БРАТ
I
Июль 1899 года
— Алешка! Сережка! Бегите домой! —
Звала двух мальчишек их мама. —
Пора уж давно! — Но ребята игрой
Всерьез увлеклись и упрямо
(Чертой этой оба гордиться могли)
"Стреляли" из палочек с криками "Пли!"
Сережке четыре минуло в июне,
Алешке в апреле исполнилось шесть.
Они, когда нужно, могли быть серьезными,
А игр и фантазий их просто не счесть.
Они так похожи, и вместе с тем разны.
Они, как все дети, милы, веселы.
В их жизни нет скуки и однообразия,
Их мир полон выдумок, смеха, мечты.
II
1914 год
Прошло с того мирного дня и счастливого
Пятнадцать нелегких и сумрачных лет.
Во мраке сомнений бродила Россия —
Увы, не смогла избежать она бед.
Война началась, и Сережка с Алешкой
Отправились вместе с друзьями на фронт.
Хотели служить, как и жили, бок о бок, —
Записаны были они в один полк.
Алексей Полевой — он теперь не Алешка.
Он высок и красив, настоящий солдат.
Да, нелегкую в жизни он выбрал дорожку...
Вдаль глаза его серые смело глядят.
И Сергей. Он совсем еще, право, мальчишка.
Он застенчив немного, доверчив; и в нем
Есть, так кажется, что-то, о чем пишут в книжках, —
Будто дух романтизма, мечтательность в тон.
Еще вместе с ними был Мишка Бойцов,
Дружили втроем они с детства.
Сережке с Алешкой поистине он
Был братом, что жил по соседству.
Был Мишка для дружбы природою создан,
Он горы свернуть был готов для друзей.
Веселый отчаянно, грустно-серьезный,
Он честен был с жизнью, доверившись ей.
III
И вот оказались они на войне —
Три парня, три друга, три брата.
Пришлось им почувствовать ясно теперь,
Что значит простым быть солдатом.
Хотя говорили, что вовсе не страшно
Им было, а весело даже порой,
Но не могли все ж слова те напрасные
Сделать реальную жизнь лишь игрой.
В душе жил страх. И за родных, за друзей,
За Родину — что суждено еще ей?
И за себя. Каждый час, каждый миг
Рвался из сердца невидимый крик,
Неслышный — бессилия, страха и боли...
Но выбора нет. Надо жить. И тогда
Пришлось привыкать, привыкать против воли
К тому, что посеяла в мире война.
Они научились ценить каждый день,
Любить и ценить каждый миг научились.
Они после боя, на отдыхе, все
Смеялись так искренне и веселились,
И верили: скоро вернутся домой.
А в штабе был план разработан такой:
Движение армии победоносное
Должно было сделать войну молниеносной.
Служили друзья на австрийской границе.
А главным был Северо-Западный фронт:
Хотели дойти до германской столицы,
С триумфом закончив сраженья на том.
Их первой удачей в их первой войне
Был крупный поход на Галицию.
Как Мишка сказал потом, "русский набег
Разнес в пух и прах тех австрийцев!"
В этой битве серьезно был ранен Алешка:
Австрияк, отступая, прострелил ему бок.
Но от пули той, верно, упал бы Сережка,
Если б брат не толкнул инстинктивно его.
Упал на колени, и жгучая боль
Лишила на миг его зрения.
Не помнил, как встал: не хотел свое он
Пред болью признать поражение.
IV
1915 год
Вернулся нескоро Алешка с лечения
И тотчас попал в самый центр событий.
В штабе знали, что немцы пойдут в наступление:
Нужно было им русских изгнать из Галиции.
Все случилось весной: немцы мощною армией
Продвигались стремительно так на восток.
Русский воин, увы, пред такими врагами
Устоять на позициях прежних не смог...
Уже летом германское войско смогло
Не только вернуть все потери,
Но также занять всей России назло
На западе многие русские земли.
— Как бездарно мы с вами, друзья, проиграли.
Я не верю, что немцы сильнее всех нас! —
Говорил Мишка. — Что же, выходит, сражались,
А теперь получается, все было зря?
Мишка искренне верил, что есть справедливость,
Которая в жизни накажет все зло.
В победу России (какая наивность!)
В войне этой верил он. Недалеко
Уж была она, рядом совсем. И тогда
Была бы родная земля спасена.
Поражение стало жестоким, обидным.
День мрачным казался таким и унылым...
— Да, ты прав, друг, что немец нас так обошел,
Обхитрил несмышленых младенцев, —
И Алешка в сердцах ткнул в поваленный ствол
Перочинный нож, бывший с ним с детства.
