прода 08/01

Глава 9.

И вот, внезапно(!), мы с Борькой опять идем в школу! Зайдя в вестибюль, полный галдящих школьников, Черный оглядел всю картину как-то по-новому:

— Теперь я понимаю, почему тебе с нами трудно!

— Не так уж и трудно, на самом деле. Но вот переключаться иногда бывает тяжело, сам теперь чувствуешь. Одно радует, такие события редко происходят... — отвечаю, слегка кривя душой, за последний год моей жизни не одно, так другое все время на голову валится.

— Боря, где ты был? Я звонила-звонила, никто не отвечает! — налетает на Бориса вихрь под именем Люда, — А когда дозвонилась, кто-то сказал, что уехали по делам! Боря! Так же нельзя! Я волновалась!

Сцена обрастает зрителями, Чёрный пытается вставить хоть слово, но тщетно, староста вошла в раж:

— Я чуть с ума не сошла за эти дни! А тут еще ходят слухи, что с Задунайскими что-то случилось! Знаешь, как я переживала за тебя! Вдруг ты с Егором где не надо оказался! Он же с ними общается! — справедливые, в общем-то, упреки адресату не нравятся. А еще больше ему не нравится, что выяснение происходит на людях: для такого застенчивого и непубличного человека, как Борис, — это тяжкое испытание.

— Люда, я потом тебе расскажу! — Черный осторожно пробует свернуть несвоевременный разговор.

— Боря! Люда! — пытаюсь помочь товарищу, — Скоро звонок, надо идти.

— А ты тут не командуй! — отмахивается от меня Борькина пассия, — Сами разберемся!

— Люда! — слегка повышает голос гаситель, — Давай все потом!

— Что потом?!!

— Все потом!!!

— Ах, так! Значит, меня на потом?!! — и распсиховавшаяся девчонка, расталкивая зрителей, уносится вглубь здания, оставляя нас в недоумении смотреть ей вслед.

— Люда!!! — опомнившись, бросается за ней Борис, — Люда, подожди!

Оставшись в одиночестве, медленно бреду в сторону лестницы. Переключаться с собственных проблем на школьные действительно тяжело, новизна стерлась, первый энтузиазм прошел. Наблюдать привилегированных гимназистов в естественной среде обитания откровенно поднадоело — я абсолютно не врал, когда говорил, что одаренные до определенного возраста гораздо инфантильнее обычных людей. А наложите на это еще гормоны и первую любовь, смешайте с изначально неравноправным положением и желанием выделиться, и получите тот дурдом, что почти каждый день на протяжении вот уже месяца я имею радость наблюдать.

Короче, одолел меня бич русского человека — сплин. Или депрессия, кому как больше нравится. То ли гибель Гальки так сказалась — все-таки до этого потерь среди личного состава "Кистеня" не было, несмотря на рисковую работу. А с Никитой я за сентябрь часто пересекался — жил он у нас на базе, так что нередко виделись.

То ли осень в Питере такая, что потосковать и выпить тянет. А может просто устал... Даже загадкой нефритовых сестричек не тянет заниматься — пустил все на самотек. Про прошлые неразгаданные тайны тоже думать лень.

И вроде скучать некогда — куча дел, но вот школа эта... бесит!

Найдя виновника несвойственной мне хандры, даже взбодрился. А собственно... посещаемость гимназии в моем случае никто не контролирует, справок никаких не требуется. Конспекты — да спишу, одним больше — одним меньше, роли уже не играет. Да и не пофиг ли мне это сейчас?

Приняв решение, резко разворачиваюсь и энергично топаю в обратном направлении. По пути удачно выцепляю из потока спешащих на занятия детей отличника-заучку.

— Артур, не в службу, а в дружбу!

— Чего тебе?

— Передай Черному записку, а?

— А сам чего?

— А у меня дела образовались срочные.

— Ага, считай, что поверил! Не жалко Ярцевских денег-то? — делает он попытку пристыдить меня, а заодно демонстрирует, что выбранная легенда вовсю действует, раз дошла даже до него.

