Их маленькая тайна

Их маленькая тайна

Пролог

Мотор глиссера негромко урчал, и волны легонько покачивали нас.

— Жара-то какая! — недовольным тоном произнёс Валерка.

Я промолчал. Действительно, было уже довольно знойно, хотя до полудня оставалось часа два. Однако Валерка не был здесь, на Кипре, в августе, а потому не подозревал, что такое истинная жара. Впору радоваться, что сейчас лишь начало июня.

— И блики с поверхности воды слепят, — сварливо продолжал ворчать наш приятель.

— Мы же тебе советовали взять солнцезащитные очки, — ехидно отозвалась Майка, обнимая меня за талию левой рукой. Я молча кивнул, повернул руль немного влево, и наш глиссер начал огибать очередную каменную гряду, возвышавшуюся впереди.

— Далеко ещё до ваших пещер? — продолжал занудствовать наш спутник.

— Несколько минут. Потерпи. Голубую Лагуну проехали, значит, уже рядом.

— Ещё посмотрим, стоило ли сюда ехать, — продолжал он бурчать, ни дать ни взять — "пикейный жилет". Мы с Майкой ничего не ответили: в каменной стене уже появились отверстия пещер, но это было пока не то, что мы искали. Однако я сбавил скорость, чтобы удобнее было вглядываться.

— Валера, ты помогай нам, — недовольно сказала Майка. — Смотри внимательно: над входом, который ведёт в ту пещеру, куда мы едем, отчётливо заметны буквы. По-моему, греческие... древнегреческие. Ты как аспирант-филолог и полиглот разберёшься лучше.

— Не иначе как вы Атлантиду открыли, — съехидничал Валерка, но затем замолчал и принялся напряженно вглядываться в движущуюся мимо нас каменную стену. Наступила пауза...

— Вот! Есть! — Подскочив на месте, завопил Валерка, и мы сразу узнали это место, ради которого предприняли нашу поездку. Мы с Майкой молча переглянулись: вот сейчас и узнаем, стоило ли тратиться на билеты и гостиницу...

Валерка судорожно подскочил и неуклюже спрыгнул с борта глиссера в воду, подняв фонтан брызг. Я поморщился, Майка отвернулась. Неужели нельзя спокойно сойти на берег? Ещё не факт, что есть повод для бурных эмоций.

Стоило сделать пару шагов внутрь пещеры — и нас окружила тьма, кажущаяся прохладной после наружной жары. Мы — все трое — невольно остановились, сдерживая дыхание. Снаружи доносился негромкий плеск волн.

Примерно через минуту глаза привыкли к полумраку, царившему под этим каменным сводом, и мы начали осторожно осматриваться, держа наготове карманные фонарики. Окружающая обстановка не спешила порадовать нас сюрпризами. Камни как камни. Возможно, археологи и нашли бы здесь нечто достойное внимания, но у нас не было никакого настроения устраивать раскопки.

— Мальчики! Что это? — Майка указала на нечто светлое среди груды мелких камней. Я присмотрелся — нет, это были не камни... а черепки. Видимо, когда-то они составляли глиняный горшок или какой-то другой сосуд. А светлое... бумага? Наверное, нет, если древнее. Какой-нибудь пергамент, что-то в таком духе? Откуда он взялся, как сохранился здесь, в условиях морской влажности? Впрочем, я не специалист в таких делах, это скорее Валерка сможет сказать точно. Однако у меня не было сил заговорить о таких приземлённых вещах как материалы для письма — дух захватило от предчувствия тайны.

Тем временем Валерка осторожно смахнул черепки с таинственной "бумаги". На ней виднелся какой-то текст. Я включил фонарик и посветил. Буквы были очень похожи на греческие — вроде тех, что над входом в эту пещеру.

— Валера, ты сможешь прочесть? Ты ведь знаешь древнегреческий? — С дрожью в голосе спросила Майка.

— Попробую, только держите фонарик твёрдо, чтобы свет не прыгал. Это вам не вчерашняя газета.

Я вздохнул и взялся за фонарик обеими руками. Освещение перестало колебаться. Любопытство захватило меня, но рассудок говорил, что следует проявить терпение. Тем временем наш приятель начал читать — медленно, по складам.

