Глава 19. Обещания.
После разговора с Амелией Корнелиус затворил дверь и вернулся в кресло, не глядя открыл верхний ящик стола и достал резную деревянную коробку размером с том энциклопедии Британики старого издания. Из коробки были извлечены пепельница, гильйотинка, большой коробок магловских спичек и деревянная упаковка сигар. Мистер Фадж отрезал кончик, прикурил и расслабился.
Причудой мистера Фаджа было курение сигар, хоть и мало людей догадывались о том. Тройка заклинаний — и вот уже все улики уничтожены, и ничто не указывает на маленькую слабость министра. Хотя — слабость ли это? Магловский ритуал курения сигары позволял очистить разум получше окклюменции, повышая работоспособность первого лица Магической Англии. Насладившись сигарой и положив окурок тлеть в пепельнице, министр вышел из-за стола, заложил руки за спину и привычно зашагал туда-сюда, погружаясь в размышления.
Не расследовать случай с Блэком он не может. Дело вовсе не в том, что ему будут ночью сниться маленькие Блэки, протягивать к нему руки и стенать "ЗАЩО?!" — плевать он хотел и на Блэков, и много еще на кого. Только вот если Блэк действительно невиновен и это когда-нибудь вскроется (а оно вскроется, рано или поздно), бездействие министра припомнят, и это в лучшем случае. Можно ведь и нарваться на кровную месть от одного из родственников Блэков — т.е. по сути от кого угодно в Англии, и не только. Так что этот путь отметаем, как невыгодный. Был бы он уверен, что ничего не всплывет — у Блэка уже сегодня случился бы несчастный случай с дементором, но что знают двое — то знает и свинья, а тут как минимум четыре фигуранта. Тайну не утаить.
В таком случае следует подумать, как организовать расследование. Тут еще не факт, что Блэк невиновен — случиться может всякое, вполне возможно, что это такая попытка организовать ему побег. С этой стороны провалов быть не должно — министр озадачит невыразимцев подстраховать авроров при транспортировке Блэка в зал суда, в самом зале и, если потребуется, обратно в Азкабан. А раз невиновность Блэка не гарантирована, следует организовать это как проверку — разбирательство по вновь открывшимся фактам. Проявление бдительности власти. А если бдительность выльется в торжество справедливости — это же прекрасно. Если все выйдет, как предполагает Боунс — будет шанс пропиариться. Нужно только предварительно все обговорить с Блэком, и взять с того непреложный обет о серии восхваляющих министра интервью.
Неплохо. Из этого можно извлечь выгоду. Главное — провернуть все чисто, на мази. Скримджер тут может все испортить. Нужен исполнительный малый, который выполнит его поручения по букве, а не по духу. Корнелиус достал палочку и скастовал патронуса. Да, Джон подойдет.
— Мистер Долиш, зайдите ко мне за два часа до окончания рабочего дня.
На следующий день Белла ощутила, что что-то изменилось. Только не могла понять, что. Вид из камеры не поменялся. Дементоры тоже никуда не делись, но что-то поменялось.
— Руди.
— Белла пришла в себя, Рабастан. Белла, как ты? Ты не отвечала уже три дня.
— К черту, Руди! Что не так? Я чувствую, что-то не так.
— А что, десять лет все было так?
— Руди, не зли меня! Ты меня знаешь! Просто, блядь, не зли меня! Отвечай, что не так.
— Вчера увели Сириуса. Взяли — и увели. Ничего не сказали. Ничего не спрашивали.
— Неужели этого предателя решили поцеловать? Давно пора. Надо же быть таким дебилом! — Белла расхохоталась совершенно безумно, показывая всю глубину своего сдвига.
— Как бы нас не поцеловали, — пробормотал про себя Рабастан во время взрывов хохота Беллы. Никакой надежды на великого Темного Лорда уже не было — ну, у всех, кроме Беллы. Только Белла была ебанутая и до Азкабана, а уж дементоры точно не пошли ей на пользу.
Жить Рабастану не хотелось. Всмысле — так жить. Но подыхать от дементора было бы еще печальнее — это означало потерять душу. Есть ли у него душа или нет, Рабастан доподлинно не знал. Но быть поцелованным все равно не хотел. Так вот придут и за ним, через пару дней, уведут — и нет его.
Самоубийство в магических семьях порицалось. Магические портреты самоубийц молчали и имели проблеммы с невербальными коммуникациями — становились, таким образом, бесполезными для семьи. Отпрысков старых магических семей воспитывали никогда не сдаваться. Только вот в сравнении с поцелуем дементора самоубийство — это не предательство и не трусость, это, в некотором смысле, победа.