— Абсолютно не жалко! — говорю истинную правду, которую, как известно, произносить легко и приятно.

— Смотри, Васин, преподы на экзамене лютовать будут! Они спецом потом по пропущенным темам допвопросы задают!

— Прорвусь!

Царапаю на листочке несколько успокаивающих слов для Борьки, передаю с Быковым и вырываюсь на волю. По улицам молотит дождь, ветер швыряет мне потоки воды в лицо, а я впервые за долгое время чувствую себя свободным!

Часа через два, а может даже три, в течение которых я просто бездумно шарахался по городу, знакомясь с ним ногами, я ощущаю себя умиротворенным, голодным и мокрым. А! Еще заблудившимся! Но это же Питер, где почти на каждом шагу есть прибежище для таких как я — кондитерская, так что вскоре я уже сижу в уютном зальчике, грея руки о чашку с горячим кофе и поедая хрустящий, только что испеченный круассан. И совесть за прогулянный день меня не грызет. Единственное, что слегка беспокоит — это как мне добраться теперь до дома, потому что райончик хоть и респектабельный, но абсолютно незнакомый. К счастью, на рекламном буклете, валяющемся на столе, прописан адрес этого чудесного заведения, так что можно вызвать такси. Хотя... вот же идиот! — машину можно просто заказать через официантку!

Глаза, зацепившись за адрес, снова и снова возвращаются к названию улицы. Что-то такое было, связанное с этим... Точно, Гришка! Давненько этот козлина в моей жизни не мелькал, с августа не видел, а судя по номеру дома, квартира его буквально в двух шагах. Гляжу на часы — почти полдень, вполне уместное время для визитов, а если не застану, что ж, значит, не судьба, вернусь сюда, повторю кофе и уеду домой. Определившись с планами, расплачиваюсь и иду в гости.

Стоя перед дверью, играю в угадайку: кто мне откроет? Несмотря на приписанные родичами способности пророка, угадать получается редко, но вот у Гришки сто из ста откроет хорошенькая горничная, может даже копия Эльзы...

Хм...

Не угадал!..

Уж чего-чего, но вида пьяного, взлохмаченного, небритого и (как вишенка на торте!) абсолютно голого хозяина с пистолетом в руках я бы даже в страшном сне не предположил!

— А... ты... Ну, проходи, — и этот громила чешет дулом пистолета спину, после чего неверной походкой удаляется вглубь темного коридора, сверкая волосатыми ягодицами.

Как-то уже перехотелось...

С другой стороны, что я, голых мужиков не видел? Аккуратно прикрываю дверь и иду вслед за гвардейцем, с любопытством оглядывая незнакомое помещение.

Заметив мокрые и грязные следы, тянущиеся за мной по раритетному паркету, решаю все же снять уличную обувь. Пока возился, потерял мужчину из виду, поэтому иду на шум. Не совсем верное решение (верное, верное!!!), потому что из неожиданно распахнувшейся двери прямо на меня вылетает темноволосая девица в костюме Евы, остальную одежду она в беспорядке прижимает к себе. От столкновения мы оба мгновение находимся в ступоре, а потом девка начинает визжать. Зажимаю уши, но глаза-то у меня, черт побери, остались открытыми! Девица затыкается и уносится в сторону выхода, радуя меня прелестным видом кормы (вот оно, тлетворное влияние Михалыча на мой словарный запас!).

Пока отвлекаюсь, провожая красотку глазами, пропускаю новое явление: следом за брюнеткой из комнаты вываливается блондинка. Ситуация повторяется, но на этот раз я хотя бы успеваю подержаться за округлости. В отличие от темненькой подружки, блонди не визжит, а испуганно и беспомощно хлопает ресницами в моих объятиях. "Остановись, мгновенье, ты прекрасно!..", но и эта фея, освободившись из плена моих рук, скрывается в темноте коридора.

