У синтетов-следящих есть одна непреложная общая ценность — они должны помнить всё. Просто всё и абсолютно всё, что прошло через личные сенсоры. Это, иногда, чревато, личными их завихрениями, но куда важнее то, что это делает их прекрасными работниками, позволяя им прекрасно выполнять их работу.
Это, в общем, называется “профессиональной деформацией”, если что. Просто для относительно слабых ИИ профессиональная деформация — важная часть, практически основа натуры.
Впрочем, так бывает и у интеллектов органического происхождения.
Но это не единственное их достоинство. Органиков, то есть.
Одна из причин, по которой зачеловеческая цивилизация поддерживала длинную цепочку личной эволюции от обычного сорца, была спрятана в Тенях.
Просто не имелось другого способа получать всё новых и новых мистиков, то есть попросту сохранять доступ к управлению темной материей и прочими интересным и таинственным особенностям. Только люди. Только хардкор. Причём — биологически оригинальный. Не то чтобы это влияло сильно, но в генолиниях мистиков естественное вынашивание служило ещё одним способом усилить врождённые способности будущего мистика, передав его Тени немного опыта и знаний Теней отца и матери.
Клонирование? Не помогало — клоны в лучшем случае получали неполноценную Тень, слабую тень Тени оригинала. Логично, и не поспорить даже — Тени уникальны.
А синтеты, которых можно было бы создавать с нуля технологически, не имели связи со спиритонами. Даже попытки связать уже существующих призраков с синтетическими телами, вернуть их мышление со спиритонной на квантово-матричную платформу, не сработали — расцепить связанные полевую и спиритонную компоненты призраков без их разрушения не было возможно, а без этого хоть как не упихивай призрака в синтетическое тело, его мышление всё равно будет крутиться на спиритонной базе, не обращая внимания на квантовые матрицы. Говорить же о связи свободных рейши с телами синтетов... За сотни лет существования синтетов ни один спиритон ни разу не зацепился за мыслительный процесс ни одного синтета — даже в тех случаях, когда синтета превращали в амулет. В этом случае, правда, говорить о Тени и вовсе не приходилось — жесткие, запрограммированные рейши темноматериальной структуры амулета работают совсем не так, как свободные, сознательные рейши Теней.
“Пустые”.
Впрочем, пустые они или нет, но синтеты — тоже часть пост-человечества. А некоторые из них, классов Аш(Human), М(Модифицированный) и С(Совершенство), обладают и тем, что можно назвать равными правами с исходниками.
Другое дело, что даже для них картина связей в обществе выглядела не так, как у транслюдей. Не бесконечная гонка за уровнями, а просто жизнь.
Но “просто жизнь” тоже бывает разной.
Исузу стоял и смотрел, как умирает человек.
У Вариантов смерть обычно просто не случалась, даже при всей рисковости их трансжизни. Штатным вариантом окончания жизнедеятельности исходного тела был переход за Порог, оцифровка или биоперестройка. Нештатным — рестарт, ритуал воскрешения, хоть второе название и было неправильным. Рестарт — это просто рестарт: вырастить и пересобрать новое тело, заправить в память нейросетей полный дамп личного датастрима, призвать Тень и дать ей привязаться обратно... Ничего особенного.
Оверлюди вообще умереть не могли. Можно попытаться их убить — разобрать на отдельные молекулы Интеллекта или биоморфа, или на отдельные спиритоны призрака... Теоретически. Практически у них очень много способов такого не допустить. Но, в общем, и это уже смертью будет не назвать. Биоморф может возродиться из одной клетки, причём сам. Интеллекту тоже всего лишь придётся отстроить себе новое тело, скупердяйски подсчитав непредвиденные расходы, да заправить в него датастрим и привязать Тень... Призракам и того проще. Спиритоны, почуяв уход угрозы, соберутся обратно сами, а если их, весьма маловероятно, будет не хватать, например, останется всего один, что ж, ему или другим оверлюдям придётся потратить немного энергии на поляризацию вакуума и (воз)рождение недостающих спиритонов из Квинтэссенции, поля нулевой точки.
А вот люди иногда умирали. Потому что мистикам, в отличие от, приходилось заботиться о своем посмертии самостоятельно, порой очень странными способами. Как вот этому ещё человеку.
Исузу снова глянул на тело, окружённое массой датчиков и объективов следящих синтетов. Это не мистик... Ещё. Просто человек, достигший такого уровня смысловой плотности, что его тело не было способно удержать такую Тень.
Ему теперь, лично ему, нужно умереть и возродиться в новом, более прочном теле, с Тенью, освоившейся со своими новыми возможностями. Это сделает его, возможно, мистиком, возможно, кем-то не менее интересным... Но чтобы всё прошло штатно, чтобы ему ничто не помешало, придётся проконтролировать это “всё”.
