Глава 1. Высадка.
Развалившись на диване, я лениво покачивала хвостом и смотрела на двери в каюту. Сюда вот-вот должен войти Таш, как всегда неспешно, шурша полами своих длинных одеяний по полу. Чем занимался хозяин, увы, не дано понять ни одной кьёши. Впрочем, роль пушистого домашнего зверька меня всегда устраивала.
Таш пытался объяснить, что мы — продукт их генной инженерии, странное сочетание зачатков разума и повышенной эмоциональности, гуманоидной формы тела и пушистой шёрстки, кошачьих ушек и длинного хвоста. От кошек кьёшам досталась так же их знаменитая лень и не менее знаменитое любопытство. Вечное противоречие.
Услышав знакомые шаги, я встрепенулась, спрыгнула с дивана. Заняла выжидательную позицию возле дверей. В следующий они распахнулись и в каюту вошёл мой обожаемый Таш. Привычным жестом провёл своей чешуйчатой семипалой рукой по моей голове. Я улыбалась, глядя на друга снизу вверх. Может быть, он даже поиграет со мной.
— Здравствуй, Эшши. — Сказал он, улыбаясь в ответ. — Надеюсь, тебя никто не обижал в моё отсутствие?
— Никто. Я по тебе соскучилась. — Я запрыгнула обратно на диван и подождала, пока Таш сядет рядом. Хорошо вот так забраться к нему на колени и мурлыкать от удовольствия, когда он почёсывает меня за ухом.
— Чем занималась? Читала? — он дёрнул головой в сторону разбросанных книг. — Нашла что-нибудь занятное?
— Книжка по рисованию карандашами. — Вспомнила я. — Там были интересные картинки. Я хочу попробовать как-нибудь порисовать.
— И что же такое карандаши? Как ими рисуют? Расскажи мне.
Я подробно пересказала прочитанное. Таш слушал внимательно. Как и любой тэонт, он мог передавать свои мысли другим высокоразвитым существам напрямую. Технологии же уже достигли того, чтобы снимать картинку прямо из воображения художника. Может быть, поэтому Таш никогда не слышал о карандашах и красках.
— Это интересно. Посмотрим, что у тебя получится. — Я радостно шевельнула ушами. — Но не раньше, чем мы достигнем какой-нибудь цивилизованной галактики. Сама понимаешь, карандаши материальны и доставить их сюда через то расстояние, на котором мы находимся от ближайшей станции, непросто.
Я пожала плечами. Времени ещё много впереди.
— Куда мы летим? — поинтересовалась я.
— В одно замечательное неосвоенное место. Я слышал, там даже живут разумные существа. Если так и есть, то мы сможем приобщить их к нашей культуре. Хотя они будут сопротивляться, бороться за свободу... — Таш задумался. Точнее, мне так казалось. На самом деле он мог общаться сейчас с другим тэонтом. — Обычно дикари отстаивают свой образ жизни, не понимая, что он неправилен. Впрочем, они ещё даже не освоили ближний космос. И не скоро освоят.
Его бархатный голос убаюкивал, тепло рук согревало. Я не заметила сама, как уснула.
Когда я проснулась, Таш уже куда-то ушёл. Можно пойти прогуляться по кораблю в надежде, что в этот раз меня не усыпят и не запрут в какой-нибудь подсобке.
С четвёртой попытки мне удалось ввести правильно шестидесятизначный код, отпирающий дверь. Я зло клацнула на неё зубами — никогда не могла понять, зачем тут везде замки, если на корабле кроме роботов и нас с Ташем всё равно никого нет. И если Ташу на введение требовалась секунда-другая, то для меня двери становились настоящим препятствием. Лучше всего роботам — программы корабля координировали двери с их перемещением.
Я пнула одного из них. Бездушная пластмассина только мигнула красными лампочками и двинулась дальше. Какие они скучные. Впрочем, в последнее время я радовалась даже им, но после того, как я нечаянно сломала штук десять, Система корабля предпочитала убирать их с моего пути.
Добравшись до кольцевого коридора, я обрадовалась. Здесь двери по умолчанию открыты, и можно быстро бегать без опасений, что за очередным поворотом собственный лоб встретит тонкую, но очень крепкую прозрачную перегородку.
Пробежав где-то треть круга, я приметила ещё одного робота. На мою попытку подобраться сзади откуда-то с потолка раздался недовольный голос Системы:
— Это плохая идея! — надо же, раньше он казался куда более обезличенным. Самообучение — прелестная штука. — Усыплю!
Придётся оставить затею. Иногда лучше быть покладистой кисой. Прочитав мои мысли, Система подсветила кратчайший путь до "капитанского мостика". Выглядела комната, в которой Таш проводил большую часть времени, весьма странно — чёрные стены сферы, искусственное отсутствие гравитации, темнота. В центре висел Таш, совершенно отрешённый от реальности, с закрытыми глазами.
Сегодня Система не пустила меня внутрь. Устроившись возле дверей, я снова уснула. Разбудил меня еле слышный шорох шагов. Я приветственно дёрнула ушами. Таш скомандовал:
— Заходи внутрь. Через пятнадцать минут гиперскачок, находиться в других помещениях биологическим существам опасно. — Я послушно прыгнула в проём и тут же ощутила на себе все прелести невесомости — кровь ударила в голову, пространство закружилось вокруг. Естественно, я врезалась в стену, не сумев затормозить. Как всегда.
Двери закрылись, мы остались в кромешной темноте. Жутко. И в этой темноте шелестящий голос Таша:
— Я как раз шёл за тобой. Почему сегодня ты сама решила прийти к этой комнате?
— Просто так... может, кошачья интуиция? — я улыбнулась.
— Интуиция? Это ведь тоже из книжек, верно? Мой друг очень интересуется ею, он считает, что интуиция — это всего лишь результат работы подсознания. Но даже подсознанию нужны какие-то данные для расчётов. И это весьма любопытный вопрос — можете ли вы использовать ресурсы только своего мозга или чуть-чуть больше. Впрочем, всё это только теоретизирования. Мы ещё слишком мало о вас знаем, ваш вид совсем недавно вывели. Однако когда я спрашивал у твоего создателя, то он клялся, что кьёши очень перспективные существа. — С этими словами он погладил меня. Наверное, Таш думал, что я переживаю из-за того, что не принадлежу к виду самых высокоразвитых существ, но меня это никогда не волновало. Как сказал однажды мне мой сородич, кьёши должны быть милыми, а не умными.
Некторое время Таш молчал, потом снова заговорил:
— После гиперскачка мы будем в информационном вакууме, потому что попадём в другое время. Расстояние слишком большое. Ничего страшного, если мы проведём там пару месяцев или даже лет — при правильном расчёте траектории мы вернёмся в этот же момент, только в другое место. Может быть, в паре световых тысячелетий отсюда.
Я попыталась понять, как это возможно. Не получилось. Система начала отсчёт времени до гиперскачка. На нуле по телу пробежала дрожь, сознание опалило ужасом, но вскоре состояние вернулось в норму. Откуда-то с потолка зазвучал бесстрастный голос:
— Временное искажение шесть миллионов сто тридцать семь тысяч пятьсот восемьдесят восемь условных лет и двести двадцать четыре дня.
— Даже интересно, как выглядит сейчас наша цивилизация, не правда ли? — сказал Таш. — Если верить истории, то на данном этапе мы были холоднокровными, жили в лесах и охотились с помощью каменного топора. Но время и генная инженерия нас сильно изменили.
Я кивнула и стала выбираться из комнаты. Мне не очень нравилось в этой тёмной сфере. В хорошо освещённом коридоре я даже вздохнула с облегчением. Пока Таш остаётся там, можно сбегать в наблюдательный пункт к настоящему иллюминатору, а не дисплею. Правда, из-за радиации Система не пускала меня туда больше, чем на двадцать минут.
В мгновение ока я оказалась возле огромного окна в космос. Вид потрясающий! Заворожённо я смотрела вдаль, на далёкие, холодные, колючие звёзды. Всё пространство было усыпано ими, такими яркими, такими... прекрасными.
