Книга Чужаков

Часть I

"Дьявол кроется в деталях"

(германская пословица)

"Ни с кем не случается ничего такого,

чего он не в силах был бы вынести"

(Марк Аврелий)

"Залезайте повыше и прыгайте в бездну.

Крылья появятся во время полёта."

(Рей Бредбери)

Посыльный

— Пшел в туман.. затухни... школота.. я те ща дам школоту, упырь... а ну попробуй... да расступитесь уже... гыы...панаехали...

М-да... Список этих бесконечных фраз можно было бы продолжать до седой старости. Правда, в большинстве случаев старость не только седая, но и с глухотой в комплекте, так что может и не следует особо опасаться.

Ладно. Это все мимолетные мгновенья. В любом случае, я наконец-то приехал в Москву. И она, как в общем-то и всегда, приняла невероятно радушно. Дождем, криками, вонью машин и прочими рудиментами мегаполиса. Впрочем чему удивляться?! Везде одно и тоже, просто там, где больше людей, там соответственно и больше проблем. То есть, вот таких вот криков и т.д.

Я предусмотрительно напялил капюшон и зашагал прочь от вокзала, дабы не искушать лишний раз "великий корейский рандомайз", что у россиян именуется судьбой.

Свинцовые облака лениво катились по небу, и погода была препаскудной. Город сегодня был не в настроении, что проявлялось во всем. Сложилось ощущение, будто кто-то из легендарных титанов, увлёкшись садоводством, поливал шар земной, словно облюбованный кактус, как всегда не ознакомившись с инструкцией по уходу.

Даже если и так, то дел никто не отменял. Иначе конец может наступить гораздо раньше, а я себе этого не прощу. Все-таки, любопытство — врожденная патология.

Я поверхностным взглядом оценил обстановку и, поудобней перехватив далеко не самую легкую сумку, поспешил к ближайшему такси.

Адрес, по которому я должен был найти некоего господина Рабиновича, был написан истинно докторским почерком моего преподавателя по физиологии.

Старый профессор попросил меня, как весьма полюбившегося ему студента, забрать у вышеупомянутого Рабиновича какую-то коробку с особо важным грузом. А поскольку на всех курсах биологического факультета только я один могу понять хотя бы половину сказанных любимым профессором слов, то автоматически становлюсь его любимчиком, а значит и личным почтовым.

Я, конечно, уважаю Юрия Алексеевича, то бишь профессора физиологии, но иногда его поручения вводили меня в транс. Я ведь еще даже магистратуру не закончил, а такое ощущения, будто Алексеевич уже неофициально, естественно, записал к себе в аспиранты. Короче говоря, за подобные просьбы с профессора причитается.

Бред, конечно, но мне почему-то кажется, что Алексеевич хотел, чтобы именно я привез ему груз. И угораздило же меня подписаться на эту чёртову экспедицию! Пусть даже в Сочи. Если преподаватель будет пользоваться моим добродушием столь часто, то у меня зарождаются страшные подозрения, что отдохнуть возле моря не получится. Да и какой отдых с такой то погодой? Климатическое безумие мало кого оставило нетронутым.

Подойдя к такси, я с невероятным удовольствием узнал, в сияющей позолоченными зубами, улыбке водителя грузинскую национальность.

— Э, парень, чего смотришь!? Запрыгивай! Довезу в любое место в лучшем виде.

— Ага, а... — я сконфуженно вытащил бумажку с адресом и протянул ее шоферу. — Знаете такое место!?

Он на миг нахмурился, и я было перепугался, что не только мне не под силу прочитать штрих-коды профессора. Если так, то не прочтет вообще никто. В крайнем случае, придется наведаться к аптекарям, — они-то профессиональные дешифраторы подобных манускриптов.

Но мои опасения оказались беспочвенны, — шофер был тоже не промах в декодировании данных.

— Дык, это проще простого! Видно сразу, что ты не часто в наших краях, — хитрое выражение стало еще более явным. — Вот только — ехать долго и... дорого.

