Дело чести

Гл. 1. Наверх вы, товарищи, все по местам! (из песни Варяг)

С мостика "Цесаревича" открывалась панорама Фиумского залива. Солнце, поднимаясь, освещало прозрачные, лазурно-голубые воды. Мирную картину нарушали только серые утюги боевых кораблей. Слева, около острова разделяющего вход виднелся корпус "Богатыря". "Рюрик" как наиболее современный корабль эскадры перекрывал второй проход.КавторангРусецкий нервно передернул плечами.

Если говорить честно, причина волнения была более чем серьезная. По какой-то непонятной причине зашедший на рейд Фиуме броненосный крейсер "KaiserKarl VI"проигнорировал данный ему салют. Мало того, все попытки разрешить дело миром, предпринятые контр-адмиралом Маньковским, наткнулись на стену непонимания. В дополнение к этому уже под вечер в гавань подошла австрийская эскадра в составе более двадцати вымпелов, скорее всего вызванная приказом командующего, полного адмирала Рудольфа Монтекукколи. Это показывало, что извинения и положенный салют не входили в планы австрийцев. Видимой причины столь наглому и абсолютно непонятному поведению имперцев не было. Ну не считать же за повод прошедший перед этим визит в Черногорию. Конечно, Франц-Иосиф спит и видит как и Сербия и Черногория будут включены в состав Австро-Венгерской империи, но все равно действия австрийцев из ряда вон выходящие. Время уже подходило к четырем утра, на которые Монекукколи назначил выход с рейда.

?— Как вы думаете, рискнут ли австрийцы на выход? -раздался неестественно спокойный голос подошедшегоЛанге.

Как бы в ответ на его вопрос со стороны бухты послышался свист боцманских дудок и на кораблях австрийской эскадры замелькали огоньки.

— Ну-с, увидели, господин лейтенант, -Русецкий криво ухмыльнулся, — не собираются имперцы утруждать себя соблюдением элементарной вежливости. — Хотя..., -он помолчал и продолжил с горечью, — после Порт-Артура и Цусимы только ленивый не плюнул в нашу сторону. Если спустим сейчас так не только австрияки, но даже мальгаши не будут ставить ни в грош Андреевский флаг. Прикажите будить адмирала.

Но этого не понадобилось. Маньковский уже поднялся на мостик, небрежно махнув рукой останавливая рапорт вахтенного офицера, мол сам посмотрю. На некоторое время он замер, вглядываясь в сторону потенциального противника. Лоб адмирала прочертили несколько резких морщин. Решение нужно было принимать и принимать сейчас. Да, как не помянуть "добрым мягким словом" Великого князя Николая Николаевича. Легко сказать, что ты не член императорского дома, а частное лицо. При тебе наплевали на флаг, на честь России а, значит, и на твою честь ...но ты и "не заметил". Но даже если сей "член" решил уйти в сторону, то он, Маньковский, еще не потерял честь офицера и не пропил ее в парижских кабаках. И не проиграл в казино в Монте-Карло. Будь, что будет, но от своих слов отступать не следует. А, значит, действуем по плану.

— Корабли к бою и походу приготовить! Орудия зарядить в виду неприятеля, стеньговые флаги до половины поднять!

Адмирал Маньковский не знал истинной причины "покладистости" Великого князя — а высокомерный Николай Николаевич, кавалерист до мозга костей, не счел нужным объясняться с представителем искренне нелюбимого им флота. Дело было в том, что Ник-Ник, как его называли в кругу родных, счел происходящее провокацией, истинным автором которой был начальник австро-венгерского Генштаба Конрад фон Хётцендорф — ну а флот Двуединой Империи, как было известно всем, подчинялся Морскому отделу Военного министерства. Всем заинтересованным персонам было превосходно известно, что господин начальник Генерального Штаба является лидером "военной партии", помимо всего прочего, выступающей за превентивную войну с Сербией и Черногорией. Так что суть провокации, по мнению Великого Князя, была прозрачна, как воды Адриатики: лидер просербской партии в России и муж черногорской великой княжны Анастасии берет на себя ответственность за жесткий ответ обнаглевшим австрийцам; те раздувают скандал — и, выставляя его виновным, получают превосходную возможность нейтрализовать его влияние на какой-то промежуток времени, необходимый им для организации антисербских провокаций и проведения победоносной войны, поскольку без вмешательства Российской Империи Сербия и Черногория будут обречены.

