Влад Климов
"Хроники Зоргана — 3"
Пляска огня
"Мы не вправе обвинять наших аколитов в их безрассудных стремлениях и поступках, ибо все их порывы из глубин молодых сердец. Ветряных голов. Но мы жестоко и хладнокровно должны управлять и максимально уравновешивать бурные революции, к которым в итоге приводят тои стремления под видом постоянных и неугомонных натисков, посему будь всегда готов к твердым и жестоким мерам!"
Верховный маг Лесс Томаргон, ставший в свои 116 лет
Бессмертным и занявшим ответственное место в Ложе
Бессмертных в Ордене Северных Магов.
"Возможно, мы и совершили где-то ошибку, но не в примере с архимагом Лестианом Торманом. Единственный наш брак, даже не единственный!.. Это присущая в последние годы мягкотелость. Так как с Лестианом следовало обходиться с предельной и показательной твердостью, поэтому никогда бы не было князя Лестора и его банды. Вся вина, конечно же, лежит на мне, и до сей поры..."
Архимаг Орест Бартольд, ставший в 78 лет Верховным магом,
после избрания советом на ответственный пост, приемник Лесса
Томаргона. До сих пор мессира Бартольда считают виновником всех
бед Ордена Северных Магов.
"Месть! Месть! И снова — месть! Уже не за гибель родимых детей! Робина и Луизу — нет! За перечеркнутые навсегда надежды и идеи! За революцию, что я хотел свершить в том злачном ордене. И за то, что мне не дали сделать и шага, а только... безумный прыжок в бездну".
Лестиан Торман...
Бывший архимаг в совете Ордена
Северных Магов, ставший, в конце концов,
узником Вельвеллы.
Часть первая. Правила судьбы
1. Вельможный лес
Снегу нападало по колено, Кирчик натянул меховую шапку прямо на глаза. Усы и борода изрядно обмерзли, покрылись белым инеем. Гонец смачно сплюнул в кучугуры снега, тут же провел перчаткой по влажным губам, чтоб не обмерзли на ветру и морозе. Проклятый холод! Неужели ведьма завелась и наговор наплела? Кирчик пошевелил замерзшими пальцами, ног в сапогах и стременах не чувствовалось, зад прям, примерз к седлу, а конь, с хрипом переставлял копытами. Ей богу, Аллон свидетель, бесовский наговор! Такие заморозки, что птичьих трелей не слышно. Или в лесу, какая мерзкая нечисть объявилась? Поди, узнай теперь?
Мда, Вельможный лес — это не Королевский, лес лесу рознь. Такой девственной красоты, Кирчику давненько не приходилось видывать. Смотришь, будто все обыденное, радостное глазу: гордые дубы, ясени, клены, березы, дикие груши, орехи, ели, сосны, тут же рядом поникшие лиственницы, акации, вербы, ивы — и тут бац! Столетний ялин! Величественный и прекрасный! Да пусть корявый и перекрученный морозом, но все-таки долгожитель эльфийских чащоб. Или уснувшие низины с папоротниками, ель-ель крытые снежными шапками. И как только выдерживают такие морозы? Сразу понимаешь, что без колдовства тут не обошлось, а магия та самая ощущалась в каждом лесочке, в каждой дебренной глуши, буквально во всем чувствовалось прикосновение таинственного и жутко опасного.
Кирчику по барабану та красота, ему абы приказ успешно выполнить, депешу из герцогской канцелярии по адресату донести, получателю прямо в руки передать, дождаться ответа, если такой последует и тут же, после отдыха, галопом, вскачь обратно, в родную столицу. Получателем же являлся никто иной, как сам барон Хорвут, собственной персоной. Серьезный и порой чересчур грозный тип. Родовитый аристократ. Негласный соперник самого герцога Альвинского, то конечно негласный, а на публике — внеконкурентный партнер. Опора владыки Королевства и ключевая фигура в финансовом спонсорстве его армий. Вот, правда, в последнее время эту позицию у барона умело перехватывали граф Земан на пару с графом Халоутом. Хорвут понимал, это расплата Хартовой долины за все его грехи. Ронану Земану было, отчего на него взъесться, более того, барон нюхом чуял: затевалась серьезная драка — смертельное противостояние. К открытым конфликтам с вельможами, он, взвесив все "за" и "против" чувствовал себя не готовым, посему в ближайшие недели нашел для себя более достойное развлечение и альтернативу междоусобицам — это вполне полезные занятия: укрепление и расширение собственных границ в Вельможном лесу. Хорвут дальновидно определил, что любую войну не выиграешь без сильных друзей, также как торговля не может обойтись без надежных партнеров. Круги власти барона расходились, как волны на речной глади. Поэтому Хорвут заблаговременно распорядился об организации сезонной охоты на дикого вепря, в новых еще не обхоженных хозяйскими сапогами лесных угодьях, а к вечеру отметить успешную травлю бурной пьянкой в новом загородном имении. В стенах усадьбы, успел впрочем, побывать сам Альвинский, но праздника в тот день достойного организовать не удалось — правителя срочно вызвали в столицу, хотя показалось, что герцогу скорей всего просто-напросто наскучила компания барона и его слуг. Так или иначе, Хорвут почти две седмицы готовился: лесничие отслеживали лежки диких вепрей и, присмотрев, наконец, дали добро на проведение охоты.
