|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Глава 1_
Огромный закопченый котёл в четыре обхвата монотонно булькал грязно-жёлтым зельем, кипящим в его чугунном чреве. К высокому, заросшему паутиной потолку, поднимались тонкие зеленоватые струйки пара. Большая чёрная кошка, лежащая на столике из чёрного эбонита, зевнула, высунув розовый язык, и мурлыкнула:
— Сом-мневаюсь, что у вас это выгорит, госпожа... Вы ведь уже пробовали!..
— Ты всегда во всём сомневаешься!..— сварливо отозвались из дальнего угла. Возле открытого сундука копошилась сгорбленная старуха в сто лет не стиранном и когда-то, кажется, белом балахоне, перехваченном на поясе ремешком из змеиной кожи. Старуха громыхнула склянками и с торжествующим "Кхе!" выудила из-под завала пузырьков, пробирок, пучков сушёной травы и жёлтых свитков с древними заклинаниями толстую растрёпанную книгу. Кошка лениво прищурила правый глаз:
— Мр-р... У нас сегодня вечер поэзии?
— Не умничай!— цыкнула зубом колдунья.— Полистаю-ка я летопись...
— Опять?..
— Брысь!..— старуха бухнула кожаный переплёт на эбонитовый столик. Вверх поднялась туча пыли. Кошка чихнула и пружинисто спрыгнула на пол.— Освежу память. Эй, Книга!.. Прочти мне шестьсот сорок восьмую страницу...
— Шестьсот сор-рок седьмую... мр-р!..— поправила кошка. Колдунья замахнулась на животное крючковатой палкой:
— Не лезь под руку! Зла на тебя не хватает!..
— У вас,госпожа, на всех хватит, и ещё останется...— ухмыльнулась та, вспрыгивая на шкаф и потягиваясь.— А вот пам-мять, за столько-то лет... Мяу!
Это рассверипевшая бабка швырнула в кошку какой-то склянкой. Правда, не попала. За полвека четырёхлапая компаньонка отлично наловчилась уворачиваться...
Книга вопросительно зашуршала ветхими страницами и спросила скрипучим голосом:
— Начинать?..
— Говори...— кивнула старуха, всё ещё зло косясь на как ни в чём не бывало полирующую когти о стену черномазую животину.
— Давным-давно,— заговорила книга,— в нашей стране жила могущественная Белая Колдунья. Говорят, что само Солнце подарило ей свой лучик в знак бескорыстной помощи людям. Она была мудра и прекрасна, и правители ехали к ней со всех концов нашего необьятного мира, чтобы спросить совета...
— Ой, давно это было...— ехидно мурлыкнула кошка.
— Цыц!..— топнула ногой хозяйка.— В мышь превращу!! Дальше читай...
— ... но время шло, и в душе Колдуньи начали сгущаться тёмные тучи: в ней появилась зависть и ненависть к миру людей, таких отличных от неё. Никто не мог сравниться с ней, и потому она была одинока, как ни один человек в королевстве... И пришёл тот день, когда в душе Белой Колуньи тьма победила свет. Лучик в её руках почернел, и грозной молнией устремился на земли великого королевства Эндлесс. Зашатались витые мосты, вспыхнули тёмным пламенем благодатные рощи, треснули стены на королевском дворце, и люди пришли в смятение. Но не растерялся правитель Фригард, и восстал он против Белой Колдуньи, и призвал себе на помощь двенадцать светлых магов из Призрачной долины...
— Надо было с них начинать...— сквозь зубы прошипела старуха. Узловатый посох в её руках заскрипел и дал глубокую трещину.— И тогда бы никто, никогда... Дальше!
— ... и загнал король Колдунью в Зияющий Разлом, что по другую сторону священной горы Галлит. В тёмный, сырой провал, куда никогда, со времён сотворения мира, не заглядывало солнце. И наложили светлые маги на этот Разлом заклятие...
— Вот тут погромче!— подалась вперёд женщина.— И с выражением!.. Ни одного слова не пропусти!..