Заниматься же этим и другими похожими приходилось по традиции Традиции Эвтанатос, “Хорошей смерти”. Эта организация воспитывала не только и не столько мистиков Вероятности, способных видеть или просчитывать возможное и невозможное на годы вперёд, чем те гордились, но и некромантов, “говорящих” с Тенями мертвых. Нет, точнее будет “общающихся” — общаться можно разными способами...
И нет, их работой не была призрачная трансформация — трансформация в призраков. Всё-таки это довольно длительный жизненный процесс, в котором смерть — незначительный эпизод. Здесь уж каждый мистик и не-мистик работал сам на себя.
Запищали синтеты, до последнего записывающие жизнь человека в датастрим. Исузу встрепенулся. От тела неохотно отделилась Тень.
— Идём со мной, — Эвтанатос приблизился рывком. — Я проведу тебя в Вечность.
Человек обернулся к себе, поизучал взглядом тело, и даже с какой-то гордостью повернулся обратно:
— Веди меня, о Шинигами!
Исузу Ханоя, когда-то бывший таким же простым жителем Токио-4, одного из купольных городов на японских островах и второго потомка Токио-2, затопленного как их предок Токио, кивнул, развернулся и шагнул в туман Умбры, куда-то в её смысловые глубины, где Тень окажется на своём уровне.
Путь стелился под его ногами через туман. Тень не отставала, неслышно шагая где-то за спиной, и с интересом поглядывала по сторонам.
Внезапно туман разошелся в стороны, открывая небольшую каменную пустошь.
В центре пустоши стоял и ехидно скалился покрытый кровавыми ошметками череп на таком же скелете.
— Иди ко мне, — произнёс он и протянул костяшку, облепленную клочьями мяса, к Тени перерождающегося. Её же буквально потащило к духу...
Очередная пакость. Очередная работа.
В отставленной в сторону руке Исузу возник меч. Точнее, дух меча. Особенность духовной материи — здесь сила твоего представления решает очень много, так же, как сила твоего духа. Представь всесокрушающий меч, наполни образ духовной силой, и ты станешь непобедим.
Мистик рванулся вперёд, к вредоносному духу, взмахнул клинком...
Злобный дух вынужденно отпустил человеческую Тень и поднял руки...
Всесокрушающее лезвие столкнулось с непробиваемой стеной.
Секунда, другая.
Мистик и злобный дух всё ещё стояли и смотрели враг на врага через свои концептуальные представления. Никто не уступал, ни по силе, ни по крепости представлений.
Но что это? Мистик отвел лезвие клинка от защиты духа и развеял его туманным облаком. Он сдаётся? Дух даже оскалился, представляя победу...
— Взгляд смерти.
Да, если тебя называют “шинигами”, приходится соответствовать и изучать этот спелл Вероятности. Спелл, дающий возможность увидеть уязвимые места чего угодно... А может, не увидеть. Может, уязвимые места возникают в чём угодно от этого взгляда.
С Вероятностью ни в чем нельзя быть уверенным.
Мистик аккуратно, даже нежно провёл затвердевшим до крепости адамантина ногтем по только ему видимой линии на несокрушимой стене.
И стена распалась на две части, как и сам дух, будто рассеченные незримым клинком.
Обрывки скелета немедля начали фонтанировать освобожденными рейши.
Так быстро ты не уйдешь. Мастерам будет интересно разобраться, что ты, откуда и что успел натворить.
— Ловушка Теней, — поднял левую руку мистик. Теперь рейши призрака летели, свиваясь в вихрь, к его руке и сбивались в плотный желтый комок.
Наконец вихрь истощился, полностью переместив останки духа в ловушку, и комок света потускнел, сжался и потемнел.
Исузу осторожно положил его в мешочек на поясе и нашёл взглядом зависшую неподалеку Тень.
— Идём. Осталось уже недолго.
Проводив Тень умершего к уровню смысловой глубины, где ей было уже комфортно, а вот ему как-то наоборот, слишком плотно, мистик развернулся к спутнику спиной и “зашагал” обратно.
В Умбре, которую неумеющие почувствовать её называют спиритонной оболочкой Земли или даже темноматериальным облаком около Земли, шаги значат не так много... Но как концепция перемещения — ничем не хуже любой другой. Даже в этих высоких измерениях, таких, как смысловая глубина.
Надо будет вернуться, как запланировано, проверить его... Возможно, он не захочет становиться “легче”, даже или особенно развившись здесь, и тогда вернуться просто не сможет — всех возможных связей с живым телом не хватит, чтобы удержать Тень там, ”наверху”. Но и тогда нельзя будет сказать, что зачеловечество и особенно Традиция эвтанатийцев что-то потеряли — его знания, его находки, созданные им смыслы будут услышаны.
А если захочет — возрожденный мистик будет сильным и знающим, что тоже очень хорошо.
Исузу открыл глаза и задышал, вернувшись в своё барионное тело.
