"Пап, а инопланетяне есть?" — спросил я давно. И такой был ответ: "На острове жил рыбак, он плавал за рыбой далеко-далеко, но не видел других островов и других людей. Он думал, что во всем необъятном мире есть только его остров и его племя. Мы живем на такой же маленькой, как его островок, планетке, но у нас нет даже лодки, чтобы летать далеко-далеко от Земли, мы такие же островитяне, которые думают, что во всей необъятной вселенной обитаема только наша маленькая планетка и разумны только мы — земляне"
Островитянин.
Я сидел на обрывистом берегу, и смотрел на красное солнце, медленно опускающееся в темные воды Океана. Я любил сидеть на этом берегу, смотреть на воду, на солнце, на синеву неба, на белые груды облаков, которые могут неспешно лететь далеко-далеко над Океаном к самому краю Сферы. Небо стремительно темнело, очень скоро оно станет черным, и на Хрустальном Своде загорятся звезды — души жрецов и героев.
— Высочайший, — услышав шепот слуги, я обернулся.
— Что еще, Бэрт'торх?
Слуга стоял на коленях, уткнувшись лбом в траву.
— Надо возвращаться, о Высочайший, — он поднял голову, вперив глаза в мои сандалии, — иначе мы не успеем к жертвоприношению.
Губы его тряслись, в глазах стыл ужас. Но я не вынул из-за пояса кинжал, и не перерезал верному слуге горло, как следовало бы, дабы неповадно было рабу давать советы высокому.
— Ты прав, раб.
Бэрт'торх стукнулся лбом о землю, и отполз на пару шагов.
Последний раз посмотрев на темную воду, на синее вечернее небо я развернулся, и быстрым шагом направился к городу. Когда взойдет луна, я должен быть на Пирамиде, подле своего отца, да продлят Небесный Отец Солнце и Прародитель Всего Океан его жизнь до конца веков.
Сегодня Ночь Великой Битвы. Небесный Отец, завершив дневное путешествие по Хрустальному Своду, спустился во Мрак, чтобы начать свою еженощную битву с Внешнем Змеем. Два раза в год в Ночи Великой Битвы Небесному Отцу необходима помощь смертных. Зимой, когда Змей особо силен и как никогда близок к победе. Если же он ее одержит, мир будет залит Мраком, и все люди погибнут, как гибли уже четыре раза до нас. И летом, когда Небесный Отец имеет шанс сразить повелителя Мрака, тогда в Хрустальной Сфере наступит Золотой век, время без болезней, боли и смерти. Сегодня самая короткая ночь в году. Сегодня на вершине Пирамиды будет литься кровь жертв, и кровь эта наполнит силой Небесного Отца.
Я поднялся на холм и увидел город, лежащий у ног. Ровные как лучи Небесного Отца улицы, расходящиеся от Пирамиды, были залиты светом сотен тысяч факелов. Все свободные люди славного города Тхаа'мэль-Пхаа с факелами в руках собрались на жертвоприношение. Рабы сейчас лежат ниц в опустевших домах и дворцах своих хозяев, не смея даже поднять голов.
Надо спешить, уже последние алые лучи потухли на западе, скоро начнется Великая Битва, скоро польется кровь на вершине Храма.
На холме меня ждали носилки. Я не очень любил их, но сейчас надо было спешить. Шестнадцать носильщиков, из одежды на которых были лишь набедренные повязки и оплечья из грубой некрашеной ткани, лежали у носилок лицом в траву и вытянув вперед руки ладонями вверх.
— Быстро! — приказал я, сев в носилки, украшенные лентами из тонкой красной и зеленой тканей и длинными перьями священных птиц Коэт'мэнтль и Фроунт'ктэль.
Носильщики бежали быстро. От этого зависела их жизнь. Это была цель их жизни: носить мои носилки, носить их быстро и так, чтобы напиток Ээт'тль не расплескался из золотого кубка, если бы я захотел попить. Рядом с носилками бежали двадцать телохранителей в ярко украшенных кожаных доспехах, с луками за спиной и длинными копьями в руках. Сзади спешили, боясь отстать, рабы. Первые души жрецов и героев зажглись на Хрустальной Сфере, когда носилки остановились у ступеней Пирамиды.
