прода 16/11

Глава 5.

Как и любой пилот МБК, Григорий Осмолкин, был крупным накачанным мужчиной весом порядка 100 кг. В снаряженном состоянии вес меха мог достигать полутора центнеров и даже больше, поэтому дохляков в таких частях просто не водилось, ведь от повреждений начинка могла отказать, и пилот мог остаться один на один с громоздкими неудобными доспехами, из которых требовалось хотя бы самостоятельно выбраться, а в идеале — продолжить бой. За годы инвалидности Гришка, конечно, подрастерял форму, но по ощущениям, последнее время усиленно тренировался, так что слабаком не был по определению. Но это ему не помогло, потому что и я последние полгода не сидел, сложа руки.

Да, мой вес пока еще не перевалил за отметку 70 кг, но я и развивал другое — источник и техники. Всего лишь легкий импульс жизни в мышцы позволял добиться усиления, которое и не снилось обычным тяжелоатлетам или боксерам, а воздух, который на самом деле имел к нормальному воздуху очень опосредованное отношение, давал просто читерское преимущество. Способность манипулировать потоками в пределах 10-50 метров вокруг себя не поддавалась никакому логическому объяснению, но, тем не менее, присутствовала в моем арсенале.

Порядком поднадоевшая маска умненького, целеустремленного, но слегка наивного мальчика слетела с меня в одно мгновение. И теперь уже гвардеец хрипел в моей хватке, прижатый за шею к стене.

— Что. Это. Такое?!!

— Схх... От... пус... ти... — только и смог просипеть синеющими губами Григорий, обеими руками вцепившись в мои пальцы.

Поняв, что переборщил, ослабляю захват, вернув мужчине способность дышать.

— Я! Спросил!

— Твое задание, — проскрипел Осмолкин.

— Григорий, это не задание, это хрень!!!

— Это не моя идея. Я пытался отговорить Его, но Он уже все решил.

Он — это видимо предыдущий царь-батюшка, которого я немного того...

— Что за дурацкая идея? — окончательно отпускаю гвардейца.

— Не такая уж и дурацкая... — обиженно бубнит Григорий, растирая пострадавшую глотку, — Это ты про другие варианты еще не знаешь.

— Что, детский сад, вторая группа?

Окинув меня злым взглядом, мужчина делает попытку отлипнуть от стены, но тут же прислоняется обратно, я его не только придушил, но и порядочно впечатал в нее. Целительная волна придает ему сил, но благодарности не дожидаюсь, хотя, по правде, и не жду, это было бы странно, учитывая, что в его состоянии виноват тоже я. И вообще, требовать признательности от человека, которого я собираюсь в недалеком будущем хладнокровно убить — верх цинизма.

— Тебе бы точно не понравилось, — саркастически отвечает на заданный вопрос куратор.

— Даже больше, чем сейчас?

— О! Поверь, были там и такие. Подробности тебе знать необязательно. Так что, "первое сентября, в школу идти пора..." — фальшиво напел он достаточно известную здесь песенку, не отказав себе в возможности поиздеваться.

Нда... Действительно, других вариантов не знаю, так что придется поверить на слово. Если подумать, то сам номер школы говорит о том, что ученички там будут непростые, наверняка в этом все дело.

— И какое задание?

— Ты сначала поучись там хоть сколько-нибудь! Твоим аттестатом там только подтереться и выкинуть.

— Что-то еще?

— Это все. Бумаги просмотри только внимательно, есть небольшие изменения в биографии.

— То есть? — настораживаюсь.

— Посмотришь сам. Самое главное — Елизару Андреевичу ты теперь не внук, а просто жил неподалеку, есть еще пара мелочей. Ничего серьезного, урона твоей чести не будет! И относись проще, это всего на год, а товарищами твоими по учебе сплошь именитые дети будут. Глядишь, и еще полезные знакомства завяжешь!

