РЫЖКА
Пятилетняя Тоня очень любила кошек. Не могла пройти мимо. Все уличные кошки были ее. Много раз девочка просила взять в дом котеночка. Папа, может, и не был бы против, но активно возражала мама:
— Кошка — это грязь, блохи, ободранная мебель! А наши попугайчики?! Кошка их разорвет! И у меня аллергия на шерсть!
Никакой аллергии на самом деле не было. Все это знали. А Тоне вдобавок было еще очень обидно. Ведь ей за вранье попадало здорово. А считалось враньем все, что хоть чуточку отличалось от правды, даже придуманная история про облачных котят. Но ведь облака и впрямь в тот день очень были похожи на самых настоящих котят!
— Не придумывай глупостей!— велела мама.— И не реви на виду у прохожих! А то получишь по попе. И все увидят, какая ты плохая девочка.
Вот так. Сочинять про облачных котят было нельзя, а врать про аллергию можно. Где справедливость?
Попугаев Тоня не выносила. Они ее, впрочем, тоже. Так и норовили обронить кое-что на голову. И обзывали дурой. Обзываться их сестра научила, вот они и старались. А отвечать, что они сами дураки, было нельзя. За нехорошими словами в семье бдительно следил папа, а рука у него была тяжелая.
Глупым птицам обзываться можно, а себя от них защищать — нельзя. Никакой справедливости!
Сегодня — день особенный! Новый год! Прошлый Новый год Тоня запомнила очень плохо. Ведь тогда ей было всего четыре года. Зато несколько дней назад ей исполнилось целых пять! И кошку на день рождения все равно не подарили. Может быть, хоть на Новый год?..
Тоня очень, очень мечтала о котеночке! Об усатом и полосатом, как в любимом стишке. Или об усатом и белом. Или вообще о любом, лишь бы только это был котенок. Живой, не плюшевый.
Но Тоне если когда и дарили котят, то только игрушечных. Неживых. Глупые взрослые. "Вот вырасту,— думала Тоня,— стану большая, как мама, и ни за что не запрещу своей дочке кошку! Я ей кошку сама принесу! И она пускай приносит!"
Все кошки,которых Тоня подбирала и приносила домой, мгновенно оказывались на улице. "Никогда не буду такой, как мама,— шмыгая носом, думала Тоня.— Никогда!"
Сегодня утром Тоня попыталась было снова пробить стену маминого упрямства. Но...
— И не проси!— строго сказала мама, заставляя папу вешать свежевыстиранные гардины.— Только кошек мне не хватало сегодня! Дед Мороз придет, и хватит с тебя!
— Настоящий Дед Мороз?— заинтересовалась Тоня.
— Настоящий, настоящий! Не задавай глупых вопросов. Иди с сестрой на улицу, не путайся под ногами!
Девочки вышли на улицу. Старшая Тонина сестра была уже невестой, как выражался папа. И она считала себя вправе, — со своего невестиного роста, разумеется,— над младшей сестрой-соплюхой подсмеиваться.
— Дура ты,— презрительно сказала сестра.— Никакого Деда Мороза у нас не будет!
— А кто будет?— обиженно спросила Тоня.
— Как в прошлый раз — соседский дядя Игорь! Эх, ты! Мелочь пузатая! Деда Мороза не бывает, поняла?
— А что бывает?— наивно спросила Тоня.
— Новый год. Сейчас наступает новое тысячелетие. Представляешь? Тыща лет уходит в прошлое! И начинается новая тыща. Говорят, именно в эту новогоднюю ночь может сбыться любое желание!
— Прямо любое!— восхитилась Тоня.— Значит, мне подарят кош...
— Ой, да отстань ты со своими вонючими котами! Иди лучше гуляй...
Тоня любила гулять с сестрой. Та мигом убегала к своим друзьям на лавочку, ведь возиться с мелюзгой ей было недосуг. А Тоня тогда могла бродить сама по себе. Недалеко, конечно, но все-таки. Какая-никакая свобода. С мамой вся прогулка только в магазин и обратно, а с папой — до столика, где мужики играют в нарды.
Ну вот, гуляла Тонечка сама по себе, гуляла, и пригуляла к углу соседнего дома. А там, под водосточной трубой, мокрый, дрожащий и грязный, сидел ОН.
Маленький серый котеночек с хвостиком-морковкой и очень несчастной мордочкой. Ну, как тут было не взять его на руки, не согреть? Как было не спрятать его под пальто, поближе к живому теплу, к сердцу?!
"Все!"— подумала Тоня.— "Новогодняя ночь еще не наступила, а мое желание уже сбылось! Ур-ра! В нашем доме будет кошка, будет! Вот эта. Назову ее — Рыжкой! За красивые глаза!"
Глаза у котенка и впрямь были необыкновенными. Огромные, в полмордочки, янтарные, обведенные светлой полосой.
Когда Тоня появилась на пороге родной квартиры, мама упала в обморок.
