Марсианская святая (Нф-детектив)

Расследование:

День первый

День второй

День третий

День четвёртый

День пятый

День шестой

День седьмой

День восьмой

День девятый

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ

Русская половина Марса − Сэм был тут впервые, и страх медленно вползал в его сердце. Сколько он себя помнил, о северном полушарии рассказывали ужасные вещи. Не проходило и дня, чтобы в новостях не передавали что-нибудь плохое про русских. Дикие звери, отсталые и необучаемые, религиозные фанатики − это самое меньше, что можно было услышать. И вот Сэм оказался здесь, причём не просто на русской половине, но в самом сосредоточении зла − золотом храме-куполе Экзархии, в закрытом секторе, находившемся у самой вершины стеклянной полусферы, куда пускали только высокопоставленных священников.

«Вот же я идиот. И как меня угораздило?» − спросил себя Сэм.

− Постумная святая, дева-мученица Клементина Сидонская примет вас через полчаса, господин Беккет. Прошу вас, ожидайте, − обратилась к нему женщина, с ног до головы закутанная в чёрную одежду, и исчезла в дверях, ведущих в покои святой.

Сэм молча кивнул, даже не повернув головы, чтобы не встречаться взглядом со своей безымянной напарницей, стоявшей всё это время рядом, и снова прижал лоб к прохладной поверхности купола − ему нужно было собраться с мыслями. Пейзаж за стеклом завораживал. Центральный купол Экзархии, у вершины которого сейчас находился Сэм, был просто огромен. Три мили в диаметре. Частицы золота, напылённые между слоями его оболочки, окрашивали красное марсианское небо в грязно-оранжевый цвет. Солнца почти не было видно − маленькое и тусклое, оно маячило у горизонта.

Купола Сидонии простирались вдаль, насколько хватало глаз − большие и маленькие, прозрачные и зеркальные. Они напоминали ёлочные шарики, утопленные в пыльный грунт планеты. Многие из них сияли изнутри своим собственным светом − уличные фонари, окна домов, фары туерных такси и слепящая змея Транспортного Потока − всё это сливалось в одну праздничную иллюминацию, которую Сэм так привык наблюдать с орбиты. Однако его долгий роман с космосом уже закончился и больше никогда не повторится. Теперь он был частным детективом, молодым и ещё не успевшим заматереть в своём новом призвании... И всё-таки они выбрали именно его.

Экзархия Марса предложила работу Сэму − человеку с южного полушария, то есть, фактически, врагу. Час назад его наниматели, двое священников − протопресвитеры Павлиний и Альборий − вызвали его к себе и поставили задачу: расследовать серию загадочных убийств, произошедших за последний месяц. Девять жертв, все жители Сидонии. Единственное, что их объединяло − это очередь на приём к чудотворной целительнице Клементине Сидонской. Все они в скором времени должны были встретиться со святой и исцелиться... «Или же не исцелиться», мысленно поправил себя Сэм. Он не торопился принимать на веру слова священников. Пусть другие верят, во что хотят, он же предпочитал убеждаться во всём сам.

В качестве гида и переводчика к нему приставили молодую женщину. Вообще-то, сидонцы хорошо говорят на дженерике, но в случае, если Сэму попадётся человек, не владеющий общечеловеческим языком общения, то её услуги окажутся нелишними, однако беда была в том, что женщина страдала полной потерей памяти. Это выяснилось, уже когда они вышли от протопресвитеров. Почему-то при них она не стала выдавать свой недуг. Вся эта история с амнезией вызывала у Сэма определённые сомнения − он считал потерю памяти заезженным киноштампом, не имеющим никакого отношения к реальности, но, тем не менее, детектив решил не делать поспешных выводов, а сначала собрать как можно больше информации и всё тщательно взвесить.

Сейчас незнакомка стояла поодаль, погружённая в молчаливые размышления. Убрав лоб от стекла, мужчина повернулся к ней и окинул изучающим взглядом.

Помощница стояла к нему боком, задумчиво опустив голову, но он успел разглядеть её лицо по дороге сюда. Оно было приятным, с правильными чертами. Скорее всего, женщина имела скандинавские корни. Широкие скулы и массивный подбородок немного утяжеляли лицо, но при этом гармонировали с упрямыми большими губами и прямым узким носом. Из-под густых пшеничных бровей смотрели пронзительно голубые глаза, а пышные светло-русые волосы были собраны в конский хвост с помощью массивной золотой заколки.

По марсианским меркам его будущая помощница была невысокой − метр восемьдесят. При местной гравитации женщины вырастали и выше. Сэм попробовал угадать возраст − лет тридцать с хвостиком, едва ли больше. Стандартных лет, естественно. Марсианский год был почти вдвое длиннее земного, но на него мало кто обращал внимание − в куполах смена времён года не ощущалась. Марс, как и вся Солнечная система, жил земным летоисчислением, привычным, традиционным и поэтому ставшим межпланетным стандартом.

