Чернов А.Б.
ОДИССЕЯ "ВАРЯГА"
Цикл романов в жанре "военно-историческая фантастика"
Ремейк книг Г. Б. Дойникова
"Варягъ" — победитель" и
"Все по местам! Возвращение "Варяга"
На основе оригинального таймлайна
Мир "Варяга" - победителя 2 (МПВ-2)
http://variag-cruiser-world.ru/forum/
Книга вторая
Владивосток — Порт-Артур
Часть первая
Глава 1. Порядок по-Артурски, орднунг по-Владивостокски
Владивосток, Квантун. Апрель-май 1904 года
Дверь комфортабельного номера "Астории", что на Светланской, превращенного в офицерскую гауптвахту, со скрипом распахнулась, и обернувшийся на звук Балк, увидел в дверном проеме до боли знакомую фигуру с контр-адмиральскими погонами и тросточкой в правой руке.
— Ну-с, господин главный хулиган с "Варяга", рассказывай, как дошел до жизни такой. На три дня тебя, Вася, без присмотра оставить нельзя. Ну, зачем, зачем ты этого чинушу-то пристрелил?
— Как пристрелил? С каких это пор без уха умирать начали? Ты лучше расскажи, как сходили?
— Расскажу, как из кутузки выйдешь. ЕСЛИ выйдешь. Родной, ты чего в городе учудил? Я только и успел из порта до губы доехать, так мне уже в два уха напели, что ты каждый вечер пьянствуешь в компании армейцев в "Ласточке", что ты сманил половину казаков в городе к себе на какой-то там поезд. Что ты, наконец, застращал все чиновничество города, таскал по главной площади умирающего Петухова и не подпускал к себе патруль, отстреливаясь из револьвера. И это максимум за неделю, что мне не до тебя было. Ну как я тебя одного отпущу на бронепоезде в Маньчжурию? Ты же его пропьешь или в карты проиграешь!
— ОК. Давай по пунктам. В "Ласточке" я с армейцами не пьянствую, вернее, не только и не столько пьянствую, сколько отбираю себе офицеров в первый батальон морской пехоты и на бронепоезда. Ну и заодно просвещаю местное дремучее офицерство по поводу организации обороны, действий малых групп и прочих премудростей, до которых им пока как до Парижу раком. Казаков сманил, говоришь? А как мне еще обеспечивать дозоры вокруг бронепоезда на стоянке и при ремонте пути? Конечно, я со знакомым тебе хорунжим отобрал лучшее, что есть во Владивостоке и его окрестностях. Что это не понравилось их начальству — не удивлен, но, брат, против царского указа не попрешь...
— Погоди, какого такого указа? Ты что, царские указы стал подделывать?
— Зачем подделывать-то? Я не знаю, что именно там Вадик с Николашкой сделал, но тот указ, что я у него просил, получил обратно за подписью императора через три дня. Право на отбор в "экспериментальный бронедивизион русского флота "Варяг" под командованием лейтенанта флота Балка любого личного состава". Ну и там еще кое-что о недопустимости чинения препятствий вышеупомянутому лейтенанту...
— Ты не задавайся, рановато пока. Ты еще про пристреленного чинушу мне не рассказал. Что за препятствия такие он "чинил вышеупомянутому Балку", что его пришлось мочить?
— Он мне сделал предложение, от которого я, по его мнению, не мог отказаться. Я к нему пришел за вагонами. Причем эти вагоны были мне выделены министром путей сообщения, и все бумаги у меня были. Оплачены они тоже из казны были. Так этот петух гамбургский, напоив меня чаем, говорит: "а давайте мы небольшой гешефт сделаем". И предлагает мне отчитаться перед Петербургом, что, мол, вагоны я получил, но на перегоне Владивосток-Никольск они сошли под откос, и теперь требуется их замена, а мне пять процентов от стоимости.
