поправлюсь. Однако к вечеру мне стало немного хуже. Опять начался озноб. Скит заволновался и побежал заваривать очередную порцию лечебного питья, а я в это время провалился в небытие. И вновь, словно в бреду, показалось, что кто-то приложил ко лбу ладонь. Но прикосновение было незнакомым, чьи-то острые ногти прошлись по щекам. "Ну, что, волчонок, — произнес женский голос насмешливо. — Помочь тебе умереть?" "Дейра..." "Ты узнал меня, а зря. Теперь-то я не оставлю тебя в живых..." Я очнулся, когда услышал голос Скита и почувствовал несколько пощечин.

— Тэрсел! — на лице его отразилась паника. — Очнись!

Я взглянул на него, и зрение со слухом замутились, словно я погрузился в мутную воду. Во рту все пересохло, и я понял, что привкус горечи исчез, уступив терпко-сладкому.

— Скит, — позвал я. — Не дай мне потерять сознание. Воды, много, быстро!

Он мигом вернулся с питьем. Я выпил почти весь кувшин, глубоко дыша и чувствуя дурноту.

— Меня мутит, — предупредил я из последних сил. — Таз.

Скит достал посудину, в которой он раньше остужал полотенце, накладываемое мне на лоб.

— Еще воды, — прошептал я, когда понял, что в желудке ничего не осталось, и рискнул взглянуть в посудину — на сгустки крови.

— Тэрсел! — испуганно запротестовал Скит.

— Воды! Или я сдохну.

Он, не зная, что делать, подчинился.

— Постой, — вспомнил я. — В моей седельной сумке в самом маленьком боковом кармане сверток с порошком. Высыпь его весь в воду.

После того, как он выполнил мое требование, я выпил и стал ждать. Через некоторое время дурнота отступила, легкий озноб тоже исчез. Стало тепло и спокойно, и я заснул. Когда проснулся, Скит все так же сидел рядом, с тревогой наблюдая за мной, прислушиваясь к дыханию и на всякий случай наготове с уже чистым тазиком. Мне даже стало жаль его — под глазами у мага воды пролегли тени, лицо было бледно от постоянного бдения за мной. Я вдруг понял, что больше не сержусь на него, и улыбнулся.

— Как ты? — поинтересовался он с участием. — Жар вроде бы спал.

— Спасибо, лучше. Только обещай больше не кормить меня с ложечки — это отвратительно, — с этими словами я протянул ему руку.

— Тэрсел! — он с неописуемой радостью сжал мне ладонь и облегченно вздохнул. — Наконец-то ты поправляешься.

— Да, — я все еще чувствовал слабость. — И, кажется, мне хочется есть.

— Хороший признак! — провозгласил Скит. — Сейчас чего-нибудь принесу.

Он вернулся с какой-то похлебкой и торжественно вручил ложку. Когда через три дня вернулись Гаст и Инведнис, они застали меня и Скита сидящими за столом, немного нетрезвыми, пьющими подогретое вино.

— Вот это да! — воскликнул Инведнис. — Похоже, мы зря торопились!

— Судя по вашим изумленным физиономиям, — заметил я, — Вы ожидали найти меня в... в...

— В околелом состоянии, — подсказал Скит, обнял за шею, упершись своим лбом в мой и пытаясь при этом заглянуть в глаза. А потом доверительно сообщил. — Правда, они действительно так думали.

— Ого! — только и выговорил Гаст, посмотрев на нас. — Вот и оставляй их без старших. Да вы оба хороши!

— Я не пьян, — возразил я, пытаясь освободиться от объятий Скита. — Просто слаб после болезни, а вот он точно напился.

— Заметно... Я рад, что ты поправился.

— Я, как ни странно, тоже. Умереть от простуды, что может оказаться глупее?

— Да, да, — вновь подал голос Скит. — Я помню, я полный придурок!

— Скит, пойдем-ка, — Инведнис помог освободиться от него и увел к постели, куда тот рухнул и тут же заснул.

Гаст бросил в ту сторону удивленный взгляд.

— Никогда не видел его таким, — негромко произнес маг огня.

— А вы бы еще на больший срок оставили его со мной, — я улыбнулся. — Тогда бы вообще не узнали.

— Представляю, — Гаст хмыкнул и добавил серьезно. — Сердишься на него?

— Уже нет.

— Вот и отлично. Хватит вам уже ссориться.

— А что посоветовал ваш лекарь?

— Ничего утешительного. Дал какие-то травы, но уверил, что шансов мало, — он похлопал меня по плечу. — А ты крепкий малый, ястребок. Но все же мы останемся здесь, пока ты полностью не поправишься.

В итоге мы задержались в деревне до самого конца холодов. Зима лютовала. Землю засыпало снегом слоем в четыре фута, не меньше. Так что двигаться дальше не представлялось возможным. Мы проводили все время, сидя в отведенной нам хижине у жаркого очага. Гаст иногда выходил из дома, чтобы с помощью огненной магии проложить между домами проходы и помогал рыбакам разжигать отсыревшие дрова. Я вырезал шахматы и читал взятую в Брингольде книгу по магии. Остальные уже давно прочли имевшиеся книжки и теперь изводились от безделья. Гаст кругами ходил около меня, когда я садился за чтение. Его все так же распирало желание узнать, какую магию я изучаю. В итоге Гаст не утерпел, взял том и полистал в надежде найти там картинки, по которым смог бы определить вид магии. Но ни на одной странице не оказалось даже самой крошечной иллюстрации. Он поглядел на книгу с разочарованием, но я промолчал, не удосужившись даже отпустить комментарий по поводу его несдержанности. На следующий день мы уже все четверо вырезали шахматные фигурки, а еще через неделю сыграли в них первую партию. Мне удалось обыграть Скита и Инведниса, но Гасту я проиграл, чем тот остался очень доволен.

Инведнис, увлекшись вырезанием, изготовил себе флейту и вскоре развлекал нас довольно сносной игрой. К середине зимы я прочел первую книгу. Книгу по охранной магии. Я не спешил взяться за вторую. Хотелось заняться чем-нибудь другим, тем, за что давно не брался... Я достал тетрадь, тонкую кисть и коробочку с красками.

— Можно? — Гаст присел рядом.

Но когда я рисовал, то слишком увлекался, и мне никто и ничто не могло помешать. Я окунул кисть в черную краску и набросал едва заметные контуры, потом чуть тряхнул ей, чтобы она очистилась и окунул кончик в новый цвет. Иногда я закрывал глаза, чтобы припомнить мелкие детали — на самом деле я слишком хорошо знал то, что рисовал.

— Это Брингольд? — Гаст завис над рисунком. — Здорово у тебя получилось...

— Я еще не закончил.

Я действительно нарисовал Брингольд. Гаст наверняка решил, что это вид с высоты птичьего полета. Я чуть повел рукой, и над столом, как раз над рисунком повис неширокий портал перехода. Где-то в глубине его за летящими вниз снежинками угадывались огоньки. Я еще раз легонько повел рукой. Ветер разметал снежинки, открыв полностью обзор, и никто из моих приятелей не сомневался, что далеко внизу, в черном провале ночи среди скал мы созерцаем Брингольд. Точно так же, как на рисунке — с высоты птичьего полета. Я еще раз взглянул на рисунок, чтобы убедиться в идентичности оригиналу, поставил сухой кистью связывающие точки и закрыл портал. Рисунок преобразился, набрав глубину, и на нем закружилась метель. Последнее движение кистью, и внизу справа в самом уголке появилась моя подпись. Инведнис и Скит не могли оторваться от рисунка. Гаст же смотрел на меня, и лицо его медленно заливала бледность.

