Немного мечты. Общий файл

Немного мечты

Глава 1

К среде Кристина окончательно убедилась в том, что ее хотят убить.

Сложно прийти к другому выводу, когда за два дня ты чудом пережила три аварии, одно падение кирпича с крыши и одно нападение грабителя. Практически за два дня она перевыполнила норму по смертельно опасным ситуациям за всю свою прошедшую жизнь и перекрыла примерно два года жизни будущей. Если, конечно, она будет — будущая жизнь... В чем Кристина уже начала понемногу сомневаться.

Она подошла к своему "матизу", красной крошке с нарисованными ресницами над фарами — дань тому, что она все-таки женщина — опустилась на водительское сиденье и закрыла глаза. Тяжелый день. Два тяжелых дня.

Если услышав имя "Кристина" вы представили хрупкую блондиночку, которая испуганно хлопает голубыми глазками, боится строгого начальника и тайком влюблена в красивого мальчика — то вы ошибетесь еще больше, чем если решите, что "Кристина" — рабочий псевдоним вроде "Анжелы" или "Виолетты". Если она и походила характером на какую-то Кристину — то разве что на "плимут фьюри" из романа Стивена Кинга.

Добрые бухгалтера вообще редкость. "Добрый бухгалтер" — существо сродни "интеллигентному прапорщику" или "щедрому кладовщику".

Кристина Серебренникова носила короткое каре из солнечно-светлых волос, (цвета Light Golden Blonde, о чем никто не подозревал, кроме бывшего мужа), строгую серую юбку и застегнутую под самое горло белую блузку (или серый же пиджак). Зеленые кошачьи глаза, которые были способны и весело искриться и гореть злым огнем, ясно говорили, что перед вами человек, который любит жизнь, и не боится ничего и никого. Кристина в свои двадцать пять могла и оторваться всю ночь в клубе или просидеть ту же самую ночь на работе, сводя квартальный баланс, играла в волейбол (и даже выступала на соревнованиях, любительских, конечно), лихо водила машину, успела побывать замужем и развестись, а с сотрудниками была иногда настолько строга, что совершенно не удивилась, узнав, что за глаза ее называют не Кристина Антоновна, а Кристина Адольфовна.

А имя... Ну, что имя... Его, как известно, выбирают родители. Мама Кристины любила любовные романы, поэтому назвала дочку в честь главной героини какого-то сладенького романчика. Может, она надеялась, что дочурка будет романтичной особой, которая станет сидеть в башне-девятиэтажке и ждать появления принца на белом коне. А может маме просто хотелось, чтобы в жизни дочери появилась ОНА: огромная и пламенная любовь до конца дней. Кто знает.

В любом случае, ее ожидания не оправдались.

Ладно. Пятиминутка слабости окончена на второй минуте.

Кристина повернула ключ и нажала педаль газа.

* * *

Даже самой сильной женщине иногда хочется побыть слабой. Не рваться все сделать самой, а услышать "Не надо. Я сам все сделаю". И, главное, быть уверенной, что он — сделает. А не просто попытается. Благими намерениями выложена, как говаривал один майор, дорога не в ад, а в Страну Дураков. А это такая страна, куда не стоит торопиться. Лучше уж в ад, там, говорят, компания получше...

Ну вот, опять мысли о смерти. Что же это такое?

Кристина передернула плечами, прогоняя холодок, побежавший по спине вниз.

И, тем не менее, сложно не думать о смерти тогда, когда она прошла рядом, чуть не задев своей косой, вот уже шесть раз. В особенно сложно не думать, что это все — не нелепые случайности.

Один случай — всего лишь случай, два — наводят не размышления, три — уже вражеские действия. А шесть?

Вспомнить хотя бы вчерашнего грабителя: явного наркомана, со стеклянными глазами, который набросился на нее на стоянке. "Дай денег!" — и сразу взмах ножом. Еле увернулась, а там и припустила к домику охранников, благодаря судьбу за то, что за рулем всегда надевает удобные мокасины и не успела переобуться в туфли на каблуке. Грабителя, с тупой решимостью рванувшегося за ней, скрутили охранники стоянки и сдали в милицию. И что? Да ничего: обычный наркоша, который давно стоит на учете. Никакого пересечения с ним раньше у Кристины не было. Наняли его, что ли?