Я ему честно сначала по-хорошему пытался объяснить, что мне вагоны нужны для дела, а гешефт мы после войны сделаем. Нет, война, говорит, все спишет. Я молчу. Наконец, поняв мою "дремучую тупость" фыркнул, выписал-таки вагончики. Расписался я в их получении, пошел принимать. Так эта сука мне вагоны из сгоревшего пять лет назад в Никольске старого депо подсунула, там даже оси так к буксам приржавели, что их паровозом не провернуть! Опять же, возвращаюсь к нему, и по-хорошему говорю — мне на фронт через две недели ехать. Не могу я этот хлам восстанавливать, дай те вагоны, на которых во Владик груз для флота доставили, я их под разгрузкой в порту видел, в нормальном состоянии, только добронировать — и вперед. Нет, говорит, берите, любезнейший, что дают, и в следующий раз, когда умные люди будут предлагать умные вещи, не крутите носом.
Ну, тут на меня и накатило... Я таких гадов еще в том времени насмотрелся. И натерпелся от них. В общем, сунул я ему револьвер под нос и стал колоть. Кто, где, как и сколько на ремонте крейсеров и прочих флотских и армейских делах уже наварил. Сначала он хотел было покочевряжиться, но как я ему ухо отстрелил — запел, как канарейка. В общем, список чиновников, подрядчиков и наворованных сумм у меня в каюте, под столом приклеен.
Кстати — Гаупт то-ли сам замазан, то-ли настолько привык к всеобщему воровству, что уже и не обращает внимания. При замене мачты на "Рюрике" смета удвоена, дерево, которое заготовили для подкладки под броню, гнилое, купили по дешевке после разборки разваленных Камимурой домишек. То есть полетят эти листы в воду от первого попадания — болты срубит, зато кто-то наварил пару тысяч рублей. Трубки котлов, которые при ремонте "Варяга" использовались и были проданы морскому ведомству неким Калинским, на самом деле из запасного комплекта самого "Варяга", который и так был собственностью этого самого ведомства. Просто на них документы потеряли, а он нашел. Правда, как этот комплект вообще попал во Владивосток вместо Порт-Артура, тоже загадка... Хотя, какая там загадка, обычный бардак, этими же чинушами и созданный. Не знаю только, умышленно или нет. И это только то, что знал один мелкий чиновник железнодорожного ведомства!
Ну, я его прямо у почтамта в одном исподнем с ошметками ушка и привязал к фонарному столбу, с плакатом "так будет с каждым, кто попытается воровать у армии и флота"...
Что, правда, скотина помер? Странно, вроде не должен был от такого ранения, может, сердце слабое?
А от патруля я вообще не отстреливался. Я им честно сказал — пойду на крейсер, переоденусь, возьму смену белья и сам приду на гауптвахту. Кто ж знал, что тут в гостинице сидят господа офицеры. А стрелял я в воздух, чтобы внимание к этому Петуху привлечь...
Ладно, погорячился...
— Слушай, Вася, а как-нибудь попроще ты не мог? Без явных следов? — усмехнулся Руднев.
— Ну, извини, Всеволодыч, говорю ж — погорячился, забыл.
— Так... Сиди тут до послезавтра и не рыпайся, герой. А я пойду попробую твои завалы дерьма разгрести. Чтоб не грустил — скажу чтоб Шустовского тебе и закусь принесли. Карбонарий фигов...
Через день Руднев снова появился на пороге "камеры" Балка, на этот раз с вооруженным эскортом из матросов с "Варяга".
— Значит так, этот чинуша еще жив, в госпитале он. Одевайся в парадное, отправляемся на встречу с лучшими людьми города. У меня с собой десантная полурота с "Варяга", с оружием, сначала в госпиталь за твоим знакомым заедем, а уж после в городское собрание с визитом. И это, списочек из каюты не забудь прихватить. Будем делать военный переворот в отдельно взятом городе. Пора, наконец, объяснить людям, что такое законы военного времени. Будут знать, как у МЕНЯ воровать.
— А чего ты два дня полуроту собирал?