Шумно выдохнув, как перед стопкой водки, берусь за ручку двери, но опять оказываюсь сбит очередной девушкой. Для полного слюноотделения, эта дамочка щеголяет в поясе с чулками и полурасстегнутом корсете. И, вот гадство! — она не рыжая! Спрашивается, где в жизни справедливость? Или хотя бы закономерность? Еще одна брюнетка ловко уворачивается от попытки помочь, подмигивая и даря воздушный поцелуй, и с достоинством королевы удаляется в неизвестность так, словно шагает по подиуму.

В кои-то веки мне кажется, что я хочу быть Гришкой!!! Я завидую ему черной завистью!

На всякий случай жду еще какое-то время, но напрасно. Еще раз позавидовав гвардейцу, вхожу в гостиную, где натыкаюсь на следы затянувшейся гулянки, переходящей в запой. Смрад от перегара, разлитого алкоголя и застоявшегося табачного дыма стоит такой, что первым делом иду распахивать окно. Прикидываю объемы выпитого и ужасаюсь, даже если делить на четверых — это надо запасную печень иметь, чтоб так бухать.

Все так же неодетый Гришка находится в одном из кресел, где жадно хлещет прямо из горлышка французское розовое вино урожая хрен знает какого года.

Выбираю диванчик почище и, освободив его от явно девичьей штучки и скомканного мужского носка, осторожно присаживаюсь. Когда-то читал, что голый человек в присутствии одетого ощущает дискомфорт, но это определенно не тот случай. Осмолкина, похоже, с данным опусом познакомить забыли, потому что из нас двоих неудобно себя чувствует однозначно не он. Хотя, пережив первый шок, почти перестаю обращать на это внимание, куда больше нервирует пистолет, до сих пор не выпущенный из рук хозяина. Если отрешиться от общего идиотизма ситуации, то тело у мужика почти идеальное — ни грамма жира, одни витые мышцы, вожделенные многими кубики пресса присутствуют. Чисто эстетически портит впечатление частая сетка старых шрамов, покрывающая тело спереди от плеч до колен, лекарь во мне так и зудит, убрать хотя бы наиболее крупные.

— Одеться не хочешь? Дует от окна.

— А? — выходит гвардеец из прострации, — Сейчас...

Положив оружие на стол, мужчина скрывается в недрах квартиры, а я с облегчением разряжаю опасную игрушку.

— Будешь? — вернувшись в накинутом и кое-как перевязанном халате, предлагает мне радушный хозяин вино прямо в бутылке.

— Спасибо, но нет. Давно ты так?

— А я повторю, твое здоровье! — остатки розового меняют место дислокации

— Так давно ты запил?

— А тебе какое дело?

— Собственно, никакого, интересуюсь просто. Не чужие ведь люди! — забавно, но допрашивать Гришку в таком состоянии абсолютно бесполезно, да и химии у меня с собой нет, а без нее могу только определить: врет или не врет.

— Люди!.. Не чужие!.. Как же я тебя ненавижу!!! Бесишь!!!

— И почему? — искренне удивляюсь. Пламенной любви не ожидал, но хоть капельку-то признательности мог бы проявить, все же я когда-то почти невозможное совершил!

— Бесишь!!! Лезешь, куда не надо! Лечишь всех... Бесишь! — зря я, наверно сюда пришел.

— Ненавижу!!! Вылечил!!! Я думал — сдохну, но терпел! И что?!! Все то же самое!!! — орет Осмолкин, уже не нуждаясь в собеседнике, — Только и радости, что трахаться во всех позах!!! Да пошли они на х.. все!!! — пустая бутылка летит в стену, взрываясь осколками во все стороны.

— Кости срослись, помех нет! — хренак новой бутылкой, — Только никто, бля, сказать не может, есть ли шансы! "Все в руках божьих!", — передразнивает он кого-то, — "Молитесь!" Тьфу!!! — новый замах и стук осколков по полу, — И ты, сучонок, знаешь и молчишь!!! — еще одна бутылка влетает в стену, — Знаешь!!! — снова ба-бах!!! — И молчишь!!! — и еще раз, контрольная!

Радикальный способ избавляться от ненужной посуды... А кучно он их, практически в одно место друг за другом положил...

Пьяная истерика, набирающая обороты, внезапно прекратилась, как отрезало.

