Лесная дорога

Лесная дорога

Висские болота

Прислушиваясь к отдалённому звону, Эльсиделл повесил на ветку серебряную пластинку-оберег. Снова прислушался, покачал головой и вполголоса прочёл несколько заклинаний. Оставалось только надеяться на Неопределённость. До настоящих болот километров тридцать, но комары не утруждались картографией.

Веточки ольхи чуть шелохнулись, и из кустов выбрался практикант с охапкой хвороста над головой. Заклинания Эльсиделл тем более не почувствовал.

— Кто тебя научил так подкрадываться?

— Первый учитель.

— Он что, боевой маг?

— Нет, абиолог.

— Костёр разведи, — велел Эльсиделл, и когда практикант полез за кремнем, добавил, — Магией.

— Это же неразумно! — искренне изумился мальчик, — И... я не уверен, что сумею.

— Я не так много смыслю в стихийной магии, чтобы на глаз прикинуть, какие задания оцениваются на пять, а какие на два, — объяснил Эльсиделл, — И не хочу, чтобы ты случайно получил тройку по моей вине. Приходится брать весь список.

— А где вы его берёте?

— В твоей методичке.

— Где???

— Страница 19, — методичка вылетела из сумки Эльсиделла и ткнулась в руку практиканта. Тот недоверчиво пролистал книжечку и уставился на девятнадцатую страницу с таким интересом, будто впервые её видел. Наверное, так и было — какой нормальный маг полезет в "пособие для особо способных", когда под рукой есть два толстых справочника? А уж переплыть озёра воды дистиллированной обыкновенной на первых страницах не под силу даже большинству ненормальных магов подвида "книжная мышь".

— Я и не знал, что здесь такое есть, — пробормотал мальчишка.

— Можно подумать, ты её хоть раз открывал.

— Учитель, вы не правы. Здесь в конце описаны разные интересные опыты.

— Тогда вам везёт. У нас всё интересное под грифом "Запретно", — Эльсиделл забрал методичку, — Всё-таки, попробуй развести костёр...

Задание было сложным вдвойне. Во-первых, костёр — это вам не огонь в ладони, который умеет создавать любой магистр-стихийник, и которым не подожжёшь и листа бумаги. Во-вторых, у моего практиканта нелады с огненной стихией. Но я всё же надеялся, что мальчик справится.

Шелис прошептал одно из заклинаний оценки синего поля, определяя структуру линий. За ним последовала программа на иллюзиях-иероглифах — оценка влажности воздуха. Я и не подумал, что имеется третья сложность: недавно здесь прошёл дождь. Практикант медленно свёл руки над горкой щепок, несколько раз попробовал согнуть пальцы под разным углом. Краткое заклинание из двух слов (ames kaer), всплеск энергии — над щепками показался слабый дымок, тотчас растворившийся в воздухе. Практикант покачал головой:

— Извините, учитель. Не могу.

— Ничего страшного, заклинание сложное. Давай просто разведём костёр.

Шелис кивнул, потянулся к дорожной сумке, зачем-то посмотрел на вершины дубов, покосился на меня — готов поклясться, что на миг его лицо обрело лукавое выражение, — и быстро повёл ладонью по воздуху.

Хворост загорелся.

— Это было внезапное озарение или дурацкое представление? — вежливо осведомился я.

— Это было ненаучно, — вздохнул Шелис.

— А подробнее?

— Проклятие с формулировкой "чтоб вам загореться".

А вот этого я не умею — мгновенно построить корректную формулировку, собрать заклинание и подобрать настроение. Это вообще мало кому дано. Один неверный синоним — и вместо костра будет, к примеру, пепел; лёгкое колебание настроения — и вместо трёх поленьев вспыхнет весь лес. Обычно вербальным проклятиям предшествуют вдумчивый анализ формулировки и исследования эфина. Вот так, с налёту...

Жаль, что в методичке указано "разведение костра посредством стихии огня".

— Всё-таки классический метод надо отработать, — заключил я, — Посмотрим после ужина.