Русский адмирал не ведал и о размышлениях австрийского коллеги — а граф Рудольф Монтекукколи сейчас мучительно размышлял, следует ли остановиться, дабы избежать нежелательных последствий, или следует довести начатое до требуемого завершения.

Дело было в том, что эрцгерцог Франц-Фердинанд д'Эсте, наследник императора Франца-Иосифа, и, что было весьма существенно, унаследовавший состояние и владения своего дальнего родственника Франца V д"Эсте, герцога Моденского, мешал слишком многим как в Австро-Венгерской Империи, и в Итальянском королевстве. Эрцгерцог пугал сторонников сохранения "добрых старых порядков", составлявших большинство в Хофбурге, своими планами реформ; был объектом лютейшей ненависти венгерской аристократии за нескрываемое желание покончить со столь удобным и выгодным для них дуализмом; пользовался искренней нелюбовью германофилов.Собственно, ничего другого сторонник возрождения "Союза трех императоров" и противник войны с Россией ждать не мог; ну а как к нему относились последователи графа Кавура, в комментариях не нуждалось.

Инцидент с русскими кораблями стал бы сильнейшим ударом по эрцгерцогу — ведь именно он был истинным создателем современного флота Австро-Венгерской Империи, человеком, добившимся выделения ассигнований и сплотившим вокруг себя тех морских офицеров, которые понимали необходимость ВМФ и знали, как его надо создавать. Что касается лично графа Монтекукколи, то у него были обязательства перед аристократами своего круга, почему он и согласился участвовать в этом предприятии — и адмирал решил продолжать.

К тому моменту когда австрийцы, в двойной колоне начали выдвигаться к проходу русские корабли "к походу и бою" были готовы. "Богатырь" скрывался на фоне острова, "Рюрика" так же не было видно, но никто не сомневался в том, что Угрюмов уже выдвигает свой крейсер для флангового удара. Только "Цесаревич" находился посреди прохода, неся все положенные навигационные огни и демонстрируя, что просто так австро-венгерская эскадра не пройдет.

Имперские корабли медленно приближались. Впереди шли броненосные крейсера "KaiserKarl VI" под флагом полного адмирала и "SanktGeorg", далее три "Габсбурга". Собственно "Габсбурги" по своей номинальной мощи и защите немного уступали "Цесаревичу", "Кайзер Карл" был типичным броненосным крейсером, в чем то сходным с "Баяном". В тоже время "Санкт Георг" с горем пополам мог соперничать с "Рюриком". Хотя... при столкновении один на один с лучшим российским крейсером, да еще при наличии на нем команды, подготовленной в духе Эссена, шансов у австрийца не было. Далее болтались "Зенты", каждая из которых была "Богатырю", как говориться на один зуб, но только их было целых три единицы. Эсминцы, крутившиеся за крейсерами, никто не считал. По счастью в составе эскадры не было только что вошедших в состав флота, но пока небоеготовыхнедодредноутов "Эрцгерцог Карл". При их наличии ситуация для русского отряда была аховой. Ныне же, ну что сказать, ныне же шансы имелись, причем сильно отличные от ноля.