— Сколько?

От названной сумы меня передёрнуло и я на полном серьезе призадумался на счет поиска какого-нибудь автобуса. Однако, учитывая мою незыблемую любовь к вышеупомянутому транспорту, решил, все-таки, попытать удачи.

— Грабеж! Даю две трети от названной сумы и ни гроша больше!

— Э-э... — грузин театрально махнул рукой, будто показывая свою снисходительность, немного помялся, а потом выдал следующее — Ладно. Так тому и быть. Нет у меня, сегодня, настроения торговаться. Тем более что ты приезжий, верно?!

— Ну, в общем-то да, — очевидно и невероятно... — подозрительно сузил я глаза. — А это имеет значение?!

— Ну, не совсем... Ладно, Бог с тобою! Залезай и поехали.

Так я и сделал.

Таксист лихо закрутил руль, выделывая сумасшедшие виражи на мокром асфальте, и понесся бешеной "копейкой" невероятно гадкого цвета. Дальше нас ждала, по его словам, долгая дорога.

Ехали мы действительно долго. Мокрые улицы Москвы не радовали взгляд. Особо явственно это отражалось в ругани прохожих, слышной даже на скорости.

Город ничуть не изменился с моего прошлого визита, почти год назад. Все те же бульвары, переулки, редко улыбающиеся люди.

Впрочем, — будни были такими во многих городах. Очень многих.

— Ты откуда, парень? Э? — заговорщически улыбнулся водитель.

— Издалека.

— Хех, нам тут долго стоять, — он указал на одну из не иссякающих пробок, где довелось застрять. — Но если не хочешь говорить, — воля твоя. Я не настаиваю.

Говорить? О чем? Как всегда: о жизни-сволочи, событиях, трудностях, политике и, конечно же, о других людях? Да. Все о чем говорит большинство людей. И я, естественно, не исключение. Но в большинстве случаев мне это просто неинтересно. Плохой из меня собеседник. Уж слишком я не люблю разговаривать о недостатках вещей, что для прочих людей кажутся смыслом жизни, но они упорно ничего даже не пытаются предпринимать, дабы эти недостатки приуменьшить. Все заканчивается лишь на стадии гневных разговоров с битьем в грудь, словно у разошедшейся гориллы, что пытается напугать стену вольера.

И, конечно же, всему причиной — неисчерпаемый юношеский максимализм. Возможно, не спорю...

— Из меня плохой собеседник, — как можно более искренне ответил я.

— Да ну? — грузин обернулся, чтобы посмотреть на меня через плечо. — А чего так? Жизнь тяжкая настигла?

Ну, началось. Жизнь...

— Что-то в этом роде, — неопределенно кивнул я.

Похоже, этот ответ грузина удовлетворил, да и неожиданно оказалось, что пробка потихоньку агонизировала. Невиданное чудо. Хотя он сказал, что нам в Солнечногорск надо, а туда вроде как не столь уж проблематично проехать.

Честно говоря, мне было абсолютно фиолетово, сколько и куда ехать, главное чтобы я успел на поезд и в скором времени был на месте. Все-таки, возле моря даже дождь не такой противный, а прогулку с попутной доставкой финансирует, хвала небесам, не мой кошелек.

Так, в полном молчании я просидел около полутора часа в ожидании остановки. Таксист время от времени перекидывался короткими фразами, но не получая в ответ ничего кроме скудной мимики, спустя некоторое время поубавил свой ораторский пыл. Возможно, обиделся, посчитав меня хамом или еще кем-то в этом роде. Ну, даже если и так, то переубеждать я его не собираюсь. Это слишком емкий процесс, да и вероятность повторной встречи чрезвычайно мала.

А значит оправдываться нет ни смысла, ни тем более желания...

Вскоре я увидел якобы приветливую надпись "Солнечногорск". Но это был лишь въезд. А, судя по номеру улицы, мне надо в жилой микрорайон.

— Ну, все! Приехали. Здесь немного пройдешься... эээ... метров сто. Пораспрашиваешь и без проблем найдешь нужный дом. А-то, я тут редко бываю, знаю только что улица эта неподалеку.