Пирамида была построена так давно, что даже жрецы не могут точно сказать, когда. Ее построили первые люди Пятого Цикла Болоэ'хэсс, когда нынешний Небесный Отец взобрался на небо и осветил своими лучами Хрустальную Сферу, изгнав во Мрак Внешнего Змея. Когда Пирамида была достроена, на ее вершину взошел предок моего предка, и увидел он как из-под Хрустального Свода спустился Небесный Отец. Но не был испепелен предок моего предка лучами его. Небесный Отец даровал ему знание о Хрустальной Сфере, о Мраке и вручил из рук своих жезл власти. Придет время, и этот жезл ляжет в мою руку.
Пирамида была сложена из 26298 огромных черных блоков, именно столько дней длиться семидесяти двух летний цикл — кхэсс. На нее вели три лестницы с трех сторон, и сумма ступеней 365, а высота и ширина каждой ступени — локоть. 1460 воинов гвардии стояли по периметру Пирамиды и на ее ступенях, столько, сколько дней в малом четырехлетнем цикле — ол'хэсс. Гвардейцы в тяжелых панцирях из акульей шкуры, на руках и ногах массивные браслеты из меди, покрытой сложными золотыми узорами, на головах шлемы украшенные полосатыми перьями священных птиц. Воины держат щиты с золотым солнцем и копья с повязанными у наконечника красными и зелеными лентами. Я быстро поднимаюсь вверх, за мной едва поспевают телохранители. На вершине Храма все готово для жертвоприношения. Я прохожу мимо жертвенника из золотых черепов, вокруг которого стоят пять жрецов в ритуальных одеждах из человеческой и змеиной кожи, подхожу к трону. Три трона возвышаются над площадкой и алтарем, они сделаны из золота и украшены перьями. Центральный трон пуст, я успел. Я поднимаюсь по ступенькам к тронам, мне навстречу встает старый жрец Океана в бело-синих одеждах.
— Приветствую тебя, Внук Солнца, да продлится твой век много кхэсс, — жрец склоняет голову, оранжево-черные плавники священной рыбы Буль'жоэтт шевелятся на его головном уборе, как живые.
— Здравствуй долгие кхэссы, верховный слуга Океана, — произношу я, едва заметно кивнув. Сажусь на золотой трон справа от трона отца.
Из раздумий меня вырывают звуки золотых труб. За тронами открывается люк, и на площадку выходят телохранители отца. Восемнадцать гигантов, каждый из них способен голыми руками убить по четыре воина гвардии и по сотне простых людей. Они облачены в золотые панцири, на головах золотые шлемы, на руках и ногах широкие золотые браслеты. Ни устрашающего вида глефы, ни доспехи не украшены перьями и лентами, от чего они кажутся неуязвимыми статуями из солнечного металла. Золотые воины окружают люк и выстраиваются коридором до высокого трона, острые клинки глеф смотрят на телохранителей, моих и верховного жреца. Они зарубили бы даже старика с плавниками Буль'жоэтты на жреческой шапке, если бы он сделал резкое движение в сторону Сына Солнца, не говоря уже о любом из наших телохранителей. Поэтому бесстрашные защитники моего тела застыли, опасаясь даже дышать.
Из люка появляется Сын Солнца. В свете огромных светильников его золотые одежды горят. Он похож на Небесного Отца, спустившегося с Хрустального Свода в столь неурочный час. В час, когда надо вести бой с Внешним Змеем. Трубы замолкают, а народ кричит, подняв над головами факелы. Сотни тысяч глоток славят своего владыку. Отец подходит к трону и поднимает над головой жезл. Толпа захлебывается воплем. Я и жрец стоим перед Сыном Солнца на коленях, низко склонив головы. Отец еле заметно кивает, и мы садимся на свои троны.
— Где был? — отец бросает вопрос, не поворачивая головы.
— На берегу.
— Ты едва не опоздал, — отец злится.
— Я не опоздал, — отвечаю я немного резче, чем следовало бы.
Ударили барабаны, и на площадку вывели первую жертву. Девушка лет шестнадцати.