Глава 1. Известие накануне длинного дня

Не знаю, зачем я пишу эти строки. Меньше всего мне хочется, чтобы кто-нибудь узнал то, что я сейчас изложу — нашу маленькую тайну, мою и мужа. Наверное, никакой беды не случится, даже если посторонние люди узнают её — всё равно не поверят: Человек гораздо легче верит в дурное, нежели доброе, сказанное о другом. Тем более что это слишком удивительно. Да я и сама едва в состоянии поверить теперь, что всё случилось именно так, как сейчас напишу... а не так, как это известно всей Ойкумене. И всё же страшновато довериться письму. Однако неведомая сила заставляет меня поступить именно так. Наверное, что-то высшее есть — пусть не бессмертные боги Олимпа, а нечто другое, неведомое мне. Что стану я делать с этими записями, когда закончу? Не знаю. Пока просто запишу то, что помню о событиях годовой давности, а там будет видно.

Это известие пришло накануне самого длинного дня в году. В то утро я возвращалась из городской купальни, когда услышала голос моей подруги Кильриды.

* * *

Она возвращалась из купальни, когда её окликнула Кильрида:

— Привет, Андромеда! Это правда, что ты отказала Фиону, сыну жреца Нелема?

Царевна остановилась, пожала плечами:

— Да, это правда. Только это было декаду назад.

— Ой, ну ты привереда! Это потому, что ты такая красивая, да к тому же царевна. Их семья богаче всех в Иофее!

Андромеда вздохнула:

— Что поделать, Фион мне не нравится. И, по правде говоря, вся их семья тоже. Однако я слышала, что он и к тебе сватался позавчера, и ты тоже отказала?

Кильрида потупилась:

— Ну... Это правда. Понимаешь, неприятно, что он побежал ко мне после того, как потерпел неудачу с тобой. Похоже, — улыбнулась она, — Фион будет теперь обходить со сватами всех иофейских девушек!

Андромеда тоже улыбнулась, а про себя подумала, что была совершенно права, отказывая Фиону. Он её не любил. Скорее всего, просто его отец хотел породниться с царём.

— Андромеда, а ты слышала про морское чудовище?

Царевна собиралась было уходить, но остановилась. Новости о чудовище её интересовали.

— Да, я слышала. Рассказывают, что это большая рыба, которая переворачивает лодки и даже напала на один корабль?

— Нет, что ты! Рыбаки говорят — это нечто очень страшное, невиданное! Они все перепуганы, боятся выходить в море и даже с берега удят с опаской!

Андромеда покачала головой:

— Отчего же они так? Собрались бы все вместе, заманили чудовище в ловушку — и победили бы его.

Кильрида подошла ближе и заговорила тихо, почти шёпотом:

— Нет, Андромеда! Говорят, это чудище послано богами в наказание нам за нарушение их воли! Смертные не могут победить его!

От этих слов у царевны, несмотря на сильную жару, мороз пробежал по коже.

— Кильрида, ты думаешь, это правда? Что же теперь будет?

Подруга вздохнула:

— Не знаю. Боюсь, что на нас надвигается какое-то страшное бедствие. Вот уже на рынке цены на рыбу поднимаются каждый день. Корабли из Аркадии не приходят третьи сутки. И наши моряки опасаются выходить в море. А главное — мне кажется, что все люди боятся этой неведомой опасности.

"Да, страх — великая сила, — подумала Андромеда. — Если все боятся, ничего хуже быть не может. А вдруг нет никакого чудовища? Мало ли кому что показалось, а Фобос и Деймос уже лишили нас способности рассуждать здраво. Они куда опаснее любых страшилищ." Она вздохнула:

— Ладно, Кильрида, мне пора идти. Я надеюсь, что наши опасения окажутся напрасными.

* * *

В порту Иофеи было пустынно. Все корабли и лодки стояли на причале, людей почти не было видно. Только худенький, смуглый кучерявый юноша, почти мальчик, бродил у берега, словно искал что-то. Вдруг он услышал свист, затем чей-то голос окликнул:

— Эй, Заморыш!

Юноша живо обернулся на зов. Локтях в сорока от него стоял высокий коренастый чернобородый человек в замасленной короткой белой рубахе.

— А ну быстро сюда!

Заморыш — а именно таково было прозвище юноши — немедленно подбежал к незнакомцу.