Забавно, я его за язык не тянул, он сам про честь проговорился, похоже, другие варианты действительно были хуже. Только в таком виде план не годится, с новшествами в биографии я для такой школы рылом не вышел, сразу кучу подозрений вызову. А провести целый учебный год в сплошных проверках на прочность — никаких нервов не хватит.

Пролистав для верности бумаги, убеждаюсь в правильности выводов.

— Не пойдет! Тогда зачисляйте Бориса Чёрного туда же!

— С чего бы это?

— Без Бориса не пойду! — набычившись, упорствую я.

— А как же задание? Никто тебя в монастырь на аудиенцию не приглашал, сам пришел и вызвался!

Ну, положим, не вызвался, а просто вы не оставили мне выбора, но это сейчас неважно, надо снизить риск, а вас я потом поодиночке давить буду.

— Задание — заданием, а правдоподобности этой легенде не хватает. Если меня одного зачислить, то в моей биографии точно с микроскопом копаться будут, потому что с улицы в такие заведения не берут. А вот Борис для такой школы очень даже подходит, у него и с происхождением все в порядке, и все на виду, в отличие от меня. А я тогда пойду вроде как за компанию, наперсником и телохранителем. И вызывать подозрений, а значит и пристальных проверок, не буду.

— Хмм, есть что-то в этой идее... — Григорий перестал смотреть на меня, как на врага народа, и задумался, — Действительно, Ярцев и без нашей помощи мог бы туда ребенка пристроить... Но тогда надо, чтоб Лев Романович сам с этим предложением вышел?.. — полуутвердительно полувопросительно произнес гвардеец.

— Я думаю, с этим проблем не будет. Он, наверно, и оплатить это дело не откажется — к сыну он, несмотря ни на что, хорошо относится.

— Ладно, твои аргументы принимаются. Так для дела действительно лучше будет, -соглашается куратор, — Но с ними обоими тебе придется договариваться самому, про мое и Его участие им знать не нужно, — опять выделив голосом "Его", многозначительно смотрит он мне в глаза.

— Это само собой, — киваю в ответ на предупреждение, ненавязчиво прозвучавшее в последней фразе.

— Тогда пусть Ярцев где-то через неделю к руководству школы обратится, отказа ему не будет. И копии Бориных бумаг мне сделай, я еще два дня в Москве буду, в гостинице, если что оставь, — задумавшись о чем-то своем, Григорий достаточно рассеянно прощается и уходит, продолжая потирать горло, оставляя меня разгребать новые навалившиеся проблемы. По-крайней мере, он больше не пышет негодованием по поводу моего самоуправства и нашей небольшой разборки.

Расставшись с Осмолкиным, вернулся к упаковке приборов, игнорируя любопытные взгляды Бориса, и попутно размышляя, как сообщить ему счастливую весть о предстоящей учебе.

Да, какого чёрта? Скажу, как есть, просто не упоминая об инициаторах. В конце концов, поучиться год в Первой гимназии — это не так уж и плохо, ясно, что там Потемкины наверняка будут, но не одни же они! Машку вроде князь туда же отправить собирался для социализации. Сам бы я, конечно, туда не пошел, но стоит постараться извлечь из этого максимум пользы.

— Боря, скажи, а ты бы хотел в нормальной школе поучиться? — начинаю разговор.

— Когда-то хотел, но ты же про мои проблемы знаешь? — спокойно отвечает Чёрный.

— А если я с тобой буду? И вообще, в школе сплошь одаренные будут? Как ты на это смотришь?

— Ты это вообще спрашиваешь или у тебя конкретный вариант есть? — парень откладывает наполовину заполненную коробку и испытующе всматривается в мое лицо. Бушарин в разговор не лезет, но с любопытством поглядывает в нашу сторону.

— Как ни странно, но есть. Так как? Рискнешь? — подначиваю юношу. Нехорошо, конечно, разводить на слабо, но мне его добровольное согласие нужно. Я могу и в рамках нашего с ним договора приказать, данный случай как раз идеально под его действие подойдет, но не хотелось бы делать этого, тем более что договор мы еще не подписали, а только на днях собираемся.