Грузин, похоже, не обижался. Да и, судя по его улыбке — обидеть его непосильная задача.

— Спасибо большое... А еще вопрос: где здесь ближайшая стоянка такси?

— Ближайшая на том углу, — он махнул рукой себе за спину, — что мы проехали, последним. Но... хм... ладно на всякий "пожарный" запиши мой телефон, ато, я смотрю, ты тут не шибко ориентируешься.

На всякий "пожарный", я воспользовался предложением. Хотя мог попросить его подождать, но вряд ли так быстро справлюсь. Как выразился профессор: "этот Рабинович — знойный тип". Вот именно поэтому не стал злоупотреблять добродушием.

— Еще раз спасибо! Удачи!

Расплатившись, я покинул такси и сразу же об этом пожалел. Проклятый дождь явно вознамерился довести кого-нибудь до безумия. В данный момент я был первой жертвой.

Такси чуть ли не мгновенно исчезло, спрятанное за шторами ливня. Жаль, что назад придется искать иной вид транспорта. Сегодня все складывалось далеко не лучшим образом. Далеко не лучшим.

Ветер, пронизывающий и беспощадный. Ливень, холодный и беспрестанный. Ну и темные переулки. Все в лучших традициях вечерних городов.

Продолжил путь. Вернее — пошел куда глаза глядят в поисках нужного подъезда.

Пустые подъезды, одинокие машины, зашторенные окна из-за которых редко виднелись всполохи включенных телевизоров. Будто ночь на дворе. Ни одного человека вокруг, лишь изредка, где-то в сотне другой метров, ближе к дороге выходящей на трассу, время от времени мелькали силуэты "железных карет". Приятного, конечно, мало, но ничего не поделаешь. Надо идти.

Сорок первый, сорок тре... или сорок второй?! Черт его знает. Ничего не видно!

Я остановился возле подъезда, с номером 52. Не был уверен в идентичности записанного на бумажке с видимым сейчас, но этот вариант был самым правдоподобным.

Кстати, надо себе отметить, что в следующий раз, если он будет, в чем я глубоко сомневаюсь, следует заставить профессора распечатать свои указания.

Подойдя ко входу в подъезд, я застыл в нерешительности. Глазеть на дом, промокая до нитки, не очень приятно, но идти наугад, — тоже не выход. Все-таки, генофонд пошутил не только над умом Алексеевича, но и над почерком. Если с первым я мирюсь спокойно и некогда даже охотно, то со вторым у профессорского посыльного большие проблемы! И я даже...

Ладно. Стоп! Что-то я отвлекся на пустяки. Пора брать себя в руки, ноги и все остальное о чем так любит разглагольствовать народный фольклор.

Еще раз неуверенно посмотрев по сторонам, — понял, что за секунду ровным счетом ничего не изменилось. Бетонные джунгли остались хмурыми и безлюдными. Что, собственно, мне и не нравилось.

— Поскакали...

Я шагнул в хищный зев подъезда, несмотря на вероятность того, что внутри меня оприходуют лица сомнительной наружности.

В подъезде было темно, словно об чудесном изобретении человечества — лампочке, здесь даже не слышали. Ориентируясь на ощупь, я достал, потрепанный жизнью, мобильник и попробовал "посветить" местность, что, хоть и не очень, но упростило существование.

Мне была нужна 1-ая квартира. Хотя бы в этом я был уверен, что тоже весьма радовало, несмотря на обстоятельства. Уж цифру единички никак не изуродуешь.

Подойдя к единственной на этом этаже двери, трезво рассудил, что она то и есть — целью всего сыр-бора.

Постучал. Еще раз. Повторил. На звук откликнулись лишь спустя полторы-две минуты.

— Кто-о? Я никого не жду! Идите к черту!!! — Послышалось из-за двери скрипение с ну о-очень одесским акцентом и тяжеленной одышкой.

