В зеркалах

В зеркалах

Прежде чем покинуть квартиру, Отрывайлов решил зайти в ванную комнату. Он хотел умыться, причесаться и, вообще, посмотреть на себя в зеркало. Ведь от того, как он сейчас выглядел, зависело слишком многое — зависела вся его дальнейшая жизнь.

За исключением цвета кафеля, формы раковины и модели стиральной машины в углу, ванная была удивительно похожа на его собственную. И планировка, и отделка, и оборудование — вплоть до пузырьков и флакончиков на полке. Но главное сходство состояло в двух больших чистых зеркалах, расположенных друг против друга. Изображение Отрывайлова, многократно повторяясь, терялось в зеркальной дали. На мгновение он замер и попытался отыскать себя во множестве зеркальных отражений. Неожиданно его переполнили самые противоречивые чувства. Изумление и страх, растерянность и раздражение. Отрывайлов резко тряхнул головой и вернулся к реальности. Наспех ополоснул лицо, пригладил волосы и вытерся своим носовым платком.

Напоследок он обошел квартиру, окидывая ее придирчивым взглядом. Все вроде бы было в порядке, как обычно. Ничто не могло выдать его пребывания здесь. Ни одной улики, тем более — ни одного свидетеля. Лишь чучело голубого кролика в холле взирало на него с немым укором пьяными глазками-бусинками.

На выскользнувшего из подъезда многоквартирного дома Отрывайлова никто не обратил внимания. Обращать внимание на этого крупного человека заурядной внешности с оплывшим лицом и одетым в долгополое темное пальто было просто некому. Двор поражал своей пустынностью. Только вдали какая-то молодая женщина шла по мостовой, прогуливаясь с немецкой овчаркой на длинном поводке.

Начало пятого — было самое тихое и спокойное время дня в спальном микрорайоне.

Словом, Отрывайлову не стоило волноваться, его появление на улице осталось почти незамеченным. Он побоялся брать такси, припаркованное рядом с автобусной остановкой. Отошел чуть подальше, поймал частника на разбитых "Жигулях" — утомленную и издерганную личность, с коричневыми кругами под глазами. Назвал адрес, согласился с запрошенной суммой, расположился на заднем сиденье и молчком прильнул к окну. Стояла поздняя осень. Город представлял поистине удручающее зрелище: грязный, промозглый, неуютный. С сырыми фасадами домов, черными скелетами деревьев, кое-как перекопанными клумбами и желтеющими газонами. Снег, вымученный за ночь наступающей зимой, держался не более двух-трех утренних часов, превращаясь после в мерзкое чавкающее месиво, смешанное с опавшими жухлыми листьями.

Отрывайлов, хлопнув водителя по плечу, остановил машину, расплатился и вышел на перекрестке за светофором. В ближайшем магазине купил литровую бутылку дорогой водки, пакет апельсинового сока, корейский салат и металлическую коробку швейцарского печенья.

Возле магазина переминался с ноги на ногу подслеповатый нищий, в замызганной одежонке и плакатом на груди со словами о его горькой судьбине. Отрывайлов протянул ему всю сдачу и быстрым шагом направился домой.

В своей квартире он первым делом разделся, вытащил из шкафа чемодан и засунул в него пальто, костюм и рубашку с галстуком. Жадничать в его ситуации было глупо. Тем более что в кармане его пиджака лежал окровавленный нож и резиновые перчатки. Затем, отпив глоток, вылил одну треть бутылки водки в унитаз и поставил ее на низкий столик в гостиной. Присоединил к бутылке рюмку, корейский салат, початую банку маринованных мидий и красной икры. Итак, пока все шло строго в соответствии с планом.

В 18.10 раздался дверной звонок. Как и предполагал Отрывайлов, его гость не опоздал. Ну, почти не опоздал. Накинув на плечи спортивную куртку, он привычно справился с хитроумными запорами металлической двери.

На пороге с извиняющейся улыбкой стоял Андрей — дальний родственник со стороны жены. Во всем облике субтильного молодого человека сквозила известная доля чудаковатости.

— Ну, брат, я уж не чаял тебя увидеть, — с суровыми нотками произнес хозяин.