Собрались все лизоблюды барона, отчасти друзей у него никогда и не было, потому Хорвут с присущим ему темпераментом обзавелся за столь бурную жизнь лицемерами, вечными попрошайками, обрюзгшими слюнтяями и просто отщепенцами столичных обществ, только о том и мечтавших, как бы заполучить благосклонность господина барона. И, тем ни менее, в это время — все они были довольно ценными и востребованными людьми. С особо верных холуев у него числились, как всегда в сторонке — мейстер Конвар Гарст и сквайр Чельссер, постоянно напряженные, взвинченные, словно пружины арбалетов, готовые в любой момент выстрелить по смертоноснее всякого таранного орудия. Преданные покрепче хозяйских псов!
И вот, гонец Кирчик к обеду прибыл под ворота резиденции барона Хорвута с депешей от герцогства, а уважаемый господин вельможа наоборот, тремя часами ранее, выехал с многочисленной свитой из угодий, травить вепря. Так случилось, что они здорово разминулись, и теперь вестовой герцогской канцелярии в обязательном порядке был вынужден искать господина Хорвута по лесным чащам, дабы лично из рук в руки передать ему важную информацию. В сопровождение Кирчику, особо не заботясь, пристроили молодого пажа, смышленого и на удивление расторопного, но какого-то хлипкого на вид и слабоустойчивого к морозам, уже через час блужданий по лесам бывшего Эльсдара, Кирчик с сопливым мальчонком с идиотским прозвищем Вьюн, затерялись, промерзли, оголодали и чертовски намучились. Лошадь у Кирчика после полуторачасовой тряски по наметам и оврагам снежным, вовсе отказала переставлять ногами, а кляча, которую доверил Вьюну конюх, фыркала и чхала при каждом шаге. Столичный гонец при детальном осмотре едко подметил, что чхала и фыркала она не только на мороз и езду, но и на своего наездника, неуклюжего, ведущего скотину наповоду. С той минуты Кирчик попросту озлобился на весь белый свет: на канцелярию, управление почтой, на вельмож, в особенности на барона Хорвута, и на жестокую судьбу, сославшую его на это задание. Ругаясь и матерясь, они все дальше и дальше углублялись в лес, даже не подозревая о том, что заходят с противоположной стороны охотничьей кампании, а говоря четче, навстречу баронской позиции...
А тем временем, именно с той стороны, баронской позиции, стремительно развивалась развязка зимней охоты.
— Господин барон не томите, да покажите уже нам свой подарок!
Хорвут важно надулся. Вот уж дудки!
— Терпение, мои друзья! Терпение!
Какие, к демонам Эльсдара, вы мне друзья?
Граф Луи Вирк с намеком промолвил:
— Может все проще простого — оружие обыкновенного армейского образца? Чем луки остроухих отличаются от гвардейских, да если пристреляться, то ничем?
— Вы в этом уверены, Луи?
Вирк собрался выпалить очередную браваду, когда увидел на лице барона хищную ухмылку и заткнулся на полуслове.
— Кто еще того же мнения, что и граф Вирк?
Тишина. Ржание лошадей, тихое перешептывание слуг и лесничих. Если граф Дельссон, что-то и хотел поначалу вставить, то теперь скептически помалкивал. Сир Генрик Лаутский дрожал в седле и его оруженосец Дельмион, почтено накинул поверх кожаных лат овечью накидку. Рыцарь сир Марчек Розанн выглядел на его фоне закаленным и грозным, которого не страшат, ни мороз и никакой-то там дикий вепрь. К беседам он прислушивался по мере интереса, больше всего его заинтриговал предмет спора, но Хорвут не спешил раскрывать карты, и показывать гордость личного арсенала. Эльфийский лук. Интересно, где он его раздобыл? Эльфы подарили? Вряд ли.
— Господа! Господа! — Барон Хорвут поднял вверх руку, призывая к всеобщему вниманию.
— Вы еще не забыли, зачем мы сюда отправились? Нет?
Кислые усмешки.
Мейстеры графов возбуждено зашумели и, на хватком морозе на них жалко было смотреть, полчаса времени — и половина свиты насмерть замерзнет в седлах. Слуги успокаивали расшалившихся лошадей, упряжники сдерживали на привязи гончих, рвущих ошейники, собаки почуяли зверя. Горнист приготовился трубить в рог последнюю команду загонщикам, гнавшим вепря на свиту вельмож. Охота набирала высокие обороты, чувствовался ажиотаж и азарт к кульминации всего мероприятия.
— Мистер Чельссер, будьте любезны, отдайте приказ, пусть гонят зверя, мы давно готовы!
Одобрительные возгласы и азартные выкрики. Бряцанье холодного оружия. Слуги вооружались копьями и рогатинами, выстраиваясь в линию добивать кабана.
Сквайр Чельссер распорядился, и горнист выступил впереди конников.
— Ууууууууууу...
— Стойте! Вы слышали?
— Рог? Гудение рога?
— Точно, господин! Они близко! Где-то впереди!
— Впереди? — Кирчик опасливо заозирался, он в общих чертах понимал, что такое сезонная охота, и что ожидает жертву, преследуемую опытными загонщиками на луки и арбалеты охотников, и что будет, если они по глупой случайности вдруг попадут под обстрел. Точно ничего хорошего.
— Ууууууууууу...
— Я его вижу, барон Хорвут!
— Спокойнее, сир Розанн, пускай зверь подберется к нам поближе!
Барон не успел договорить, события рванули с неимоверной скоростью, ни на кого особо не обращая внимания.
— Дельссон, гляди, вон еще один, видишь?
— Еще один?! — Мэтт выпучился в указанное графом Вирком направление и развернул тяжелый арбалет.
Барон Хорвут прищурился, что за ерунда?
— Точно еще один, смотри, вон в том ельнике!
— Сир Марчек, стреляйте, да стреляйте же!
Граф Дельссон позабыв о приличиях, грубо выругался, взвел пружину. Сквайр Чельссер направил лошадь через передний ряд, куда целятся эти олухи, хотелось бы знать? Слуги держались в арьергарде.
Треск сучьев и хруст снега с обеих сторон густого ельника. Барон выверенными движениями расчехлил лук, натянул тетиву и закрепил ее по краям ялинова стержня. Одиннадцать секунд и оружие лесных эльфов готово к бою. Стрела с желто-зеленым оперением ложится на тетиву, взводится лук и Хорвут прицеливается.
Щелчки арбалетных пружин. Гул спускаемой тетивы — стрела устремляется в полет.
Жалобное ржание лошади, шум падающего тела. Звериный визг и дикий топот копыт.
Как в бредовом сне, события замедляются до неимоверности, трудно определить, кто четко успевает уследить за стремительными мгновениями на лесной опушке, но в итоге все оказалось не настолько уж плохо: никто из верховых, слава Аллону, не пострадал. И не был ранен.
Подстреленный из лука вепрь рассвирепев с оглушительным рыком, набросился на охотников. Утопая в глубоких снежных навалах и продираясь через молодой колючий репейник, гибкие стебли, которого оплетали копыта и царапали морду зверю, что еще больше дразнило и доводило самца до первобытной ярости. Вепрь, пронесся сквозь обледенелые заросли со скоростью арбалетного болта, раззявив клыкастую пасть, и с непостижимой неожиданностью переключился на новых врагов.
Кляча Вьюна затряслась от страху приметив перед собой свирепое чудище, вепрь оказался поистине громадным, а смазанные удары из рыцарских и графских арбалетов, только ярили гиганта и доставляли невыносимую боль, отчего кабан, задрав глотку, дико вопил, не останавливая разбега. Да вот беда, на пути у мстителя возник гонец Кирчик с подраненной лошадью, которая, получив от сэра Марчека болт в левый бок, завалилась на правую сторону, и теперь протяжно и жалобно ржала. Кабан, почувствовав легкого противника понесся на придавленного крупом гонца. Кирчик приметив опасность, истерично заверещал, взвывая о помощи. Кобыла Вьюна необычайно резво извернулась, и перепугано заржав, дала бешеного стрекача через густой ельник, не разбирая дороги и пути.
И снова время потекло, словно в замедленном танце: тягуче и нереально.
Пока господа и сиры взводили пружины и вставляли болты, подранок успел преодолеть короткое расстояния до Кирчика и лошади. Несчастный гонец мысленно попрощался с жизнью, сумел напоследок отчетливо разглядеть налитые кровью свирепые глазища вепря, которые приковали его всеобщее внимание, он даже не подумал вооружиться армейским мечом, страх и стремительность события, парализовали мышцы.
Звонкое пение эльфийского лука, разлившееся птичьей трелью по девственному лесу, стрела с медным наконечником глубоко впивается под лопатку зверю и, добравшись до сердца, останавливает вепря на полпути. Дикий рывок подранка обрывается перед рвущимся в снегу жеребцом Кирчика, вепрь завизжал, развернулся и по траектории, но, сбившись в бок, врезался иклами в живот издыхающей лошади, пропорол ей брюхо и показал окровавленные внутренности, среди охотничьей свиты нашлись и те, кто чуть не выпачкал дорогие камзолы и плащи. Мейстер Биштон затерялся в задних рядах.
Вепрь перекувыркнулся через круп лошади, оставив в снегу широкую полосу и, задергавшись в агонии, вскоре испустил дух. Добили его кольями и рогатинами. Лесничие и егеря тут же принялись освежевать трофейную добычу под руководством сквайра Чельссера. Больше всего изумило Кирчика то, что двое лесничих добив его лошадь, спускали шкуру и с нее, просто объяснив гонцу, что не принято зазря пропадать хорошему куску мяса и кожи. Разинув рот, гвардеец отстранено наблюдал за оживленной сценой. Один из лесничих полюбопытствовал, здоров ли он, а если ранен, то мейстер Конвар Гарст быстренько мог привести его в чувство. Тем временем баронская свита поравнялась с сутулой фигурой Кирчика.
— Кто таков? — Кирчик безошибочно определил, что к нему обратился сам барон Хорвут.
— Гонец с герцогской канцелярии.
— Ты прискакал из Мейдрина? — почему-то удивлено переспросил хозяин Вельможных лесов, ведь герцог Альвинский не так давно покинул мои имения, что же так быстро понадобилось владыке Королевства? — подумалось вельможе.
— Так точно, господин барон! У меня вам депеша...
Барон молча перегнулся и выжидательно протянул руку, дожидаясь от Кирчика прямых служебных исполнений.
Немного стушевавшись, но переборов растерянность, гвардеец, наконец, достал из планшетки рекомендательную и срочную депешу. Барон мельком глянул на печать, сорвал ее, распечатал листок и быстренько перечитал его содержание. Лицо исказила волна сосредоточенности и задумчивости. Морщины избороздили строгие черты. Барон Хорвут явно давно не получал таких серьезных писем и потому, только спрятав его во внутренний карман плаща, отдал громкое приказание:
— Конвар! Конвар! Труби общий сбор — немедленно возвращаемся в имение!
— Но барон, а как же охота на зайцев? — полное недоумение графа Розанна.
— Вы ведь обещали... — начал граф Вирк.
— В следующий раз, а пока — дела! Хотя... — Хорвут внезапно обернулся. — Можете продолжить охоту без меня, но должен заметить, что скоро ночь и...
Он не стал договаривать и без того все понятно.
Мейстер Конвар Гарст уже сигналил лесничим, слуги торопились, грузили мясо и оружие, про гонца Кирчика все странным образом забыли. А кому дело до какого-то смертного вояки? Гонца?
— Господин барон! Госпо-о... — Кирчик подбежал к вельможе. Собаки взвились разъяренным лаем. Егеря пинками пытались их успокоить.
Скорчив недовольную гримасу, барон обернулся в седле.
— Ну что еще? Чего тебе?
— А как же я? Ведь моя лошадь... — Гвардеец развел по сторонам руками.
Хорвут зло сплюнул. Сир Лаутский ехидно захихикал.
— Уважаемый, дважды спасать человеку жизнь не в моих правилах, ты еще за первую услугу не рассчитался, когда сравняешь счет, тогда будешь просить милостыню, усек?
Бледный, изумленный и пристыженный Кирчик, слабо шевельнул головой.
— Будь здоров! Да, и еще! — как бы вспомнив, Хорвут соизволил себе следующее великодушие, — если вдруг доберешься до моей виллы, то так и быть, я оставлю конюху распоряжение, предоставить тебе лошадь, но только, конечно, если ты доберешься? А я, как уже говорил ночью в Вельможном лесу, ой, как опасно. Эльфы еще не забыли старых обид за Эльсдар, помни, человек, лес ночью абсолютно против тебя! Прощай!
Кирчик прирос к сугробам. Страх разливался в груди, опускался вниз живота, в пах...
Истеричный смех рыцарей и графских господ стоял в ушах, может кто-то, и был недоволен решением барона, но открыто все равно боялся высказаться. Господина всегда слушались и никогда не перечили.
Все на что мог рассчитывать и надеяться от слуг Хорвута Кирчик — это охотничий нож и сумка с припасами. Зачем ему нож, впрочем, он так и не понял, когда у него был меч? Спасли его егеря, разрешив следовать в их группе, лесники направлялись к мелкой деревушке, где нормально можно было переждать ночь и не бояться всякой лесной твари. Кирчик от всей души благодарил их и пообещал расплатиться, на что мужики только дружески расхохотались, объяснив, что Вельможный лес является вражеской, до конца не освоенной и не закрепленной человеком, территорией. А на войне, подле врага действуют отнюдь равноправные законы и обычаи — все равны друг перед другом.