Сегодня отдадут свою кровь, питая силой Небесного Отца, 365 человек: триста юношей, шестьдесят девушек не старше пяти ол'хэсс и пять детей в возрасте два ол'хэсса. Все они наги, на тела нанесены сложные рисунки золотом. Девушку положили на алтарь, и жрецы под рев толпы начали ритуал.
— Намерен завтра плыть на жертвоприношения Океану? — спросил отец, равнодушно глядя, как жрец Солнца перерезал девушке горло длинным, кривым ритуальным кинжалом и сейчас вскрывал грудную клетку, добираясь до сердца.
— Да, Величайший. Ты же не против?
Отец хмыкнул.
— Нет, но ответь мне, сын, что ты так желаешь найти в Океане?
Я молчал.
Кровь с алтаря стекала в выложенные священным камнем Дха желоба, ведущие к основанию Пирамиды. Камень Дха имел магическое свойство: он не позволял крови свертываться. Вот на алтаре бился в истерике высокий юноша — пленный воин с Дальнего острова, его держали за ноги и руки помощники верховного жреца, их одежда была в крови.
— Ты знаешь, отец, — еле слышно сказал я.
— Ты до сих пор веришь, что вне Хрустальной Сферы живут люди? — Сын Солнца покачал головой.
— Величайший, я видел, — сказал я.
— Восемь лет назад ты видел корабль... или что это было? Может быть, все же кит или морской зверь какой?
Маленький мальчик кричал, поэтому я подождал, пока он захлебнется собственной кровью, прежде чем ответить.
— Ты знаешь, что мои глаза самые зоркие на всех Сорока Островах. Я уже говорил, что все люди на Священном корабле смотрели, как Посланники Океана забирали принесенных для него жертв, а я смотрел на горизонт...
— Да, я знаю. Да, ты говорил, — отец перебил, ему был в тягость этот разговор, — Но послушай, что сказал Небесный Отец, вручая знания Первому Сыну Солнца, моему и твоему, между прочим, предку: "Мир — Хрустальная Сфера, заполненная наполовину водой. Внизу живут рыбы и твари моря, над ними властвует Океан. Вверху живут птицы и духи ветров, над ними властвую я. В центре Хрустальной Сферы Сорок Островов, где живут люди и ты, Сын Солнца, властвуешь над ними". Такова правда. Сорок Островов населяют люди, и я властвую над ними.
Я молчал. Да, такова правда. Но что же я видел в тот ясный летний день? Возможно, то был корабль самого Океана? Возможно, он сам пришел к Священному кораблю, ушедшему от Островов так далеко, что даже самый зоркий из людей не видел вершину Великого Вулкана? Но зачем Океану корабль, если ему суждено вечно лежать на дне, не смея подняться к поверхности и увидеть свет Небесного Отца, своего пятого сына?
Я закрыл глаза, и вспомнил.
Высоко стоит Небесный Отец, глядя на деяния созданий своих. Вода спокойна как всегда в День Океана, день, созданный богами специально для жертвоприношений Праотцу Всего, этот день наступает один раз в четыре года (ол'хэсс). Семьдесят два весла с каждого борта медленно опускаются в синь вод. На высокой корме стоит еще не седой верховный жрец и бросает в воду окровавленные куски Первой Жертвы, призывая Посланников Океана. Помощники жреца поют гимны и бьют в барабаны из шкуры рыбы-луны. Я еще совсем маленький, еще не посвящен в воины и не могу зваться Внуком Солнца. Я прячусь от палящих лучей Небесного Отца под навесом из крашеной ткани, украшенным оранжево-черными плавниками священной рыбы Буль'жоэтт, и смотрю на белые пушистые облака, уплывающие к горизонту...
— Поверь мне, Величайший, это был корабль. Его борта выше, чем борта самого большого из кораблей Сорока Островов... И на нем росли три дерева без ветвей и листьев... И на деревьях тех висели надутые белые пузыри... Огромные белые пузыри, каждый величиной с наш корабль...
Отец вздохнул. Воздух густо пах кровью.