— Я не знал, что в темной обители остались связующие маги... — заметил он.

— Не остались. Перед тобой последний, — я опустил взор на рисунок, наблюдая, как над крышами кружит снег, как далеко внизу по дороге движется фигурка одинокого всадника, как открываются ворота, чтобы впустить его.

— И они тебя выгнали?! — едва слышно произнес пораженный Гаст. — О чем они думали?

— Связующий маг? — переспросил Инведнис.

— Тэрсел всего-навсего открыл портал... — Скит ничего не понимал.

— Нет, — Гаст бросил на них хмурый взгляд. — Каждый связующий маг умеет открывать порталы, но не каждый, кто умеет путешествовать по мирам, может перенести увиденное на рисунок, а потом закрепить его с помощью магии с оригиналом. То, что происходит в настоящем Брингольде, отражается и здесь.

Скит вновь уставился на рисунок.

— Я думал, что это всего лишь магия иллюзий...

Гаст вновь обратился ко мне.

— Как же все-таки они решились выпустить тебя из виду? Начнись война, и ты оказался бы просто незаменим! Но, может быть, они уже получили все, что желали?

— Никто из колдовского Совета не знает об этом... И не узнает. Есть только одна подобная карта — карта Мидла. Она висит на стене в таверне Перекресток исключительно для развлечения посетителей — все считают ее плодом визуальной магии.

— Хм... А ты никогда не пытался создать план светлой обители? — Гаст решил не юлить на этот раз.

— Сумел каким-то чудом удержаться от подобного искушения, — я чуть улыбнулся, спокойно встретил пристальный взгляд мага огня и терпеливо дождался, пока он первый отведет глаза.

Гаст поджал губы. Я между тем убрал рисовальные принадлежности и направился к своей постели, собравшись лечь спать. На столе осталась карта Брингольда, ожившая картинка.

— Что происходит, Гаст? — спросил Инведнис на светлом наречии.

— Я не понимаю, зачем... Зачем он показал, что обладает этим даром? В нашей обители много столетий не появлялись связующие маги. Как и в темной обители. Очень редкий дар. Насколько редок дар открытия порталов в другие миры, но этот... А теперь представь, что в темной обители появился такой колдун. Это означает значительный перевес в силах. Он может нарисовать любой стратегически важный объект и спокойно наблюдать за ним. А особо талантливые могут связывать и передвигающиеся объекты, даже людей...

— Даже колдунов? — Инведнис нахмурился — он начал понимать озабоченность Гаста.

— Но ведь то же самое может делать любой маг, умеющий открывать проходы. Разве нет? — возразил Скит.

— Не совсем. На открытие прохода — нужно затрачивать энергию. Но законченный связующий рисунок этого не требует — он словно становиться частью этого места или существа, с которым он связан. И... его нельзя проследить.

— Проследить?

— Если открыт портал, это можно заметить по изменению течения мировой энергии. И если кто-то подсматривает из портала за тобой — это можно почувствовать. Но не в случае создания подобного рисунка... Это можно сравнить с искусно наложенной заплатой.

— Значит, Тэрсел решил за кем-то последить?

— Не знаю, Инведнис. Может, так, а может, ему всего-навсего нравится смотреть на этот замок — как-никак, а он провел там свое детство... Но если кому-то удастся пленить такого мага и доставить в обитель...

— Кому-то? Ты не себя имеешь в виду? — поинтересовался Скит. — Опять думаешь о Совете?

— Нет. Такого мага не оставят пленником — никого не остановит, что он совсем мальчишка...

Гаст, расстроенный, махнул рукой и отправился спать.

— Ты когда-нибудь пробовал отворять мировые порталы? — полюбопытствовал я у Гаста следующим утром после завтрака.

— Нет.

— Нет? — поразился я. — Как же ты тогда думал овладевать этим искусством? С теорий ты хоть знаком?

— Тоже нет. Ты собрался поучать меня, Тэрсел? — Гаст засмеялся.

Я соображал.

— Погоди, так ты едешь в Оушэнд только для того, чтобы твой учитель выучил тебя этому? Почему он не сделал этого раньше?

— Он считает, что каждому знанию свое время.

— На мой взгляд, не слишком мудрая мысль.

— Вот как? Тебе известна магия открытия порталов с рожденья. Однако, как ты сам говорил, ты никогда еще не пользовался ими для перемещения.

— Ну, это скорее исключение... Так я угадал насчет цели посещения Оушэнда?

— Да.

— Может, мне стоит попробовать объяснить тебе сейчас?

Гаст уставился на меня крайне изумленный.

— А в ответ ты хочешь, чтобы мы туда не ездили? — осторожно предположил он.

— Вовсе нет. Если тебе там еще что-то надо...

— Хитрец, — Гаст усмехнулся. — Что ж, попробуй объяснить, если тебе заняться больше нечем.

Понимая, что больше ничего у него не вызнаю, я кивнул. Любое наше заклинание — это всего-навсего перечень действий с энергией, а не набор непонятных волшебных слов, как считали люди. И у нас были сила и знания, чтобы управлять магической энергией. Она делилась на вещественную, то есть содержащуюся в любом веществе, в любом предмете, внутреннюю — та сила, тот резерв, что были заключены в самих колдунах, и мировую — ту, что проходит по границам миров, концентрированный источник, годный на все, и в то же время самая тонкая энергия, ощутить и воспользоваться которой могут только талантливые. Я создал небольшое окошко.

— Из нашего мира можно выйти только в два других. Из каждого из них опять-таки по два портала — путь назад и в следующий мир. Таким образом, получается неразрывная цепочка. Поэтому, чтобы попасть куда-то придется отворять несколько "дверей". Хотя некоторые колдуны могут поставить сразу несколько проходов — один за другим, и, сделав всего шаг, оказаться через несколько миров. Но это требует достаточно сил, и у меня получается пока только три.

Я показал им. Колдуны с интересом воззрились на тройное окно.

— Все это замечательно, — заметил Гаст. — Но как ты все-таки создаешь проход?

— Каждый делает это по-своему, — продолжил я. — Я же отключаюсь от всего окружающего — от звуков, запахов, даже какой-то миг ничего не вижу, только мировую ткань, которую начинаю понемногу раздвигать. Сквозь нее проступают черты двух миров, я выбираю нужный и продолжаю открывать его. Вот и все.

— Хорошенькое объяснение, — фыркнул Гаст. — Я видел книги по теории магии перемещения — это два огромных и толстенных тома. А твое объяснение уложилось в одно предложение!

— Я же говорил, что этот дар у меня от рождения, — я пожал плечами. — Мне этого никто не объяснял, и никаких томов я не читал, поэтому я так краток. Закрой глаза.

— Это еще зачем?

— Попробую тебе помочь. И вытяни руки ладонями вниз.

Гаст подчинился. Я подвел свои ладони под его, однако не коснулся.