Оказалось хуже, чем я рассчитывал. Подготовительные исследования Шелис проводил безукоризненно, расход силы практически равнялся номиналу. Как только доходило до создания огненной сети, начиналось: то пальцы дрожат, то жест неправильный, то голос сорвётся, то силовая раскладка не так ляжет. Промучавшись часа два, я сдался. Даже мне удалось без серьёзных затрат слегка обжечь демонстрационную веточку, у Шелиса всего трижды возникал дымок. Причина неудач, однако, казалась мне странной: трёхмерная "огненная сеть" сложна для построения, но Шелису с трудом давались простейшие нити. То есть, давались, конечно... но на уровне среднего ученика третьего-четвёртого курса. Или я переоцениваю третьекурсников?

Остаток вечера я убил с особой жестокостью: тренировал практиканта. Не понимаю, почему авторы баллад наделяют каждого мага учеником? Попробовали бы сами кому-нибудь объяснить, как связаны поток "чистого" огня, свойства воздуха, положение пальцев, цвет глаз и тембр голоса, одновременно пытаясь направить чужую силу через совершенно немыслимую защиту, сдерживаясь от выражения своих чувств по поводу того, что о защите этот пар...нишка не предупредил, и направляя-таки энергию на самом выходе. Через полтора часа я ощущал себя выжатым, как виноградина, хотя, расход магической энергии вышел невелик. Практикант — я с трудом удерживался от мысленной экспрессивной характеристики, чтобы случайно не проклясть, — был в восторге, заявил, что на уроках так здорово не объясняют, проболтался, что СО у них ведёт Элшек Двиньский,1 и, наконец-то, уверился, что я собираюсь его учить. Я вскрыл свои травяные запасы и стал готовить зелье, снимающее незакрепившиеся трансформации — немного каменки, чуть-чуть шалфея, щепоть липового цвета, иероглиф "ветер". Хорошо, что я не дёргался и не пытался установить полный контакт: защита Умника явно была рассчитана на недругов.

Размышления о балладных магах с неизменными учениками, ставящими учителям кресты на пентаграмму, роняющими металлические предметы в самый нужный момент, раскапывающими в любимых учительских книгах жуткие заклинания (которые совершенно необходимо тут же опробовать — без консультации с наставником, разумеется) и спасающими мир, страну, город или (хотя бы) помянутых наставников где-нибудь в предпоследнем куплете, навели меня на одну странность. Странность называлась "мой первый учитель". В школах такого понятия нет, с первого курса у вас несколько преподавателей. До школы магии обучают немногих — в десять лет рано, в двенадцать уже поступать пора — а Шелис и в школу-то попал совсем ребёнком. К тому же, персональный учитель — это дорого. Это очень дорого. Это немыслимо дорого, и сверх того. А Шелис из бедной семьи.

Ожидая, пока зелье остынет — к этому времени я успокоился — я спросил:

— Скажи, а кто твои родители? Ты учился магии до школы?

...Мой нынешний практикант родился в маленькой деревушке, затерянной посреди Дикого Удела. Родителей, отправившихся к Спящим после вспышки чёрной лихорадки, мальчик не помнил. Знал, что они были крестьянами, и всё. После их смерти малыш жил у тётки, которую тоже запомнил очень плохо. Когда ему было шесть лет, через деревню проезжал маг-абиолог, взявший Шелиса в ученики. Как я понял, маг учил смышлёного паренька по собственной методике. Никаких световых искр, никаких потоков силы, с помощью которых осваивают волшебство школьники, — первым заклинанием Шелиса был простой щит Скейна (второй триместр первого курса), вторым — комплексный щит... и пошло. Щиты, зеркала, целебные зелья, заклинания "от нечисти". Ничего такого, что можно использовать как оружие или применять для создания пожаров, наводнений и погодных катаклизмов. Разумно, если учесть нежный возраст ученика, но как вообще можно было додуматься учить такого малыша волшебству?!