— Нет, я за эти два дня из Питера получил индульгенцию — приморская крепость Владивосток теперь официально не только на военном положении, но и на осадном, и живет по законам военного времени. Пришлось ввести в оборот такое понятие. Подчинена флоту. И самый главный петух в этом курятнике — я. И закрой пасть, а то вижу по наглой улыбочке, что хочешь про птичку откомментировать. Не та эпоха, не стоит. Кстати, и Макарову такой же карт-бланш надо будет выбить, если у нас без эксцессов пройдет... На выход, лейтенант Балк, с вещами!
* * *
Следующие три дня во Владивостоке чиновники и подрядчики вспоминали не иначе как словами "Варфоломеевская ночь". Хотя ни один человек в эти три дня не то что не погиб, а даже не был поцарапан. Но вид полуголого Петухова, стоящего у столба с повязкой на голове, так хорошо повлиял на не знавших такого обращения "бизнесменов", что физического воздействия больше и не требовалось. Достаточно было одного появления в комнате для допросов Балка с парой страхолюдного вида казаков с винтовками, чтобы несгибаемый и "кристально честный" чиновник, затравленно глядя на десяток лежащих на подоконнике табличек с надписью "Вор — пособник врага!", совершенно аналогичных болтающейся на шее Петухова, начинал каяться в своих грехах и закладывать сотоварищей.
После чего раскаявшийся грешник на глазах ожидавших своей очереди коллег отводился в соседний дом, откуда чуть погодя иногда раздавался револьверный выстрел. Балк весело палил в воздух, объясняя побледневшему чинуше, что "палец сорвался, а курок чувствительный".
К концу недели в казну было возвращено материалов и ценностей на сумму более полумиллиона рублей. Все перепуганные чинуши и подрядчики, боящиеся смотреть в глаза друг другу, были позже собраны в зале городского дворянского собрания, и Руднев произнес перед ними речь, которую можно было резюмировать одной фразой — "до конца войны воровать у армии и флота нельзя". Тех, кто не внемлет, ожидает расстрел без суда и следствия. Для тех, кто проникнется и будет трудиться, не покладая рук — вся информация, добытая в ходе следствия, никуда и никогда не пойдет. Все темные делишки, не касающиеся армии и флота, не касаются и Руднева.
Но больше всего чинуш и простых обывателей напугала речь Руднева, которую он произнес перед общим собранием матросов и офицеров отряда крейсеров перед тем, как вести моряков на столь не характерное для них дело. Самым страшным было начало...
— Товарищи! — по рядам выстроившихся по экипажам моряков и офицеров прошло быстрое, недоуменное шевеление, как по колосьям пшеницы, когда по ним пробегает порыв свежего ветра. Не то чтобы социалистические идеи были особо популярны среди моряков на Дальнем Востоке, но сочувствующие были. Даже среди офицеров.
— Да-да, я не оговорился. Я всех вас считаю своими боевыми товарищами. И тех, кто со мной на "Варяге" прорывался с трофеями вокруг Японии; и тех, кто со мной на "Богатыре" держал на почтительном расстоянии от захваченного купца трех "Мацусим". Тех, кто на крейсерах ходил к японцам в огород, кто на "Громобое" рванулся нам навстречу, зная, что, быть может, придется отбиваться от пары-тройки асамоидов. А еще тех, кто тушил пожар на "Рюрике", готовился к атаке японских крейсеров и ходил к Гензану на миноносцах; всех, от командиров крейсеров до последнего штрафного матроса я считаю своими боевыми товарищами. Ибо мы вместе ходили под Богом и японскими снарядами, даже если мы там были в разное время и не всегда рядом...
Сейчас нам с вами, товарищи мои, придется заниматься тем, чем армия и флот заниматься не должны — наводить порядок в этом городе. Но я верю, что мы справимся и с этим — не страшнее снаряда под ватерлинию будет. И еще. Я испросил у государя-императора разрешения, чтобы все члены Товарищества ветеранов войн Российской Империи, которое мы с Вами создадим, имели право обращаться друг к другу как товарищи, конечно, вне службы. Так что для всех вас я сейчас "товарищ контр-адмирал". Если кто-то из господ офицеров считает, что такое обращение уронит его честь и достоинство — вступление в сие общество дело сугубо добровольное.