— Ммм... Господин Рабинович, вас беспокоит Владлен Шрамов — по поручению Юрия Алексеевича Власова. Он сказал, что вы будете меня ждать и передадите мне тару с неким грузом. Какой-то опытный образец, я полагаю!

Одышка смолкла, вероятно, прерванная мощной умственной деятельностью. После чего на миг, как в звуковом анекдоте, послышались удаляющиеся шаги. Опять тишина. Мда-а...

— Сколько мышц движется, когда человек улыбается?

— Семнадцать... Что-о!?

Я автоматически ответил на вопрос, и только спустя мгновение до меня дошла вся глупость сказанного. Но голос уже диктовал дальше, явно записанный или заученный текст.

— Правильно. У какого животного больше всего зубов?

Голос за дверью то ли издевался, то ли Власов был слишком вежлив и не сказал, что Рабинович не только странный, но еще и параноик.

Честно говоря, не понимая что делать, я не нашел лучшего выхода, кроме как ответить. Ответы то знаю. Пока.

— У моллюска.

— Правильно. Какая форма жизни самая численная на Земле?

— Вирусы...

Что за?.. Кто ему написал эти вопросы?

Пребывая в полной прострации, я ответил еще на несколько весьма глупых вопросов, после чего вновь зависла пауза и восстановилась одышка:

— Все верно. Ты ответил правильно, значит ты действительно студент Власова. Другой бы не ответил.

У меня на этот счет было другое мнение, но я вовремя заткнулся, потому что услышал клацанье открываемых замков.

Да-да, замков было несколько.

— Заходи, только быстро!

Можно сказать, меня втянули в квартиру, где было гораздо темней, нежели даже в подъезде. Спустя несколько секунд услышал, как двери вновь захлопнулись, но я уже был по ту сторону баррикад, что вызывало некое чувство обреченности.

— Кхм... Добрый вечер! — счел я правильным поздороваться.

— Добрый... — рассеянно ответили мне и я не успел даже вздохнуть как глаза вскрыл яркий свет.

— Эй! Уважаемый, предупреждать надо!!!

— Извини, — без тени вины затараторил Рабинович. — У меня очки специфические, поэтому отвык от подобных курьезов. Давай сюда записку от Власова!

Я довольно быстро пришел в себя и разглядел помещение, пока он читал письмо от профессора сквозь свои "специфические" очки.

Обычный небольшой коридорчик, вполне обычной небольшой квартирки. Правда, тона, несмотря даже на яркий свет, все равно казались чересчур угнетающими. Будто здесь ничего не изменяли и не трогали со времен постройки дома и отдали на растерзание самому верному убийце — времени.

Посмотрев на владельца квартиры, я даже несколько разочаровался в образе "знойного типа". Рабинович был вполне стандартным, если можно так говорить о людях, евреем. Как бы по антисемитски это не звучало в лихую пору толерантности.

Чистокровнейший из иудейского народа. Это я понял по манере разговора, а оберег на дверной раме лишь подтвердил мои выводы.

Рост немного выше полутора метров, седые коротко стриженные волосы, серая рубашка в клеточку с подкатанными рукавами и очень старые, все в пятнах каких-то жидкостей, джинсы. О черненькой кипе примостившейся на макушке хозяина квартиры, даже вспоминать не стоит, хотя именно ее я заметил в последнюю очередь. Это был весь Рабинович. А, ну и конечно, — хитрющие глазки за очками цвета "хамелеон".

— Ладно, хорош осматриваться. Сразу к делу. Жди здесь, я сейчас вернусь. И ничего не трогай!!!

Последнее он сказал, повысив тон. Для чего, — ума не приложу. Тем не менее, я кивнул и проводил худосочного мужичка взглядом на, как я понял по планировке, кухню.

Что, знакомец моего "сэн-сэя", делал на кухне еще пять минут — останется для меня секретом навсегда, точно также как и причина его жесточайшей одышки, но вышел он оттуда не с пустыми руками.

— Вот, — он протянул мне деревянную шкатулку, размером с кулак.