У незнакомки была приятная фигура и, как мужчина уже успел заметить, его будущая напарница держала себя в хорошей форме. Пока они поднимались сюда на эскалаторе, она буквально летела вверх по ступенькам, хотя в этом совершенно не было нужды − они никуда не спешили. Движения её были плавными, но энергичными.

Если женщина действительно потеряла память, то Сэму стоило искренне пожалеть такую милашку. Детектив предположил, что её одежда могла бы навести его на определённые выводы о её прошлом, но так и не смог найти зацепок.

На спутнице было простое чёрное платье, плотно облегавшее торс, но со свободными рукавами длиной в три четверти. Складчатый подол закрывал ноги по щиколотку. Отложной воротник, манжеты и край подола заканчивались белоснежным кружевом. Женщина была обута в кожаные армейские ботинки на толстой подошве. Никаких украшений, кроме заколки в волосах, незнакомка не носила. Сэм решил для себя, что она одета простовато или даже бедно. Тем не менее, эта скромность в одежде ей даже шла. Образ казался законченным и лаконичным.

− Так как там тебя зовут? − обратился детектив к напарнице, неспешно приблизившись.

− Я не помню, − ответила она, оторвавшись от раздумий и повернувшись к нему с приветливо-спокойным выражением. Голос женщины был глубоким, с приятной хрипотцой.

− А что ты помнишь из прошлого? Что самое раннее?

− Я помню, как три дня назад иподиакониссы достали меня из какой-то ванны, обтёрли насухо и одели.

− Ипо... кто? − переспросил мужчина.

− Иподиакониссы, − поправила женщина. − Это такой церковный женский чин.

− Так ты разбираешься во всей этой богадельне? − Сэм обвёл помещение взглядом.

− Самую капельку, − призналась собеседница. − Что-то мне пришлось спрашивать у окружающих в эти три дня, прошедшие с момента моего пробуждения, но большую часть информации я почерпнула из Сети через выданную мне болталку. Клементина сказала, что никто не будет тратить время на моё обучение, и я должна сама научиться пользоваться поисковыми системами, если хочу быть тебе хоть как-то полезной.

− Так ты уже виделась с этой... как её тут называют? Пост... − не смог вспомнить детектив.

− Постумная святая дева-мученица Клементина Сидонская, − с готовностью напомнила женщина. − Да, мы говорили о моей болезни.

− «Постумная» − что это значит?

− Разве вы ничего об этом не слышали? − с сомнением спросила спутница.

− Я с южного полушария, − пояснил Сэм. − Мы практически ничего не знаем о русской половине. Более того, такой интерес не приветствуется. Всё, что нам нужно знать, и так сообщают в новостях.

− И что же сообщают в новостях?

− Ну, в основном всякую чернуху. Их послушать, у вас тут ад кромешный.

− Например? − в глазах женщины зажёгся огонёк любопытства.

− Даже примеров приводить не стану, − не стал вдаваться в подробности Сэм. − К чему пачкаться об очевидную ложь? То, что меня до сих пор не освежевали живьём и не сожрали с потрохами, уже достаточное свидетельство того, что я правильно сделал, перестав смотреть новостные каналы двенадцать лет назад, так что имей в виду − я полный ноль в местных порядках.

Женщина понимающе кивнула:

− Жаль, что я потеряла память, господин Беккет. Я действительно хотела бы рассказать вам правду о русской половине.

− Зови меня Сэм. И давай сразу перейдём на «ты», − предложил детектив. − Нам ведь работать вместе. Не люблю я эту особенность дженерика, что тут можно выразить десять степеней уважения к собеседнику. Мой родной язык − английский, и я как-то всю жизнь обходился одним «ты».

− Хорошо, Сэм. Вы... То есть ты, − тут же поправила себя женщина. − Ты спрашивал, что значит титул Клементины?

− Да.

− «Постумный» значит «после смерти». Когда-то давным-давно Клементина была обычным человеком, который живёт всего один раз − как ты, как я. Да практически как все люди. Когда она погибла на войне, то за благие деяния её причислили к лику святых. К счастью, незадолго до своей гибели Клементина была упокоена во плоти, поэтому церковь решила её возродить. Поэтому она и называется постумной святой, то есть святой, живущей уже после своей смерти, с разрешения и по милости Экзархии, − помощница улыбнулась, довольная тем, как хорошо у неё получилось всё растолковать, но Сэм, похоже, не был удовлетворён её рассказом.

− Подожди-подожди, нынешняя Клементина − это какой-то клон той самой первой Клементины, да? − спросил он.

