Ведьмин крест

Ведьмин крест

Форш Татьяна

Пролог

С огромной благодарностью Филимоновой Ольге

за помощь и поддержку в работе над книгой.

Та ночь была темнее всех, а может быть, так показалось Анастасии. Та ночь разделила жизнь на то, что было, и то, что никогда не произойдет.

— Мы должны спасти людей! Наших детей! — Мать, пряча глаза, говорила и сама не верила в то, что произносит это. Еще месяц назад она говорила ей совсем другое. Они сидели на крыльце дома и, глядя в звездное небо, мечтали о том, что осенью, после ее пятнадцатилетия, они отпразднуют ее помолвку с любимым, и по зиме сыграют свадьбу.

Мать говорила ей, что она единственная, у кого из их детей так ярко и самобытно проявился колдовской дар. Она прочила Анастасии великое будущее. И что теперь?

— Вы меня убьете?

— Наоборот! Ты будешь жить вечно! Ты сможешь быть, кем захочешь! Ты будешь проживать жизнь за жизнью! — Отец присел перед ней на колени и, не таясь, заглянул в ее полные слез глаза. — Не бойся! Верь мне! Если бы у меня был выбор, я бы не задумываясь сделал его, но выбора нет. Если граф не получит то, что хочет, он убьет не только тебя, меня, твоих братьев, тою маму. Он убьет всех! От мала до велика! Он убьет твоего любимого!

Анастасия только кивнула.

— Хорошо. Я согласна пойти на эту жертву. Пусть будет так...

Костер развели большой. Огромный!

Анастасия помнила все смутно. Ее мутило от ужаса, когда двое мужчин заволокли ее на самый верх поленницы и, привязав к торчавшим кольям, ушли.

Вскоре дымом заволокло все вокруг. Жалко, что сейчас ночь... не взглянуть еще раз на солнышко...

— Настяааа!

Крик донесся сквозь треск пожираемых огнем поленьев...

Анастасия дернулась, всмотрелась в толпу, пытаясь разглядеть.

— Любимый! Михай! Зачем ты пришел! Зачем они сказали тебе?

— Я буду любить тебя! Помнить всегда! Мы еще встретимсяа-а-а!!!

Крик оборвался. Анастасия наконец-то увидела его. Любимый! Стражники графа несли его бесчувственное тело к краю, очерченного отцом круга. Бросив его за границей света, они направились обратно.

Анастасия зарычала от рвущей ее изнутри гнева и боли. Как они могли! Так! С ним?!

Она даже не заметила подбиравшегося все ближе и ближе к ней колдовского огня. Его зеленые сполохи не были горячими, они не обжигали, а наоборот, превращали сердце в кусок льда. А может всему виной настой, что заставила ее выпить перед казнью мама?

Наконец Анастасия услышала басовитый голос отца. Он стоял у костра, в самом его пламени, и как ни в чем не бывало, читал свое заклинание. Настя должна была стать сильнее его и мамы вместе взятых, так он говорил. А может... он просто испугался ее силы? Ее возможностей? И потому принес в жертву?

Анастасия почувствовала, как лопается, обугливается ее кожа от замораживающего огненного вихря, как трещат волосы, и не в силах сдержать рвущуюся в мир агонию из чувств и ее смерти, закричала.

— Я вас ненавижу! Всех вас! За то, что отняли мою жизнь, мою любовь, я буду искать вас и ваших потомков, и не будет никому пощады! Никогда-а-а-а!

В следующий миг она почувствовала, как весь мир завертелся разноцветной спиралью, сжался в изумрудную точку, и наступила мгла.

Глава первая

— Матушка, смилуйся! Не скажу никому! Никому не скажу! — Холоп Митька, тощий, бритый наголо пацаненок лет пятнадцати, попятился, скользя по снегу, испуганно таращась на ступившую с крыльца на двор одетую в длинную ночную рубашку босоногую барыню. Хотя и не барыня она вовсе. Обычная бесприданница, всего-то на пару лет его старше. Да видно приглянулась хозяину, раз в свои года под венец эту пигалицу повел.

— Что ты никому не скажешь? — Барыня с улыбкой подходила все ближе, пока Митька не уперся спиной в стену овина. Ее красивое лицо застыло безумной маской, черные волнистые волосы повисли паклей, омоченные, только не водой, а кровью, убиенной ею только что прислужницы Маньки. Она сейчас была точно демон из ада в этот белоснежном, холодном миру.

"И меня убьет! Дернуло же заглянуть в спальню! Лучше бы спал на конюшне и знать не знал о всех этих ужасах!" — С тоской подумалось парню. Стараясь не глядеть на белоснежную ночную рубашку барыни, испачканную темно красными брызгами крови, он упал на колени и стал истово креститься.

— Ничего! Никому! Вот те крест! Никому!

— Правильно. Никому! — Хозяйка приблизилась так близко, что от запаха крови желудок парнишки сжался в тугой комок. Обуянный животным ужасом, Митька уставился в ее полыхнувшие колдовской зеленью глаза. — Потому что, ты сейчас пойдешь в конюшню и повесишься. Понял?

— Нет. — Холоп быстро-быстро замотал головой и отчаянно выкрикнул. — Нет! Скоро приедет барин! Он все узнает! Узнает!

Он, вереща, вскочил, и, поскальзываясь на снегу, бросился прочь.

Софья, не переставая улыбаться, развернулась, глядя как парень, вспугнутым зайцем несется к воротам усадьбы. И вот, когда он нырнул под раскидистую иву, стоявшую у самого забора, ветви-плети, подчиняясь вековечному злу, таящемуся на дне ее сияющих колдовской зеленью глаз, захлестнулись на тощей шее слуги и потянули вверх.