Совершенно незнакомые, они словно насмехались над одинокими в этой огромной вселенной существами. Манили, готовые в любую минуту опалить нестерпимым светом, каждый миг убивая того, кто осмелится остаться с ними наедине. Но я не могла, никогда не могла оторвать взгляд от них, готовясь когда-нибудь, когда придёт время, отправиться в вечное странствие среди них, звёзд...
Вой сирены привёл меня в чувство. Оказывается, я не заметила распоряжений системы покинуть наблюдательный пункт. Глаза жгло, открытые участки кожи на лице саднило. Представив, что скажет Таш, я поспешно вскочила и кинулась прочь из этой комнаты.
Система предусмотрительно подсвечивала нужный путь. Когда я вылетела прямо навстречу другу, он остановился.
— Эшши! Сколько раз я тебе говорил! — прошипел Таш. Я почувствовала, как сама собой шерсть встаёт дыбом. Взбешённый хозяин — это хуже, чем открытый космос. — Если ты не можешь себя контролировать, то не ходи туда! Мы уже почти прилетели к месту назначения, и вместо того, чтобы заниматься непосредственно полётом, я вынужден бежать смотреть, что моя ненаглядная зверушка вытворяет!
Я знала, что его злость — всего лишь умелая игра. Тэонты не умеют по-настоящему злиться. Из-за этого моего проступка отношение Таша ко мне не изменится. Он всего лишь меня запугивает, пусть и очень эффективно. Я знала это. И он тоже знал. Но стоять перед ним, глядя сверху вниз, и каждым волоском ощущать собственную глупость — само по себе настолько неприятно, что попадаться ещё раз не хочется.
— Пойдём. — Тэонт неспешно зашагал в сторону грузового отсека, взяв меня за руку. — Высадка через час. Я беру тебя с собой, условия вполне подходящие. Придётся потратить пару недель как минимум только на ознакомление с бытом и психологией. Судя по отчётам первой экспедиции, существа там обитают весьма проблемные. Вот что занятно — наши цивилизации не пересекались. Я думаю, что за шесть миллионов лет люди с этой планеты куда-нибудь, да выбрались бы. Есть мнение, что в недалёком относительно этого момента будущем там произошёл какой-то катаклизм, и если бы не временное искажение, то мы и вовсе бы не узнали о них.
— Но зачем нам тогда их колонизировать? — спросила я. Всё равно ведь умрут.
— Если в этом будет смысл, то их солнечную систему мы эвакуируем в другое место. — Таш сказал это с так непринуждённо, что мне осталось только восхищённо вздохнуть. Потом я вспомнила ещё об одном удивившем меня факте:
— Ты сказал, там живут люди?
— Это как раз неудивительно — может быть, планету уже пытались колонизовать, когда она ещё не была заселена разумными, но потом забросили из-за нерентабельности. Однако сейчас приоритеты нашего народа сильно изменились, поэтому мы и летим туда.
— То есть ты должен решить, должна ли остаться существовать планета? — с некоторым недоверием поинтересовалась я.
— Нет, что ты. Я же не бог, чтобы решать такие вещи. — Таш хмыкнул. — Я решаю только за себя, буду ли я вмешиваться или нет.
Странно это прозвучало. Но понять Таша я и не надеялась. Пока мы шли, он молчал, позволяя мне переварить информацию.
В грузовом отсеке, в одной из бесчисленных коробочек, обнаружилась наша экипировка. Специально для этой планеты — пара длинных плащей с терморегуляцией, запас провианта на первое время и походная аптечка. Таш посчитал, что на планете с неагрессивными условиями жизни нам больше ничего не понадобится, и вскоре мы направились к шлюпке.
В образе моего друга ничего сильно не изменилось, только покрытую вибриссами голову он накрыл капюшоном, заодно скрывшим его лицо. Я же, непривыкшая к одежде, чувствовала себя немного неуютно в путающемся между ног плаще и с урезанным обзором. Но в памяти всплывал предыдущий печальный эксперимент с высадкой на планету, где местные жители очень неадекватно отнеслись к представителям другого биологического вида, и с неохотой признала, что лучше на первое время не демонстрировать свои отличия.