ґ— Сейчас ты ощутишь тепло. Отключись от всего и сосредоточься только на нем. Когда я скажу, попробуй вложить в него силу, как если пытался превратить огонек от свечи в жарко пылающий костер.

Остальные наблюдали за нами и ждали результатов. Я заметил капельки пота на лбу Гаста и осторожно отвел от него руки.

— Давай!

Под ладонями Гаста на миг приоткрылся портал. Маг, пораженный, распахнул глаза. И портал тут же захлопнулся.

— У меня получилось! — в его голосе слышалось ликование.

— Я бы на твоем месте попробовал еще несколько раз, — осадил я Гаста. — У тебя не хватает сил и сосредоточенности поддерживать его в открытом состоянии.

Еще целый час он промучился, покрылся испариной, но результаты особо не улучшились. Наконец, выдохшийся, он упал на стул.

— Похоже, это труднее, чем махать мечом, а, Гаст?

— Тебя-то почему это нисколько не утомляет, умник?

— Потому что я использую для раскрытия портала мировую энергию, а не свой собственный потенциал.

— И почему ты мне с самого начала не сказал?! — возмутился Гаст.

— Ждал, когда ты сам догадаешься.

— Я не умею использовать мировую энергию, — Гаст нахмурился. — Может, ты и этому сможешь научить?

Я покачал головой.

— Для этого я точно не подберу слов... Мировая энергия — это уже на уровне ощущений. Здесь тебе действительно понадобиться толковый учитель...

Гаст на какой-то миг омрачился, а потом посмотрел на меня.

— Все равно спасибо. Тэрсел, — поблагодарил он. — Теперь я хотя бы уверен, что открывать порталы у меня когда-нибудь да получится.

Миновал еще один месяц. Вновь выпал снег. Но в воздухе уже чувствовалось что-то весеннее, и я знал, что это последний снег уходящей зимы. Под снежным покровом уже пробивалась зеленая трава. Тучи рассеялись, брызнуло солнце, и последнему снежному капризу зимы оставалось недолго сверкать под щедрыми лучами. Мы вышли со Скитом из хижины, выдыхая облачка пара в прозрачный воздух.

— Скоро он растает, — произнес Скит, обратив взор к ясному небу.

— Да, скоро, — согласился я и не смог удержаться.

Вихрь взметнулся у ног Скита, обрушив на него снежную лавину. Скит не устоял и опрокинулся под его напором, а сверху его накрыла холодная белая волна. Спустя миг он уже откапывался, отплевываясь, из снежного сугроба. Слова ругательства замерли на его губах, когда маг воды невольно посмотрел на меня.

— Теперь я понял, — Скит даже перестал разгребать снег. — Ты мстителен.

— Что?! — я ожидал всплеска эмоций вместо спокойного рассудительного тона, который он словно позаимствовал у Гаста.

— Ты мстителен, — повторил Скит. — Если бы решил подшутить надо мной, ты бы улыбался, но, засыпая снегом, ты был сдержан и последователен. Любишь, чтобы последнее слово оставалось за тобой?

— Скит, но... — я нахмурился, потому что возражений у меня не нашлось.

— Ну вот, я оказался прав, а тебе это не по душе. Лучше помоги мне выбраться, — он протянул мне руку.

Я, раздраженный его замечанием, невольно протянул свою. Он крепко сжал мне ладонь, а потом с глухим смешком сильно дернул на себя. Отфыркиваясь, я выбрался из сугроба, куда меня ловко опрокинул Скит. Встретившись с его насмешливым взглядом, я бросился на него, и спустя миг мы катились по снегу.

— Скит, Тэрсел! — раздался отчаянный крик Инведниса.

Скит мигом вскочил на ноги. А я, чувствуя обжигающий жар от снега на коже лица и за шиворотом, расхохотался. Скит, обернувшись, залился вслед за мной.

— Все в порядке, Инведнис, — успокоил я мага природы. — Это всего лишь последний снег.

Вложив в слово "последний" особый смысл, я протянул руку Скиту. Он с улыбкой помог мне подняться, и мы принялись отряхивать с себя снежную пыль.

— Я уже испугался, что вы опять поссорились, — Инведнис облегченно вздохнул. — Однако, Тэрсел, ты только поправился, так что...

— Так что ты угостишь нас подогретым вином, — продолжил Скит.

— Угощу, — проворчал Инведнис. — Идите в дом, к очагу. Вы оба промокли.

А через несколько дней мы вновь двинулись в путь. Быстро промелькнула весна, уступив место лету, такому же жаркому и засушливому, как и прошлое. Остались позади северо-восточные поселения. Впереди, перед последней целью нашего пути лежали Береговые пустоши, протянувшиеся от лесистых холмов до самого моря. Мы ехали по пустынной дороге среди высушенной солнцем степи. Однако растения не сдавались — цвели сухие, ломкие кусты тимьяна, синели головки чертополоха, в знойном воздухе висел пряный с горчинкой запах полыни и пижмы. Через двое суток дорога, медленно извиваясь, вползла на пологие склоны древних курганов, с каждым годом все более оплывающих и разрушающихся от нещадного солнца и ветра. Заночевали на вершине под необъятным звездным океаном. Казавшиеся вымершими степи и разлившаяся тишина как-то не располагали к разговору. Каждый думал о чем-то своем, слушая треск огня в костре и завывания ветра, проносившегося меж холмов. Дневная жара резко сменилась ночным холодом. Мы поспешили завернуться в одеяла и придвинулись поближе к костру. Я долго не мог заснуть, не в силах оторваться от созерцания звезд. Так ярки они были только в Брингольде, но здесь горы не служили помехой обзору. Я смотрел на созвездия, и казалось, что стоит только протянуть руку, и можно коснуться их. Прямо надо мной сияли звездные крылья сыча — символа темной обители, куда мне совсем не хотелось возвращаться...

Утром с холма уже виднелась синяя полоска моря на горизонте, а ветер донес влагу и запах соли. Ехать до Оушэнда оставалось недолго.

Часть 2.

Глава 7. Битва в море

Оушэнд простер свои белые стены к морю, словно крылья огромной чайки. Крепостные стены и башни, да и большинство зданий были построены из ракушечника, практически единственного годного для этого материала, имеющегося в здешних местах. Но это — новый Оушэнд. Старый пару сотен лет назад лежал в руинах после нападения на город островных пиратов. Город возводили заново не без помощи светлых колдунов. Хрупкие стены содержали защитное заклятие, благодаря чему известняк приобрел крепость гранита. Мы въехали в Оушэнд ночью. Я поплотнее закутался в плащ — на воротах вместе с обычной стражей стоял один из магов огня. Наверное, я стал первым темным колдуном, проникшим за эти стены. Остановились мы в одном из постоялых дворов подальше от центра, зато рядом с морем. Гаст утром принес мне одежду.

— Надевай и без возражений, иначе ты не сможешь выйти в город.

Я развернул сверток и уставился на Гаста.

— Уверен — белый цвет тебе вполне к лицу, — ответил он, хотя от возмущения у меня даже слов не нашлось. — Все равно больше ничего подходящего для тебя не нашлось.

Под белой легкой летней рубашкой обнаружились темно-коричневые штаны. И на том спасибо. Впрочем, вещи оказались добротными. Поэтому я покривился, надевая рубашку, но так ничего и не произнес. Гаст довольно хмыкнул.