— И гласило то заклятие,— прокашлявшись, торжественно продекламировала книга:— "Да спустись с небес сила высшая, обойми хребты, землю чёрную, тенью опустись сверху донизу, да замкни замок словом-шёпотом! Птичьим криком да травы пошелестом, да слезой людской, ветром замершей, пусть накроет Зло, что укрылось здесь, как в сырой норе зверя лютого вечный слой земли первосозданной! Пусть граница эта невидима, но вовек тебе не пройти её, ни водой, ни крыльями, ни посуху не уйти вовек из расщелины, из тюрьмы без цепей и тюремщиков, за грехи твои, за людскую боль, и за душу, чернее чёрного!.. Да и гнить тебе, сколько выдержишь, и кричать тебе, неуслышанной, не придёт на порог покудова Настоящий Герой, чистый помыслом! Крепкий верою, с сердцем пламенным, на лихом коне, без оружия, принесёт когда в яму тёмную он тебе само Солнце яркое, вот тогда и падёт заклятие, наше слово вечное, нерушимое... А до той поры...
— Хватит!— перебила колдунья.— Дальше так обволшебствовали — месяц плевалась... Кошка!
— Мр-р?..
— Иди сюда. Дело есть.
— Опять шкуру дёргать?!— возмущённо зашипела советница.— Я вам что, ковёр-р?!
— Молчи, мерзавка,— старуха отодвинула книгу на край стола и достала с полки свиток.— Прочитай-ка мне вот тут...
— Как молниями швыр-ряться, так это вы завсегда,— кошка недовольно фыркнула, но со шкафа спрыгнула.— А очки себе наколдовать, так до этого у кого-то р-руки не доходят... мр-р-мяу!.. Давайте... Очер-редная пыльная легенда?..
— Читай без разговоров!
— Как пожелаете... Мур-р... "Сказание о Фениксе. Выдер-ржка из др-ревних сказок..." Тут вы изволили половину поперечёр-ркать...
— Читай то, что помечено,— велела колдунья.— Остальные красивости словесные мне без надобности.
— Хор-рошо... "Феникс обитает в стр-ране вечного счастья... питается нектар-ром... живёт пятьсот лет, по пр-рошествии которых прилетает в мир-р людей, чтобы свить себе погр-ребальный костёр-р и, сгорев заживо, вновь возр-родиться..." Мур-р... занятно. Но нам оно к чему?
— Одно слово — кошка!..— с досадой фыркнула старуха.— Да ты знаешь, усатая, кто такой Феникс?!
— Птица,— подумав, сказала кошка.— Огненная.
— Да не огненная! Солнечная! Она — дитя солнца, само солнце!.. Понимаешь, куда клоню?!
— Мур-р...— советница склонила голову.— Пожалуй!.. Если, стало быть, нам её сюда какой дур-рак принесёт, то...
— Не дурак, а герой! Настоящий...
— Мур-р-мяу!..— ухмыльнулась кошка, хвостом смахивая свиток на пол.— Что-то я слабоумных героев не пр-рипоминаю... Они, конечно, все немного славой и подвигам-ми пр-ришибленные, но не до такой же степени?..
— Это уже мелочи...— отмахнулась колдунья, задумчиво глядя на котёл.— Я ещё помню, как когда-то к нам прилетал последний Феникс. Как раз вчера пятьсот лет минуло. А это значит, что ждать его надо со дня на день...
— А толку? У нас до него р-руки не дотянутся, а ваши слуги только на людей кидаться гор-разды,— кошка снова развалилась на столе, любуясь бликами на острых когтях.
— Найдём того, кто поймает.
— Гер-роя?
— Не обязательно...— старуха натренированным движением выдернула из уха у чёрной компаньонки три волоска, и, не отвлекаясь на возмущённое мяуканье, бросила их в котёл.— У племянницы моей, от внучатой тётушки, муженёк не абы кто, а король!.. Тайгетский диктатор, между прочим. Давно на Эндлесс точит зубы, да только силёнок не хватает... А давай-ка мы ему помощи в этом деле пообещаем! Племяшка им вертит, как хочет, глядишь, на нужный лад настроит, так он нам этого Феникса в зубах к самой границе притащит!..
— А герой?..— зевнув, напомнила кошка.— Без гер-роя вы и с Фениксом ничего не сможете...
Старуха покумекала, задумчиво помешала палкой в котле и велела:
— Дай-ка мне вон тот пузырёк. Погляжу я, кто подойдёт...
Советница уцепила лапой пыльную колбу из мутного зелёного стекла, и, поддев под донышко когтем, кинула её хозяйке. Та выдернула из пузырька пробку, что-то подсчитала в уме и капнула четыре дымящиеся капли в своё варево. Вода в котле вспенилась, забурлила, задымила, и комнату озарила коротенькая оранжевая вспышка. Старуха склонилась над кототлом, бормоча:
— Под солнцем, под ветром, верхом и пешком... всех тех, кто тебе, как герои, знаком... найди, покажи, не забудь ни о ком!.. Так-так... Ну-ка, мои дорогие... Вот, один есть, смотри — легендарный! Фальстаф Брокквилльский, последнего дракона в прошлом году голыми руками придушил...
— Не пойдёт,— лениво отозвалась кошка, которая всегда была в курсе последних новостей, потому что могла, в отличие от колдуньи, покидать пределы ущелья,— он с подвигами после этого др-ракона начисто завязал. До сих пор-р лечится...
— Какая незадача... А вот, сэр Галлахер, как его там... Победоносный!— она указала пальцем в котёл. Вода перестала бурлить и застыла, как зеркало. В этом "зеркале" возникло суровое загорелое лицо рыцаря, снимающего шлем. Кошка перегнулась через край котла и фыркнула:
— Этот тоже не пойдёт. У него пр-ринципы, он таким, как мы, не помогает.
— А вот этот?!
— Пр-ринял постриг и сейчас аббатом в монастыр-ре святого Глухонеммония трудится,— чётко отрапортовала кошка.
— Тьфу!.. А этот?
— Маляр-рию подхватил на прошлой неделе...
— Тогда вот!..— старуха чуть коснулась набалдашником палки поверхности воды, и картинка снова изменилась. На ней возникло благородное печальное лицо с закрытыми глазами.— Монастыри стороной обходит, за деньги к чёрту в пекло, не то, что сюда, пойдёт, семьёй не обременён...
— Чего-то у него с лицом...— повела ухом кошка.— Ну-ка, смените план с кр-рупного на ср-редний... Так он же помер!
— Как?!
— Да вот так — в гр-робу лежит! То-то, я думаю, вид какой-то для гер-роя больно мирный... А, вспомнила! Он тут намедни для одной цар-рской династии пообещался Гр-рааль раздобыть. Из хр-рама первосвященников. Это он, конечно, себя переоцени-ил...
— Проклятье!— взвыла колдунья.— Так ведь нету героев больше! Это все были! Самые заслуженные...
— Вы чего попр-роще посмотрите,— посоветовала компаньонка.— Только вот, если хотите знать моё личное м-мнение, то всё это зазря!.. В Зияющий Р-разлом по своей воле полезет только псих или самоубийца!
— Психов нам не надо...— пробормотала старуха, постукивая длинными ногтями по посоху.— А вот самоубийцу... а вот такой сгодился бы!
— Самоубийцы — тр-русы, а не гер-рои...
— Почему?.. Они разные бывают...— колдунья наклонилась к воде и зсшептала скороговоркой:
— Благородный, сильный, смелый, но не мил ему свет белый... кому не в радость жить ещё полвека — покажи такого человека!..
Вода завертелась водоворотом, и на её поверхности появился старый замок, засыпанный снегом. На стене, глядя вникуда остановившимся взглядом, стоял какой-то мужчина.
— Что-то я его не помн-ню...— задумчиво мурлыкнула кошка.— Хотя замок опр-ределённо знаком-мый... А! Замок бар-ронов Эйгонов, что в Эндлессе. И кто это тут у нас жить не хочет?.. Такая фам-милия знатная...
...По занесённой пылью и первым снегом замковой обзорной галерее гулял холодный ветер. Близились ночные сумерки. Со смотровой башни доносился невнятный разговор двух дубеющих стражников. Судя по эпитетам, ругали погоду, свою незавидную дозорную службу и как всегда запаздывающую смену... Дисциплина у замкового гарнизона была из рук вон. Да и самого-то гарнизона — как кот наплакал. Все кому было не лень разбежались ещё летом, и, что уж тут — поступили не в пример умнее оставшихся! Потому что даже непроходимому дураку было понятно — долго родовой замок баронов Эйгонов не протянет.