С Рудольфусом и Беллой он не стал говорить о своем решении. Рудольфус был воспитан как глава рода, а значит традиции-стереотипы магических семей в него вдалбливали в три раза активнее. Ничего кроме ссоры не вышло бы. Белла же вообще большую часть времени была не в себе, вернее, она бывала в состояниях "не в себе" и "совсем не в себе". Оставалось только попрощаться, только вот так, чтобы его ни в чем не заподозрили.
— Я рад, что ты вернулась, Белла. Не теряй себя, без тебя Руди будет трудно, — как можно более спокойным голосом сказал Рабастан, не слушая ответный мат Беллс.
Когда наступил вечер и дементоры собрались у камер, Рабастан закатал левый рукав и чиркнул по руке от запястья до локтя. Ослабленное плохим питанием, постоянными холодом и сыростью, ну и, конечно, дементорами, тело не могло долго сопротивляться. Погружаясь в забытье, он в последний раз испытал свои кошмары.
Пока Флитвик думал, как усилить его будущего падавана, мисс Гренджер после урока решила задать несколько вопросов. Дождавшись, пока остальные школяры покинут аудиторию, личинка темной леди начала допрос:
— Директор, у меня есть несколько вопросов, не найдется ли у Вас время ответить?
— Только если быстро, мисс Гренджер, — несмотря на то, что урок был в расписании последний, лишнего времени у Флитвика не было. И хотя он любил учить, особенно тех, кто хотел учиться, но делать это предпочитал на факультативах. Да и сложно было чему-то дополнительно научить детей, пока они не вобрали в себя базу первых двух курсов. Не то чтобы там была какая-то объемная теория — напротив, практика палкомашества и визуализации играли основную роль. Да и тренировка дикции.
— Сэр, в Хогвартсе большое количество шутников. Особенно в Гриффиндоре. Очень доставучих, простите сэр, ДЕБИЛЬНЫХ шутников. Которых миссис Макгонагалл покрывает, как будто они ее наследники. Мне необходимо упреждать таких шутников, и иметь возможность им противостоять. А за некоторые их шутки, которые состоят из унижений учеников, вплоть до раздевания, они вполне могут получить адекватный отпор, — тут мисс Гренджер выразительно провела по горлу указательным пальцем.
"Да, Альбус, воспитал ты скотов" — подумал Филиус. "Шутки" рыжих близнецов раз от раза становились все масштабнее и унизительнее для жертв. В то, что эти выкидыши Молли не доживут до выпуска, Флитвик не сомневался. Просто сейчас они своей крысоподобной натурой чуют, что не стоит нападать на старшекурсников. А когда сами будут старшекурсниками — не удержатся. Слишком колкое у них шило в жопе встроено. И вот когда прилетит ответ от старшекурсников — мало не покажется. "Нужно выпереть этих дебилов из школы под любым предлогом, как можно раньше. Пока трупов нет".
— На многие вопросы я даю ответы на факультативе чар. Только туда допускаются студенты третьего курса школы и выше. Раньше туда ходить нет смысла.
Глаза Гермионы загорелись зомби огнем маньячки знаний.
— Но ведь я точно знаю, что к Вам на факультатив ходит иностранный студент, сэр!
— Мистер Гиена — отдельный случай. Напоминаю, что он платит за обучение из своего кармана, а не из бюджета — благодаря чему мы смогли закупить в этом году новые метлы и другое оборудование, которого долгие годы не хватало в Хогвартсе. Ради расширения бюджета на благо Хогвартса я готов терпеть одного первокурсника на факультативе — благо, большуй часть вопросов ему отвечают старшие товарищи.
Родители Гермионы, конечно, не бедные, но выложить тыщу галеонов за интерес дочери к чарам не смогут. Так что придется ей самой справляться. Гермиона поняла, что консультации у директора ей не светят. Тогда остался последний вопрос.
— Директор Флитвик, я слышала много рассуждений о магической силе. Как обоснованных, так и всяких рассуждений о, простите, грязнокровках. Меня интересует, как развить свою магическую силу.
Флитвик задумался, формулируя ответ.
— Мисс Гренджер, Вы, должно быть, понимаете, что развитие с детства в магически насыщенной среде — я говорю о местах поселения старых семей — положительно влияет на магическую силу ребенка. Но сейчас Вы находитесь в Хогвартсе, так что сделать что-то сверх этого невозможно, потому что в Хогвартсе одна из наиболее магически насыщенных сред на островах. С другой стороны, mens sana in corpore sano. Поэтому, я рекомендовал бы Вам следующее: займитесь физической подготовкой — этим пожно заняться в клубе мистера Гиены. И раз в неделю, скажем, в пятницу вечером, максимально расходуйте Ваш резерв слабыми заклинаниями. На истощение. Таким образом, чтобы в субботу Вам кроме покушать и поспать ничего не хотелось — соответственно, в воскресение Вы займетесь письменными домашними занятиями и эссэ, а в понедельник будете готовы к полноценной учебе с использованием магии. Поверьте, сейчас вы не заметите никакой разницы, но к шестому-седьмому курсу, если будете работать по этой схеме, Вы (и все окружающие) ощутите большую разницу в магической силе, и серьезно вырветесь вперед.
"А ты, мой ученик, не раз и не два поблагодаришь меня за толчок этого цветка в твою сторону" — мысленно обратился Флитвик к Гиене.
Гермиона поняла, что разговор окончен. Директор Флитвик дал ей дельный совет по развитию магической силы, и она оценила это. Кроме того, Флитвик дал ей формальный повод к знакомству с Годлумтакати Гиеной, именно то, что ей и было нужно.
— Спасибо, директор, сэр. Я так и поступлю.
Тихо и незаметно прошел суд над Сириусом Блэком, но от обещанных Фаджу интервью тот отвертеться не мог. Тут уж ничего не поделаешь — иначе и дальше сидел бы кормом для дементоров. Но что Блэка воистину бесило — отовсюду вылезли "друзья", которые были за него "искренне рады". Минерва Макгонагалл какого-то хуя зазывала на собрание свежесозванных ошметков Ордена Феникса. Не смотря на то, куда и каким образом он хотел засунуть Минерве этот самый орден, вместе с фениксом вместе, Сириус собирался собрание посетить. Врагов ведь нужно знать в лицо. Десять лет с дементорами ни за что кому угодно прочистят остатки мозгов. Только нужно будет как следует подготовиться, и чтобы как можно больше людей знало, куда он направился.
На самом деле, как ни странно, отсидка пошла Сириусу сильно на пользу, если не считать расшатанных нервов. Сириус, постоянно мерзнущий на северном курорте, вынужден был постоянно тратить магию на обогрев и лечение тела, чем сильно прокачал магическую проводимость тела. Собственно, этим и отличались чистокровки древних семей — силы у них хватало в Азкабане не сдохнуть. Если всякая шушера типа Флетчера не выдержала бы и полугода, сдувшись, как высосанная вампиром тушка, то отдельным сильным магам Азкабан был как маглам регулярное посещение спортклуба.
Вместе с "хорошими воспоминаниями" дементоры высосали "розовые очки", которыми дибилушка-гриффиндорец смотрел на жизнь, да и зелья подчинения все выветрились. Под влиянием дементоров развалилась и та помесь гипноза с ментальными закладками, которыми Дамблдор пичкал своих золотых протеже. Дементоры вообще позволяли взглянуть много на что с критической точки зрения.
Решив, что жить нужно по новому, и особенно не спотыкаться по второму кругу в старых ямах, Сириус принялся превращать свою слабость в свою силу. Для этого он сделал вид, что благодарен Фаджу, и готов войти в его команду. То же самое и с Амелией. У министра Блэк даже "пробил разрешение" появляться в Азкабане и разговаривать с узниками, в целях поиска других "несправедливо осужденных", да и просто как нечто, похожее на гуманитарную миссию, с раздачей теплых одеял и шоколадок. Министр и Блэк ни о чем не говорили, но оба понимали, что за некоторые услуги и суммы могут появиться и другие "внезапные обстоятельства" и "несправедливо осужденные". Министру нужно было на что-то жить, да и Блэку поправлять дела семьи тоже было необходимо. Ни о каком экстремизме во славу "дела света" тот уже не помышлял — "лечение" жизнью пошло в прок. Он внезапно понял, что семья его почти уничтожена, и нужно спасать, что осталось, иначе Блэки станут историей. Причем, выходит, что руку к тому приложили в основном его "светлые" соратники.
Из глубин английских лесов внезапно, но в то же время вполне ожидаемо, вынырнул Ремус Люпин, "настоящий друг", "искренне радующийся справедливому освобождению". Его Блэк, решивший жить по-новому, пригласил на Гриммо 12, обездвижил, накачал веритасеумом и распросил по заранее составленному списку вопросов. Не то чтобы он узнал что-то новое. С прошлым нужно было порвать, и таким образом Сириус "сжег мосты". Окончил свою жизнь Люпин в подвале дома, заряжая родовое защитное заклинание Блэков, по функционалу частично похожее на Фиделиус. Новый Блэк был по-новому эгоистичен, и интересы всяких отбросов он учитывать отказывался.