— Ну вот, совсем неплохо. А ты вполне бы обошелся и без страдальческой физиономии.

— Еще одно слово, и я, пожалуй, лучше останусь здесь.

— Да брось, ястребок, — рука Скита легла мне на плечи. — Пойдем на море. Ты ведь его тоже никогда не видел.

— Визониан здесь? — негромко поинтересовался Инведнис на светлом языке.

— Должен прибыть завтра, — Гаст бросил задумчивый взгляд в окно, за которым открывался великолепный вид на море. — Надеюсь, мы сможем начать миссию.

Мы спустились вниз, легко позавтракали, после чего Гаст предложил совершить небольшую прогулку по городу. Конечно, по пути он рассказывал, каковы заслуги светлых колдунов в восстановлении и обустройстве города. Что и говорить, Оушэнд был красив. Светлые просторные улицы, мощенные брусчаткой из того же ракушечника, только более темного. Навесные балкончики украшали горшочки с цветами, а улицы — кадки с олеандрами и гранатовыми деревьями. Везде — множество мраморных фонтанов и фонтанчиков. Гаста часто приветствовали — похоже, его хорошо знали в городе. Гаст провел нас по главной площади мимо дворца, одновременно являющегося и ратушей, и жилищем для светлых колдунов. От площади к морю вела тенистая каштановая аллея.

— Жаль, что каштаны еще не созрели, — вздохнул Инведнис. — Зажарить бы их на тлеющих углях...

— Если так хочется, можно заглянуть на рынок. Уверен, там еще осталось с прошлого года, — заметил Гаст.

— А марципан там есть? — у Инведниса разгорелись глаза.

— Вот уж не думал, что ты любишь сладкое, — засмеялся Гаст, а Инведнис только добродушно улыбнулся и развел руками. — А ты, Тэрсел, ничего не хочешь?

— Если вы о еде... — хоть до обеда еще далеко, мне уже хотелось есть — то ли морской воздух подействовал, то ли аппетитные запахи из уютных таверенок, мимо которых мы проходили. — Я слышал, что Оушэнд славится самой вкусной рыбой. Если вы, конечно, ее едите.

Колдуны сконфузились, переглянулись.

— Проклятье, я ведь даже не задумывался об этом! — воскликнул сокрушенно Инведнис. — Мне казалось, моя стряпня всех устраивает...

— Конечно, устраивает, — тут же подтвердил Гаст и посмотрел на меня. — Просто Инведнис, как любой маг природы, не ест мясо убиенных существ. Ты, наверное, заметил.

То-то я думал, почему у нас на обед всегда или каша, или какая овощная похлебка... Даже проведя зиму в рыбацкой деревне, мы так ни разу не отведали рыбы.

— Да нет, Инведнис, все в порядке, — заверил я. — Просто иногда хочется, для разнообразия...

Инведнис немного оттаял. Скит многозначительно поглядел на Гаста, похоже, разделяя мою точку зрения.

— Ладно, — чуть ворчливо отозвался Гаст. — Свожу вас в одно местечко. Там по-особому готовят морского окуня. Инведнис, думаю, нас простит.

Мы прошли через местный рынок, полный всяческого товара. Инведнис нашел-таки прилавок со сладостями. И почти забыл о нашем гастрономическом предательстве, став обладателем большой марципановой конфеты и кулечка с каштанами, со счастливой улыбкой прижимая покупки к груди. Заодно на рынке мы приобрели себе сандалии — даже в легких, из тонкой кожи ботинках становилось жарковато. После этого прошли несколько улиц и оказались на набережной. В северной ее части лежал порт, где на приколе стояло два торговых корабля. А на юге протянулась белопесчаная полоса пляжа, иногда прерываемая дюнами, заросшими тамариском. Не сговариваясь, мы повернули направо и скоро, скинув ставшую неуместной обувь, побрели по горячему песку. Нашли уютное местечко и пошли плескаться в море. Однако, спустя час, мы уже не могли ни о чем думать, кроме как об обеде.

— Инведнис, ты с нами? — поинтересовался Гаст, когда мы, наконец, обсохли и оделись.

— Если там что-нибудь найдется для меня, — он почти горестно вздохнул. — Куда ж я без вас...

— Думаю, найдется.

Вскоре мы сидели в уютной таверне, неподалеку от порта, с аппетитом хрустя зажаренными до золотистой корочки ломтиками безумно вкусной, приправленной лавром, базиликом и чем-то еще рыбы, в то время как Инведнис лакомился маринованными каперсами и супом с морской капустой.

После этого мы вернулись на постоялый двор. Гаст решил немного попрактиковаться с открытие порталов — верно, хотел удивить своего учителя. Правда, удерживать проход открытым Гасту удавалось по-прежнему пару мгновений, не достаточных, чтобы этим самым порталом воспользоваться. Я, поглядывая на его старания, немного порисовал — сделал несколько карандашных набросков побережья, а потом меня сморил сон.

— Плескать на тебя водой нет смысла, ты уже сегодня купался, — произнес Скит, склонившись ко мне. — Хотя, если лень вставать, и ты вполне можешь обойтись без легкого ужина, то можешь дрыхнуть дальше.

— А что у нас на ужин? — полюбопытствовал я, не открывая глаз.

— Ужас! — подал голос Инведнис. — Еще несколько дней в этом городе, и что я буду потом с вами делать? Гаст, они уже спрашивают, что у нас на ужин!

— Они? — я вопросительно посмотрел на мага воды.

— Я тоже спросил, — полушепотом доверился Скит.

Гаст фыркнул.

— Неблагодарные. Инведнис решил вас немного побаловать, а вы еще интересуетесь, чем вас потчуют.

— Нас? — я сел в постели и воззрился на Гаста, словно он не имел к обеденному инциденту никакого отношения.

— Угу.

— И чем же?

— Свежевыпеченный хлеб, сочная дыня, еще кой-какие фрукты и тутовое вино, — Инведнис указал нам на стол, где все это лежало.

— Вино?

— Совсем слабое, так что тебе можно, — милостиво разрешил Гаст.

Что ж, я был не против. После сытного обеда, есть особо не хотелось, так что все, чем угощал нас Инведнис, пришлось вполне кстати. Потом мы прогулялись по вечернему городу, проведали лошадей и легли спать.

А утром оказалось, что Гаст с Инведнисом уже ушли к Визониану во дворец, и, скорее всего, на весь день, как сообщил Скит. Мы же направились на побережье.

Развалившись на мягком и теплом песке, мы играли в шахматы. Скит загляделся на девушку, прогуливающуюся у самой кромки волн, а потом резко повернулся ко мне.

— Ты применил магию! — он с подозрением уставился на доску. — Какую фигуру ты переставил?

— Кто-то слишком отвлекся на очень милую крошку. С чего бы это?

— От тебя научился, — он улыбнулся мне. — Так что ты все-таки сделал, Тэрсел?

— Смотри внимательнее, — посоветовал я.

Он пересчитал фигуры, потом нахмурился, припоминая все ходы.

— Вроде все на месте, — недоумевая, пробормотал он.

— Я просто перекрасил клетки в другой цвет, — объяснил я. — Черные в белые, а белые в черные. Ты невнимателен.

Скит недовольно поморщился.

— Специалист по мелким пакостям.

— Могу кое-что похуже, — отозвался я. — И не совсем приличное. Но если ты не хочешь... Кстати, твой ход.

— Только не переборщи, — сказал Скит, которому стало любопытно.

Я указал на понравившуюся ему девушку. Ветер чуть приподнял ей юбку, но она спешно схватилась за подол.

— Негодяй, — притворно возмутился Скит. — У тебя не вышло!

— Попробую по-другому. Только это совсем неприлично.

Одежда попросту исчезла с девушки. Она, однако, казалось, этого не замечала. Скит покраснел до корней волос, рассеяно переставил своего ферзя, не в силах оторваться от созерцания ее прелестей.

— Ты сделал ее одежду невидимой только для нас? — понял он и зачарованно прошептал. — Какая она красивая!

Потом, наконец, опомнился.

— Тэрсел! — воскликнул он, притворяясь разгневанным. — Прекрати немедленно!

— Пожалуйста, — я рассмеялся и сделал свой ход. — Шах и мат!

Скит удивленно опустил взгляд на доску.

— Это нечестно! Ты отвлек меня!

— Разве светлых колдунов не учат не отвлекаться? — поинтересовался я.

— А вас учили?

— Разумеется. По принципу, если тебя что-то отвлекает, это является для тебя не обычным. Для того чтобы не отвлекаться, надо сделать это привычным для себя.

— Не думаю, что Гаст одобрил бы подобные методы. Сыграем еще разок? Ты дашь мне отыграться? — Скит принялся расставлять фигуры.

Я сделал первый ход. Скит только потянул руку к пешке, как застыл, вновь покраснев. Девушка все еще казалась ему обнаженной.

— Тэрсел! Прекрати! — прошептал он.

— Попробуй сам, — невозмутимо отозвался я.

— Я предложил тебе сыграть в шахматы, а не в подобные игры! — Скит побагровел, начиная злиться. — Я расскажу Гасту о твоей выходке.

— Пожалуйста, — я пожал плечами. — А скажу ему, что ты не справился, что ты ХОТЕЛ это видеть. Потому что, если б не хотел, ты легко прекратил это безобразие!

Скит сник, побледнев. Он зажмурился, пытаясь сосредоточиться. Однако когда он открыл глаза, я понял, что мой приятель по-прежнему лицезрит обнаженную красотку. Он закрыл лицо руками. Я решил ему немного помочь.

— Эта магия предназначается для того, чтобы обнаружить оружие на человеке, которое он запрятал в одежду. Очень даже полезный трюк. Ну, представь, что рядом не прекрасная девушка, а толпа грязных и мерзких мужиков, к примеру, пиратов. Подсчитал сколько у них ножей и сабель, испугался и сказал сам себе, что видеть этого больше не можешь и не желаешь!

Скит осторожно отнял ладони от лица.

— Получилось! — воскликнул он.

— Пираты! — закричали люди со стороны порта.

Мы вскочили на ноги, обернувшись на вопли. К порту подходило несколько больших кораблей. Ветер надувал их пожелтевшие паруса, а на бортах виднелось множество пушек.

— Тэрсел, ты накаркал? — поинтересовался Скит.

— Скорее, это ты их материализовал.

— Надо сообщить Гасту и Инведнису. Пойдем.

— Они у Визониана, — я остался стоять на месте.

— Брось, он же не знает, что ты темный колдун — тем более что ты сейчас в обычной людской одежде...

— Я не пойду к нему. Настоящему мастеру магии не обязательно смотреть на цвет одежды, чтобы знать, кто перед ним.

— Ну, тогда пойдем ближе к порту. Они наверняка направятся туда же, и вряд ли Визониану будет до тебя.

Мы столкнулись с колдунами у самого входа в порт. На лице Визониана отразилось изумление, его взгляд впился в меня, и мне показалось, что из глаз колдуна вот-вот посыплются искры, а сам он начнет метать молнии. Я несколько запоздало попятился, но его меч уже оказался у моей шеи.

— Стой, он наш друг! — спохватился Гаст.

— Что?! — выкрикнул старый колдун. — Что ты несешь, Гаст? Ты знаешь, кто перед тобой?!

— Да, я знаю, что Тэрсел — темный маг, — отозвался Гаст.

На лице старика отразилось предельное изумление.

— Знаешь? Что ты знаешь?! — в негодовании воскликнул он.

Гаст на миг растерялся. Визониан не спускал с меня взгляда.

— Ты не побоялся изменить своему цвету?

— Я побоялся получить тепловой удар, — тем же тоном ответил я, покосился на лезвие — солнечный зайчик, отражаясь, бил прямо в глаза, и добавил беззвучно. — Убери меч.

Визониан лихорадочно соображал — со стороны моря доносились залпы пушек, и ему надо было что-то делать со мной.

— Все под контролем, учитель, — спешно заговорил Гаст на светлом наречии. — Он совершенно не опасен, его изгнали из обители, и мы уже больше года путешествуем вместе. К тому же он может оказаться полезным...

— Замолчи! — прикрикнул Визониан так, что меня передернуло, а Гаст растерянно умолк. — Как ты мог? Я всегда учил тебя не доверять темным колдунам...

Он вдруг запнулся.

— Так это ты рассказал о Ретче и пленниках? — он резко опустил меч, и солнечный отблеск, наконец, перестал слепить. — Надо защищать город, а тобой займусь после.

Светлые колдуны встали на пирсе в один ряд. Гаст и Визониан принялись метать огненные шары в пиратов. Инведнис, кажется, призывал на помощь китов, которые бы подпортили врагам корабли. Скит попытался взбаламутить море, но потом поднял слишком большие волны, в итоге едва не утопив один из торговых кораблей. Визониан рявкнул на него, и тот понуро отступил. Ему что-то шепнул Гаст, и Скит направился ко мне.

— Гаст сказал, что тебе самое время исчезнуть отсюда, пока старик занят другим, — торопливо произнес он.

— Вот так вот взять и исчезнуть? Ни с кем не попрощавшись?

— Сейчас не время для насмешек, Тэрсел, — Скит взглянул на меня. — Ты совсем не знаешь Визониана — он один из колдунов Совета и главный советник Лайтфела. Он очень опасен. Пожалуйста, уходи! Может, еще свидимся...