По всем "законам жанра" первый выстрел должен были сделать русские. Но судьба иногда выдает необъяснимые фортели. Так произошло на это раз: не успел Маньковский отдать приказ о произведении предупредительного выстрела, как не выдержали нервы у австрийского наводчика. Правое переднее орудие выстрелило, и всоответствиис "законом Мэрфи" пятнадцатисантиметровый снаряд, выпущенный с "Кайзера Карла",развалил вторую дымовую трубу на "Цесаревиче". Далее события понеслись вскачь.Приняв этот выстрел за приказ об открытии огня, загремел орудиями "Санкт Георг".А следом в сторону "Богатыря" начали бить "Габсбурги". Русский крейсер, плохо видимый на фоне берега, избежав попаданий в первые минуты боя, дал полный ход и вышел из зоны поражения, укрывшись за островом. Внимание на это Монтекукколи не обратил, посчитав его маневр за выход из боя и сосредоточившись на русском броненосце, который, погасив огни, дал ход и начал смещаться к выходу из пролива, активно маневрируя. Но при этом, за короткое время "Цесаревич" "поймал" еще два пятнадцатисантиметровых снаряда в главный бронепояс, по счастью без пробития брони. Но одно дело стрелять по неподвижной (ну, или набирающей ход) мишени, а другое дело по развившему нужную скорость броненосцу, который ведет ответный огонь. Тем более, что наводчики на нем были несравнимы по мастерству с наводчиками Второй Тихоокеанской. Надо сказать, что Цусимский урок пошел впрок и подготовка артиллеристов русского флота был поднят на должный уровень. Попаданий по австрийским кораблям еще не было, но вздымающие в опасной близости столбы воды заставляли нервничать дальномерщиков, которые "слегка" ошибались с измерением расстояния и наводчиков, которые стремились развить максимальную скорострельность в ущерб точности наводки. Эскадра приняла строй фронта, вытянувшись практически в линию, дабы создать максимальную плотность огня и "выдавить" этого "русского ветерана" из пролива.

Как не странно, но первое попадание по имперским судам было совершенно случайным. Наводчики кормовой двенадцатидюймовой башни в азарте неверно установили угол возвышения и... В общем, для австрийцев было бы лучше если бы снаряд поймал один из броненосцев или броненосных крейсеров. Но две с половиной тысячи тонн "Асперна" не предусматривали нахождения под огнем линейных судов. Русский бронебойный снаряд пронизал бронепалубу, как шило картон, влетел в машинное отделение, где, на несчастье моряков "Двуединой монархии" угодил в котел, после чего взорвался. Корабль содрогнулся от клотика до киля, от бортов полетели заклепки и куски металла. Струи пара со свистом вырывались изо всех отверстий, обваривая не только кочегаров, но и прочих членов команды. Невзирая на повреждения корабль, каким-то чудом оставшийся на плаву и сохранивший управляемость, выкатился из строя и медленно поплелся в сторону Фиуме. К нему тут же устремилась пара миноносцев с целью оказания помощи.

Надо сказать, что Цусима весьма сильно повлияла на взгляды флотоводцев. В частности, во многих головах засела мысль о могучих и всесокрушающих фугасах. Конечно недостатки мелинита (очень раскрученного в японском варианте как шимоза) были известны...но как японо-китайская война заставила без критической оценки вооружать корабли линии среднекалиберными скорострелками, так и русско-японская вызвала моду на фугасы. Австрийцы не остались в стороне от модного поветрия и теперь это обстоятельство работало в пользу русских. На "Цесаревич" сыпался град снарядов, но не один из попавших в него ни 24см не 19см снарядов, не говоря о более мелких не мог пробить броню.Однако задачу свою по отвлечению внимания старый броненосец выполнял достаточно успешно. Тем более он не выступал в качестве буксируемой мишени,но довольно сильно огрызался ответным огнем из всех орудий. Тем более начали проявляться недостатки австрийского кораблестроения, помноженные на австрийскую же "тактику".

