|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Дорогой "Волка".
Книга 1. "Не имей сто рублей"
Пролог.
Год 2003, сентябрь, 10 число.
Россия, г. N-ск , ИТК ЯК 7/1.
Солнечный день. Не жаркий, со свежим, уже осенним ветерком. Стою с вещами перед внешними воротами "кармана" Исправительного Учреждения.
Ещё минута и ворота откроются. "ЗДРАВСТВУЙ СВОБОДА", — скажу я.
И вот, долгожданный момент настал. Ворота медленно поползли вбок, я достаю из сумки полотенце, вытираю лицо и раскладываю его как коврик перед собой. Встаю и тщательно вытираю ноги, оборачиваюсь и плюю назад. Хватаю сумку, шагаю вперед — я за воротами. "Ну, здравствуй ... свобода" — саркастически произношу я и уверенно иду дальше.
Ни на что не надеясь, просчитываю маршрут к остановке. Но, стоящая на стоянке Волво-760, коротко просигналила. Я останавливаюсь и пытаюсь рассмотреть, кто находится за тонировкой стекол. Мне облегчают задачу — стекло опускается и оттуда выглядывает улыбающийся Роман Родимов (прозвище — Родной, получил его в армии), махая мне рукой.
— Во как.... — говорю я и направляюсь к машине.— Здоров, Ромашка. А ты как здесь?
— Да вот, тебя поджидаем.
— Так ты не один? С кем, если не секрет?
— Садись уже, сам всё увидишь.
Я открываю заднюю дверь, бросаю сумку и сажусь в авто. И вот тебе на, рядом с Романом сидит ещё один мой сослуживец — Мишка Кудряшов (прозвали Кудря из — за фамилии).
Я расплываюсь в улыбке:
— Миха, и ты здесь, чертяка?
— А як же. Матушка твоя подсказала, где тебя найти. Ты нам очень нужен.
— Да ну, а если б я ещё срок мотал?
— Всё равно, без тебя никак. Дождались бы.
— Что-то вы темните братишки, ох не к добру это.
— Ладно, всё потом. Куда сначала едем? — спросил меня обернувшийся Роман.
— Давай за водкой, а потом домой. Маман, наверное, уже стол накрыла. Вот дома всё и расскажете.
Ромка завел машину и мы двинулись в путь.
В тот вечер мы засиделись долго. Парни поведали мне о своих планах вернуться в Афганистан и проехать по местам боевой славы. Заодно доставить гуманитарные грузы. Но нужен человек, который имел контакт с населением именно этого района — провинции Герат.
— А как же Ничей? — спросил я.
— Его застрелили ещё в 99-ом, в Саратове. Он работал на агентство "Алекс", охранял и сопровождал грузы. Вот, при попытке ограбления конвоя, ему и досталось, — ответил Роман.
— Да ... Не знал, что Вова Нестеров погиб (армейское прозвище Ничей из — за его поговорки: "Ничей — значит мой"), — произнес я и разлил по стаканчикам водку.
— За тех, кого с нами нет,— пробурчал Миша Кудряшов и мы выпили молча, не чокаясь.
— А что с нашим продавцом? — не успокаивался я.
— С Андрюхой? Так он совсем плох. Три контузии здоровье окончательно подорвали. Он теперь как после кессонки , даже ходить не может, — ответил Миха.
— Теперь понятно, почему я вам понадобился. Из нашей группы только я и остался, кто с местными дела имел. Ну, еще взводный Юра. А пойди, найди его в тайге. Он даже адреса не оставил. Где его теперь искать в Сибири?
— И не только поэтому. Ты там пешим прошёл почти всю зону ответственности. Так что, лучше тебя никто не ориентируется. Да и опыт войны не пропьёшь, — снова подал голос Миха.
— Мы, так и так без тебя не поехали бы, — подтвердил Роман.
— Хорошо парни, дайте мне неделю, я подумаю и дам вам знать. А сейчас — спать всем. Я вас не отпущу, потому что водки лакнули. Обустраивайтесь на диване.