Он спешно стиснул мне руку в пожатии, отвернулся и зашагал к остальным. Я спрыгнул с пирса на влажный песок и поплелся прочь. Смотря под ноги на выброшенные морем ракушки и гальки и не обращая внимания на подкрадывающиеся волны, заливающие ноги, я пытался разобраться в своих мыслях и чувствах. Но клубок их оказался слишком уж запутан. Очнулся же я, когда раздался свист, и рядом в воду шлепнулось ядро, обдав брызгами с головы до ног. Это несколько отрезвило меня. Я обернулся. Пиратам не составило труда найти источник огненных шаров, ставших причиной пожаров на кораблях. Пламя, впрочем, удачно тушили — несомненно, подготовились, нападая на город, находившийся под защитой огненных магов. С нескольких судов на берег уже успели высадиться удалые молодцы и броситься к городу, туда, где их поджидал отряд стражи. Колдуны же теперь занимались не нападением, а отражением сыпавшихся на них ядер, которые взрывались в воздухе при столкновении с огненными шарами — зрелище оказалось весьма захватывающим. Однако моим компаньонам становилось совсем туго. Мне совершенно не хотелось демонстрировать свои способности перед Визонианом, да и перед моими приятелями тоже, но, похоже, выбора не оставалось. Посланный моим жестом ветер промчался над самыми головами колдунов, взлохматив им волосы, а дальше, набрав мощь, обрушился на судна. Он с такой силой ударил, что порвал паруса, смел пиратов с бортов и опрокинул корабли, которые стали медленно погружаться. Четверка колдунов медленно обернулась ко мне. Еще один более резкий жест. Инведнис не сумел, в отличие от остальных, удержаться и свалился с пирса в воду. Еще несколько кораблей пошли ко дну. Оставшиеся два судна спешно расправляли уцелевшие паруса и разворачивались. Высадившиеся на берег пираты так и не успели достичь стражников и ввязаться в бой. Обнаружив, что произошло с их судами, они вернулись обратно к шлюпкам и спешно отчалили. Но тут у самого пирса показалась серая спина, и Инведнис оказался на ней. Похоже, он не ожидал, что призываемый им кашалот явится. Теперь же осознав, что находится на голове чудовища, Инведнис испугался и изо всех сил ухватился за наросты на его шкуре. Кашалот вдребезги разбил казавшиеся хрупкими лодочки и, выполнив свой долг, погрузился в море. Инведнис едва успел вовремя отцепиться, чтобы не оказаться затянутым китом в глубину. Из последних сил маг природы выбрался на берег. Со стороны города послышались радостные крики — люди видели, что все окончилось благополучно. К Визониану спешил начальник стражи, и он остался дожидаться его. Остальные направились ко мне.

— Тэрсел! — Гаст первым оказался передо мной — взор его еще горел боевым азартом, и в нем отражались благодарность и восхищение. — Спасибо за помощь! Вот уж не думал, что ты способен на подобное!

Я чуть улыбнулся, подумав, а стоит ли последние слова расценивать как похвалу?

— Я, правда, чуть не утонул. Мог бы и поаккуратнее... — проворчал Инведнис, с которого стекала вода, волосы слиплись в сосульки, и утер каплю под носом. — Я понимаю, если бы ты искупал Скита, но меня-то за что? — и подмигнул мне.

Я, смутившись, уже открыл рот, чтобы сказать что-нибудь в свое оправдание.

— Да, ладно, — Скит положил мне руку на плечо и глянул на Инведниса. — У него нечаянно получилось.

Я собирался произнести примерно то же самое. И тут, обмолвившись несколькими словами со стражником, к нам направился Визониан. Гаст с беспокойством следил за приближающимся учителем, весь вид которого не сулил ничего хорошего. Рука Скита соскользнула с моего плеча, и мне показалась, что маг воды даже чуть отступил от меня.

— Почему ты помог нам? — поинтересовался Визониан, остановившись напротив меня, при этом его пальцы сжали рукоять меча.

— Это имеет для тебя какое-то значение?

— Для меня — никакого. Но ведь ты даже не задумался, ради чего утопил уйму народа.

Гаст с изумлением воззрился на Визониана — он, несомненно, ожидал, что его учитель все же выразит мне хоть какую-то признательность за помощь.

— Он просто помог нам! Как ты можешь говорить...

— Мы защищали город, Гаст. А он? Только не смей опять твердить о вашей дружбе. Подобное просто невозможно. Тебе по молодости сейчас этого не понять. Запомни — никогда не доверяй темным колдунам, а особенно... тому, кого изгнали. За хорошие дела у них не выгоняют. Как бы там ни было — я запрещаю общаться с ним. И... я перепоручу вашу миссию другим.

— Мы не можем оставить миссию! — воскликнул в отчаянии Гаст.

— Завтра же вы вернетесь в светлую обитель, — непреклонно продолжил Визониан. — Я обо всем случившемся доложу Лайтфелу.

— Учитель, пожалуйста! — на глазах Гаста разве что слезы не навернулись — в один миг рушилось все, о чем он так долго помышлял и к чему с таким рвением стремился.

— Нет, — отрезал Визониан. — Миссия слишком важна, чтобы ставить ее под угрозу из-за какого-то черного ястребка и твоей глупости, Гаст. Это мое решение, и только сам Лайтфел может изменить его. Но, думаю, он проявит единодушие со мной в этом вопросе. Разговор окончен.

Он направился к городу.

— Позволь хотя бы попрощаться, — выкрикнул чуть запоздало Инведнис.

Но старик обернулся, и его губы тронула усмешка.

— Хорошо, но завтра чтобы вы уже направлялись в светлую обитель! А ты... — он глянул на меня. — Возвращайся-ка к своим...

Гаст, подавленный произошедшим, вдруг нахмурился, на лбу на миг пролегли недоуменные складки. И чем-то озадаченный, посмотрел на меня.

— Боюсь, старик не оценил твоей помощи, — произнес он. — Мне совершенно это непонятно... А ведь мы действительно стали друзьями, Тэрсел, иначе ты бы не помог нам.

— Да твой наставник, Гаст, и не примет этого, — заметил Инведнис. — Он прошел несколько войн с темными колдунами. Разве можно ожидать от него чего-то другого?

— Наверное, он знает, о чем говорит, — заметил я.

На их лицах отразилось удивление.

— Ладно тебе, — проворчал Гаст. — Хуже нам уже не будет. Давайте лучше где-нибудь отпразднуем. Как-никак, а все же первая наша битва. Да и Инведнис весь продрог.

— Если думаешь, что я дрожу оттого, что замерз, то ты ошибаешься, — возразил маг природы. — Я все еще не могу прийти в себя после того, как прокатился на спине кита. Шутка ли — вызывать чудовище, которое и живьем никогда не видел! Дух до сих пор перехватывает! — мы невольно рассмеялись, а Инведнис улыбнулся. — Надеюсь, что мне больше не придется его вызывать. Впрочем, от чего-нибудь горячительного я бы не отказался. Только бы сначала переодеться.

Чуть позже, Гаст притащил нас в уютный кабачок, где заказал роскошный ужин. Он пихал своих товарищей, заставляя их веселиться, словно пытался разогнать общее уныние. Город праздновал победу над пиратами. Визониан купался в славе, а мы все четверо, естественно, остались в тени. Но меня это трогало меньше всего. Мне представлялся грядущий день, и внутри становилось как-то пусто и тоскливо. Неужели, я так сильно привязался к ним, что даже не мог подумать, что буду делать потом. Я так задумался, что Гаст гаркнул прямо в ухо: "Тэрсел!". Я вздрогнул, очнувшись от невеселых мыслей. Маг огня протягивал мне кубок.

— Вино, — удивился я.

— Ты это заслужил.

— Спасибо, но боюсь, я привык к молоку, — я провел ладонью над вином, обратив его в белую жидкость.

Инведнис уставился на меня.

— У тебя получилось! — воскликнул он обрадовавшись.

— Я умел это делать в тот же день, когда ты мне объяснил, — я совсем не радостно вздохнул.

— И целый год это не использовал? — поразился Гаст и бросил взгляд на Инведниса.

— Как-то не пригодилось, — я потянулся за кубком, но Инведнис меня опередил. — Тем более, что меня наставляли никогда не есть материализованную пищу. Конечно, потому, что у нас в обители неважные маги материализации...

Я вздохнул и понял, что совсем упал духом, что никакое вино не развеселит меня.