В шлюпке оказалось тесно, и почему-то на меня вдруг накатило нежелание расставаться с привычным кораблём. Что нас ждёт на незнакомой планете, без карт, без полных данных о флоре и фауне? Да, при существенной угрозе жизни Система корабля среагирует на мозговое излучение Таша и мы будем эвакуированы, но, тем не менее, неизвестность пугала.
Гравитационная установка в шлюпке не справлялась со стремительно изменяющимися показателями, поэтому при приземлении нас изрядно тряхнуло. Следовало ещё немного подождать, пока системы проверят атмосферу. Через пару минут забурчали динамики:
— Концентрация кислорода ниже оптимальной на восемнадцать процентов, температура ниже оптимальной на шесть градусов, относительная влажность воздуха — девяносто девять процентов... — бесстрастный голос бурчал бы и дальше, но Таш его отключил.
— В целом неплохо. — Заметил тэонт. — Хотя дышать будет тяжеловато, но всё же не в скафандре ходить.
Выкарабкавшись наружу, я с удовольствием вдохнула сырой лесной воздух. Со всех сторон надвигались тёмные силуэты деревьев, шелестящих листьями. По земле стелился туман, лучи местного светила еле добирались сюда сквозь низкие слоистые облака и густые кроны. Судя по всему, рассвело совсем недавно.
Тихо лязгнув, задраился люк в шлюпке, после чего она ввинтилась в землю. Через пару недель вспаханная земля снова зарастёт травой, и если аборигены не придут сюда раньше, то вряд ли найдут место приземления НЛО.
Таш напоследок окинул взглядом полянку и уверенно зашагал прочь. Определённо, он сохранял какую-то связь с Системой корабля и через неё узнавал маршрут.
Шуршание листьев под ногами меня раздражало, к тому же ступать по скользкой, влажной земле моими нежными лапками оказалось немного неприятно. Но приходилось терпеть, так как подходящей обуви на корабле всё равно не нашлось — мою высадку на планету не планировали. Ташу же обувь вовсе не нужна, на таких лапах можно и по битому стеклопластику ходить без особых неудобств.
— Как тебе здесь? — поинтересовался Таш.
— Ужасно. Шумно, грязно и дышать тяжело. — Честно ответила я. За последние минуты моё отношение к планете резко ухудшилось. — Здесь вообще есть дороги?
— Есть. Как раз к одной из них мы и идём. По предварительным данным, дорога эта соединяет два города. С корабля уже ведётся наблюдение за поверхностью и примитивный анализ. В городах живут в основном люди, но есть представители других рас или даже видов. Вероятно, люди когда-то мутировали, неважно, здесь или ещё до колонизации. По возвращении загляну в базу данных по человеческим мутантам. Отличия, кстати, весьма заметны — у одной расы уродства затронули уши, у другой — цвет кожи, ещё у одной произошли более существенные изменения облика. Из отчёта первой экспедиции я понял, что остроухие называют себя эльфами, ближайшая к ним раса — дроу. Так же есть тролли, но о них сведений недостаточно. Эльфы и люди или дроу и люди свободно скрещиваются, но потомство в большинстве случаев стерильно. О результатах скрещивания эльфов и дроу доподлинно ничего не известно. На этом изученная разумная фауна заканчивается. Оценку всего остального животного мира пока не провели, и вряд ли мы станем этим заниматься. Флора в основном зелёная. Вирусных форм заболеваний на планете не обнаружено.
Я внимательно слушала его, даже капюшон сняла. Потом спросила:
— А что с политикой и религией?
— Сложно сказать. Экспедиция была здесь около трёхсот лет назад, за это время многое могло поменяться. Но на тот момент наблюдалось несколько монархических людских государств, что-то вроде парламента у эльфов — совет старейшин, и у дроу матриархальные кланы. В большинстве человеческих стран придерживаются монотеизма, однако в некоторых господствует атеизм и власть почти поровну делят монарх и верховный маг. О религии эльфов написано только то, что они поклоняются Духу Леса.
— Магия? Волшебство?
— Нет, скорее примитивное энергоуправление. Некоторые аборигены могут запасать энергию, выкачивая её из окружающей среды, и преобразовывать. Процесс долгий, трудный и опасный. Но определённые преимущества магия даёт. Особенно в войнах.
Я хмыкнула. Славную лекцию прочитал мне Таш. Но вопросов оставалось ещё очень много.
— То есть тут настолько разрозненное общество, что они до сих друг с другом воюют? На одной-то планетке?
— Не разделю твоего скептицизма. Учитывая, что путешествие из одного края континента в другой может занять месяцы и годы — для аборигенов планета очень большая. К тому же кроме этой "одной планетки" у них ничего и нет. Хотя войны от этого лучше не становятся.
Я огорчённо шевельнула ушами и умолкла. Лес стал пореже, и вскоре мы вышли на широкую тропу. Или дорогу? Никакого покрытия, просто утоптанная земля. Я читала, что так выглядели звериные тропы в джунглях.
— Итак, в какую сторону пойдём? — Таш остановился. Резные солнечные пятна блуждали по тёмно-серой ткани его плаща. Игра света затягивала меня в паутину оцепенения. — Эшши?
— Направо. — Поспешно отведя взгляд, я бодро зашагала в выбранном направлении.
— И почему туда? — удивился тэонт.
— А почему бы и не туда? — я тряхнула ушами, когда на голову упал листик с дерева. Почувствовала, как кто-то заползает в шерсть, да так и застыла на месте.
— Что, опять? — вздохнул Таш.
— К-кажется, на мне насекомое! — дрожащим голосом сказала я. — Вдруг я его случайно раздавлю и окажусь вымазанной в его внутренностях? — меня передёрнуло. Таш спокойно снял у меня с головы букашку и стал рассматривать. — Я хочу домо-ой...
— Без паники. Это всего лишь маленький жучок, он тебя не съест. И яйца в шерсть он тебе не отложил, потому что похож на самца. Так что не надо волноваться. — Голос друга успокаивал, проникая в самые глухие закоулки сознания. Гипнотизирующий, как змеиное шипение. Глубоко вздохнув, я двинулась дальше по мягкой травке, растущей вдоль дороги.
Постепенно солнце всё выше и выше поднималось над лесом. Я вдыхала ароматы цветов и слушала пение птиц, может, и не очень приятное для слуха, но удачно вписывающееся в общую картину. Иногда голоса пташек становились тревожными, и меня переполняло ощущение, что этот мир — дикий, жестокий, безжалостный. В лесу каждый сам за себя, и каждый стремится убить другого. Либо чтобы съесть, либо чтобы не быть съеденным. Ничего искусственного, наигранного. Чистая природа во всём её безразличии к отдельным частям себя.
— Система сообщила, что за следующим поворотом мы увидим поселение. Было бы неплохо считать местный язык из памяти какого-нибудь человека, но поскольку речь разных классов здесь сильно различается, то овладевать языком плебеев нам невыгодно. Лучше всего найти делегата из одной страны в другую.
— То есть мы молча пройдём мимо?
— Именно. Я даже не представляю, как отреагируют аборигены на наше появление, слишком мало данных. Вряд ли они попытаются причинить нам вред, это одна из особенностей психологии людей — бояться неизведанного.
— Я лет десять назад читала что-то о том, что люди склонны при страхе проявлять агрессию. — Нечасто мне доводится возражать Ташу.
— Только в случае, если пугающий объект как-то угрожает им и последствия бездействия человека страшнее, чем само столкновение с незнакомым. Простейшие рекомендации — не подходи к детям, не трогай имущество. Если мы будем идти мимо, нас не воспримут как угрозу и не рискнут связываться. — В который раз мне пришлось признать собственные аргументы неуместными и неполными. Однако я с удовольствием подумала, что в чём-то всё-таки была права.
