Щупальщики

Щупальщики

Меня считают скучным и неинтересным человеком. Занудой из зануд. Так, вероятно, оно и есть. Я не пью и не курю — вредные привычки гибельно отражаются на здоровье и преждевременно старят организм. Я не волочусь и не увиваюсь за женщинами. Не играю в азартные игры. Не рассказываю неприличные анекдоты. Да и вообще не люблю болтать и сорить словами. Поэтому со мной и скучно. Но что с того? Меня это нисколько не волнует.

Занимаюсь я статистикой — дисциплиной, которая, согласитесь, не располагает к веселью. Напротив, статистика требует иного: собранности, рассудительности и педантизма. Ведь от наших выкладок зависит благополучие и благосостояние каждого человека в отдельности и государства в целом. Не сомневаюсь, что за результатами нашей работы охотятся разведки многих зарубежных стран, готовых щедро оплатить любую информацию нашего ведомства.

Я успешно руковожу важным отделом. Начальство меня ценит, часто хвалит и ставит в пример. Но вот пост выше мне никогда не занять. Даже думаю, что при случае оно не прочь избавиться от моей персоны. Почему? Отвечаю: кто в первую очередь в чести у начальства? Правильно, подхалимы и лизоблюды. Принципиальные и добросовестные работники на высоких постах начальству ни к чему.

Впрочем, я не жалуюсь. Моя должность меня устраивает. Зарплата тоже. При рачительном ведении хозяйства денег вполне хватает. Тем более что лишние траты исключены. Я не имею ни жены, ни детей. Из близких родственников у меня только старший брат. Но мы с ним, деликатно выражаясь, в натянутых отношениях. Зато у меня чудесная квартира, с изящной мебелью и всевозможной бытовой техникой. Есть садовый участок по Киевскому шоссе. Но я редко там бываю и собираюсь его продавать.

В моем возрасте уже необходимо соблюдать строгий распорядок дня. Я встаю рано утром, делаю физзарядку, обливаюсь холодной водой, плотно завтракаю, знакомлюсь с прессой и отправляюсь на службу. Где, стало быть, обрабатываю статистические данные. В обеденный перерыв перекусываю в нашем буфете и снова сажусь за компьютер, а иногда провожу собрание отдела. Домой возвращаюсь к семи часам, ем на ужин овощи и фрукты, пью зеленый чай и смотрю по телевизору последние новости.

А потом... потом начинается самое интересное. Я задергиваю портьеры на окнах, переодеваюсь в халат, разваливаюсь на своем любимом кресле, прикрываю веки и принимаюсь терпеливо ждать.

Кира — симпатичная и улыбчивая девушка лет двадцати с небольшим — всегда волновалась, когда ей нужно было ехать на традиционную встречу со своими школьными подругами. Она наперед знала, как все будет происходить, о чем они будут говорить, и кто с какой стороны себя покажет. И о том, как уже позже они станут по телефону перемывать друг другу косточки, вспоминать каждую деталь туалета бывших одноклассниц, каждое слово — вплоть до интонации и случайного взгляда.

Поэтому на предстоящее свидание требовалось явиться во всеоружии. Недопустимы были даже мелкие промахи и просчеты. Накануне Кира полдня мужественно провела в парикмахерской, сотворив потрясающую прическу и выкрасившись в наимоднейший цвет, который завистницы наверняка назовут, фи, заурядным каштановым.

Многое значили духи — они говорили и о вкусе, и о настроении, и о преуспевании в жизни. Она выбрала средние по цене, но зато громкой французской фирмы.

Не следовало перебарщивать с драгоценностями. Как делает, скажем, Верка, цепляя на себя все подряд и превращаясь в новогоднюю елку. С диадемой на макушке. Поколебавшись, Кира остановилась на скромном хризопразовом гарнитуре, состоящем из серег и колечка. Подумав, добавила золотую цепочку с кулоном.

Но главное, бесспорно, было платье. Она наденет... А, действительно, какое платье ей выбрать? Вопрос на засыпку. Но не идти же голой, как нудистка. Народ — не поймет. Наденет она, пожалуй, длинное, леопардовое, с глубоким разрезом снизу, подчеркивающее ее стройную фигурку. Никто и ввек не догадается, что Кира приобрела его совсем недорого на вещевом рынке.

На встречу в скверике прикатило пятеро девчонок. Конечно, могло бы собраться и больше. Ведь у них в школе был самый дружный и активный класс. Но, как обычно, у кого-то разболелся ребенок, у кого-то важная работа, кто-то отдыхает на курорте за границей. А у кого-то муж в командировке, поэтому нужно воспользоваться случаем. Ну, чистый анекдот!

После бурных приветствий — объятий, поцелуев, хлопков в ладоши и других проявлений неописуемой радости — они не менее бурно обсуждали, куда им отправиться. Выбор пал на кафе рядом со сквериком, с забавным названием "Дубовые пеньки". Кафе недорогое, но с приличной кухней и обслуживанием.

Дольше всех, под нависшим в ожидании официантом, изучала меню Верка — ох и жадина! Изучала, придвинув листок чуть ли не к самому носу. Вот чудачка! Все прекрасно знали, что она близорука как крот. Так нет же, стеснялась носить очки. Они, видите ли, ей ни к лицу. А контактные линзы то ли не по карману, то ли что-то там натирали.

Лизка без умолку трещала о своем очередном ухажере — солисте заезжей рок-группы. Раньше ими поэтапно были: футболист молодежной сборной, художник-карикатурист, экономический обозреватель — в общем, люди если не знаменитые, то, по крайней мере, заметные. Что попишешь?! Не обделена девушка честолюбием. Может, так и надо?

Алька старалась, чтобы на нее обратили внимание и восхитились совершенным подвигом — окончанием экономического факультета текстильного института. Училась она в этом институте лет семь-восемь, переходя то с дневного отделения на вечернее, то с вечернего на заочное, то опять оказывалась на дневном отделении. Прямо круговорот образования в природе. Еще она сетовала, что напрасно они не позвали на встречу их мальчишек. (Погордилась бы и перед ними.) Но разве на всех угодишь?

Ирка в основном кивала и поддакивала, вставляя иногда колкие реплики, и щурилась-щурилась. Будучи матерью-одиночкой и работая продавщицей в обувном магазине, она гневилась на судьбу и предпочитала до поры до времени не высовываться. Пускай, де, похваляются более благополучные подруги. Но повезет и ей!

Кира же отмалчивалась. Ей было плохо. Неважно она себя почувствовала еще в метро, когда, ехала в вагоне на встречу. Полагала, что ерунда — скоро пройдет. Но здесь, в шумном кафе, ей стало совсем уж невмоготу. От громкой музыки раскалывалась голова. Все тело зудело и чесалось. Вдобавок к телу невероятно липло платье: стискивало, стягивало и затрудняло дыхание. Ощущение было отвратительное. Будто ее трогает и щупает сразу тысяча наглых, бесстыжих рук.

Она крепилась из-за всех сил, пробовала даже улыбаться и вклиниться в разговор. Наконец, не выдержала и честно сказала, что ей на редкость плохо. Поэтому, сорри, она вынуждена разбить их славную компанию.

Девчонки, тотчас обменявшись выразительными взглядами, принялись участливо охать и ахать.

— Выпей минералки, — посоветовала Лизка.

— Или чего-нибудь покрепче, — заметила Алька.

— Вот, на всякий случай я всегда ношу с собой, — сказала Ирка и вывалила из сумочки на стол гору таблеток.

— Спасибо, но лучше я поеду, — слабым голосом проговорила Кира и поднялась.

Проводить ее, как ни странно, вызвалась Верка. Быстро поймала такси, довезла до дома и едва ли не на собственной спине доволокла на третий этаж до дверей квартиры.

Кира с трудом переступила порог, пошатываясь, дотащилась до спальни и рухнула на кровать. Чувствовала она себя бревно бревном. Казалось, что из нее высосали всю энергию, эмоции и желания.

Пока Верка раздевала подругу и измеряла ей градусником температуру, перепуганные родители-пенсионеры вызывали "скорую помощь". Собака Киры — длинношерстная такса — забилась под стул и, подрагивая, смотрела оттуда на хозяйку страдающими глазами.

Я пребывал наверху блаженства, не хватало только, подобно мартовскому коту на крыше, заурчать от удовольствия. Это было ни с чем не сравнимое, просто колдовское наслаждение. Гораздо большее, чем обычное обладание женщиной. Я получил ее всю полностью, без остатка. Волшебным образом подпитался и обновился.

И всего-то благодаря обыкновенному женскому платью! Длинному, леопардовому, с глубоким разрезом снизу! Чудо, не правда ли?

Эту свою удивительную способность я обнаружил совершенно случайно. В студенческие годы мне нравилась моя однокурсница Лариса Мельникова — неплохая, в общем, девчушка. Неподражаемая хохотушка, она заливалась смехом по любому поводу. Без повода тоже. Помню, меня это еще сильно раздражало. Так вот, мы долго с ней встречались, не переходя, впрочем, определенных границ. Я не настаивал. К тому же, нравы тогда были иные — не те, что царят сейчас благодаря пагубному западному влиянию.

Ну и слонялись мы однажды по городу, и забрели в центральный универмаг. В нем Ларисе приглянулось одно летнее платье. Впрочем, по моему мнению, платье было так себе — тусклое и бездарное. Но о вкусах, как говорится, не спорят. Главное, что оно приглянулось Ларисе, и на другой день я сделал купеческий жест — взял и купил это платье. Но прежде чем ей его подарить, шутки ради, примерил на себя. Повертелся по всякому перед зеркалом. Сложение у меня неатлетическое и платье сидело как влитое. Даже залюбовался. Хе-хе. Кто не шутил в молодые годы? Кто не совершал глупости?

Но то, что вскоре произошло, резко изменило всю мою жизнь.

Я был дома и сидел над заданием по математике, как вдруг на меня, словно снежная лавина, обрушилась волна неведомого ранее чувства наслаждения. Я отрешился от всего на свете и, постанывая, корчился от страсти и неземного блаженства. Неожиданно я получил возможность ощутить Ларису всю целиком. Проникнуть в каждый ее потаенный уголок, постигнуть все запретное и сугубо личное, интимное.

Немного позже выяснилось, что именно в это время она впервые надела мое платье и отправилась с матерью в гости к родственникам на другой конец города. В гостях она внезапно разболелась.

Через неделю я навсегда распрощался с Ларисой. Она мне стала неинтересна и безразлична. Как пустая бутылка.

Однако я терзался в догадках, в чем же крылась причина пережитого мною наслаждения? И, поломав голову, я пришел к мысли, что, вероятнее всего, в платье. Да-да, как ни парадоксально звучит — в том самом платье! Чтобы окончательно в этом убедиться, я подарил жене брата на день рождения шерстяной норвежский свитер. Естественно, предварительно примерив свитер на себя.

Мое смелое предположение полностью подтвердилось. Хотя испытанное удовольствие было значительно слабее и куда менее ярко окрашено. Какое-то расплывчатое и затрудненное. Грубоватое и неизящное. Из чего я резонно заключил: предмет одежды, приготовленный в подарок, должен как можно больше соприкасаться с обнаженным телом и быть из простого, натурального материала, желательно без примеси синтетики. Иначе эффект сильно смазывался и притуплялся.

Кстати, после той истории со свитером мои отношения с братом и его женой испортились. С годами мы и вовсе превратились чуть ли не в заклятых врагов. Не понимаю, как они сумели тогда узнать о моих опытах? Подглядывали за мной, что ли? Или это была обычная интуиция?

Ну, да ладно.

Со следующей девушкой — Оксаной, миленькой практиканткой из Киева — я проделал точно такой же трюк, как и с Ларисой. Затем и с третьей девушкой, и с четвертой.

Отныне все проблемы моей интимной жизни были решены.

Существовали, однако, и неудобства. Требовался определенный срок, чтобы девушка привыкла ко мне и приняла мой не слишком скромный подарок. Требовались, одним словом, ухаживания: задушевные беседы под луной, конфетки-цветочки, походы в кинотеатр, поздравления на праздники и прочая обременительная дребедень. А это, согласитесь, утомительно. Вдобавок накладно.

И я в корне изменил тактику. Зачем мне, собственно, самому совершать покупку? Платить свои кровные деньги? Я стал, не мудрствуя лукаво, брать у продавца понравившееся платье, приносить его домой, мерить и под благовидным предлогом возвращать обратно. Не подошло, мол, супруге в талии. Я возвращал платье и начинал ждать. Так было даже интереснее. Присутствовала интрига, пикантность ситуации, непредсказуемость. Ведь я не знал наперед, кому в итоге достанется выбранное мною платье. Но всегда надеялся на лучшее. Что его обладательницей станет какая-нибудь необыкновенная красавица. Но, кроме внешних данных, я ценил в женщинах ум, образованность и интеллигентность. Да, не скрываю, я привередлив.

Иногда случались неудачи. От них никто не застрахован. Когда, к примеру, о купленном платье забывали и оно, бедное, месяцами лежало, пылясь, на полке шкафа. Мне же приходилось все это время томиться и ждать. Или, что и того хуже, новое платье немедленно принимались перешивать и перекраивать. Тут уж я испытывал адские муки и чисто физическую боль.

Еще я попадал в затруднительное положение, если платье одевали в момент моего пребывания на службе. Тогда мне следовало срочно отпрашиваться и на всех парах мчаться домой. Или, на худой конец, уединяться. Запираться в своем рабочем кабинете и исключать любой контакт с внешним миром. Но все перечисленные неудобства, не шли ни в какое сравнение с получаемым мною удовольствием — удовольствием сказочным. И раз от раза оно усиливалось и обострялось. Менялись оттенки, утончались ощущения. Жаль только, что при повторном одевании моя связь с платьем значительно ослабевала, а после стирки и вовсе прерывалась.

Что ж, досадно. Сегодняшняя девица оказалась ничего — как я почувствовал, недурна собой и с изюминкой. Но теперь на ней можно было поставить крест и отправляться в ближайшие дни на поиски нового платья.

Покупать платья я предпочитал на вещевых рынках. Товарооборот на них происходил быстрее, чем в магазинах. В особенности, дорогих и престижных. Неразумная экономическая политика наших властей загнала многих людей в угол — им совсем не до походов в дорогие и престижные магазины.

Правда, утешало, что не хватало денег не одним страшным и уродливым женщинам, но и вполне милым и привлекательным.

Сам процесс выбора и покупки платья мне тоже приносил удовольствие. Ходишь часами вдоль рядов, прицениваешься и торгуешься. Щупаешь и гладишь материал, прикладываешь его к щеке, чтобы ощутить тепло, мнешь в руках, проверяешь строчку, молнии и застежки. Но главное, представляешь, кто бы мог его носить!

О, правильный выбор — это великое искусство. Необходимо было учитывать множество различных факторов: и сезон, и моду, и фасон, и страну-изготовителя. Наконец, стоимость. Немаловажную роль играла и личность продавца. Его расторопность, словарный запас, умение привлечь внимание потенциального покупателя.

Но продавцы продавцами.

Скажу, без ложной скромности, я чувствовал тенденции моды, понимал структуру ткани, разбирался в цветовой гамме, обладал безукоризненным вкусом. В общем, у меня были все предпосылки для того, чтобы стать прославленным модельером. По природе я творческий человек. Но всю жизнь мне приходится заниматься подтасовкой статистических данных. От осознания чего, мне бывало скверно на душе и хотелось плакать.