— ...а когда мне было десять лет, его загрыз краснозуб. Я уже кое-что умел... мог подрабатывать... иногда.

Год или около того он странствовал. Подработать удавалось редко. Порой в его умениях сомневались, чаще сам стеснялся. Маг научил его охотиться и разбираться в растениях; зиму мальчишка провёл в заброшенном домике на окраине какого-то айдольского городка, потом снова пустился в дорогу. Было даже интересно. Шелис изучал неопределённость, открывал для себя неизвестные ранее заклинания, экспериментировал с травами и магией крови. Его нынешний вид как раз объяснялся одним из экспериментов: Шелис сварил полулегендарное зелье вечного детства, рецепт которого частично вычитал в книжке у своего абиолога, а частично додумал. Поскольку здравомыслием он тогда не отличался, зелье было немедленно выпито ("...чуть язык не обжёг"). Результат помедлил, но сказался: в свои четырнадцать мальчик выглядел на одиннадцать вовсе не из-за плохого питания, в Школе кормили не впроголодь. К концу лета Шелис достранствовал до Стреленска. Приняв во внимание уровень подготовки и отсутствие мага-опекуна, способного контролировать ребёнка ещё год-два, директор Высшей Школы сделал исключение и велел мальчишку зачислить. А раз уж зачислили... почему бы не на второй курс сразу?

Слушая эту историю, я понял, из-за чего Шелиса не любят одноклассники. Слишком самостоятельный, слишком взрослый, оставивший любовь к баловству, запретным заклинаниям и рискованным экспериментам где-то на дорогах Надморья. Умение поменять погоду над Стреленском простили бы — а вот нежелание не смогли.

Я не был уверен, что его это огорчает.

Ночью прошёл дождь, и меня разбудил сырой холод. Шелис ещё спал. Я сбегал умыться к ручью, попутно подвергшись атаке оголодавших комаров. И почему их не причисляют к нечисти? Самые что ни есть эфинские твари: откуда только берутся... даже осень не мешает.

Разведя на всякий случай костёр, я легонько толкнул практиканта. Тот не спешил просыпаться, пришлось пошевелить его за плечо. Только тогда мальчишка открыл глаза, и мне почудилось... но что бы мне ни чудилось — это ушло.

Мы позавтракали вчерашним супчиком и отправились на запад.

Лихова запустка плавно перетекла в Рапухинский удел; перелески и холмистые пустоши, поросшие разнообразным бурьяном, вполне пригодным для проверки знаний практиканта в области травоведения, сменились зарослями чёрной ольхи и небожника. Лесистые болота, малонаселённый край. Для абиологов — Голубые Пещеры, для всех остальных — Огнеяма, или как там называется ужасное место, куда якобы попадают после смерти нераскаявшиеся маги (сколько духов ни вызывал — никто не жаловался...). Странно, но здесь сохранялась дорога. До Рапухина осталось километров двести. При необходимости можно доехать и за сутки, но необходимости я не видел, а дети начали уставать. Шелис с самого утра выглядел неважно, как будто слегка простудился. На вопросы по травоведению он отвечал охотно, даже прочёл мне небольшую лекцию о применении пижмы в стихийной магии (я-то всегда думал, что это растение используется лишь в абиологии), но оживление подозрительно быстро сменялось грустным выражением лица и поникшими плечами, стоило мне на время прекратить расспросы. Снежный Лис пока ограничился тем, что перестал прыгать через колдобины и проверять на вкус каждое неизвестное растение.

На второй день Лису стало заметно хуже. Поутру он едва переставлял ноги и несколько раз споткнулся. Накануне мы ехали до темноты и ещё чуть-чуть — место для ночлега пришлось высматривать часа три: до заката, в сумерках и в темноте. Это сказалось. Практикант нахмурился, развёл руки, соединил большие и безымянные пальцы и на одном дыхании произнёс длинную литенскую фразу. Микростимуляция, метод Ремме. В воздухе закружились сверкающие пылинки; Лис удивлённо вскинул голову; Шелис пошатнулся, но усидел в седле.