Хайден Эйгон, полноправный (и худший, как шептались в людских слуги) владелец этого самого замка, бывший славный рыцарь короля Сигизмунда Эндлесского, опершись заиндевевшими ладонями на промёрзший камень портика галереи, бездумно вслушивался в тоскливые причитания стражников. Сейчас обсуждали как раз его персону, причём в таких выражениях, что любой другой барон уже давно бы всыпал плетей обоим — и это в лучшем случае... Любой другой. Только не Хайден. Его это не волновало.
Вся проблема была в том, что его не волновало ничего.
...Когда-то давно, как ему самому казалось — вечность назад, а на самом деле — пять лет тому, не было в королевстве Эндлесс счастливее молодого барона Хайдена, сына славного Гектора Эйгона Неустрашимого. Он был молод, хорош собой, происходил из древнего знатного рода, успел отличиться в войне с недружественным соседним государством Тайгет, войти в узкий круг Рыцарей Золотого Щита, выиграть подряд три королевских турнира, стать любимцем публики и мечтой девушек всех сословий... ну, и разумеется, счастливо влюбиться. Счастливо — это значит взаимно и в достойную по положению девушку. Предмет обожания молодого барона был выше всяческих похвал — и красотой бог не обделил леди Эллис Кар, и происхождением, и нежным сердцем, которое она без колебаний отдала Хайдену. Старый Гектор Эйгон тоже в обиде за сына не остался — приданое за Эллис давали отменное... Сыграли пышную свадьбу, и счастливые молодожёны отбыли в родовой замок Эйгонов, дабы без помех насладиться сполна семейным счастьем...
Счастье длилось год и три с половиной месяца.
Некогда побеждённое государство Тайгет своего бесславного поражения не забыло. И сдавать позиции, даже поставленное на колени железной рукой Сигизмунда, не собиралось... Ранним февральским утром на Эндлесс, благодушный в своей неоспоримой мощи и потому не ожидавший подвоха, обрушились окрепшие силы Тайгета. И, хотя эта вторая попытка тоже потерпела неудачу, Эндлессу досталось. А особенно досталось нескольким приграничным замкам, первыми вставшим на пути армии захватчиков. Досталось и Эйгонам — их владения заканчивались почти у самой границы с Тайгетом.
Тяжёлый замковый мост был опущен — Эллис и Хайден, по своему обыкновению, собирались совершить утреннюю прогулку верхом... Прогулки в этот день не получилось. Как не получилось и вовремя поднять мост — слишком неожиданно из леса, окружавшего каменную стену, появился летучий конный отряд соседей. Видимо, он выполнял роль разведки. Скорее всего, тайгетцы не стали бы тратить силы на осаду старого замка, но... мост был опущен, и добыча — первая добыча!— сама шла в руки. Всадники Тайгета натянули луки, и в воздух, звеня, взлетели тонкие неоперённые стрелы, прошивая насквозь замерших сонных часовых на стенах, начальника ночного караула, пятящегося с моста внутрь высокой арки ворот, и — Эллис. Она всегда любила скакать впереди...
Что было потом, Хайден помнил смутно. Кажется, его конь встал на дыбы, получил полдесятка стрел в гибкую шею и повалился назад, придавив хозяина. Молодой барон, падая, ударился затылком о придорожный камень и потерял сознание — возможно, поэтому его и не тронули. Решили, что убился. К несчастью для Хайдена, он остался жив.
О том, что на Эндлесс напали, о том, что замок разграблен почти вчистую, что из мужчин в нём практически никого не осталось — отец и брат убиты, охранный гарнизон сопротивлялся до потери последнего бойца, Хайден узнал уже потом, когда очнулся у себя в спальне. Тогда же он узнал, что Эллис больше нет.
Он не хотел в это верить, но поверить пришлось. Когда молодой барон на подгибающихся ногах и вопреки увещеваниям слуг спустился вниз, в фамильный склеп, и увидел её своими глазами. Настоящую красоту не смогла испортить даже смерть. Белое, как алебастр, лицо жены было спокойным, тонкие руки сложены на груди, глаза — такие синие, бездонные глаза — закрыты. Навсегда закрыты.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