— Ладно, — он покачал головой, — вот станешь Сыном Солнца, пускай появляются люди из-за Хрустальной Сферы, думаю, со жрецами ты договоришься. Но пока я Величайший, пока я Сын Солнца, никаких людей на кораблях с пузырями! Ты меня понял, сын?
— Я понял тебя, Величайший.
Жрец у залитого кровью жертвенника начал уставать, неудивительно, ведь он уже не молод, а добраться до сердца не так-то просто, особенно, если жертва — юноша-воин.
— Спасибо, что не запретил отправиться завтра к горизонту.
Отец долго молчал.
— Ты уже воин, а не мальчишка. Ты уже наследник моей власти. Никто не может приказывать тебе. Даже я... ты знаешь.
— Я знаю, — после паузы ответил я.
Утром Небесный Отец появился из вод Океана. Он одержал победу над Внешним Змеем. Вечером узнаем, наступил ли Золотой век.
Золотой век не наступил. Небесный Отец, как и тысячи раз до этого опустился в покрасневшие воды на западе.
Священный корабль в сопровождении десятков кораблей поменьше уже при свете душ жрецов и героев подошел к причалу Дальнего острова. Зимой царь Раад'фэнтль принес в жертву богу-покровителю этого острова чиновников Сына Солнца и отказался платить ему дань обсидианом и людьми. Весной к острову подошел флот, и пятнадцать тысяч воинов мятежного царя были принесены в жертву Небесному Отцу и Океану, остальные залили своей кровью поле битвы и окрасили ею воды среди обломков своих кораблей. Сам Раад'фэнтль и его приближенные сановники были дарованы Вулкану. Смерть шла к ним три дня... это ждет всякого, кто усомнится в величии, силе и власти Сына Солнца. Сейчас Дальний остров добросовестно платил дань и с нетерпением ждал флотилию, движущуюся к Горизонту для жертвоприношения Океану.
Город был мал и неинтересен. Молодой царь и высшие сановники ползали передо мною на животах, посыпая дорогу цветами, вынося сундуки с тонкими тканями разных цветов, перьями и золотыми украшениями и даруя прекраснейших из рабынь. Откушав изысканных яств и отпив недурной Ээт'тль, который здесь готовили несколько иначе, чем в родном Тхаа'мэль-Пхаа, я принял клятвы в верности Сыну Солнца и отправился спать.
Наступил День Океана. Оседлав течение, флотилия отправилась мимо необитаемых островков прочь от архипелага к Горизонту. Когда Небесный Отец перейдет вершину Хрустального Свода, Священный корабль должен отойти так далеко, чтобы не было видно даже дымов Великого Вулкана. Поэтому гребцы старались. Иначе и их принесут в жертву Океану, слезно прося простить нас, смертных, что не в должной мере исполнили волю его.
Я сидел на корме под навесом и смотрел вдаль. Вода, играя мириадами бликов, слепила глаза.
— Высочайший, — я посмотрел на верховного жреца стоящего на коленях, кивком предложил сесть подле.
Жрец сел, смиренно сложил руки на груди и опустил глаза, не смея поднять их.
— Ваш отец, Сын Солнца, да продлят Небесный Отец и Прародитель Всего Океан его жизнь до конца веков, снизошел до беседы со мною, жалким слугой Океана и повелел поговорить с тобою, если будет на то твоя воля, о Внук Солнца, да продлится твой век много кхэсс.
— Говори, — разрешил я, дав знак рабыне, что хочу выпить холодного сока порэкол'тонгы.
— Я знаю о корабле, виденном тобой два ол'хэсса назад. Мне терзает сердце мысль, что я посмел не увидеть его вместе с тобой. Много раз я молил Океана объяснить мне, почему я, вернейший из его смертных слуг, не увидел явленного тебе. И Океан ответил мне... — жрец боялся, голос слабел и дрожал. — Он сказал мне, что то был владыка медуз...
Уу'вогоолье* [*медуза "Португальский парусник"] видели все, даже малые дети. Много погибло от ее ядовитых объятий... Да, похож, если увеличить до размеров дворца. Не корабль, а царь медуз? Нет, я не верю. Я не хочу верить...
— То был корабль, — сказал я равнодушно.