— А зачем? — спрашивает Борис, хотя видно, что наживку уже заглотил.

— Научиться общаться со сверстниками, нам обоим это не помешает, завести связи и знакомства. Просто поучиться, говорят, наш аттестат там не очень-то котируется. Как тебе? Все равно ни в один ВУЗ в этом году не поступили.

— А что за школа? Мы же в Питер переезжать собираемся? И как мы туда попадем, если аттестаты уже на руках? — выстреливает приятель целой очередью вопросов.

— А вот это нам с твоим отцом обсудить придется. — Борька сразу сникает и возвращается к прерванному занятию.

— Тогда забудь. Отец на это не пойдет.

— Спорим, что пойдет?

— Я даже спорить не стану, твои деньги поберегу!

— А мы не на деньги!

— На желание? И что ты предлагаешь?

— Если он согласится, то ты с ним нормально общаться начнешь и письма писать будешь или звонить, нет — выбирай сам.

Борис долго сопит, раздумывая над ответом. За время вынужденной паузы я успел набить и подписать две коробки профессорского имущества. Не знаю, кажется мне или нет, но в прошлый переезд вещей как-то поменьше было. Обрастаем потихоньку барахлом, поди, и в один грузовик теперь запихать все не удастся.

— Ладно, я согласен. Но если проиграешь, то больше эту тему никогда не поднимаешь!

— Тогда бросай все и пошли!

— Куда?

— Звонить твоему отцу, пока ты не передумал!

— Прямо сейчас?

— А чего откладывать? — и тащу слабо сопротивляющегося приятеля к ближайшей телефонной будке.

Вопреки Борькиным опасениям, Ярцев-старший его звонку обрадовался. Я хоть и видел пару раз запомнившегося мне по экзаменам Дмитрия Петровича неподалеку от нашего обиталища, но, думаю, доклады подчиненного личного общения с сыном не заменят. Что бы парень ни думал, а отец его любит, хоть, видимо, и не умеет эту любовь выразить.

Ужин в компании Льва Романовича проходит в престижном ресторане. Сначала мужчина был недоволен моим присутствием, но, не ощутив привычной нагрузки на свой слабенький источник, заметно оттаял. Пока отец расспрашивал сына, я отдавал должное искусству повара, не вмешиваясь в их общение. Ван, конечно, готовит неплохо, но иногда и каких-то изысков интересно попробовать, тем более что в подобных заведениях я и в прошлой жизни считанные разы был.

— Ну-с, молодые люди, а теперь выкладывайте, что вас ко мне привело. Я, конечно, очень рад Боре, но сомневаюсь, что это была его инициатива, — проницательно заметил промышленник после устроенного допроса.

— Отчасти вы правы, Лев Романович, — впервые с момента знакомства подаю голос, — Но только отчасти, потому что Борис действительно скучает по вас, — Чёрный отчетливо краснеет и смущается, а вот его отцу это признание приятно. Тем временем я продолжаю: — Скажите, вы убедились, что в моем присутствии способности вашего сына нивелируются?

— Да, как это ни удивительно, но я абсолютно не чувствую оттока энергии. Как вам это удается?

Копирую приподнятую бровь Земели, недаром перед зеркалом тренировался, а то очень уж выразительно у Олега выходит, даже завидно иногда. Чтоб Ярцеву-старшему, да не доложили о талантах нашей компании? — очень сомневаюсь.

— Наследственность хорошая, — туманно отвечаю на вопрос.

— А вы, кстати, знаете Егор, что очень похожи на...

— Так я же говорю — наследственность хорошая, — перебиваю слегка нахмурившегося собеседника, который, впрочем, понимающе усмехается в свои шикарные светлые усы и оставляет эту тему в покое. Непонимающий взгляд Бориса оба игнорируем.

— И что же вам от меня надо?