Надо сказать, что поставив задачу по "выдавливанию" русских кораблей,Монтеккуколи оказался в невыгодном положении. Во— первых строем фронта могли двигаться не более трех судов, в результате чего оставшаяся пара кораблей линии не могла вести огонь и участвовала в начальном этапе боя только в качестве статистов. Причем статисты должны были отстать, дабы не попасть под шальной снаряд, как несчастливый "Асперн". Во-вторых, в первой линии оказался слабый корабль в виде флагманского крейсера, да и "Георг" был и по вооружению и по защите куда слабее "Габсбурга". Ну, а в-третьих, сосредоточившись на русском броненосце, австрийский адмирал напрочь забыл о русских же крейсерах. Наказание последовало незамедлительно.

Как только линейные корабли австрийцев втянулись в пролив, как из-за острова появились оба русских крейсера. Явление русского броненосного крейсера в сопровождении шеститысячника делало положение оставшихся пока невредимыми крейсеров, не говоря о прочей миноносной мелочи, весьма печальным. Четыре восьмидюймовки плюс семь шестидюймовок, и это не считая 120мм противоминных скорострелок, срывали всякую возможность атаки легких сил, превращая ее в способ извращенного самоубийства. Да и броненосные австрийские корабли оказались в неудобном положении. Ибо из-за узости прохода совершить поворот на 180 было весьма затруднительно, а само расположение артиллерии позволяло выставить только две 24сантиметровки против четырех десятидюймовок и такого же количества восьмидюймовых орудий. Это не говоря о том, что русские орудия были банально дальнобойнее, да и в маневре "Рюрик", в отличие от оппонентов, был не ограничен.

Зная относительно слабое бронирование "Рюрика" и его преимущество в орудиях крупного калибра, Угрюмов повел бой с дальней дистанции. К тому же подготовка русских комендоров была много лучшей, чем у их противников. В строгом соответствии с нормами и правилами уже третий залп дал накрытие ближайшего "Бабенберга". И накрытие весьма неприятное для австрийцев, поскольку оказалась разрушена рулевая машина. Броненосец выкатился из строя, почему-то сразу прекратив огонь.

Этим немедленно воспользовался "Богатырь". Конечно, бронепалубный крейсер не являлся противником пусть и относительно слабому, но броненосцу. Однако, по мнению каперангаГирса, риск стоил выигрыша. Развив максимальную скорострельность из шестидюймовок русский крейсер на полном ходу направился к неуправляемому вражескому кораблю. Но, похоже, паника на австрийце уже прекратилась и он смог возобновить огонь. Заметив это комендоры "Рюрика" сосредоточили огонь на "Бабенберге", отвлекая внимание от атаки товарища. А на мостике броненосного крейсера все с напряженным вниманием следили за атакой "Богатыря". Вот корпус крейсера содрогнулся от попадания вражеского снаряда, но он, не потеряв хода,продолжал двигаться вперед. Мелькнул огонек выстрела минного аппарата, затем резкий отворот на правый борт и в дело вступает траверзный аппарат. Выпустив вторую мину "Богатырь" окончательно отвернул в сторону. Еще два австрийских снаряда разорвались на палубе, осколки брызнули в разные стороны, разрывая вентиляторы и дырявя заднюю дымовую трубу. Ход крейсера упал, но дело было сделано: одна из мин прошла мимо, а вот вторая, дойдя до уже пострадавшей кормы, ударила в правый винт. Конечно, старая 381мм торпеда уступала новым 450мм, принятым по образцу германского флота и опыту японской войны, но свое дело она сделала: сорванный винт был отброшен в сторону и медленно начал погружаться на дно. Только сорванным винтом дело не ограничилось: взрыв сорвал с места гребной вал, который погнулся, и весь корпус броненосца пробила крупная противная дрожь. В дополнение к этому от гидроудара разошлись листы обшивки в результате чего струи воды устремились внутрь корабля. Да и через разбитые уплотнения дейдвудных трубок вода начала проникать в машинное отделение. Артиллерия "Бабенберга" окончательно замолчала, броненосец пошел по непонятной траектории, закручиваясь к проходу а на мачте взлетел сигнал "не могу управляться".