Самое смешное, что его расправа с Люпином по нынешним законам, принятым не без светлейшего дедушки Дамлдора, была практически ненаказуемой. Самое большее, что ему грозило — штраф. Против подобного беспредела со стороны волшебников оборотней защищала стая, но Люпин, не смотря на свою волчью фамилию, всю жизнь был дворовой шавкой Дамлдора, да еще и практически бесплатно — за идею. Никто бы за него не вступился. Сам Сириус недалеко от того ушел — и вот результат — за не тоже никто не вступился.
Свет, тьма — это все Блэка уже не интересовало. Есть интересы семьи, а все остальные — враги или временно полезные враги. Именно это держал в мыслях Сириус, направляясь на свидание со своей кузиной — Беллс, набрав дешевых, но теплых одеял, мантий, шоколадок и прочей пайки. "Посмотрим — выйдет ли что-нибудь из этого" — думал Сириус, — "или все планы о восстановлении семьи закончатся там, где и начались".
Годлумтакати читал уже вторую статью в оправдание Сириуса Блэка без всяких чувств. Предал Сириус Блэк родителей Гарри Поттера или нет — непонятно. Да и, по сути, не важно. Сириус Блэк предал Гарри Поттера, оставив его Дамблдору. А сам Гарри Поттер под опекой Дамблдора приказал долго жить. Так что история (не?)предательства Сириуса Блэка его интересовала только с той стороны, что этот организм может вдруг однажды свалиться как снег на голову в Ричардс Бэй (или в Хогвартс) и заявить на него свои права. С другой стороны, беспокоиться по этому поводу — преждевременно, а даже если и так — и не таким козлам рога обламывали.
Сам же Годлумтакати занимался тем же, чем и в прошлом семестре — искал подходящие слабые чары (слабая трансфигурация была пока что бесполезна для этих дел, до нее дело дойдет на третьем — четвертом курсе, когда будет трансфигурация из неживого в живое), которые могут защитить периметр/волшебника, и при необходимости поднять тревогу. Также он с удовольствием ходил на зелья. Несмотря на то, что изучаемые на первом курсе зелья были слабоприменимы в деле защиты себя и нанесения добра всем окружающим, он понимал, что со временем в программе появятся и действительно полезные зелья. Африканское искусство зельеварения было слишком узконаправленное, так что совместим Северную и Африкансую школы, он сможет стать истинно сильным шаманом. Конечно, по меркам Африки он уже сильный шаман — полгода в северной школе дало ему очень много. Но даже так он понимает, как далек по силе и знаниям от по-настоящему сильного шамана, как, например, Флитвика. Или Макгонагалл. О силе миссис Росток Годлумтакати не имел ясного представления. Конечно, в растениях она разбирается так, что Папа Легба позавидует, но сильна ли она как шаман? Случаев, чтобы проверить это, не было.
Неожиданностью для Годлумтакати стал вызов от директора. Мистер Флитвик сообщил молодому Гиене, что в его спортивный клуб, скорее всего, придет одна первокурсница, рассказал, что это та самая девочка, которая едва не пострадала от тролля (что было явно чей-то слишком жестокой шуткой, потому что девочка могла пострадать), и что мисс Гренджер серьезно озабочена защитой, а также попросил не обижать ее, заметив, что их (ее и Годлумтакати) интересы в целом и общем схожи.
Годлумтакати был не против. Сейчас он только приглядывается к участникам клуба — но ведь это только сейчас. Дело в том, что все или почти все посетители спортивного клуба не попали в мэйнстрим "чистокровного" движения Хогвартса — об этом говорило уже занятие магловским спортом — в основном это были полукровки, непосредственно знакомые с магловской жизнью. И это сейчас они ему только "знакомые и товарищи" — а вот когда он будет придавать своему клубу более боевую направленность, эти маги превратятся в подчиненных и соратницов. Некоторые, конечно, к тому времени уже выпустятся, но на них он все равно не смог бы повлиять, да и оставшихся хватит. И новички будут. Главное — правильная мотивация.
Тут Годлумтакати мыслями понесся в будущее, где его соклубники/соратники/подчиненные переходят от упражнений, развивающих выносливость к парным играм на реакцию, которые кроме того тренируют уклонение и точность. А со временем он введет и командные игры (когда будет достаточно народу) — сначала два на два, затем четыре на четыре, и так далее. И так, шаг за шагом боевая подготовка его юнитов станет лучше, чем у аврората (что, на самом деле, не такое уж и большое достижение — оборотней (которые без палочек) гонять или там торговок данью обкладывать в Лютом — много ума не нужно). Главное правильно повязать сторонников чувством локтя, возможно дружбой, и, конечно, клятвами — сначала "взаимопомощи", а там и дальше пойдет. Дело, конечно, не простое — но у него на это есть несколько лет. Благо, он не раз и не два наблюдал как структуру преступных группировок на западном побережье, так и вербовку и другие социальные процессы. Он справится.