— Недавно у меня появилась возможность устроиться в Первую Петербургскую гимназию, в десятый класс, — теперь черед Бориного отца изумленно двигать бровями, — Но поскольку учиться мне придется под своим именем — это вызовет ряд вопросов, — еще одна понимающая усмешка и легкий наклон головы, поощряющий продолжать.

— А вот если я поступлю, как товарищ какого-нибудь родовитого ученика, то эти вопросы никто задавать не будет, поскольку все будет ясно и прозрачно, а мой покровитель окажется как бы совсем не причем...

— И вы хотите, чтобы в данном случае я выступил инициатором вашего зачисления? За компанию с Борисом? — с ходу понял, к чему я клоню Лев Романович.

— Именно. Как вы сами понимаете, отучиться там хотя бы год — весьма престижно. И откроет потом многие двери, как передо мной, так и перед вашим сыном... — продолжил я искушать любящего отца.

— А ты, Боря? Сам-то хочешь? — перевел взгляд Ярцев на моего товарища, — Там ведь всякие ситуации могут возникнуть, а Егор не всегда будет рядом.

— Пап, если я правильно понял, то даже в случае срыва навредить я там никому просто не смогу, многие будут на порядок сильнее меня, а ситуации — они и в обычной жизни возникнуть легко могут. А так я хоть научусь со сверстниками общаться, заведу знакомства, да и просто подучусь, — практически слово в слово повторяет Борис мои аргументы.

— Хорошо. Я доволен, сын, что ты принимаешь правильные решения. Признаться, когда ты просто сбежал из дома, был у меня соблазн вернуть тебя обратно, но я решил дать тебе время остыть, чтоб ты подумал и понял мои причины, а заодно посмотреть на твои действия. И я очень рад, что, несмотря на обиду, ты обратился за помощью именно ко мне, — разразился нравоучительной речью Ярцев, заставляя меня изо всех сил подавлять желание поморщиться. Слова, безусловно, правильные, но то, как они прозвучали... Борьке, наверно, гораздо приятнее было бы услышать что-нибудь вроде: "Молодец, сынок, так держать!"

— Что от меня требуется? — перешел он к текущим задачам, покончив с пафосной частью.

— Если вы, Лев Романович, примерно через неделю обратитесь в гимназию с просьбой о зачислении нас двоих, то вам не откажут, договоренность об этом имеется. Еще нужны Борины документы, но это мы и сами откопируем и передадим. Вот, в общем-то, и все.

— А оплата?

— За себя я заплачу сам, за Бориса — на ваше усмотрение.

— Пап, я сам заплачу! — вмешивается Борис.

— Что я, на обучение сына денег пожалею?! Не думай об этом, учись лучше! И за форму и принадлежности мне потом счета перешли, я компенсирую.

— Хорошо, — смиренным тоном соглашается Борис, словно ему не денег, а каку предложили, от возмущения пинаю этого зажравшегося засранца под столом. Парень вскидывается, но мои гримасы понимает правильно, и уже нормальным голосом произносит: — Спасибо, папа!

— Вот и хорошо, — отвечает мужчина, от которого не укрылась наша короткая пантомима, — Когда собираетесь ехать?

— Уже на следующей неделе, нам ведь еще устроиться надо, — отвечаю за обоих.

— Позвони, как доберетесь, — это уже персонально сыну. Борька согласно угукает, — У меня есть квартира в Питере, можете там устроиться, — предлагает он нам.

— Спасибо, на первое время будет очень кстати, — благодарно склоняю голову.

Пока я наслаждался изумительным кофе и огромным куском торта, эти двое обсудили еще какие-то свои семейные дела, перемыли кости родственникам, в общем, вполне нормально пообщались. А когда дело дошло до прощания, младший даже украдкой сморгнул слезу, да и старший не был так спокоен, как хотел казаться.

— До свидания, пап. И спасибо за все, — находит все-таки в себе силы поблагодарить отца Борис. В отличие от предыдущего раза, он делает это без моей подсказки и вполне искренне, так что становится заметно, что папаша совсем поплыл, — Наверно, теперь увидимся только на каникулах...