— Тэрсел, сегодня особый день, расслабься, — Инведнис провел ладонью над кубком, вновь вернув в него вино, и протянул мне.

— Мы хотим выпить со своим другом, — добавил Скит, положил руку мне на плечи и крепко их сжал. — Давай, ястребок!

Мне пришлось поднять кубок вместе с ними. В голове же крутились мысли, что они уедут в свою обитель, и мы, вероятно, больше никогда не увидимся.

На следующий день я проснулся сам. Обычно меня будили Гаст или Скит. Но сейчас пробуждение пришло само. Комнату заливало ярким дневным светом. И колдунов и их вещей след простыл. Я вскочил и бросился к окну. Солнце уже перевалило полуденную черту и медленно клонилось к закату. Без сомнения, Инведнис сделал из вина нечто особенное, что заставило меня проспать так долго. Судя по всему, они даже не стали ждать утра, а уехали еще вечером. Гаст наверняка предположил, что я мог за ними увязаться, проигнорировав слова Визониана, и попросил мага природы сотворить из вина снотворное. Я испытал жгучую досаду — они действительно думали, что могут таким образом остановить меня? Но тут же одернул себя. Ну, догоню я их — дальше что? Я сел на постель, обхватив руками голову, и почувствовал охватившее меня отчаяние. Почему всегда так получатся? Стоит только худо-бедно с кем-нибудь поладить, как какие-то обстоятельства в один миг все разрушают. А причин было, действительно предостаточно, в том числе и тех, о которых мои друзья еще не знали.

— Сдался с такой легкостью... — обругал я себя. — Ретч был тысячу раз прав, называя меня трусом.

Я разозлился на самого себя. И приняв решение, поднялся, быстро оделся, забросил свои немногочисленные пожитки в торбу и выбежал из гостиницы. Шэд нервно стучал копытом и всхрапывал, просясь в дорогу. Рядом в конюшне пустели три стойла, и он выражал недовольство, почему мы еще здесь. Я оседлал его, вскочил в седло и помчался прочь из города, направив жеребца на запад. Шэд мчался вперед, казалось, едва касаясь копытами земли — никогда я еще не гнал его так, словно нас преследовала целая армия врагов. Мы проехали достаточно долго, когда впереди замаячил силуэт торгового обоза, двигающегося мне навстречу. Я решил, что пора поубавить прыть, да и вести себя поосторожнее. Все-таки это прямая дорога из Оушэнда в Мидл, то есть путь связывающий два города, находящихся под протекцией светлых колдуном. Я свернул с дороги, в густое степное разнотравье, соскочил с Шэда. Произнес приказ. Жеребец все еще разгоряченный скачкой, недовольно пофыркал, потоптался на месте, но опустился на землю вместе со мной, лег и замер. Обоз вполне могли сопровождать светлые колдуны, а степные травы скрыли нас с головой. Я же решил ехать дальше только ночью, чтобы зря не рисковать. Согласно неписанному правилу днем передвигались светлые колдуны, а темные — ночью, чтобы опять-таки избежать возможных столкновений. И лишь редкий случай мог нарушить это.

Стояла теплая погода, пустынную ночную дорогу щедро освещала прибывающая луна, поднимающаяся в ясном небе. Впрочем, Шэд не сбился бы и в полной темноте. Так прошло две недели. И я едва не проехал мимо. Откуда-то из тьмы послышалось тихое фырканье кобылы Гаста, почуявшей Шэда, чей ответ я едва успел предупредить. Я спешился и, ведя жеребца на поводу, направился к лагерю. Костер догорел, светились красноватым светом оставшиеся от него уголья. Колдуны спали в сени раскидистых берез, положившись на чутье лошадей. Я отпустил скакуна, присоседившегося к остальным. Потом задумчиво посмотрел на своих спящих приятелей, закутался в плащ и сел напротив, прислонившись к древесному стволу. Когда рассвет тронул небо, первое, что увидел пробудившийся маг огня, это меня.

— Бросили своего друга, да? — прошептал я.

— Тэрсел?! — закричал Гаст, и то ли радость слышалась в его голосе, то ли отчаяние.

Скит и Инведнис подскочили, разбуженные его воплем, а потом, поняли что к чему.

— Ты все-таки увязался за нами! — умилился Инведнис.

— Как ты нас нашел? — Скит похлопал меня по плечу.

— Да ладно вам, — в смущении пробормотал я.

Инведнис занялся завтраком, Скит достал фляжки, собираясь отправиться на поиск воды. Гаст же глядел на меня, не зная, что теперь делать. Однако растерянное выражение лица огненного мага очень быстро сменилось на спокойное и уверенное.

— Зря я думал, что ты не последуешь за нами и не найдешь нас. Особенно после того, как это уже однажды случилось, когда мы только познакомились, — он едва улыбнулся. — Пойдем-ка, прогуляемся, Тэрсел.

Мы отошли от лагеря. Скит и Инведнис проводили нас встревоженными взглядами.

— Мы, конечно, рады, что ты вновь оказался с нами, — вздохнув, начал он. — Но боюсь, что ты не сможешь больше оставаться в нашей компании.

Я молчал, ожидая продолжения. Гаст омрачился.

— Мы вынуждены сообщить обо всем в обители. И нам могут запретить дальнейшее общение с тобой. Да что там могут... Уверен, что запретят. Ты ведь все понимаешь.

— Да, — я едва не отступил, но тут же пересилил себя. — Но... ведь до этого вам тоже не разрешалось общаться с темными колдунами...

Гаст нахмурился.

— Ты ведь прекрасно все понимаешь... — повторил он. — Одно дело, когда об этом никто не знает и совсем другое...

Глупо. Глупо надеяться, что им позволят поддерживать со мной отношения.

— Нам тоже тяжело расставаться с тобой... — Гаст однозначно прочел то же самое на моем лице.

— Я доеду с вами до Мидла и буду ждать там, — непреклонно произнес я, и пусть на моей физиономии читалось совсем другое, но я сказал эти слова. — В таверне "Перекресток", недалеко от центра города. Вдруг повезет, Гаст?

Маг огня понурился.

— Я не верю в везение, ястребок.

У него больше не нашлось слов, а на лице отразилось сожаление и мрачная уверенность, что против законов обители не пойдешь... Мы вернулись к костру, где Инведнис уже приготовил завтрак, поели и пустились в путь. Дорога запетляла среди холмов, а мы ехали молча, каждый думая о своем. И почти не разговаривали друг с другом, впав в странное состояние — смесь тревоги и неясной грусти. Так прошло две недели на пустынной дороге. До Мидла оставалось не больше дня пути. Мои попутчики еще больше погрустнели, и я сам омрачился, зная, что спустя этот срок нам предстоит расстаться навсегда. Верил ли я сам в везение? Скорее, наоборот.

Из-за поворота с северного пути прямо на нас грянул отряд темных колдунов. В то время как мои попутчики натягивали поводья, пытаясь остановить лошадей, я дал в бока Шэду, вмиг оказавшись впереди них, и тут же осадил коня, подняв на дыбы. Предводитель отряда, в котором я узнал Ретча, увидел меня и опустил воздетую для атаки магией руку.

— Ты переходишь все границы! — сказал он хмуро, гарцуя чуть влево от меня.