— Но любая война — это словно игра
Наяву, где цена так порою бесценна, —
И Сережке в ответ Мишка только сказал:
— Эх, не держится мир долго в этой вселенной.
Про себя он подумал: "Все равно победим,
Быть не может иначе. В тяжелую драку
Ввязались мы, точно. Но нет больше сил
Сидеть в ожидании... Скорей бы в атаку!"
V
1916 год
Прошел целый год. И вот снова весна
Окинула взором просторы России.
Но что же увидела в мире она?
Конца войны не было даже в помине.
Россия горела жаждой успеха.
В апреле такой разработан был план:
В направлении Вильно приказ был дан летом
Пойти сразу нескольким русским фронтам.
Однако, поскольку Русь-матушка чтила
Свой долг пред союзниками, то она
На помощь Италии так поспешила,
Что ей пришлось план переделать слегка.
И снова теперь Юго-Западный фронт
Вступил в поединок с австрийцами.
Брусилов уверенно армию вел:
Успех русских ждал, несравнимый с Галицией.
Видел Мишку Алешка в самых первых рядах —
Да, за ним никому было так не угнаться!
Но видение кратким было: он потерял
Их обоих из вида — и друга, и брата...
Он Сережку нашел уже после сражения —
Парень был жив — здоров, но тревожны сомнения
Свои брату он тотчас же все передал:
Дело в том, что никто Мишку здесь не видал...
Братья друга родного искали недолго.
А найдя, позабыли о последнем событии...
Мишка поле, простор любил. Но поле боя
Приютило его близ австрийской границы...
— Почему? Все не так! Он в плечо только ранен, —
Повторял, сам не веря словам тем, Сережка,
Хотя видели ясно они оба с братом
Рану Мишкину в сердце и крови немножко.
VI
1917 год
В Россию пришла настоящая смута;
И не было ярких успехов в войне.
Государь император от власти отлучен,
Точнее, отрекся он. И вот теперь
У власти все новые, новые лица,
Борьба группировок... Уже в октябре
В правительстве большевики укрепились
И приняли сразу о мире декрет.
Был мир заключен сепаратный с Германией —
Закончилась страшная эта война.
Итог ее стал для России бесславным.
Но главное — внутренний мир не настал...
Бездонная пропасть, как будто живая,
Прошла по умам и сознанью людей;
Она не щадила и не пропускала,
Увы, никого — ни отцов, ни детей.
Явление это сумело разбить
Алешкину дружбу с единственным братом:
Он сам новой власти готов был служить.
Сергей считал это предательством.
Сергей... Алексей... Теперь братья друг к другу
Обращались все время почти только так.
Если, случаем, кто-то об этом забудет,
То сейчас же поправит его родной брат.
— Лешка! Нет, Алексей, ничего ты не понял.
Мы сражались за Родину вместе тогда!
А теперь над страной — над землею родною
Нашей страшная, злая нависла беда!
— Нет, Сережа... Сергей! То война была злая!
Мир теперь установим мы, в новой стране
Будет счастье, довольство от края до края,
И не будет нам равных на этой земле!
— Сам не веришь сейчас ты своим же словам!
— Будет так! Это ты... Это ты проиграешь!
Не пойдешь со мной? — Нет. — Уходи! Я тебя
В последний раз, слышишь? теперь отпускаю!
С минуту два брата молчали. И ждали.
Чего — не смогли бы, наверно, сказать.
И верили оба, хотя и не знали,
Что встретиться не суждено им опять.
Стояли, и каждый смотрел неотрывно
В родные, чужие такие глаза...
Сергей наконец повернулся и вышел,
Сказав только тихо слова: "Прощай, брат".
VII
Война разгорелась в России, и снова
Походы, сраженья и планы сторон...
Казалось, что все это было не ново,
На первый взгляд. Но это между собой,
В одной стране люди боролись, сражались,
Бессмысленным гневом сжигая сердца
И местью, в которой они потерялись...
И шли все куда-то, не видя конца...
Сергей воевал под началом Деникина.
Зимой с ним сотрудничать начал Краснов —
Они оба настроены были решительно.
Генерал был теперь к наступленью готов.
В январе порешили в направлении Волги
Продвигаться как можно быстрее вперед.
Был ли это, по сути, захват территорий,
Или освобождение, наоборот?
В войну эту также активно вмешались
Америка, Англия, Франция, Польша,
Япония, Греция, также Италия —
Легко можно перечень дальше продолжить.
На чьей стороне были все эти страны?
Они были против Советской России.
Сражались они не за белую гвардию,
А пользовались ситуацией в мире...