Во-первых, никаких настолько смертельных грехов за собой Кристина не помнила, чтобы хоть кто-то так сильно возжелал ее смерти. Во-вторых, люди, по ее мнению, делились на две группы: серьезные и несерьезные. Возьмись за нее кто-то серьезный — она уже остывала бы на мраморном столе в морге (или из чего там столы делают? В богатый жизненный опыт Кристины экскурсии в морг все-таки не входили). Несерьезный же просто не смог бы организовать все эти покушения. Взять хотя бы самое первое: ведь водитель клялся, что у его грузовика просто отказал руль. "Матизик" тогда выскочил из-под него буквально как кошка из-под сапога, будь у него хвост — точно бы отдавили. И ведь не соврал: эксперты в один голос утверждали, что произошла поломка рулевого управления. Конечно, у Кристины не было особых иллюзий насчет честности полицейских экспертиз: как известно, любимый спорт в полиции при приеме заявлений о преступлении — футбол. Но бывший муж, который в этой самой полиции и служил, не стал бы врать Кристине, и если он сказал, что авария — случайность, значит, так оно и есть.

Бывший муж...

Да нет, бред.

С Лешкой, конечно, можно было и подурачиться и устроить какое-нибудь веселое, но, при всей своей веселости и бесшабашности, человеком он все же был серьезным. В том самом смысле. Да и расстались они по обоюдному согласию, одновременно придя к выводу, что друзья из них гораздо лучше, чем муж и жена.

Кристина некоторое время раздумывала над тем, не мог ли кто-то из тех, с кем она встречалась в жизни, оказаться настолько влюбленным, чтобы сделать тот самый один шаг до ненависти и попытаться убить ее. С сожалением пришла к выводу, что на сто процентов быть уверенной не может ни в одной версии. Романов, интрижек и приключений у нее было много, но все они были несерьезными, предназначались только для того, чтобы весело провести время и никто из мальчиков, парней, мужчин, не делал намеков на роковую любовь до гроба или чего-то такого же серьезного. Но, с другой стороны, псих в спокойной фазе ничем не отличается от нормального человека. Пока не воткнет тебе нож в спину, чтобы изгнать вселившегося беса, или на чем там его в данный момент переклинит.

Ладно, как говорила Скарлетт, подумаю об этом завтра.

Кристина лихо крутанула руль, сворачивая к своему дому...

Все-таки ездить надо потише.

Педаль тормоза провалилась до пола, отказываясь замедлять движение автомобиля.

"Матизик" слетел на газон, пропахал несколько метров и влетел в трансформаторную будку.

Последнее, что увидела Кристина, был ухмыляющийся череп на двери с нарисованной черным маркером подписью "Punk not dead".

Панк, может, и нет...

В искореженном автомобиле тихо хлопнуло, из-под капота поднялись струйки дыма. Огонь, проникая в салон, лизал рыжими языками окровавленное тело.

Жильцы дома подбежали, когда "матиз" уже горел чадящим пламенем.

— Девчонка из третьего подъезда... — переговаривались они, глядя, как пожарные заливают горящий автомобиль толстым одеялом пены.

— Молодая совсем... Жалко...

— Купят машин и гоняют...

— Да заткнись ты...

Обгорелый труп вытащили из машины только через полчаса.

* * *

Кристина открыла глаза. Перед ними все плыло и зеленело.

"Странно... — подумала она, — Для рая слишком неудобно, для ада — слишком комфортно... Для больницы — я слишком целая".

Она, абсолютно голая, лежала, пристегнутая ремнями в гробовидном саркофаге из толстого стекла. Судя по всему, именно саркофаг был причиной того, что все, находящееся снаружи было видно как через слой жидкости. Зеленой жидкости.

