ПТИЧКИ-ЗАЙЧИКИ
Вилена Михайловна знает, что главное в любой ситуации — улыбаться и не терять самообладания. Даже если мир с самого утра намекает, что не прочь вот-вот рухнуть и пролежать в таком виде минимум с недельку.
— Эти куры из бухгалтерии сами виноваты, — с вызовом бубнит Дэн, поправляя очки средним пальцем. — Я им вчера всё настроил, провозился до шести, а что базы на неделю откатились — так я предупреждал. Надо было бэкапы делать, а не ногти красить.
Наглеет, грозно зыркает из-под своих стёклышек, но Вилена не лыком шита — насквозь его видит, даже если приходится одной рукой письмо набирать, другой — дело листать, а мистической третьей — мальчика за ухом почёсывать. Ишь, бедненький, весь в испарине, свитер свой аж до костяшек натянул...
— Не волнуйся, зайчик мой, — говорит она ласково. — Ты иди к себе в отдел, а я сама с директором как-нибудь деликатно поговорю. Всё устроится.
Дэн, конечно, в благодарностях не рассыпается и ниц не падает, но когда он выходит, то коридор содрогается от грохота.
Не иначе, гора у кого-то с плеч рухнула.
— Виленочка, что нам теперь делать, — всхлипывает Лада. — У нас все базы полетели. Катастрофа! И ещё Денис со своим пикапом лезет, а я ему говорю — не надо пикапа, давай хоть раз по-человечески... — и остаток фразы утопает в рёве.
— Ну, не плачь, птичка моя, — Вилена вздыхает сочувственно и накрывает своей ручищей аккуратную Ладину лапку с алыми коготками. — Ступай обратно к девочкам, сколько успеете, столько и сделаете.
— А ди-и... и ...ректор? — икает Лада.
Глаз у Вилены дёргается, но тридцатилетний стаж работы позволяет представить эту маленькую слабость как дружеское подмигивание.
— Уладим, птичка, уладим.
Ближе к обеду в кабинет вместо заказанной пиццы влетает взмыленный курьер, лопочет неразборчиво. "Перепутал, потерял, перепутал, потерял", — повторяет про себя Вилена, мысленно обрывая лепестки у ромашек. Разумеется, угадывает — опыт давно сделал из сомнительной интуиции снайперскую винтовку — а потом обзванивает по очереди все отделы в поисках пропажи, умудряясь между делом успокаивать предынфарктно побелевшего курьера:
— Не волнуйся, у нас ничего не теряется — просто долго ищется, бедный ты мой оленёночек...
Даже с самыми мерзкими новостями Вилена Михайловна входит к директору с улыбкой, источая непоколебимую уверенность и благоухание розовой болгарской воды. Он выслушивает доклад спокойно, лишь изредка прижимая пальцем дёргающуюся бровь, а если дело совсем плохо — рассматривает медитативно плюшевого голубого слона, который вот уже пять лет живёт в директорском кабинете на застеклённом стеллаже. Про другую секретаршу, наверное, давно пустили бы грязные слухи... Но у Вилены цифра пятьдесят шесть уже и в паспорте, и на ярлыке строгого делового костюма. Вилена помнит благословенные времена октябрят и пионеров, когда в школе учили ещё бегать в противогазе, а с урока можно было принести не только пятёрку в дневнике, но и, скажем, значок "меткий стрелок". Или похвальную грамоту, если повезёт.
Директор младше на полтора десятка лет и легче на двадцать килограммов.
— Надеюсь, до вечера сюрпризов больше не будет, — осторожно подытоживает он разговор.
А взгляд нет-нет, да и метнётся к плюшевой зверюге за стеклом.
— Обязательно будут! — рапортует Вилена. — Но мы справимся. Главное, что люди у нас хорошие.
Со стороны — святая наивность, как говорится, блондинку и седина не исправит, но дело-то в другом: покуда пылает оголтелый оптимизм в груди, голова холодная и руки чистые, можно пережить очередную неделю. А в пятницу, сразу, как стрелки часов вытянутся в идеальную прямую — ровно шесть, ни минутой больше — надеть пальто, принципиально белое, зажать подмышкой розовую сумочку и идти на улицу Павличенко, дом сорок два. Там услужливый, понимающий хозяин кивнёт в знак приветствия и спросит по-военному коротко:
— Вам как всегда?
— Постараюсь вас не разорить, — застенчиво улыбается Вилена и подходит к стойке.
А потом вскидывает к плечу ИЖ-60, учебную, пневматическую — и спускает курок:
— Ах вы, птички-зайчики...
Бах!
— Слепые кролики...
Бах!
— Котятки безмозглые...
Через сорок минут Вилена выходит из тира обновлённая, посвежевшая, с пакетом мягких игрушек. Их дома уже девать некуда — ну да ладно, скоро праздники, лишнее разойдётся по друзьям и знакомым.
И работа уже кажется вполне симпатичным местом, а не грёбанным плюшевым зоопарком.
Главное ведь — не терять самообладания.
Никогда.