Когда смолкли восторженные крики "ура" и оторопевшему Балку удалось на минуту уединиться с Рудневым, тот был схвачен за грудки и с пристрастием спрошен:
— Ты что за балаган устроил, Петрович? Какие, в жопу, товарищи, на кой ляд!?
— Вася, успокойся, — непривычно скромно и застенчиво начал Руднев, — все началось с одной идиотской оговорки. Я когда от тебя шел, у меня Стемман что-то спросил, ну а я, голова-то занята, на автомате его переспросил "Простите, ТОВАРИЩ капитан первого ранга"... Ну, пришлось пообещать, что разъясню. Наплел ему про это гребанное "товарищество", мол, обдумываю... Надеялся, что отвяжется. Так вот, он в тот же вечер приперся почти что с половиной офицеров крейсеров, и попросил организовать оное общество немедленно! Я думал спустить на тормозах — сказал: "или все участники боевых действий, не струсившие под огнем, включая матросов и даже армейцы, или я не участвую". Думал — не проглотят, так нет — прогрессивная молодежь, блин! Согласилися даже на это!!! Хотя и не сразу. Короче говоря, задний ход я пока дать не смог. Уже списки составляют. Но ты не расстраивайся — через пару месяцев, я думаю, идея сама собой зачахнет.
— Знаешь, а может, и не зачахнет, особенно если этой идее помочь... Какую-то идеологию нам все равно надо будет Ильичу с компанией противопоставить, а если господа-товарищи офицеры на это готовы пойти, то почему бы и не "Товарищество ветеранов" для начала? Может надо будет ввести какие-то отличительные знаки на одежде, чтобы было сразу видно — господин перед тобой или товарищ... Мне, например, у беляков шеврон нарукавный из триколора нравился... Устав надо разработать, табель о рангах и прочее... Может, чего и выйдет дельное.
— Но ведь в это товарищество по определению только служившие во флоте и в армии попадут, причем не все. Какая же это массовая идеология?
— Знаешь, за кем сила, то есть армия, тот, в конце концов, и прав. Читал я как-то в детстве Хайнлайна, интересные у него были мысли... Хотя и не только армия... Думаешь зря что ли в нашем "светлом" будущем такая тотальная зачистка армии и флота велась, а оборонка разваливалась бешеными темпами? Просто кто-то очень неглупый смекнул, что окончательной капитуляции перед Америкой эти два русских сословия, если употребим такой термин в данном случае, могут и не допустить, выступив открыто и сообща. Так что инженерный корпус тоже нужно привлекать. Опять же — по Петровской табели о рангах чиновнички-то тоже люд служивый. Зарвавшихся — сажать безжалостно, конечно. А как честные служаки? Может, и для них что-то организуем, типа "Десять лет без единой взятки", посмотрим...
Увы, занятые выведением чиновничества и купечества Владивостока на чистую воду и созданием "партии еще более нового типа", Руднев с Балком пропустили ответный ход Того, который снова решительно перевесил чашу весов войны на сторону Японии.
* * *
24 февраля в Порт-Артуре был двойной праздник. Во-первых, из Петербурга поездом прибыл долгожданный новый командующий эскадрой вице-адмирал Макаров. Во-вторых, как по заказу, в день его приезда наконец-то удалось снять с мели подорванный еще в первый день войны "Ретвизан" и ввезти его в гавань. Эскадра ожила. Макаров потребовал от командиров кораблей невиданного — проявлять инициативу!
После объезда всех кораблей эскадры рангом выше миноносца, Степан Осипович собрал у себя командиров и устроил разнос тем, кто до сих пор не сдал в порт мины заграждения и не установил дополнительные заслонки на амбразурах рубок. На робкие попытки возразить, что, мол "приказа, точно регламентирующего ширину щели пока не было", Макаров начал фитилить с главным лейтмотивом: "вы здесь с лекарем с "Варяга" встречались на три недели раньше, чем со мной, и он вам об этом говорил. А командир корабля обязан сам делать выводы, как именно поддерживать вверенный ему корабль в боеготовом состоянии".