Я направил Шэда в ту же сторону, продолжая закрывать собой своих приятелей.

— Даже больше, чем ты? — поинтересовался я.

— Намного больше. Однако на этот раз решать буду не я, — Ретч чуть посторонился, и я оторопел, встретившись взглядом с тем, кто ехал позади него.

— Для начала ты вернешь моего жеребца, Тэрсел.

Я в отчаянии посмотрел назад. Вместо того чтобы сделать попытку избежать столкновения, а точнее попросту удрать, мои друзья застыли в растерянности, явно пораженные встречей еще больше меня. Встречей с Повелителем темных колдунов. Лицо его было сурово, и жесткие черты выдавали непреклонную волю. В холодных же серых глазах читалось только одно — спокойная сила, сила, не знающая преград. Таков серый весенний лед, незаметно превращающийся в бурлящую, сметающую все на своем пути реку...

Я покорно соскользнул с Шэда, снял торбу с его спины и, слегка хлопнув по крупу, шепнул несколько слов вслед. Черные фигуры всадников окружили меня. Бэйзел пересел на своего законного скакуна, и тот спокойно стоял, как я ему и велел.

— Вижу, ты неплохо заботился о нем, — он похлопал его по шее. — Но если он опять попытается убежать, я его убью.

Мне вдруг стало непереносимо страшно, и я спешно потупился, чтобы никто не заметил этого.

— Любопытные у тебя попутчики, — заметил мой повелитель. — Они знают, кто ты?

— Они знают, что я темный колдун.

— Интересно узнать, как вы смогли сойтись. Если мне не изменяет память, по их законам, как и по нашим, общение между родами запрещено.

— Общение? Это больше походит на предательство, — подал голос Нордек, больше всех из Совета ненавидевший меня, но я даже не взглянул на него.

— Так что ты делаешь в компании светлых колдунов?

— Путешествую.

— И только-то? Как же они выносят твое присутствие? Ты не мог ужиться ни с кем из обители и вдруг так мирно разъезжаешь с нашими врагами.

— Надо отдать им должное — они оказались гораздо более терпеливыми.

На лице Бэйзела промелькнуло изумление, потом он посуровел — мои слова прозвучали как дерзость в ответ на его насмешку.

— Ты нарушил закон, и за это тебя ждет очень строгое наказание. Ретч!

Но Ретч только опустил голову.

— Ученик превзошел своего учителя, — едва слышно произнес он.

Бэйзел с недоумением посмотрел на него.

— Разве ты не отказал ему в ученичестве?

— Отказал, но это не стало препятствием. Он посещал занятия без моего ведома.

Бэйзел застыл в раздумье.

— Ты собираешься возвращаться в обитель? — прямо спросил он.

— Если тебе угодно...

— Значит, нет...

Бэйзел чуть тронул Шэда, на ходу обнажая меч. Я же осознал, что передо мной оказался тот единственный, кому бы я не посмел противиться. Холодное лезвие легло на шею. Происходящее вогнало меня в такой ужас, что, охваченный дрожью, я невольно скользнул вниз, упав на колени перед ним, и при этом порезал себе шею. В глазах на миг потемнело. Кто-то прорычал ругательство. В следующий миг меня вздернули на ноги, и я вновь встретился взглядом с Бэйзелом.

— Проклятый трусливый мальчишка! — он отшвырнул меня прочь.

Я зажмурился, сжав ладони в кулак и закусив до боли губы. Послышался удаляющийся топот.

— Тэрсел! — колдуны бросились ко мне.

Я поднялся на ноги, зажав ладонью кровоточащий порез, посмотрел вслед отряду и прошептал: "Шэд".

— Тэрсел, ты в порядке? — Инведнис потряс меня за плечо — голос его дрожал — похоже, он все еще пережевал происшедшее.

— Давайте-ка побыстрей убираться отсюда! — посоветовал Гаст. — Тэрсел, да очнись же!

— Я боюсь, что Шэд не послушает меня и сбежит, — в моем голосе послышалось отчаяние. — А он сдержит обещание...

— От такого не сбежишь... — бросил Скит.

Но тут отряд смешался, на миг скрывшись в пыли, а потом черным облаком из него вырвался Шэд и помчался назад. А вслед за ним понеслись стрелы. Магия ветра, и ни одна не достигла своей цели. Еще стрелы, и еще, и еще. Где-то посередине между мной и черным отрядом Шэд болезненно всхрапнул и, как подсеченный, рухнул на землю. Я бросился к нему, а темный отряд немного постоял, затем развернулся и поехал дальше.

— Шэд!

Я упал рядом, не веря, что хоть одна стрела могла попасть в него, обхватил за шею и зарылся лицом в гриве, потому что из глаз готовы были предательски брызнуть слезы. И ощутил, как он потихоньку вырывается из моих рук.

— Шэд! — возмущенно завопил я, а он, скосив бессовестный глаз, встряхнул головой и поднялся. — Мерзавец!

— Удивительно умная животинка, — заметил Инведнис. — Притвориться мертвым в нужный момент!

Мне на плечо легла рука Гаста.

— Ты ранен. О чем спрашивал Бэйзел? Что заставило его так легко отпустить тебя, и почему он не тронул нас?

Инведнис уже что-то достал из своей сумки и принялся обрабатывать рану. Я чуть поморщился.

— Меня уже достаточно наказывали, Гаст, — я отвел взгляд на Шэда. — А до вас ему нет никакого дела. Думаю, они как раз ехали с переговоров от Лайтфела — они всегда ездят туда именно в этом составе. Без сомнения, в очередной раз заключали перемирие, а значит, нет никакого резона устраивать ненужный конфликт.

Гаст кивнул.

— Действительно, они ехали от восточных ворот Мидла. Как бы нам не попасть и на пути Лайтфела. Не хотелось бы опережать события...

Инведнис между тем закончил колдовать надо мной. Кровотечение остановилось, и он смазал рану какой-то резковато пахнущей мазью.

— Особо не верти головой, — посоветовал он.

— Как же они жестоки, — произнес Скит. — Неужели они так же безжалостно наказывали тебя?

Я молча вскочил на Шэда и, не глядя на мага воды, неспешно направил жеребца вперед. Говорить мне совершенно не хотелось, а особенно на эту тему. Встреча с Ретчем и Бэйзелом как-то странно подействовала на меня. Я проявил слабость, когда на шее оказался меч моего повелителя, а он, наверное, так презирал меня, что даже не стал лишать жизни.

Приближался Мидл, то скрывающийся за холмами, когда дорога ныряла в низину, то вновь появляющийся, когда мы выезжали на вершину. Солнце уже тонуло в дымке на горизонте, чуть левее города. Еще пара часов, и мы бы добрались до него. Но Гаст решил устроиться на ночлег у самых подножий холмов. Огненному магу явно было не по себе от встречи с темным отрядом, после которой ему показалось разумным не продолжать путь в сгущавшейся темноте. Инведнис занялся ужином, а мы расселись вокруг костра. Никто не произносил ни слова. Я совершенно задумался, слушая бульканье в котелке, и очнулся лишь тогда, когда Скит потряс меня за плечо — Инведнис протягивал уже приготовившийся ужин. Гаст чуть нервно постукивал ложкой о край тарелки, словно порываясь о чем-то спросить, но так и не вымолвил ни слова.