— Прости, дядя, но, по-моему, я пришел вовремя. Задержался всего на десять минут.

— Нет, дорогой, ты обещал быть ровно в четыре.

— Разве? Странно. Мне казалось... Впрочем, не важно, что мне казалось. Я, наверное, что-то перепутал. Со мной иногда бывает, — не осмелился спорить Андрей. Он задолжал Отрывайлову солидную сумму в валюте. Кроме того, тот намеривался подыскать ему какую-нибудь стоящую работу. Возможно даже, на собственной фирме. Поэтому не стоило придираться к его словам. У богатых свои фантазии.

— Я ждал тебя, ждал, и не вытерпел. Выпил едва ли не полбутылки.

— Ничего, дядя, я принес еще одну бутылку. Сбегаю помыть руки, ладно?

— Пожалуйста, принимай хоть душ, — хмыкнул Отрывайлов. — Но быстро!

"Ну и отлично, — подумал он. — Теперь Андрей в полной уверенности, что я все это время сидел дома и глушил водку. Вряд ли, конечно, понадобятся свидетели. Менты на меня никогда не выйдут. Но почему бы не подстраховаться? Мало ли как сложится ситуация".

— Слушай, до чего чудно в твоей ванной, — появляясь в гостиной, негромко произнес Андрей. — Когда находишься между двух зеркал, возникает черт знает какое ощущение. Становится прямо не по себе. Словно ты в них растворяешься.

— Глупости. Ты же в зеркалах не растворился, — усмехнулся Отрывайлов.

— Нет-нет, в самом деле. Есть, допустим, человек. И внезапно его оказывается великое множество. И один меньше следующего. Тебя как бы нет. Но тебя сразу и бесчисленное количество. Зеркала — загадка. Помнится, Парацельс полагал, что поверхность зеркала отражает не только наш физический мир, но и параллельный ему астральный. Вдобавок, не только отражает, но и притягивает астральную информацию. В особенности, негативную.

— Начитался ты, брат, всякой мистической ерунды. Я бы, например, запретил ее печатать и продавать.

— Э-э, не скажи — не все так просто, — поднял Андрей кверху указательный палец. — Существует еще память предков. По народному обычаю, если в доме лежит покойник, занавешивают все зеркальные поверхности. Не хотят, чтобы тот вернулся в качестве приведения.

— Ты еще не пил, а договорился уж до привидений. Остынь, голубчик. Давай лучше махнем по маленькой, — сказал Отрывайлов, разливая водку по рюмкам.

— За процветание!

— За процветание!

— Водка, по-моему, не паленая, — промокая салфеткой губы, заметил Отрывайлов.

— Как будто. Хотя, возможно, мы уже отвыкли от вкуса настоящей водки. Ведь у нас повсюду торгуют одной подделкой, — сказал Андрей. — Кстати, я недавно видел такую же ванную. Похожа на твою, как две капли воды. Вся разница в том, что у тебя кафель черный, а там был красный. И раковина другая. Но и в той ощущение жутковатое.

— Хм, любопытно, где?— насторожившись, спросил Отрывайлов. — У кого?

— Да не могу вспомнить у кого. Хотя это было совсем недавно, этой осенью.

— Ладно, не напрягайся. Не имеет значения. Знаешь, не люблю подражать другим, но захлестывает мода.

— Между нами, я тоже собираюсь сделать себе такую же ванную, но в светлых тонах.

— Ты молодой, прыткий. Тебе и карты в руки — дерзай.

— К сожалению, сейчас я стеснен в средствах, — заметил Андрей, и от досады чуть было не прикусил язык. Форменный идиот! Вместо того чтобы направить разговор в нужное русло — о поиске хорошей работы — он сам коснулся больного для себя денежного вопроса.

— Да, сколько ты мне должен?

— Восемь тысяч баксов.

"Восемь тысяч — сущий пустяк. Мелочь на мороженое. Но за них он готов оказать мне любую услугу", — усмехнувшись, подумал Отрывайлов.

— Ты, дядя, не беспокойся, я отдам.