Проснулся я в семь часов утра. Что поделать, за три года колонии привык к режиму и теперь мои биологические часы будили меня ровно в этот час. Гости мои спали. Я прошёл в ванную, умылся, почистил зубы, и вытираясь, заглянул на кухню. Мама колдовала над завтраком. Увидев меня, сказала:
— Буди гостей, завтракать будем, — и поставила на стол графинчик с водкой.
— Мам, не надо, убери.
— Что так, голова-то, наверное, болит?
— Нет мам, мы не так много выпили, чтобы болеть. Да и еды было много. К тому же, у нас есть дела на сегодня, а выпивши, за руль не сядешь.
— Вот и молодцы, — сказала она и убрала водку в холодильник.
Я пошёл в зал, где на диване спали мои товарищи. Открыл дверь и увидел идиллическую картину. Друзья спали в обнимку, как молодожёны. Я улыбнулся и рявкнул:
— А ну, подъём ... голубки!
Они, ворча, открыли глаза. Взглянули друг на друга, отдёрнули руки и показушно шарахнулись друг от друга. Миха хитро улыбнулся, сделал брезгливую рожу и гнусаво произнес:
— Фууу... у меня уши все в слюнях. Ты что, лобызал меня .... противный? — и жеманно повел рукой.
Ромка подхватил его шутку. Сделал вид, что смотрится в зеркало, ахнул и произнёс, не менее гнусаво:
— Кудря, ты мне засос поставил, противный. Что теперь люди подумают?
После его жестов и слов все дружно засмеялись.
— Хорош парни дурачиться, идите умываться и будем завтракать, — строго произнес я.
За столом мы уминали яичницу с жареным луком и колбасой, давно я так вкусно не ел. Потом пили чай со смородиной и печеньем, получая удовольствие от аромата.
Когда наша скромная трапеза подходила к концу, я произнёс:
— Парни, я подумал над вашим предложением, я еду с вами........ — фразу я не договорил, потому что знал — мама прислушивается и если узнает, куда мы собрались, будет очень расстраиваться.
Друзья переглянулись и, повернувшись ко мне, удивлённо спросили:
— Ты же просил неделю на размышления?
— Нет, я просил неделю на свои дела и сборы. И после решения своих проблем, хотел вам ответить "Да".
— Так ты ещё вчера всё решил?
— Конечно, куда же я денусь? Тем более, на работу свежеосвобожденного ЗэКа мало кто возьмёт.
— Что вы задумали? — спросила моя мама, войдя на кухню.
— Мам, вот эти хулиганы предлагают мне работу от совета ветеранов Афганистана.
— И что за работа?
— Да ничего сложного. Отвезти груз с гуманитарной помощью в Туркмению и передать его таможенникам для дальнейшей передачи в Афганистан. Вот Мишке и Ромке предложили прокатиться, а машин три. Они про меня и вспомнили. Говорят, чем брать незнакомого, лучше, когда все друг друга знают. А я вот, согласился с ними ехать третьим водителем.
— А это не опасно?
— Ну что вы, теть Маш , — вмешался Кудря. — Туркмены к русским нормально относятся. Не то, что эти предатели — таджики с узбеками. Туркменбаши их там чуть ли не в социализм привёл, живут хорошо за счёт нефти и газа. Да, вы, наверное, и сами из телевизора всё знаете.
— Ага, помню. Путин, кажется, с ихним, как его ... Баши, недавно встречался.
— Вот-вот, — подтвердил Мишка.
— А сейчас вы куда собрались?
— В Совет ветеранов съездим. Хочу узнать условия, — ответил я.
— Вот и хорошо, вот и правильно, — сказала она, успокоившись, и пошла к себе в комнату.
Глава 1.
Год 2009, сентябрь, 10 число.
Афганистан, провинция Бадгис, Маручак.
Я с трудом продрал глаза и уставился в потолок. " Мать моя — женщина, где это я? — мелькнула первая мысль. Глиняные стены, куполообразный потолок с дырой по центру . "Во как ", — пробурчал я и попытался встать, чтобы осмотреться. Боль во всем теле мгновенно отозвалась. В голове как будто взорвалась граната. Меня бы вырвало, если б было чем. И я моментально упал обратно на топчан. Вот так сюрпризец, все признаки контузии. Похоже, мозг я себе капитально тряхнул. Даже не помню предыдущие события.