— Много десятков кхэсс наши корабли бороздят бескрайние воды Океана... — продолжал жрец.
— Кто-нибудь доплывал до края Сферы? Кто-нибудь трогал своими руками хрусталь Свода?
— Мне этого не известно, Высочайший...
Руки жреца тряслись от страха. В моей власти было его отправить вслед за последней жертвой в зубы Посланникам Океана. Он знал это. Он боялся этого. Но он не мог пойти против воли Сына Солнца.
— Мы знаем звезды, воды и острова. Мы освоили астрономию, математику, архитектуру, геологию и медицину. Все тайны Хрустальной Сферы открыты нам. Десятки, даже сотни кхэсс мы собирали по крупицам истинное знание. Теперь мы знаем все. И в знании этом нет места кораблям, что похожи на владыку медуз...
— Молчи, жрец! — приказал я.
Старик упал на колени, упершись лбом в циновку у моих сандалий.
Я не хотел верить ему. Но что я мог противопоставить его словам? Словам разума... Лишь далекое, детское воспоминание. А был ли корабль? Что я видел в мириадах ярчайших бликов, слепящих даже самого зоркого? Царя медуз? Огромного, с малый остров величиной, уу'вогоолье?
Я отвернулся от жреца. В горле стоял ком, зубы сжаты до боли.
— Уйди. Я скажу отцу, что ты выполнил его волю, — бросил я через плечо.
Жрец встал с колен. Лицо его было покрыто красными пятнами. Как бы сердце у старика не отказало, почему-то подумал я.
Мир — Хрустальная Сфера, заполненная наполовину водой. Внизу живут рыбы и твари моря, над ними властвует Океан. Вверху живут птицы и духи ветров, над ними властвую я. В центре Хрустальной Сферы Сорок Островов, где живут люди и ты, Сын Солнца, властвуешь над ними...
Нет иной суши, кроме Сорока Островов, а значит, нет иных людей, кроме населяющих их... Зачем корабль тварям моря? Или птицам, или духам ветров? Образ корабля стремительно таял в памяти, и вот уже сквозь яркие блики у горизонта виден мне царь медуз с высоким белым воздушным пузырем и темно-коричневым поясом у самой воды...
Людей извне не было при предыдущих Сынах Солнца, не будет их и при мне. И как только я это решил для себя, стало легко... только пусто внутри.
Жрец пел и бросал за борт куски Первой Жертвы. Его руки до локтей и подол одеяний были в свежей крови самой красивой из девушек, предназначенных Океану. Я не смотрел на церемонию, я не смотрел на искрящуюся под яркими лучами Небесного Отца воду, я молча пил крепкий Ээт'тль и смотрел на темно-коричневые спины гребцов внизу. Били барабаны, голосили жрецы и жертвы. Корабли флотилии сгрудились. Сановники, начальники и вельможи собрались здесь на своих кораблях, чтоб наблюдать за столь редким зрелищем, следующего ждать 4 года. Меж судов розовую воду рассекали треугольные спинные плавники Посланников Океана.
— Смотрите!!! — закричал кто-то с корабля вельможи Енеэль'тусра.
Я поднял голову и посмотрел, куда показывает один из матросов.
Корабль был совсем близко. Его уже не спутать с владыкой медуз. Высокие борта. Не единого весла, но он быстро скользит по воде. Три белых пузыря на трех длинных ровных деревьях, растущих из палубы. И люди. На борту чудного корабля были люди!
Я вскочил со своего резного кресла, но ноги не удержали меня и я сел обратно. Люди извне!!!
Прошло пять ол'хэсс.
Я связан и иду по улицам родного Тхаа'мэль-Пхаа. Я не пожелал стать рабом железных людей. И сегодня я умру. Тхаа'мэль-Пхаа опустел, в Пирамиде уже давно не поют гимны богам. Все золото погружено на огромные корабли с парусами, как пузырь царя медуз. Воины убиты. Много мужчин уведены в плен. Я знаю, они не станут рабами. Они погибнут, как и их Величайший, как Сын Солнца, как я... И на Хрустальном Своде появятся многие сотни новых звезд... Потому как в эти годы было много героев.
07 — 08.09.03г