— Протрезви меня! — хрипло произносит мужчина, — Протрезви, ну! Можешь ведь!

С опаской приближаюсь к затихшему гвардейцу. Тот сидит недвижимо, со злой усмешкой наблюдая за моими осторожными движениями. Но это только до моих манипуляций, потому что лечение приводит к закономерному итогу — мужчина срывается в направлении уборной. Выводить токсины проще всего естественным путем.

Спустя примерно полчаса ко мне выходит вполне адекватный человек. С мокрых волос на чистую растянутую футболку и домашние брюки капает вода, но это небо и земля, по сравнению с мятым заляпанным халатом, натянутым им ранее. Оглядев разгромленную гостиную, он морщится и усаживается в то же кресло, что и раньше, вот только остатки спиртного летят со стола на пол.

— Ты можешь вернуть источник, да или нет? — резко и в лоб спрашивает он. Почему-то не решаюсь соврать, хотя властный тон на меня не действует: впечатление произвел, это да, но скорее жалею его, чем подчиняюсь:

— Скажем так, я знаю, что помогло мне в аналогичной ситуации.

— Сколько ты пробыл без источника?

— Примерно полгода.

— Мало. По сравнению со мной мало. Но хотя бы сможешь понять: весь мир серый, все серое, ничего не вызывает интереса. И так двадцать с лишним лет. Не живешь, а существуешь. Одно спасение — есть цель. И ты все силы бросаешь на ее достижение. День за днем, как одержимый. Хотя не как, ты и есть одержимый! Какая цель была у тебя? — внезапно прерывает он поток откровений.

Не у того ты, Гриша, спрашиваешь! Как можно объяснить, что старшая личность в тот момент подавила младшую? А для меня-Георгия наличие полного комплекта целых конечностей затмило все, в том числе и какую-то там непонятную магию! И осознал я потерю только тогда, когда уже знал путь к возвращению способностей. Но универсальный ответ у меня для тебя есть:

— Выжить! Выжить и отомстить! Хотя нет... отомстил я сразу же, хоть и не своими руками... Скорее стать величиной, чтоб никто больше не смог такое со мной провернуть!

— Отомстить... Хороший стимул, меня на этом же поймали... Собственно, почти всех на этом и ловят, другие мотивы не срабатывают!

— Кто ловит? И зачем?

— Кому надо, тот и ловит! А зачем?.. По-разному... Из кого-то деньги выкачивают, кто-то просто пашет как вол, забывая про еду и сон... Идеальные работники, черт возьми! Фанатики, мать их! Иногда еще надеждой манят, есть ведь излечившиеся, — на этих словах взгляд мужчины тяжело и многозначительно упирается в меня. Спокойно смотрю в ответ, не рискуя неосторожным словом сбить настрой хозяина. Но пауза затягивается, так что пробую поощрить к продолжению:

— И что для тебя изменилось?

— Что ты вообще знаешь о людях с разрушенным источником, помимо собственного опыта, разумеется? — несколько невпопад спрашивает он.

— Сходят с ума или просто хватают конкретные проблемы с психикой. Часто кончают жизнь самоубийством, если не находят мотивацию жить: как ты выразился — цель, которой служат или стремятся, как одержимые. Особенно сильно действует на молодых. Излечиваются в итоге единицы, механизм неизвестен, — давнишняя лекция Шаврина в результате моих изысканий по теме расширилась новыми сведениями, но вкратце он тогда изложил все верно.

— Почти точно. На пожилых действует на самом деле также, просто они лучше это скрывают. — Хмуро дополняет гвардеец, шаря взглядом по разгромленной гостиной, — У многих есть к этому возрасту семьи, дети, так что просто сосредотачиваются на ответственности и душат близких заботой. — Задумчиво киваю, приведенные в найденных трудах примеры можно и так трактовать, — А теперь представь, что все это произошло с человеком, который был рожден и воспитывался, чтобы править огромным государством. Правил долгое время. И до сих пор имеет массу возможностей. И мотив его — месть, а надежды исцелиться нет вообще. Как тебе картинка?