Но тут, за стеной послышались чьи-то тихие шаги. Прервав свои размышления, я замер и прислушался. Кто-то, что-то ответил второму невидимому мной человеку, и в мою клетушку открылась дверь.
Я выпучил глаза на вошедшего, таково было моё удивление. Одет он был в перохан, (афганская национальная рубаха) а на голове паколь.(круглая тюбетейка с прорезью в виде мечети в передней части) " Твою мать, — выругался сквозь зубы, — я в плену у моджахедов". "Какие моджахеды, война давно кончилась", — взбунтовался мой мозг.
Вошедший улыбнулся, взглянув на меня. Прижал палец к губам и с жутким азиатским акцентом произнес:
— Тэбе лежать, лежать Володя. Твой голова бум, — и показал соответствующий жест.
Мои глаза были готовы вылезти из орбит. И он попытался объяснить:
— Я тэбе помнить, ты мне патрон давать, Володя.
— Где я? — только и смогли произнести мои губы.
— Ты моя гость. Маручак помнить? Маручак?
— Кто ты? — выдавил я.
— Моя Шакур, — и он приложил руку к груди.
— Яхши, ( хорошо — таджикский) — всё, что смог сказать я и провалился в беспамятство.
Очнулся спустя несколько часов от жуткого сушняка во рту, при этом чувствовал себя гораздо лучше. Удалось сесть и осмотреться без эксцессов. Возле топчана стоял глиняный кувшин с водой, напился с жадностью и враз вспомнил вкус этой воды. В голове сразу пронеслись мысли: " Да, теперь дизентерия обеспечена".
С трудом встал на ноги, голова ещё кружилась, но пересилив себя, дошёл до двери. Прислушался и стал медленно её открывать. Во внутреннем дворике сидел гостеприимный Шакур и чистил старый британский Ли Энфилд.
Увидев меня, он замахал руками — мол, спрячься. Пришлось жестом позвать его и закрыть дверь.
Шакур, оказался догадливым и спустя десять минут зашел ко мне в каморку с миской плова, солидным куском лепёшки и с солдатской кружкой чая. Ел я молча и с большим удовольствием. Но вот от чая отказался, попросив сделать отвар из верблюжьей колючки.
(В дальнейшем, чтобы не напрягать читателя смесью таджикско-туркменско-русского, все диалоги буду писать доступным языком. Благо Шакур сносно говорил на русском, а мне в своё время пришлось изучать таджикский и немного туркменский.)
— В чём дело? — спросил он.
— Я не привык к вашей воде, боюсь заболеть.
Он понимающе кивнул и ушёл во двор. Я же постарался сосредоточиться и заставить работать свою память.
Примерно через полчаса Шакур вернулся, держа в руке кружку с отваром колючки. Я принял кружку и, грея руки, стал медленно пить не очень приятный напиток. Я знал, что колючка хороший антисептик. И поэтому выпил всё, надеясь, что не успел подхватить заразу, выпив сырую воду.
Шакур молча сидел возле стены и ждал, когда я закончу.
Отдав ему кружку, я спросил:
— Скажи дост, (друг — пушту) как я сюда попал?
Шакур минуту помолчал и начал свой рассказ.
Как оказалось, у них, в трёх километрах на север от поселка, есть маленький заброшенный кишлак. Там есть что-то, типа блокпоста. И вот вчера, Шакур и пара его ровесников, были на службе этого блокпоста. Их послали в дозор к броду реки на границе Туркмении и Афганистана. Они устроили наблюдательный пункт, и им открылась такая картина.
Со стороны Туркмении дорога возле брода раздваивается. Одна часть поворачивает влево и вдоль реки ведёт на север, а вторая часть ведёт в Афганистан через реку.