В июне Деникин взял Харьков, Царицын,
А осенью двинулся прямо к Москве,
Заняв по дороге легко и стремительно
Курск и Орел. Правда, этот успех
Сергея не радовал вовсе. Он знал,
Что со временем прежним ничто не сравнится...
И помнил, как весело он хохотал,
Когда Мишка дразнил убегавших австрийцев...
Как дружно они все мечтали о жизни
Счастливой и мирной, что после войны
Воцариться должна была; просто шутили;
Мечтали о будущем, и — о любви...
Не мог забыть, как его в первом сражении
Алешка спас, чудом оставшись в живых.
Не мог он забыть встречу с братом последнюю:
Неужель навсегда они стали чужие?
VIII
Был против Деникина фронт сформирован:
Нельзя его было в Москву пропустить.
Командовал армией этой Егоров;
Алексею судьба здесь велела служить.
Развернулось мощнейшее контрнаступление
В октябре. И под Курском в тяжелом сражении
Сергей понял: исход его был предрешен,
И Деникин уже обречен. Обречен
И он сам. И нельзя ничего изменить.
Надо просто, пока силы есть еще, жить.
И от мысли той стало ему так легко,
И не больно почти, и почти хорошо...
Так вышло, что этот октябрьский день
Был ясным и даже как будто прозрачным.
И, несмотря на тяжелую тень,
Что Россию накрыла, волшебным, прекрасным
Мир показался Сергею, ведь он
Природою Высшей был создан. Закон
Иной правил в нем: на любви и на мирной,
Естественной был основан он жизни.
Парень дней не жалел, что с собой унесла
Без спросу глухая и злая война.
Вот только он друга живым вспоминал...
И брата родного обнять так мечтал...
И когда его пуля ударила в грудь,
То нельзя ничего уже было вернуть.
Взгляд погас. На родную он землю упал.
И вокруг него все превратилось в туман...
Алексей в этой битве участвовал тоже.
На душе было так тяжело и тревожно.
День и ночь о Сергее он думал, не знал,
Где брат. Но искать его он не желал.
Сражался под Курском Алексей, право, храбро,
Преследовал он всех врагов до конца.
И тут он увидел у края оврага
Лежащего без движенья бойца.
Не знал, что за сила его потянула
К нему. Он приблизился — и вдруг упал
Рядом с ним на колени; дышать стало трудно:
Перед братом Сережка неподвижно лежал.
IX
С того дня подменили как будто Алешку,
Все равно ему, что происходит вокруг —
Пораженья, победы... Он видел Сережку,
И не шли из сознанья его брат и друг.
Он не мог до конца осознать, что случилось,
И глазам своим верить он так не хотел.
Он чувствовал — что-то внутри надломилось,
И близок неведомый, страшный предел.
И небывалая опустошенность
Накрыла Алешку собой с головой.
И редко всесильная обреченность
Его одного оставляла с собой.
Рассудку и доводам всем вопреки
Ему внутренний голос твердил: виноват...
И, словно молитву, шептало в тиши
Дрожащее сердце: "Прости. Прости, брат..."
X
1920 год
В марте Красная Армия начала наступление:
Снова против Деникина — в Новороссийск.
В целом эта атака одной из последних
Была: корпус белых почти что разбит.
Алексей в битву шел, ничего не желая,
Просто он, как всегда, как и все, воевал.
Но единственное, чего не понимал он, —
Для чего сейчас в русских ребят он стрелял...
Вдруг Алешка почувствовал резкое жжение —
Выстрел меткий и неожиданный был, —
И, держась за живот, опустился на землю —
Чтобы хоть ненадолго хватило бы сил.
Прислонившись спиной к уцелевшей березе,
Позабыв про горевшую рядом войну,
Парень с грустью и нежностью светлой, спокойной
Смотрел на родную, живую весну.
Он не чувствовал боли — на нее он внимания
Просто не обращал и не думал о ней.
И, наверно, единственным было желание
Отдохнуть от безумия бессмысленных дней.
Да, последние дни он считал бесполезными
И наполненными лишь пустой суетой:
Потерял что-то важное, даже бесценное.
Он теперь был способен думать лишь об одном...
XI
Он закрыл глаза, и перед мысленным взором
Под небом лазурным почти наяву
Расстилается милое, доброе поле,
Залитое солнцем... А здесь, на краю
Его двое мальчишек играют "в войну",
Кричат и смеются, так радуясь дню!
Эх, стара, как сам мир, была эта игра...
И тут родной голос позвал со двора:
— Алешка, Сережка! Бегите домой! —
Зовет двух мальчишек их мама. —
Пора уж давно! — Но ребята игрой
Всерьез увлеклись и упрямо
(Чертой этой оба гордятся они)
Стреляют из "палочек" с криками "Пли!"
2