Через несколько дней в спортивном клубе действительно появилась Гермиона Гренджер; не откладывая дела в долгий ящик, после занятия она вызвала Годлумтакати на разговор:
— Мистер Гиена, можно называть Вас Годлумтакати?
— Будьте так добры.
— Тогда и Вы называйте меня Гермиона.
— Нет проблем.
Гермиона очень волновалась. От разговора зависит ее жизнь. О том, что шансы дожить до выпуска (хотя бы на пятом курсе) очень малы, она думала слишком много. Черт возьми, ей двенадцать лет, а она вынуждена думать о таком! Долбаные маги. Она найдет ту блядь, которая выпустила тролля, и жестоко убьет. Потом поднимет и еще жестоко убьет. Ладно, это потом, пока нужно выдать домашнюю заготовку разговора:
— Вы, должно быть, заметили, что общество английских магов очень плохо относится ко всем, кто хоть немного выделяется. Возникают конфликты. Смертельной опасности конфликты, — девочка выжидательно замолчала.
— Я так понимаю, Гермиона, ты тоже попала в конфликт, в котором чудом выжила.
— Меня страшит то, что такими темпами я могу эту дурацкую школу не пережить. Слишком много опасностей тут. Слишком много людей, которые считают, что если у них родословная, как у корги королевы, то им все сойдет с рук. Хуже того, что, скорее всего, им на самом деле все сойдет с рук. Даже убийство... грязнокровки.
— И что ты предлагаешь?
— Нам нужно объединиться. Ты сильный, раз справился со Снэйпом. А я прилежная и трудолюбивая, я обеспечу тебе информационную поддержку, а со временем подтянусь за тобой в силе.
— У меня сейчас есть много чего. А что можешь мне предложить ты?
— Если мы станем союзниками, мы сможем делиться магией, сможем чувствовать общее состояние друг друга, не сможем выдать секреты друг друга никаким образом, не сможем предать друг друга.
— Что-то я не слышал о такой магии, — с сомнением заявил молодой Гиена.
— Видишь! Я уже приношу пользу! — с воодушевлением заявила Гермиона.
— Откуда ты все это взяла?
— Сейчас, у меня книга в сумке.
Гермиона проделала хорошую домашнюю работу. Отличница ведь. Сбегав в раздевалку, она вернулась с библиотечной книгой, название которой Годлумтакати не разглядел. Девочка раскрыла книгу на закладке в виде календарика с котиком и передала Годлумтакати, указывая пальцем на главу "Разновидности полного магического брака".
— Вот, Годлумтакати, тут.
— Однако! — заявил Гиена. Это было внезапно. С другой стороны, ему рано или поздно нужно будет женится, так что от этого все равно не убежать — сильный шаман должен иметь большой клан.
Прочитав описание ритуала и эффектов, Годлумтакати не нашел ничего отрицательного.
— Я собираюсь быть сильным шаманом. У меня будет не одна жена!
Гермиону кинуло в жар от этого заявления. Она, конечно, на многое готова, но не на такое же.
— Но не больше, чем еще одна! И только если я буду согласна на ее кандидатуру! — скороговоркой заявила Гермиона, поражаясь своей смелости.
— А почему только еще одна?
— Потому что вчетвером спать будет неудобно! Справа я, слева она. Или наоборот! — практически пропищала красная мисс Гренджер.
Тут возразить было нечего. Годлумтакати и сам не собирался окучивать сотни жен, как африканские царьки — они то делали это только для поглаживания собственного ЧСВ. Много жен — это напряжно. Еще раз прокрутив главу из книги в голове, Гиена сделал свой выбор. Взяв правую руку Гермионы, он поцеловал ее тыльную сторону ладони и спросил.
— Мисс Гренджер, не изволите стать моей женой?
Это был короткий миг триумфа будущей темной леди.
— Мистер Гиена, я согласна.
Годлумтакати привлек Гермиону к себе и неумело поцеловал в губы. Мисс Гренджер в очередной раз покраснела.
— Тогда жду Вас здесь послезавтра через час после последнего урока. А сейчас, позвольте проводить Вас до общежития. До портрета Серой Дамы они добрались в полном молчании. Оставшись один Годлумтакати шумно вздохнул. Завтра у него свободный день, а значит он должен как следует проконсультироваться и купить все необходимое.