За следующим поворотом меня поджидало шокирующее зрелище: расстилающееся поле, на горизонте — одноэтажные деревянные домики, беспорядочно выстроенные вдоль дороги. Подойдя ближе, мы увидели покосившиеся заборы, дым из труб, окна, затянутые какой-то полупрозрачной плёнкой... но самое яркое впечатление — это вонь! Как они так живут? Отовсюду доносился запах экскрементов животных, вызывающий у меня непроизвольный рвотный рефлекс. Кое-как я сдерживала свой бунтующий желудок, но это было не так-то просто. Я понимала, что у людей обоняние раз в десять хуже, чем у меня, но не до такой же степени.
— Неужели все цивилизации через это проходят, — морщась, сказала я. Таш кивнул и ускорил шаг. Аборигены с недоверием смотрели на нас, застывая на месте при нашем появлении. Некоторые перешёптывались между собой, одна женщина что-то завопила и убежала, уволакивая детёныша. Глядя на них, я невольно сомневалась в разумности данного вида.
К счастью, поселение насчитывало от силы три десятка домов, и мы быстро добрались до противоположного конца поля. Голова кружилась от нехватки кислорода — я не могла заставить себя дышать таким смрадным воздухом. Пройдя ещё немного, я растянулась на траве возле небольшого родничка, в тени раскидистых деревьев. Таш присел рядом и достал из рюкзака сухпаёк.
— Результат наблюдений неутешительный. — Мрачно сказал тэонт. — Хотя в отчёте и было указано, что большая часть населения здесь на натуральном хозяйстве, но я и не подозревал, как такое хозяйство на самом деле выглядит. Колонизация — сама по себе задачка не из простых, а уж на таком уровне... Но не будем делать поспешных выводов. — Сухпаёк, залитый водой из родника, начал раздуваться, пока не превратился в полноценный, аппетитно пахнущий обед.
— Кстати, как называется планета? — на всякий случай спросила я.
— Никак. Ей только порядковый номер присвоен. И неудивительно. — Таш поцокал языком. От его прежнего радостного настроения не осталось и следа. Но по мере поглощения обеда недовольство рассеивалось, и двинулись дальше в путь мы с прежним энтузиазмом.
До заката мы наткнулись ещё на три деревни, но предпочли обойти их по краю. Всё равно ничего интересного в них не было — неотличимые на первый взгляд домики, похожие люди. Несколько человек встретились нам на дороге, но они предпочли держаться подальше.
Спать решили в поле, поскольку в лесу нас могли застать врасплох "агрессивные формы жизни", будь то хищники, ядовитые растения или что-то ещё. Без полных данных лучше не рисковать. В поле безопаснее.
Поэтому мы лежали на немного утоптанной траве и смотрели в небо. Конечно, планетная атмосфера оставляла от звёзд лишь маленькие точки на тёмном небе, и всё же они оставались прекрасны. Конечно, кому-то уютнее при свете дня, но я впервые открыла глаза на космической станции, в наблюдательной комнате, и космос — единственное, что никогда меня не покидало.
— О чём задумалась? — спросил Таш, гладя меня.
— О первом взгляде на мир. Многое ли от него зависит?
— Как правило, первое, что видят младенцы — это своих родителей. Вас же почти сразу отдают будущему хозяину, да и кого считать родителями — доноров генов или биоинженера, собравшего их в единое целое?
— И что же ты увидел первым? — словно невзначай поинтересовалась я.
— Темноту... Я находился в тёмной комнате, точно такой же, как и мой "капитанский мостик".
— Поэтому тебе там так хорошо? — я ритмично взмахивала хвостом под неожиданно всплывшую в памяти мелодию. Момент был умиротворяющим.
— Нет, не только. Просто там легче сосредоточиться на более тонких ощущениях, чем световое зрение. Но в темноте мне действительно уютнее. И понимаю, почему тебя так непреодолимо тянет к иллюминатору. Мы с тобой оба ненормальные. — Таш рассмеялся тихо, но так заразительно, что я невольно стала смеяться вместе с ним.
Уснула я, прижавшись к его тёплому боку.