— Я и не беспокоюсь. Естественно, что отдашь. Но не будем о грустном, выпьем!

— Обязательно, — охотно согласился Андрей. — А где твоя жена с дочерью?

— Разве Оксана тебе ничего не говорила?

— Нет, последний месяц мы с ней не созванивались.

— Ясно. Она с дочерью в Тунисе. Есть такое государство на севере Африки. Море, песок, пальмы. Финики и вымершие финикийцы. Вернее, их бывшие поселения.

— Как подозреваю, вымерли они вследствие переедания фиников, — сострил Андрей.

— Почему бы и нет? — хмыкнул Отрывайлов. — Я бы и сам поехал, но у меня куча дел.

— Жарища, наверное, у них страшная.

— Без сомнения.

— Но почему именно в Тунис?

— Не знаю. Захотелось погреться на солнышке. Потом она никогда там не была.

— М-да... А мои поехали в деревню, под Ковров, к теще. Помочь по хозяйству: картошку выкопать, за теленком приглядеть, поросенка зарезать. Не самим, конечно, зарезать.

— Я понял, самим можно и порезаться, — кивнул Отрывайлов. — Мне, в принципе, больше нравится природа нашей средней полосы, чем той же Африки.

— Природа — да. Но не погода. Пора нынче мрачная и слякотная.

— Словом, сплошная гнусность. Сверху капает, снизу хлюпает, сбоку дует. Из носа течет.

"Вот деятель! Ходит вокруг да около и решительно не желает говорить о главном — о моей предполагаемой работе, — с раздражением подумал Андрей. — Видно, Отрывайлов считает, что мне интересно сидеть с ним, лакать водку и рассуждать о погоде. Неужели я бы не нашел себе занятие веселее и приятнее? Честно, всякое терпение лопнет с этим бытовым алкоголиком. Но я — должник, а он — благодетель. Поэтому мне никак нельзя показаться скучным собеседником".

— Слышал, дядя, историю про голубого кролика? — спросил Андрей.

Отрывайлов отрицательно мотнул головой, придя к мысли, пускай рассказывает что угодно. Рассказывает не умолкая. Его болтовня ему не помешает, даже напротив, поможет отвлечься и расслабиться.

— Нет, не помню.

— Как же, очень известная история.

— Значит, слышал, но забыл. Бизнес отнимает уйму времени.

— Понимаю... Так вот, купили две семьи, разбогатевшие на торговле шмотками, коттедж напополам, — выпив рюмку, начал Андрей. — Напополам, чтоб лишний раз не светиться ни перед бандитами, ни перед налоговиками. Оно и с транспортом удобнее. Меньше гонять каждому личный автомобиль. Одни обитают слева, вторые — справа. У одних живет немецкая овчарка, у вторых — голубой ангорский кролик. Безумно модный и дорогой. Звери, как водится, между собой не особенно ладят. Проще говоря, люто друг друга ненавидят.

И вдруг однажды собака приносит своей хозяйке на кухню добычу — тушку мертвого кролика. Грязного-прегрязного, всего черного от земли. Та, разумеется, в полной панике, хватается за сердце, за печень, глотает горстями таблетки. Ну и давай ругать пса. Но ругай не ругай — кролика к жизни не вернешь. Что делать? Ссориться с друзьями-соседями не хочется, да и кровные баксы платить за него жалко. Берет тогда она кролика, несет в ванную и принимается отмывать разными шампунями. Потом высушивает феном, прихорашивает и потихоньку подкладывает назад, в клетку во дворе. Всю ночь они с мужем не спят. Какой уж тут сон? Ворочаются с боку на бок, переживают, волнуются. Что получится?

А с утра пораньше приходит соседка. Бледная как полотно, губы подергиваются, взгляд бегает, заикается. Просит налить стопку водки. Те, конечно, наливают, накрывают стол, выставляют закуски. Сами присоединяются. Ведь тоже на пределе и бессонная ночь сказывается.