Жидкости...

Жидкости!

Она полностью погружена в какую-то зеленую дрянь!

Сердце резко подпрыгнуло и ухнуло вниз, Кристина задергалась, пытаясь вскочить, всплыть, вырваться из этого "гроба", пока он не стал гробом в буквальном смысле этого слова. Широкие кожаные ремни надежно удержали ее, только водорослями взметнулись и заколыхались многочисленные трубочки, присосавшиеся к ее телу.

— А-а-а!!! — попыталась крикнуть Кристина и поняла, что она мало того, что может кричать — она может еще и дышать этой жидкостью. Поняла — и неожиданно успокоилась.

Абсурд ситуации превысил нормы.

Вместо того чтобы робко подходить к апостолу Петру, поджариваться на сковородке или же просто приходить в себя в реанимации, она прикована внутри стеклянного параллелепипеда, дышит зеленой водой, да, к тому же, полностью обнаженна, что позволяет увидеть или, вернее, не увидеть следов аварии. То есть, абсолютно ничего: ни ожогов, ни ран, ни шрамов. Даже царапин и тех нет! Более того: куда-то напрочь исчезла татуировка внизу живота, изображавшая маленького симпатичного дракончика, скрывающего шрам от аппендицита, появившийся в девяностых.

В чудеса отечественной медицины Кристина не верила. В неизвестного дедушку из Эр-Рияда, внезапно нашедшего внучку и потратившего уйму миллионов на то, чтобы восстановить ее покалеченное тело — тоже. В магию, колдовство, волшебство и ты пы — тем более.

Она дернулась еще раз, поняла, что ремни удерживают ее по-прежнему, и расслабилась. Дышать пока возможно, наверняка тот, кто замуровал ее в этой колбе-переростке, следит за своей подопытной крысой и вскоре должен появиться.

Мысль о подопытной крысе не очень понравилась Кристине, но, к сожалению, похоже было на то, что именно такая судьба ей и уготована. Если, конечно, не предположить, что ее похитили инопланетяне, но в них она верила еще меньше, чем в верных мужей.

Кристина повернула голову на бок, но смогла определить только то, что ее волосы отросли до попросту неприличной длины — ишь, колышутся... — и, к тому же, потеряли краску, вернувшись к своему естественному светло-каштановому оттенку. Сквозь стекло же можно было увидеть и того меньше.

Кажется, большое помещение, с высокими потолками. На одной стене — похоже, окна, завешенные темными шторами. Также присутствуют квадраты и прямоугольники — видимо, шкафы, столы, пульты, а может быть ящики и коробки. Или и вовсе: такие же саркофаги с другими жертвами...

Она дернулась и опять повернула голову вправо: в поле зрения возник светящийся прямоугольник, замельтешивший темными пятнами.

Кто-то открыл дверь и пришел! Кто-то многочисленный...

Незнакомцы подошли к саркофагу, темными силуэтами прошли вдоль него. Завозились, донесся приглушенный скрип, и Кристина почувствовала кожей легкое движение.

Жидкость потихоньку начала уходить!

Значит, решили выпустить. Ну что ж, значит, сейчас посмотрим, что нужно таинственным благодетелям. Собственной наготы она стесняться не собиралась, чай, не пятиклассница, а там, глядишь, освободят и объяснят, что им нужно. Если же решат изнасиловать, так сказать, не отходя от кассы... ну, дело неприятное, но она уже не девочка во всех смыслах, так что как-нибудь выдержит. А там, при везении, и объяснит им, что опытная крыса вполне может провести вивисекцию и на самом экспериментаторе.

Уровень жидкости добрался до лица и пополз вниз, щекоча кожу. Вот уже на свободе рот... Кристина закашлялась, выплевывая из легких остатки зеленой дряни. Пусть без вкуса и без запаха — все равно дрянь!

Щелчок, еще один щелчок. Один из незнакомцев навалился, откидывая в сторону крышку саркофага.