— Слушай, Заморыш! В этих тюках — он указал на несколько мешков, валявшихся у его ног, — мои товары. Я сейчас отойду по делам, а ты следи за ними! Если всё будет в порядке, вечером, когда вернусь, получишь медяк. Украдут — шкуру с тебя спущу, понял?

Юноша покорно кивнул:

— Да, господин. Я не отойду от них ни на шаг.

Коренастый хозяин тюков окинул пренебрежительным взглядом юнца: кожа да кости, непонятно, чем ещё жив. Скулы торчат, рёбра видны, едва прикрытые грязными лохмотьями — хоть пересчитывай. Мать Заморыша, портовая девка Лиска, умерла пять лет назад от какой-то непонятной болезни, а скорее просто из-за голода. С тех пор её Заморыш околачивается в порту и на рынке в поисках случайных заработков. Глупый мальчишка, просил бы милостыню, и то сытнее жил бы. Нет, гордый, видишь ли, руку не протянет за подаянием. Не повезло парню, что свободным родился. Будь он рабом, его бы хоть кормили. А так — ходит живой скелет, никому не нужный, обречённый. Однажды споткнётся, упадёт наземь и молча околеет. Сколько таких умирает тихо и неприметно по всей Иофее? А в Ойкумене?

— Ладно! — проворчал коренастый бородач. Пока. До вечера, Заморыш!

Юноша проводил его задумчивым взглядом, затем спохватился и уставился на тюки. Немного подумал, прошёл к высохшей коряге, вокруг которой валялись мешки, и сел на неё. Вдали послышались голоса. Заморыш обернулся и увидел двоих моряков. Судя по их походке, они только что совершили возлияние в честь бога виноделия Диониса. Моряки что-то оживлённо обсуждали между собой. Юноша прислушался: разговор касался недавней встречи одного из них с морским чудовищем. Заморыш насторожился и, поглядывая на тюки, стал внимательно слушать рассказ.

* * *

В тот день их судно возвращалось из Карфагена с грузом сушёных фруктов и пряностей. Гребцы мерно двигали вёслами. Шкипер стоял у носа и всматривался в горизонт, прикидывая, успеет ли добраться до берега, прежде чем закатится солнце. Внезапно внимание его привлекла большая волна примерно в десяти стадиях к северо-востоку. Шкипер немного встревожился, посмотрел внимательно. Странная волна, непонятно, откуда взялась.

— Эй, гребцы! Поднажмите!

Конечно, как бы гребцы ни старались, уйти от волны не удастся, да вряд ли она так уж опасна: поднимет корабль на десяток локтей, покачает и уйдёт. И всё же неприятно...

Лучи заходящего солнца мешали рассмотреть таинственную волну, и шкипер напряг зрение. Внезапно ему показалось, что с волной движется какой-то зеленоватый предмет. Обломок кораблекрушения? Волна приблизилась, теперь до неё было с полдюжины стадиев. Таинственный предмет не качался на волне... а как будто тащил её за собой.

— Могучий Посейдон... что ещё за диво?

Шкиперу показалось, будто непонятный предмет меняется.. в нём появилось нечто вроде отверстия...

До волны оставалось ещё около двух стадиев, но шкипер вполне отчётливо рассмотрел голову, пока ещё кажущуюся небольшой из-за расстояния, а в ней пасть с колышками-зубами.

— Морское чудовище! Да сохранит нас великий Зевс! Эй, гребцы, если вам дорога жизнь, навалитесь на вёсла! Прибудем невредимыми на берег — каждому серебряная монета и кувшин вина!

Волнение шкипера передалось команде. Вёсла стали ударять по воде гораздо чаще, и корабль рванулся вперёд. Однако и чудовище повернуло к судну. До него оставалось не более стадия...

Шкипер с волнением посматривал то вперёд, на медленно приближающийся берег, то за корму — на надвигающееся страшилище. Уже можно было прикинуть размер головы: не менее пяти локтей в высоту. Каково же это животное снизу доверху? Почему оно гонится за кораблём — неужели хочет потопить его... пожрать команду? О, бессмертные боги...

Чудище в очередной раз открыло пасть, и утробный рёв пронёсся над морем, недавно ещё таким спокойным и безмятежным. Шкипер задрожал. Вот-вот животное догонит корабль. Как быть тогда? Он опомнился:

— Воины, на палубу — с луками!