На этой дороге они увидели машину, мчащуюся в сторону границы. Это был "Паджеро" серого цвета. Он вилял, но не сбавлял скорости. Следом за ним мчался "Хамви" , камуфлированный для пустыни. Им стало интересно, что же будет. И они, не отрывая глаз, наблюдали за развитием событий. Домчавшись до развилки, "Мицубиси", не сбрасывая скорости, помчался к броду. Поняв, что он может уйти в Афганистан, сидящие в "Хамере" открыли огонь из пулемёта. Но скорость и неровности дороги не давали прицельно вести стрельбу. "Паджерик" стал пересекать реку и ему, волей-неволей пришлось сбросить скорость. "Хамви" нагонял, и когда "Мицубиси" был уже на середине реки, ему попали в бензобак. Машина загорелась, и раздался несильный взрыв. Два человека в горящей одежде вывалились из машины в реку, а водитель продолжал движение. На выезде из брода раздался ещё один взрыв, но гораздо сильнее первого. Водителя выкинуло из машины, и он упал за огромными камнями. Наблюдатели вместе с Шакуром решили помочь выжившим, и стали осторожно спускаться с наблюдательного пункта к реке. Но и владельцы "Хамви" тоже не дремали. Они подъехали к реке и выбежали, чтобы захватить тех, кто ехал в "Паджеро" или убедиться, что они мертвы.
Шакур заметил, что вышедшие из машины были одеты в НАТОвскую форму и вооружены американскими винтовками. Здесь они окончательно решили вмешаться. Теперь они шли открыто, демонстрируя свое оружие. НАТОвцы не стали долго возится, перестрелка с афганцами им была не нужна. Подхватили двух выпрыгнувших первыми из машины человек и поволокли к себе. Скорей всего, они не видели, когда и куда упал третий. Или были уверены, что их двое. В общем, они быстро загрузили раненых и спешно ретировались. Шакур, Харез и Назир, имена его друзей я узнал из рассказа, быстро побежали к третьему человеку. Он был закопчён гарью, с множеством ссадин и не подавал признаков жизни. Они думали, что человек мертв, но Назир нащупал пульс и сказал, что человека надо спасти.
Хареза послали за лошадью, а Шакур и Назир, оттащив раненого подальше от реки, остались ждать помощи.
— И вот ты здесь, — закончил свое повествование Шакур.
— Понятно.... — пробурчал я. Хотя на самом деле, рассказ моего спасителя не продвинул меня ни на шаг, а только ещё усложнил и запутал ситуацию. Одно было ясно, отсюда надо убираться. Будут искать по любому, но уже через войска, находящиеся в Афганистане.
Кошмар... вопросов было больше чем ответов, к тому же.... " Что-то с памятью моей стало" , — пропел.
— Что? — спросил Шакур, но увидев моё отрешенное лицо, махнул рукой и вышел из каморки.
Я мучительно думал, что делать и как собрать кусочки мозаики воедино. Для начала надо было переодеться и отрастить бороду. Я потёр свой подбородок с трёхдневной щетиной — этого мало. Идеальный вариант — отсидеться здесь. Но это очень опасно не только для меня, но и для всех в кишлаке. Особенно, для Шакура и его друзей. Ведь они меня притащили сюда втайне от всех. В конце концов, в моей голове начала формироваться идея, которая давала шанс выжить и не подставить кишлак под удар.
Подойдя к двери, я выглянул наружу — во дворе никого не было. Выходить не рискнул, пришлось вернуться и лечь на топчан.
Время шло к вечеру и мне ничего не оставалось, как только ждать. И вот, наконец, я услышал шаги. Ко мне в каморку вошли уже двое — Шакур и ещё один человек, такого же возраста. Они принесли мне варёное мясо с шурпой и афганскую одежду. Я потёр руки, сказал спасибо. Сначала досыта наелся, запив всё отваром, потом переоделся. Одежда была впору. Я крякнул и подумал : " Эх, зеркальце бы ещё. Да побольше , размером как в примерочной. Нет, и чёрт с ним".
Усевшись на топчан, я произнес:
— Шакур, познакомь меня с другом.
— Это Назир, — сказал он.
Поклонившись ему, я поблагодарил за спасение и назвался своей фамилией, решив, что так будет проще. А то имя не каждый выговорит. И улыбнулся, вспомнив как смешно, с акцентом, меня называл Шакур. У него получалось не Володя, а Володай с ударением на первый слог.
— Волков. Можно просто — Волк, — сказал я и протянул руку.
Назир пожал её и улыбнулся.
— Садитесь друзья, у меня к вам долгий разговор.
Они сели на пол на циновки, что пришлось сделать и мне. Дабы не возвышать себя над ними. В общем, элементарный знак уважения.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