— Сколько фильмов ужасов пересмотрела, — дрожащим голосом делится соседка, — но никогда не ожидала, что и со мной может произойти нечто в том же роде. И в собственном доме. Прикиньте, ребята, какой кошмар? Околевает вчера Гоша — мой горячо обожаемый голубой кролик. Я, естественно, погоревала-поплакала. Затем вырыла ему могилку на дальнем конце двора и похоронила в коробке из-под зимних сапог. Помянула, по русскому обычаю — все чин-чином. Просыпаюсь сегодня утром, выхожу из дома. Смотрю — мой Гоша снова лежит в клетке. Будто я и не хоронила его вовсе. Каково?

Владельцы овчарки переглядываются. Муж чешет в затылке, а у жены першит в горле.

— Во дела-а, — тянет он.

— Жуть берет, — подхватывает она.

— Ума не приложу, ребята, как это объяснить, — сокрушается соседка. — Прежде, клянусь, я ни во что такое сверхъестественное не верила. Но теперь...

— Постой, крошка, ты его точно закопала? — спрашивает хозяйка собаки.

— Точнее некуда. Я ж не шизофреничка — память у меня пока еще не отшибло, — обижается та.

— Но могилка-то на месте?

— Куда ей деться? На месте могилка, только вся перекопана, а коробка изорвана.

— Ну и ну. Следовало бы занавесить в доме зеркала. Околело все-таки любимое животное, — говорит хозяйка собаки.

А ее муж, парень не промах, начинает туманить соседке мозги:

— Причем здесь зеркала? Зеркала — чушь, суеверие, — говорит он. — Есть одна любопытная теория, что весь окружающий нас мир существует лишь в нашем воображении. Нет ничего. Ни вчера, ни завтра.

— Ага, понятно. Но какое отношение к твоей теории имеет мой голубой кролик? — не доходит до соседки. У нее было среднее техническое образование без стажа практической работы. — Вчера он околел, я положила его в обувную коробку и похоронила во дворе собственными руками. А сегодня он, глядь, опять оказался в своей клетке.

— Не было вообще никакого кролика. Он существует лишь в твоем воображении.

— Как это нет, если он мертвый лежит у себя в клетке? — не соглашается соседка.

— Да, лежит. Но лежит, заметь, в одном твоем воображении.

— По-твоему, я кретинка?

— Нет, совершенно не о том в данный момент речь. Просто я пытаюсь объяснить эту теорию.

— Ладно. А как быть с прочими странами и народами? — ехидно спрашивает соседка. — Что, их тоже нет?

— Их тоже нет, — не сдается владелец овчарки. — Они — чистый блеф.

— Допустим. А как же быть с тем, что ты сейчас несешь несусветную околесицу?

— Я воображаю, что говорю вам, а вы воображаете, что слушаете меня.

— Погоди, милый. Мы с тобой живем вместе без малого десять лет. У нас ребенок, дом, машина, собака, наконец. И ты желаешь сказать, что всего этого нет? — в свою очередь интересуется его жена.

— Совсем не то. Они есть. Но только в настоящую минуту. В твоем и моем воображении о прошлом и настоящем.

— Ответь, Дима, честно, без уверток, ты собираешься уйти от меня? У тебя появилась другая женщина?

— Ты, дорогая, глубоко заблуждаешься.

— Ой, и задурил же он нам с тобой, подружка, голову, — замечает соседка.

— Мне обидно, что вы не в состоянии вникнуть в эту теорию, — отвечает он, понимая, что перегнул палку. — Правда, я и сам, девчонки, многое не возьму в толк. Алогизм. Сплошь и рядом.

— Очень верно — алогизм. Но все же, каким образом мертвый кролик из могилки попал обратно в клетку? — никак не успокоится соседка.

— Загадка, — пожимает плечами хозяин овчарки. — Как, впрочем, и вся наша жизнь... У нас на фирме, в гараже, работает один мужик — Митя. Неплохой механик, но, мягко выражаясь, с приветом. Не многословный такой, всегда почему-то до крайности утомленный и издерганный. С коричневыми кругами под глазами. Однако ж умудряется подрабатывать еще частным извозом на древних "Жигулях". На днях я ремонтировал у него свой автомобиль. Мы разговорились, и он рассказал мне про себя занимательную историю. Может, врет, но не думаю. Ради чего, спрашивается? Будете слушать?