Потом мама лежала на диване, папа прикладывал ей компресс к голове, а она причитала не своим голосом:
— Это что же это такое! Тащит в дом всякую дрянь! Во что превратилось светлое пальто! Его же теперь ни за что не отмыть! А свитер! Теплый свитер из козьей шерсти! Кошмар! Да выкиньте же эту гадость из дома!
Рыжка, напуганная громкими голосами, рванулась из Тониных рук, пулей пронеслась по накрытому столу, опрокидывая по дороге все, что попадалось под лапы, и свечой взлетела под потолок, оставляя на белоснежной гардине великолепные следы.
— Грязь!!!— в ужасе простонала мама, во второй раз теряя сознание.
Вот так Тоня оказалась в углу за испорченные пальто, свитер, новогодний стол и гардину, а Рыжка отправилась в подъезд, предварительно исполосовав острыми когтями руки сестре и папе...
Стоять в углу было очень обидно. На ужин Тоню не позвали, и она слышала сквозь стену, как папа спорит с мамой. Что говорил папа, разобрать было трудно, зато мамин высокий голос разносился по всей квартире:
— Нет, пусть она осознает! Пусть прочувствует хорошенько всю степень своей вины! Испоганить новое пальто! Превратить в тряпку прекрасный свитер! А занавесь? Прекрасный германский тюль коту под хвост! Нет, пусть стоит! Никакого ей печенья! Никакого чая!
Тоня стояла и представляла себе свою Рыжку: как она идет по мокрому асфальту, поджимая лапки, голодная и мокрая, а плохие мальчишки в ответ на жалобное мяуканье кидают в нее камни... Это было невыносимо! Девочка сползла на пол и начала плакать, а потом и реветь в голос. Но добилась только того, что получила ремнем по попе.
— За ужасное поведение,— строго сказала мама.
А папа добавил:
— Криком ты ничего не добьешься. Лучше подумай над своим поведением и сделай выводы.
Папа не любил насмешников, поэтому реальная перспектива стояния в соседнем углу не позволила сестре дразниться. Но мерзкую рожу с языком она все-таки исподтишка скорчила.
Когда все ушли, Тоня снова заплакала, на этот раз по-настоящему и тихо, чтобы никто не слышал. Наплакавшись, она незаметно заснула, потому что за ней так никто и не пришел...
Очнулась Тоня уже в больнице...
Это был кошмар! Капельницы, уколы. Отвратительные горькие лекарства! Манная каша комками!!! Ужас! И никакой Рыжки, конечно...
— Тяжелейший отит,— говорил доктор перепуганной маме.— Высокая температура не спадает который день, несмотря на все процедуры... Возможно, начинается менингит. Вам надо готовиться к самому худшему...
Тоня ничего не поняла из слов доктора. У нее сильно болели уши, кружилась голова, было невыносимо жарко и все казалось, что Рыжка прячется в углу за умывальником и обиженно отворачивается, не отзываясь ни на какие "кис-кис"...
И так продолжалось не день, не два и не три...
Но вдруг...
Ранним утром на кровати возникло видение...
Маленький трехцветный котенок карабкался по одеялу, урча, словно трактор. Глаза у него оказались знакомыми, того самого невероятного янтарного оттенка!
— Рыжка!— завопила Тоня и засмеялась.
Котенок свернулся у нее на груди и замурлыкал еще громче. Так они и заснули в обнимку, счастливые и довольные.
А к вечеру температура пропала совсем и Тоня вместе с Рыжкой с удовольствием уплели тарелку манной каши и попросили еще, а мама счастливо улыбалась и почему-то при этом плакала.
На следующий день в палату зашел доктор.
— Уберите кошку немедленно!— с порога закричал он.
— Но я же вымыла ее с мылом!— робко возразила мама.— И посмотрите, как только я принесла эту кошку, так моя девочка и поправилась...
— Она поправилась в результате трехнедельного курса интенсивного лечения,— заявил доктор.— И уберите отсюда кошку сейчас же! Никаких зверей в стерильной палате быть не должно!
Тоня открыла рот, собираясь закатить скандал, но неожиданно увидела, что мама ей подмигнула. Это было так удивительно, что девочка закрыла рот и стала с нетерпением ждать, что будет дальше.
А дальше, едва доктор вышел из палаты, как Рыжка снова оказалась под Тониным одеялом, и мама снова плакала и улыбалась. Им всем было очень хорошо втроем.
После выписки из больницы жизнь в Тониной квартире пошла совсем по-другому пути.
Рыжка превратилась в полноправного члена семьи. Она сидела на своем стуле за обеденным столом и питалась исключительно деликатесами: рыбой, колбасой, бутербродами с маслом, солеными огурцами... Она любила спать у мамы на коленях, когда та вязала или смотрела телевизор. Ночью она спала то у Тони на груди, то в ногах у сестры. И вообще, чувствовала себя прекрасно.
А попугаи теперь сидели в большой клетке, подвешенной к потолку. Вылетать оттуда они осмеливались только и исключительно тогда, когда Рыжке надоедало следить за ними несытым взглядом хищника, и она отправлялась через форточку на охоту...