Крышка над входом в трюм поднялась, пропуская обоих воинов.

— Стреляйте вон в то чудовище за кормой! Живее!

Шкипер словно забыл, что у него тоже есть лук, совсем не лишний в таком бою. Будто со стороны наблюдал он, как перепуганные воины дрожащими руками натянули тетиву и выпустили стрелы... Обе они упали в воду, не долетев несколько локтей до оскаленной морды. Шкипер утратил голос и теперь с немой надеждой смотрел то на гребцов, то на своих незадачливых лучников. Тщетно...

Послышался треск, и корабль судорожно покачнулся. Воины выронили луки и с криками ужаса покатились по наклонившейся палубе к корме — туда, где виднелась страшная голова. Шкипер успел схватиться за борт. В отчаянной надежде он бросил взгляд на берег: не так уж далеко, каких-нибудь два стадия.

Снизу донеслись крики: перепуганные гребцы бросали вёсла. Вот один из них спрыгнул в воду и поплыл к берегу... У шкипера мелькнула мысль — наверное, сейчас это правильнее всего... но как бросить корабль, товары? Рассудок говорил, что жизнь дороже, но рука отказывалась отпустить борт своего, такого родного судна, пожертвовать нажитым добром.

Один из воинов, упавших и скатившихся по палубе, схватился за мачту и теперь пытался подняться на ноги. Другой с криком вывалился за корму.

Тем временем крен усиливался. Трое из шести гребцов бросили корабль и теперь плыли к берегу. Корма ушла под воду, а носовая часть днища вынырнула. Судно затрещало. Шкипер, наконец, решился — начал перелезать через борт, чтобы присоединиться к беглецам. Вот ещё два гребца выпрыгнули...

— Сжалься надо мной, о Посейдон! Прими этот корабль вместе со всеми грузами, только оставь мне жизнь!

Он прыгнул вниз. Тотчас тёплая солёная вода сомкнулась над ним, но мгновение спустя вытолкнула человека наверх. Опытный пловец, он привычно задвигал руками и ногами, гребя к берегу. Ненадолго оглянулся: большая часть его корабля уже ушла под воду, а оставшаяся странно дёргалась, будто какой-то гигант яростно мотал из-под воды несчастное судно. Кругом беспорядочно расходились волны. Вдруг корабль с шумным плеском выправился — корма вынырнула, нос опустился. Судно легло на воду почти нормально, без крена, правда, большая его часть была уже затоплена. Бывший шкипер увидел, как чудовище, потерявшее интерес к обречённому кораблю, отделилось от судна и поплыло к берегу, поднимая большую волну.

Вдруг громадная голова дёрнулась, и послышался крик. Моряк отвернулся: лишился ли он последнего гребца или воина, не имело значения. Главное было теперь доплыть до берега. Разорённый шкипер изо всех сил работал руками и ногами, грёб не глядя ни вперёд, ни назад. Однако о происходящем можно было догадываться. Снова раздался утробный рёв — и сразу же душераздирающий человеческий крик. "Ещё один, и затем моя очередь" — мелькнуло в голове у бывшего шкипера.

Но вот что-то толкнуло снизу. Земля! Вот он — берег! Бывший шкипер победно оглянулся, но то, что он увидел, заставило его сердце похолодеть: примерно в полусотне локтей позади него чудовище ползло по мелководью. Длина страшилища — оно ещё частично оставалось в воде — была не менее двенадцати локтей. Оно поднялось уже примерно до середины, и нетрудно было рассмотреть зеленоватое чешуйчатое тело. "Так эта тварь и по земле ходит... ну да, вроде крокодила." Теперь, когда лучи заката осветили вынырнувшее из моря чудище, было видно, что оно действительно похоже на крокодила, только голова с окровавленной пастью круглая. Однако рассматривать страшного зверя было некогда. Не мешкая, бывший шкипер, всё ещё по колено в воде, побежал что было сил. Он не хотел оглядываться назад, но какая-то сила то и дело побуждала его поворачивать голову. Донёсся ещё один крик: то ли последний из тех, кто до конца оставался на корабле, то ли какой-нибудь гребец плыл недостаточно быстро. Но вот, наконец, нога беглеца ступила на сухой берег...