— Он очень устал, — сказал мальчишка.

"А ты?" — подумал я. Впрочем, Шелиса всегда можно взять на руки.

Около полудня мы наткнулись на невысокую каменную беседку с по-рунсонски изогнутой крышей. По витым столбикам, поддерживавшим крышу, бежали рунные надписи. От надписей веяло магией. Похоже, программа сохранения — чтобы камень не разрушался дождём и ветром. Из круглого отверстия в одной из стенок лился в овальную чашу ручеёк прозрачной воды. Из чаши по каменному желобу вода текла дальше — видимо, питая какую-нибудь лужу. За беседкой как раз начиналось очередное тростниковое поле в кривую сосенку.

— Криничница, — констатировал Шелис, — Рунсонская.

— Форма крыши?

— Нет, вон там написано.

Я пригляделся. "Вон там", то есть, над скамеечкой, действительно на надморском языке было написано, что возвели сию криничницу на средства такого-то оттуда-то, сякого-то отсюда-то, и так штук двенадцать имён. Все упоминавшиеся топонимы располагались по ту сторону холмов.

— Странно, — сказал я себе, — Невыгодно. Торговать с западом удобнее через Западную калитку, с севером — через Ирксов перевал... А тут и дорога проложена, и криничницу поставили. Небось, ещё и на мага скинулись.

— А заставы-то пограничной нету, — заметил Шелис, — Одним сбором меньше.

— Двумя. Если помнишь, в Дымном проходе тоже никого не было.

— Наверняка временно сняли в патруль.

Я мысленно согласился. Это куда объяснимее узаконенной контрабанды. Почему я сразу о таком не подумал? Сон-Рунсон... во сне не до анализа.

Мы задержались, чтобы перекусить. Заодно я решил проверить седьмой пункт методички, и велел Шелису составить прогноз погоды на сутки. Суп всё равно полчаса варится.

Красивое оказалось заклинание. Мальчик замер в локте над землёй, раскинув руки и согнув ладони "лодочками". Лёгкая рябь синего поля, ажурное кружево магической энергии — тончайшие нити, неспособные изменить самый слабый ветерок, раскинулись паутиной вверх и вширь, рисуя перед мысленным взором серебристое подобие цветущего укропа. Минута, две — и кружево тает, энергия каплями рассеивается вдоль синих линий, и кажется, что никто здесь не колдовал.

Шелис легко приземлился, взял планшет и принялся что-то чертить. Карандаш так и летал над бумагой. Ага, облегчённый вариант — заклинание лишь собирает данные, анализировать их приходится магу, но и силы уходит меньше, чем для классических заклятий, которые возвращают готовый прогноз. Соответственно, возможны ошибки неверной интерпретации, но нет ошибок, возникших из-за воздействия на погоду твоего же колдовства.

Анализ оказался вшестеро дольше сбора данных. Я уж и суп доел.

— К вечеру сильно похолодает. До ста девяноста трёх. Здесь меньше из-за болот. Сто девяносто пять. Вечером или ночью будет сильный дождь. Через три-четыре дня потеплеет, — сообщил, наконец, практикант.

Пока он обедал, я изучил выкладки. Ошибок не нашёл (да и как их искать?). Заодно просмотрел рукописное описание магических действий — выяснилось, что канон Шелис менял и перекраивал. Две трети замечаний начинались со слов "С целью минимизировать влияние на синее поле..." (то есть, с трёх закорючек так называемого "школьного литена" — общепринятой при конспектировании системы сокращений). Не то, что мои предыдущие балбесы — те искренне полагали, что если последствия заклинания зацепили меньше округи, то цена ему битый медяк.

Прогноз был верен. Это выяснилось вечером, когда с неба хлынул небольшой водопад, холодный и оттого мерзкий. Всплеск магии; с пальцев левой руки Шелиса слетел синий иероглиф "лопух", и часть воды над нами собралась выпуклым щитом. Остальные капли скользили по щиту вниз и падали в стороне.