− Нет, − мотнула головой женщина. − Позволь, я объясню. Наша церковь, Вселенская Церковь Спасения, разделяет два понятия − «упокоение души» и «упокоение во плоти». Все крупные храмы ВЦС снабжены специальной аппаратурой, которая снимает копию личности верующего во время каждой процедуры исповеди и причастия. Эта копия хранится в центральном компьютере храма до тех пор, пока верующий не умирает. После смерти человека копию его личности пересылают на центральный сервер ВЦС, находящийся на Земле, где эта копия ведёт загробную жизнь в виде искусственного интеллекта − общается со своими покойными родственниками и другими умершими, и даже может связываться с нашим миром, миром живых, через специальный интерфейс. С дозволения Церкви, в определённых случаях, родственники покойного могут позвонить ему с обычной болталки, чтобы узнать... ну, не знаю... пароль от счёта в банке, к примеру, или когда пересаживать огурцы в грунт.

− Ого! − только и смог сказать Сэм.

− Такое упокоение души − совершенно бесплатное и доступно всем прихожанам, − продолжила объяснять помощница. − Но есть ещё один вид упокоения, которого удостаиваются только избранные, за особые заслуги перед Церковью. Это «упокоение во плоти». Для него уже нужна специализированная аппаратура, которая стоит только в самых крупных храмах. При таком упокоении снимается не только копия разума человека, но и копия его телесной оболочки. Обычно это делается, как можно раньше, пока тело ещё молодое. После смерти, по решению Экзархии, такой человек может быть восстановлен из цифровой копии, то есть, воскрешён, если говорить церковными терминами, чтобы прожить в нашем мире ещё одну жизнь на благо Церкви. Такого человека называют «постумным», добавляя количество имевших место воскрешений. Например, «трижды постумный экзарх Марса Феокрит Сидонский».

− Погоди-погоди, − остановил её Сэм. − Но какой смысл в таком воскрешении? Вот ты сказала, что стараются снять копию тела, пока оно ещё молодое. Так? Допустим, сняли копию, когда человеку было тридцать лет. Он дожил до девяноста и умер. Восстановили его из копии, но ведь эта копия − копия тридцатилетнего! Он не помнит те шестьдесят лет жизни, которые прошли после снятия копии. Получается, весь жизненный опыт насмарку? Столько всего могло случиться за эти годы. Всё надо узнавать заново?

− Ничего не надо узнавать заново. Ты забыл про «упокоение души». Это еженедельное снятие текущей копии разума человека во время процедуры исповеди и причастия. Вот почему верующим не стоит их пропускать. Если человек, который когда-то был упокоен во плоти, умирает, у Церкви есть копия его разума недельной давности. После того, как будет восстановлена его телесная копия, в молодое тело запишут разум старика. И постумный человек заживёт себе дальше. Всё, что он потерял − это память о нескольких днях, предшествовавших его смерти. Невелика потеря!

− Но каково сознанию старика будет оказаться в теле себя же молодого? Разве не будет дискомфорта?

− Если подумать, то это лучшее, что может случиться с человеком − мгновенно помолодеть на десятилетия, − сказала напарница убеждённо. − Если какой-то дискомфорт и будет, то он быстро пройдёт, а преимущества юного тела − налицо.

− Да уж! Однако, − Сэм задумчиво прошёлся по холлу. Было о чём поразмыслить.

Его спутница радостно улыбалась. Она была довольна собой.

− Значит, Клементина Сидонская тоже? − неоконченный вопрос Сэма повис в воздухе.

Женщина отреагировала мгновенно. Сунув руку в набедренный карман платья, она достала своё болталку − трубочку, размерами и формой повторявшую обычную авторучку, и активировала её, нажав кнопку на торце. В воздухе перед ней появилось голографическое меню.

− Я знала, что тебе будет интересно, − сказала она перед тем, как вслух прочесть текст, выведенный болталкой на призрачный экран:

− Сто лет назад Клементина Сидонская была молодым нейрохирургом на космическом корабле-госпитале «Космодамианск» во время Второй марсианской войны. Согласно хроникам, она была чудотворницей − исцеляла все недуги и раны и даже воскрешала мёртвых солдат. Под конец войны корабль-госпиталь был уничтожен врагами, и Клементина погибла, но перед этим специальные посланники Церкви успели снять с неё цифровую копию. Клементина была признана девой-мученицей, и с тех пор её трижды воскрешали, чтобы она и дальше исцеляла людей своей чудотворной силой.

− А почему они воскресили всего одну Клементину? − спросил вдруг Сэм.

− В смысле? − не поняла собеседница.

− Из цифровой копии ведь можно воссоздать много Клементин зараз? Почему они всегда воскрешают её в одном экземпляре? Не лучше ли сделать тысячу Клементин, тогда они смогли бы вылечить в тысячу раз больше людей. Может, даже очередь будет не нужна. Разве нет?

Похоже, этот вопрос застал его спутницу врасплох. Она прижала ладонь к лицу и наморщила брови. Было видно, как беззвучно шевелятся её губы. Наконец, она собралась с мыслями и ответила: