Сказки Хаоса

— Ладно, но это будет раненая сказка. Про Раненый мир.

Жили-были дед и баба, и была у них курочка нокса (стихии уничтожения, распада, и великого Ничто). Каждый день сносила курочка по одному яичку — черному, как бездна. Брал старик яичко, относил за калитку и там разбивал. Силы нокса вырывались наружу и стирали в порошок свежую поросль кустистых тварей, которые нарастали за ночь, стремясь пробраться за защитную калитку, дотянуться до живущих в доме и выпить их кровь. Оживший лес грозно вздымался вокруг домика кольцом, и каждую ночь кустистые твари нарастали снова. Но каждое утро курочка сносила яичко нокса, и лишь благодаря этому старик со старухой выживали в самом центре искаженной хаосом земли. Только есть было почти нечего.

— Если из-за безумия хаоса все так хорошо растет, — сказала старуха, — то возьми репу с нашего огорода, и посади ее воон там, рядом с околицей. Где защитный рунный периметр слегка нарушен, и искажение понемногу просачивается внутрь.

Посадил дед репку. Выросла она большая-пребольшая за одну ночь.

— Еп... — сказал дед, увидев ее поутру. Но увы, то была не единственная новость. Курочка с вечера искаженной ботвы поклевала, и вся распухла, деформировалась, да клюв у нее хищно выгнулся и позолотел. Снесла курочка всего одно яичко, да не простое, а золотое.

— И что же нам делать, как быть? — запричитала старуха. — Чем поросль хищную от калитки отогнать?

Делать нечего. Взял старик старый свиток огнешторма, и выжег траву, хоть огню она поддавалась хуже, бутоны хрипло выли и плевались в старика кислотой.

— На сегодня хватит, а вот что завтра делать, ума не приложу, — посетовала старуха. — И на что нам яйцо золотое, если после катаклизма вся экономика рухнула, и государств не осталось, теперь пшеница ценнее золота.

Старик приложил ухо к яйцу, слышит, там шушумкает кто-то. Или что-то. Кто их знает, порченых хаосом тварей, вылупится какой-нибудь выворотень или геноморфный цыпленок, и устроит им геноцып.

— Разобью, пока не поздно! — воскликнула старуха. Била-била, да не разбила. Дед бил-бил, да не разбил. Слабые они стали, не то, что раньше, когда руководили штурмовой ротой в Последней войне.

— Выкинь его в лес, пускай там вылупится, и посмотрим, кто кого: оно беличьих выростков, или они его?

Взял дед яйцо, и вынес за ограду. А гига-белки, они на блестящее падкие, тут же цоп, метнулись, схватили и унесли. Не прошло и часа, глядь, обратный дар от беличьего народа: орешек размером с человечью голову.

— Ты это, старик, осторожнее, — говорит старуха. — Вдруг там в орешке ядовитый тлен? Или рой жукоедов.

Надел старик свой старый доспех, еще с той поры, когда наездником на пегасах в имперской гвардии работал, до катаклизма, до выхода на пенсию. Взял в руки кавалерийскую саблю и вскрыл орешек. А там зерна пшеницы насыпаны, да крупные такие, с радужным отливом. Так хаос на многих растениях проявляется.

— Ну вот, порченые зерна, — вздыхает старуха. — Съедим их, и сами хаотами сделаемся.

А старик на нее смотрит и грустно так подвинул ей зерна.

— И то правда, муженек. Сколько можно так жить-перебиваться, каждый день выживать? Стары мы стали, давно нам на покой пора. Ну превратимся в хаотов, может так будет даже лучше.

Намелила она из зерен муки, смешала тесто и испекла колобок. Сидят со стариком, смотрют-любуются: какой же он диво ладный вышел. Поджаристый, золотистый, большой. Поставили на окошко остывать, а сами нож наточили.

— Впервые за столько лет, — говорит старуха, — будем хлеб есть.

Услышал Колобок, что его есть собираются, и думает: вот уж нет! Один скок через окно, другой через ограду, и как пошел пятиметровыми прыжками прочь от старика со старухой улепетывать!

— Тьфу ты, — разозлилась старуха. — Даже хлеб и тот порченый печется. Взял и поскакал. Ну, делать нечего, ложись и помирай с голоду. Не курочку же, спасительницу, на суп варить.

Тут старик смотрит, и видит — море по небу летит. И волнами шевелит.

— Ух ты, — говорит старуха. — Садится на опушке, совсем недалеко. Сходи-ка, налови рыбки! Может-таки поедим напоследок.

Пошел дед к морю. А оно спокойное, аж удивительно. Не выпускает ложноножек, не надувает на поверхности радужных пузырей с безумящим газом. Закинул старик сети, вытащил только пену морскую. Закинул снова — вытащил водоросли ядовитые, все руки обжег, пока счищал. Закинул в третий раз невод, и поймал рыбку из тильсы, поющего металла.

— Инициирую контакт со смертной формой жизни, — сказала рыбка. — Не губи меня, человек, мне нужно выполнять миссию, очищать мир от хаоса, чтобы вернуть его людям. Для того меня чароманты создали, по всему свету летаю и поглощаю искажения, кристаллизую силу в мерцах: самоцветных камнях, наполненных магической силой. Если отпустишь меня, дам тебе мерц неслабый. Идет?

А старик, если вы не заметили, был немой. Только и мог, что охать междометиями.

— Еп... — сказал старик, и протянул руку.

Выплюнула рыбка ему на руку мерц, он ее в море и забросил. Рукой помахал и вернулся домой.

— Ой, магический камень, — обрадовалась старуха. Она в штурмовой роте руководила трансформагами, и страшно соскучилась по сгущенке, то есть, по сгущенной энергии. Цоп мерц, и тут же разбила себе под ноги. Впитала всю силу и кричит: ХОЧУ СТАТЬ ВАРЛОРДОМ ЭТИХ ЛОЩИН!

Смотрит старик, старуха вдвое выросла, тело ее мускулами налилось, стала могуча, как древние неандры, и голос загрубел. Выдрала одно из скрученных деревьев за оградой, взвалила на плечо и пошла по соседним дворам, дань со всех собирать.

Старик тем временем репку проведал. Тянет-потянет, а вытянуть не может. Тьфу ты, невовремя старуха ушла.

На этом моменте дочка заснула. Но разве ж это повод сказку прекращать? Наоборот, пусть прямиком в подсознание отпечатывается, характер воспитывает. Папа менталист пятого уровня. Да и вы не спите еще.

Сказ второй: Эпичный поход Колобка

Колобок по дороге катится, радостный такой — свобода! Да и в целом, жизнь! Только что не было тебя, а тут ты есть, и уже соображаешь. Сразу движуха, никаких тебе люлек да пеленок, а вжух — и прощай, родительский дом.

Колобку невдомек, что даже когда тесто замешано на искаженных зернах и мутагенной воде — разумное сознание из этой бухты-барахты все равно не сложится. И даже если тесту дали как следует взойти, времени на взросление у него было ма-ло-ва-то. Не ведает Колобок, что личность его — на самом деле осколок чьей-то души. Колобок не помнит, кто он, и даже не помнит, что у него амнезия.

Зато кичится румяным и горячим молодым телом, которое каждый в скрученном лесу норовит унюхать и съесть.

Вот выбежал жаец из-за кустов.

Жайцы, они раньше были зайцами, но после катаклизма наелись не той капусты — морской. Поддались влиянию порченой травы, отрастили жабры и стали жить в Блуждающем море. Вместе с морем летают по всему свету, и когда оно опускается наземь, жайцы выходят на охоту. Дома ждет жайца жена, жаркая женщина, с ммм, какое бы слово подобрать, живописными жайчатами.

— Колобок, — обрадовался жаяц, — а я тебя съем.

— Меня бабка с дедкой не съели, и ты не сможешь.

— Эт почему?

— Я от тебя убегу, — уверенно ответил Колобок. Но бегать без ног он не умел, так что поскакал аки конь.

Скачет Колобок и думает: а чего я вообще убегаю? Кто решил, что жаяц меня победит, а не я его? Мы гладиторских боев еще не устраивали!

Развернулся и кааак долбанет пушистого по голове, у того в ушах помутилось. Упал, хотел воздух вдохнуть, но Колобок накатил, надавил со всей силы, у охотника аж крошки в жабры набились. Так и задохнулся.

— Вот так-то, — сказал Колобок. — Будешь знать, как булочных трогать.

Откусил уши от жайца, вставил себе в голову, они и приросли. Стал гораздо лучше слышать. И дальше поскакал.

Тут навстречу ему варг. Варги, если вы до сих пор не знаете, это колдовские волки громадного размера. Глаза у них светят красным, и всякие орки любят на них ездить. Но конкретно этот варг был белый.

— Колобок! — воскликнул он. — Как пробежать в библиотеку Руниверситета? Не подскажешь? О, боги мои, как я опаздываю, как я ужасно опаздываю, герцогиня убьет меня!

— Беги до обелиска, потом свернешь на север, и через пять киломиль будет старый имперский телепорт, — ответил Колобок прежде, чем сумел даже подумать, что это за Руниверситет такой, и откуда он все это знает.

— Благодарю, уважаемый, — поклонился варг, и бросился было в бега.

— Стоой! Вот у тебя клыки да когти лихие. А если ты такой библиотечный, но наверное редко их в бою применяешь?

— Вообще не применяю. Пацифист я. Они только мешаются, все меня по зубам да когтям судят, пугаются. Замолкают, когда я в комнату захожу.

В глазах у варга блеснули слезы.

— Надоело!

— А отдай их мне?

— С радостью!

Отломал волк себе клыки, отгрыз когти, и счастливый-свободный дальше побежал. Ну, немного кровоточа. Но на варгах же все быстро зарастает. А колобок приставил себе когти да клыки, они и приросли.

Бежит Колобок дальше, а хлебное сердце обуяла рефлексия: кто же я, для чего я на свете, вот это все. Чуть в медведя не врезался. А тот стоял и чинно обедал свеже-заваленным оленем.

— Колобок, я и тебя съем, — предложил медведь.

— Может и съешь. А может я тебе пасть порву.

Грянул лютый бой. Медвежьи когти прочертили глубокий след на колобчином боку. Крохоточащую рану. От близости смерти Колобок вдруг вспомнил, как вместе с братьями из корпуса Чистоты защищали мост через эфирную пропасть. Они сомкнули строй и держали полчища демонов, а сзади боевые алхимики метали во врагов гренады и поливали их жидким воздухом из алхиметов. Отчего пылающие крылья у демонов гасли и трескались, и они с криками падали в пропасть.

Тряхнув головой, Колобок отогнал гнетущее воспоминание. Тот бой они проиграли, а что было дальше, он не помнил.

Медвежья пасть щелкнула совсем рядом, когти просвистели в ногте от головы. Но попрыгун был ловок: сказывалась боевая выучка и свежесть выпечки. Словно взбесившийся мяч для игры в кви... не тот фанфик, для игры в лапту — Колобок атаковал медведя градом отскоков и рикошетов. И дважды врезал ему прямо по голове.

Зверь замотал мордой и взревел. Сомнение темнело в его глазах. Медведь ведь тоже устал от насилия. Жизнь в скрученных лесах не сахар.

— Разойдемся, благородный зверь, — отскочив назад, прохрипел Колобок, кашляя крупной изломанной крошкой. — Нет нужды нам сегодня погибать.

Медведь опустился на четыре лапы, кивнул и величаво пошел вдаль, волоча за собой тушу оленя. Он уходил, как символ всего, что Клаус потерял в жизни.

Кто? Клаус, нульт-инквизитор корпуса Чистоты.

Бей зверю в спину, напомнила выучка. Защитник обязан гарантировать, что опасный враг не вернется и больше не причинит людям вреда. Так требовал устав и логика бесконечной войны с коварным окружающим (постоянно окружающим!) миром... Но Колобок не ударил. А вместо этого спросил:

— Медведь, вот оленя ты тащишь, есть будешь?

— Ну.

— А дай мне оленьи рога. Тебе-то они ни к чему.

Миша отгрыз рога и кинул Колобку. Тот вставил их в голову, они и приросли. Попрыгал Колобок дальше вперед, по-прежнему не зная, куда его путь выведет.

— Клаус, значит, — хмыкнул он на скаку. — Инквизитор, значит. А что такое 'нульт'?

— Колобок-колобок, — раздался нежный голос. Прямо в голове. — Какой же ты ладный, пышный да складный, мимими :)

Лиса сидела на опушке, три глаза, не моргая, смотрели на Клауса, три хвоста гипнотически ходили из стороны в сторону.

— Дай налюбоваться, милок, поближе подойди.

— Ног нет, тётенька, — Колобок подбавил жалости в голос. — Не могу подойти.

— Ну подкатись тогда, — облизнулась лиса.

— А когда качусь, голова круужится! Да и рога мешают. Добрая тётенька, ты подставь носик. Я на него и прыгну.

'Сам в рот идет, дурачок', судя по нежной улыбке, подумала трехвостая. Будь он обычной жертвой, лиса-телепатка уже поняла бы, что Колобок врет ей в три глаза. Но он был нульт, а нульты подавляют хаос и магию. Клаус развеял морок силой Чистоты.

— Ах садись мне на носок, милый-милый Колобок, — пропела плутовка, подставляя пушистую мордашку.

— Иду! — Колобок подпрыгнул как можно выше и обрушился на лису со страшной силой, сломав ей шею одним карающим скачком.

— Поганому доминатору — поганая смерть, — привычно буркнул бывший инквизитор. Сколько путников она загубила! Откусил лисе хвост, приделал себе сзади, тот и прирос. И для равновесия лучше, и следы заметать хорошо.

Скачет Колобок дальше и думает: а что теперь? Начинал я дорогу, чтоб освободиться. Убежать от уготованной патриархальным обществом судьбы. В процессе понял, что от себя не убежишь. Изменился духовно и физически: рога, уши, хвост, клыки. Эх, жабры из жайца не выдрал, протупил.

Но по сути-то, закончилась одна сказка, теперь начинается другая.

Внутри голодно заурчало. Тело Колобка было отнюдь не только тесто, это была тестомасса. Пронизанная животворной энергией виталиса, первозданным гротеском хаоса — и боги знают, чем еще. Внутри тестомассы шли стремительные процессы, чужие части приросли как свои. Колобок не знал, что по-мудреному он называется 'био-кадавр с осколочным форматом личности'. Но теперь он почувствовал голод: телу требовалось восполнить энергию, потраченную в боях.

— Чего бы поесть?! — воскликнул Колобок.

И тут судьба подвернула ему вариант.

Интермедия

Дорогие читатели. Решайте, в какую историю с едой вкатится наш Колобок? Ворона и сыр? Пряничный домик? Не ешь меня, я тебе пригожусь? Какую сказку про еду хотите, такую и напишу.

Сказ третий: Пряничный домик на курьих ножках.

Голод не тётка — его цветами не задобришь. Голоду чего-нибудь посытнее подавай.

Колобок недовольно забурчал снаружи и заурчал внутри. И надо же было такому случиться: тут же наткнулся на след из хлебных крошек!

Хлебные крошки как инструмент навигации — в порченых землях обычное дело. Можно семечек по пути нащелкать: вроде плевое дело, а важное. Кто-то использует соль, кто-то тертый мел, вариантов масса. Но в каких-бы опасных местах ты не путешествовал, обязательно встретишь хоть одну прерывистую полосочку, ведущую в коварную чащу или прочь из нее.

Бегут Гензель и Гретель из людоедского плена? Обязательно посыплют в другую сторону, чтобы преследователей с панталыку сбить.

Охотникам нужно подманить пушистого хом-яка — сыпанут вкусняшек. Жалко вкусное разбазаривать, добро с неба не валится. Ну, если только изредка :) Зато укрощенный хом-як дорого стоит. Он и молоко дает, и шерсть, и подворье от хаотов защищает, и детям пушистая радость и верный друг.

Но мы отвлеклись, вернемся на крошку-дорожку. Пошла Красная Шапочка к бабушке — обязательно накрошит по пути. Чтобы если ее украдут, искатели поняли, где кража произошла! Ребятне всегда батончик дают в дорогу: половинку съест, половинку расшебуршит. В порченых землях иначе нельзя.

Особо умные дети, убегая из плена, добавят в крошки стрихнин. Адские гончие, петляя по следу, нанюхаются — и того. Для этого дела каждый любящий родитель своим чадам в кармашек вложит какой-нибудь семейный яд. Яды в суровое время после катаклизма штука полезная и ходовая, а готовит их конечно бабуля. Вот кто в любом доме человек уважаемый. А попробуй не уважь ее, ты что, по мышьяку соскучился?!

Опять отвлеклись. Автор, бей себя по рукам, ты сказки пишешь, а не роман в трех томах. Хотя... Ба-бах! Бооольно...

Присмотрелся Колобок — насыпано щедро, богато. Принюхался — аж одурел от вкусноты: свежие крошки, вкусные. Как есть подманивают к засаде. Прислушался чуткими заячьими ушами, никого впереди не услышал. Ну, делать нечего: поскакал по дорожке, а по ходу вкусноту слизывал. Не брезгливый он был, а что вы хотите от кадавра из теста и виталиса. С оленьими рогами.

След уводил все глубже в скрученные леса, но длился недолго. Выскочив на поляну, наш путник изумленно уставился на открывающееся зрелище. Во-первых, посреди ухоженной лощинки стол пряничный домик на курьих ножках! Чего только хаос не делает, каких только мутаций и гибридов не создает.

Во-вторых, крошка-дорожка кончалась прямиком в зловещей клетке с шипами, а в центре нее сиротливо замер аппетитный маленький пряничный домик. Виртуозная ловушка, поразился Колобок. Решетка клетки держалась на веревочке, и была готова в любой момент рухнуть, закрыв покусившегося на приманку.

С третьей стороны поляны дымила и пыхтела большая белая печь. Грязный мальчик, прикованный к ней длинной цепью, рубил дрова секирой примерно вдвое больше своего размера и скармливал печи, а та утробно чавкала, лязгая какими-то внутренними механизмами. Печь была самоходная, Клаус с ностальгией узнал модель 'Панцер-13'.

Тут мальчик заметил Колобка и глянул на него с нескрываемым интересом, аж челюсть отвисла. Как опытный солдат, Клаус знал, что в любой непонятной ситуации надо брать наскоком.

— Откуда дровишки?! — армейским тоном гаркнул он.

— Из лесу, вестимо, — нашелся мальчик. — Железный дровосек привозит, а я дорубаю. И печку кормлю.

— Как звать?

— Смотря куда звать. Ну Гензель. А сестру мою Гретель, и без сестры меня никуда не зови.

— Хм, где-то я про вас слышал. Это вы прославились, когда от ведьмы сбежали?

— Ну. Мы за последнее время и ведьму скоптили, и синюю бороду подпалили, и от людоеда ушли. А все бестолку: недели не прошло, опять попали в плен.

— Что ж вам так невезет?

— Мы как-то с голодухи кисельную барышню поймали и съели. А она булькала от злобы, а потом и говорит: 'Раз вы меня проглотили, дети, то проклинаю вас! Быть вам съеденными'. С тех пор и мыкаемся, все хотят нас съесть.

— Ясно-понятно. Ты виду не показывай, что я тут. Отыщем способ вас с сестрой освободить.

— Гретель, ты уже накрыла клетку магировочной сеткой? — раздался из домика удивительно приятный, ласковый женский голос. — Чтобы наш следующий гость попался в ловушку, которая окончится его мучительной смертью?

Колобок очень вовремя успел спрятаться за деревом.

Во двор выбежала грязненькая девочка в драном платьишке, босая, всклоченная и вообще пренебрегающая правилами гигиены. Она явно ничего не успевала: в одной руке недоштопанное полотенце, в другой половник с недоваренной кашей, в третьей, погодите, почему у девочки четыре руки?! В третьей и четвертой руках Гретель тащила огромную магировочную (то бишь, магически маскировочную) сеть. Цепь держала девочку за ногу и змеилась в недра пряничного домика.

— Отвечай, маленькая тварь! — с нежной настойчивостью позвали оттуда.

— Вешаю, дорогая матушка! — крикнула девочка, и злобно пробормотала себе под нос. — Как же ты меня достала. Да чтоб тебя волколаки разодрали и устроили пиршество. Чтоб на запах твоей крови пришли эрханы и выдрейнили волколаков досуха. На этих эрханов чтобы низверглись демоны и все сожгли дотла. А на демонов пришли нульты-инквизиторы и всех перебили, и место опустошили от магии слепящим сиянием Чистоты. Чтобы при этом праведный гнев нультов был так силен, что опустошение коснулось подземных захоронений и нарушило древние охранные чары, отчего из-под земли выбрался самый ужасный низверг, которого только знал мир! Чтобы на радостях и в ненависти ко всему живому низверг расколол материк, призвав силы огня и воды в одном месте, чтобы невероятный взрыв потряс землю и сокрушил небеса. А когда все уляжется, чтобы получился такой огромный, спекшийся кратер на месте твоей гибели. Дорогая матушка.

Конфликт поколений не слишком волновал Колобка. А вот при упоминании о пиршестве внутри опять заурчало. Он с тоской посмотрел на пряничный домик в клетке.

Девочка тем временем, продолжая бормотать проклятия, ловкими движениями четырех рук забросала клетку сверху-донизу, после чего буркнула волшебное слово, и та превратилась в уютный опять-таки пряничный домик! С раскрытой дверцей, так и манящей зайти внутрь. Внутри якобы стоял накрытый стол, и оттуда даже пошел запах иллюзорной, но от того не менее вкусного жареной птицы.

Вот шельмы. Но кого же они тут ловят, посреди нелюдимых скрученных лесов?..

Военная смекался подсказала Колобку легкий способ обмануть обманщиков. Он подкрался к клетке, заклинил решетку камнем, тихонько ухватил пряничный домик и вышмыгнул прочь из пряничного домика, ох, проклятая рекурсия. После чего в два скачка оказался в густом лесу.

— Ай! — завопил вдруг домик. — Украли! Убивают!

Колобок с изумлением увидел, что внутри пряничного домика притаился пряничный человечек. Он-то и вопил. Правда, голосок у него был слабенький, тревогу дальше трех метров от себя не поднимет.

— А ты типа на страже домика?

— А я типа за веревочку дергать должен! Решеточку захлопывать, когда попаданец попал!

— Вот как. Соучастник преступной группы, значит.

— Я против воли! Нас всех заставили!

— Кого это всех?

— Меня, сотни моих собратьев, и двух человечьих детей.

— Кто заставил?

— Матушка-создательница! Кулинарная ведьма! Самая жестокая и изощренная в скрученном лесу!

— Хмм... Она печет пряничных человечков и заставляет их делать грязную работу?!

Клаус поразился элегантности дара и спектру открыващихся возможностей. Видения сами собой запрыгали у него перед глазами. Вот армия расходного материала путешествует бок о бок с людской. В жарком сражении пряничные бойцы заслоняют собой живых собратьев. А после боя солдаты с честью вкушают павших. Боевые тестяные големы шести метров росту на паровой тяге: их ранят, они зарастают; и клыкастые враги бессильно вязнут в здоровенных пухлых телах. Рассыпчато рявкает стрельба — то пушкеты на затвердевшей сухарной дроби... Сухо стрекочут прянимёты, бьющие очередями из маленьких соленых крендельков. Яростно взрываются кремовые бомбы...

Человечек перебил мечтания Клауса.

— Да! Да! Она из своего сына делает супер-богатыря! А для этого ей требуется его невероятно раскормить! Чтобы количество перешло в качество! Чтобы он стал невообразимо могучим и всех победил! Для этого Матушка печет приманки, ловит на них прохожих, И СКАРМЛИВАЕТ ИХ СЫНОЧКУ! Детей заставляет помогать, и кормит их... нами!!! А после скормит детей ему, своему настоящему сыночку! В общем, тут все всех едят! Мы все для Матушки расходный материал!!

— Ты всегда говоришь с восклицательными знаками?

— Да!

Пряничный человечек был такой болтун. Для инквизитора просто находка.

— Ну хорошо. Ты все рассказал, и больше мне не нужен.

— Не ешь меня, добрый молодец! — панически завизжал пряничный человечек. — Я тебе еще пригожусь!

— Ладно, умолкни. Дай минутку подумать.

Человечек наконец унялся, а Колобок в два присеста сожрал весь пряничный домик. Теперь, когда внутри полегчало — и в голове прояснилось.

— Вот что, Пряник, — с чувством сказал Колобок, качнув рогами. — Я сразу и не знал, куда и зачем ведет дорога. А она вишь как, верно вывела. Как бывший инквизитор, я должен пресечь, освободить, наказать.

— Кого что? — тихонько спросил человечек.

— Преступную деятельность пресечь. Детей освободить. Колдунью наказать, — терпеливо ответил Колобок. — И ты мне в этом поможешь. А я за это тебя и твоих братьев от колдуньи освобожу. И никто вас не съест, живите-плесневейте на здоровье.

— Ура! — воскликнул воодушевленный человечек. — И какой у нас план?

Окончание третьего сказа в следующей проде.