Кристина моргнула, чувствуя, как ресницы неприятно прилипают к остаткам жидкости, и прищурилась.

Люди. Мужчины. Шесть человек. Пять на виду и один, невидимый, стоит над головой, чем-то там лязгает. В белом халате — один, старик, с короткой бородкой а-ля Айболит, только не совсем белой, а чуть поседевшей. Остальные — в темных костюмах, разве что еще один — в горчичного цвета пиджаке.

Однако. Ребята стараются не смотреть на нее... да что там "не стараются", просто не смотрят! Все взгляды — исключительно на лицо. Похоже, как женщина она их совсем не интересует. Или же получен приказ "Не трогать!!!". Мало. Мало информации, чтобы делать выводы. Будем подождать.

— Менком ус тенсез-у? — наклонился один из мужчин к лицу Кристины. "Горчичный пиджак". Круглое лицо... Странно. Только сейчас обратила внимание — на головах у всех стоящих возле саркофага — шляпы. Котелки.

— Ле эн ус пренко са, — снисходительно заметил "доктор".

"Горчичный", не обращая внимания, протянул руку и платком аккуратно стер остатки подсыхающей жидкости с лица Кристины.

— Спасибо, — насколько возможно благодарно произнесла она.

Если уж ты оказалась в непонятной ситуации — не стоит заводить себе врагов своим языком.

"Горчичный" чуть наклонил голову, подумал:

— Эн эл тионнемэ са.

— Эктинэ а синдем.

После распоряжения "доктора" "горчичный" отошел в сторону, а невидимка из-за головы наконец-то появился в поле зрения. Доктор номер два. По крайней мере, тоже в белом халате. В возрасте, но крепкий, плечистый, окладистой бородой напоминающий Деда Мороза в молодости (борода-то темная).

Шею Кристины в две руки протерли ватным тампоном — запахло спиртом — а потом куда-то под ухо воткнулась игла здоровенного шприца.

— Э... — дернуться она не успела.

Крепкие руки зафиксировали голову, не давая повернуться. Золотистое содержимое шприца медленно переместилось в вену Кристины.

— Данкэ лэ обмэ энмиродэ — фастрэтилибэ...

Нахлынула сонливость, в голове зашумело, как будто где-то далеко-далеко одновременно говорит много-много людей.

Перед тем, как закрылись глаза, Кристина увидела, что рядом с ее стеклянной темнице стоял еще один такой же саркофаг. В нем плавало женское тело.

Мертвое тело.

Покрытое глубокими обескровленными ранами, обугленной тканью ожогов, с неестественно вывернутой рукой, с глубоким проломом у виска.

Мертвое тело.

ЕЕ мертвое тело.

Глава 2

Толстая, здоровенная как индюк, пчела, бесшумно взмахивая широкими перепончатыми крыльями, вилась над Кристиной. Сделала круг, другой и тяжело опустилась прямо на лицо. Затопталась, пытаясь устроиться поудобнее.

Больно не было, только неприятное ощущение давления над губой. Девушке почему-то не пришло в голову ее согнать, она безразлично наблюдала за происходящим.

Тут пчеле видно что-то не понравилось, и она перешагнула чуть в сторону, топчась лапками по левой стороне челюсти.

— Кыш, проклятый мух... — смогла наконец произнести жертва пчелиного беспредела. "Мух" топнул острым копытцем и растворился в воздухе.

Кристина открыла глаза.

Никаких пчел над ней, понятное дело, не было. Хотя после плавания в зеленом саркофаге и созерцания собственного мертвого тела ожидать можно было чего угодно. Но пчел не было.

Был балдахин мятного цвета, слегка колышущийся над головой. Кровать была, мягкая, судя по ощущениям, а по виду — даже не двуспальная, а где-то так четырех-пятиспальная. Шелковая простыня, под которой, похоже, кроме самой Кристины, ничего нет, в плане одежды.

Школьница была...

Подождите. Почему школьница?

Она в школьном платье, подсказал медленно просыпающийся мозг. Значит, школьница.