— Никто. Ничего. Не узнает! — Промурлыкала Софья, глядя на агонию холопа, развернулась и пошла к каменному двухэтажному дому, где безмятежно спал ее любимый. Ничто и никто не должен побеспокоить его сон... Тем более глупая прислуга, так не вовремя заявившаяся со своим чаем, и этот мальчишка холоп, наблюдавший за ними в окно.

Никто!

___________

Задыхаясь от липкого ужаса, Соня села на кровати, пытаясь прийти в себя от привидевшегося кошмара. Приснится же! Какие-то холопы, девушка вся в крови... Сперва Соня решила что эта девушка — она сама: такая же высокая, черноволосая, зеленоглазая, яркая. Вот только видела Соня себя со стороны. Разве во сне так бывает?

Нет! Это точно была не она! Хотя даже имя похожее...

Наверное, все дело в экзаменах. Перенервничала. Да и будущее неясно. Если поступит — хорошо. А если нет? Надо где-то искать работу, жилье.

От мыслей о будущем стало еще хуже, но, по крайней мере, ужас навеянный сном растаял, словно и не было. Ведь ее настоящая жизнь, едва ли не страшнее самого жуткого кошмара.

Но так было не всегда. До десяти лет ее жизнь была прекрасна, и будущее виделось безоблачным. До приезда бабушки Светы. Она оказалась теткой мамы, вырастившей ту. О которой Соня, как ни странно, ничего не знала.

Приехала гостья из какой-то глухомани в Сибири. Прожив у них около недели, она попала в больницу и больше к ним в дом не возвращалась. Мама сказала, что бабушка уехала к себе домой. Соня узнала, что это не так, спустя месяц, когда нашла свидетельство о смерти.

А дальше начался кошмар похлеще, чем во сне. Папина фирма очень быстро разорилась. Какие-то люди стали приходить к ним в дом, угрожая. Мама стала часто исчезать из дома, возвращаясь только под утро. Однажды Соня нашла в ванне следы крови, а в мусорном ведре окровавленное платье мамы.

Отец, на все вопросы дочери, отмалчивался. Сказал только, что мама решает их общие проблемы и не надо волноваться о том, что ее, Соню, не касается.

Мама появилась через неделю. Ту ночь Соня запомнила навсегда. Сперва до нее доносились взволнованные голоса родителей, затем раздались крики, и вдруг наступила тишина, да такая, что Соне захотелось залезть под кровать, и никогда-никогда оттуда не вылезать!

Вскоре дверь распахнулась, и на пороге ее спальни появилась мама. Скользнув по дочери невидящим взглядом, она только бросила: "Прости". Достала сотовый. Набрала короткий номер и произнесла:

— Улица Садовая, дом семь, квартира пятнадцать. Я только что убила мужа.

Чтобы избавиться от нахлынувших воспоминаний Соня даже потрясла головой. Прошло уже семь лет, а все помнится так, словно было вчера. Маму осудили на десять лет. И даже то, что судьи решили признать убийство отца — убийством по неосторожности, не смягчило приговор.

Мама умерла в тюрьме через пять лет. Соня уже жила в детском доме, когда однажды ее вызвала к себе директриса, и, пряча глаза, протянула сверток.

— Тут вещи твоей мамы. Мне сообщили, что она погибла. Мне жаль.

Соне тоже было жаль. До судорог в животе, до ломоты в костях. И себя. И маму. И отца. И их умершую счастливую жизнь полную надежд и мечтаний. А главное, жизнь полную любви.

Она вернулась в комнату и когда соседки заснули, достала фонарик, и, развернув газетную бумагу, с жадностью принялась перебирать оставшиеся после мамы вещи. Ее платье, в котором она была на суде, часы, небольшой кулон в виде креста с изображением переплетенных на нем узоров. В центре светился, переливаясь голубым, большой светлый камень. А еще там было несколько листов исписанных убористым маминым почерком. Письмо. В нем она просила прощение, говорила, что непричастна к убийствам партнеров и кредиторов отца. Да и в смерти отца тоже была невиновна. Что все произошедшее — это какое-то помешательство. Колдовство.

Соня проревела в ту ночь до утра. Она так и не поняла, что же на самом деле произошло с фирмой отца, с их семьей, но почему-то в душе появилась непоколебимая уверенность, что всему произошедшему могла бы дать объяснение бабушка Света. Если бы была жива....

Признавшись себе, что больше не уснет, Соня поднялась, тихо оделась и чтобы не будить досматривающих последний сон подруг, вышла из комнаты. На кухне никого не было. Повариха тетя Маша приходила в шесть, значит, у нее есть целый час, чтобы еще раз спокойно хорошенько обдумать в какой институт отнести документы. Конечно ей, детдомовке, не светило бы образование вообще, если бы, не отличная сдача ЕГЭ. Сто балов из ста.

Соня знала, что этот шанс она выгрызла у жизни упорством и терпением. А еще желанием вернуть себе счастливую жизнь. Пусть уже и без родителей. Она привыкла быть одна, но очень надеялась, что теперь время ее одиночества подошло к концу.

— О! Сплюшка! — Голос тети Маши заставил ее вздрогнуть и вскочить ей навстречу. — Да сиди ты, заполошная!

Она прошла мимо девушки, повязала фартук, надела косынку и принялась за дело. Бухнула на плиту кастрюлю литров на десять, наполнила ее молоком и включила.

— Опять манка? — Соня уже привыкла, что повариха звала ее Сплюшкой. У нее была причуда давать воспитанницам смешные прозвища. Сами же девчонки, как не старались, дать ей прозвище не смогли. Дальше Маша-Каша не пошло.

— Не опять, а снова! — Подмигнула повариха, налила себе крепкого чаю, и села напротив. — Ну? Чего? Придумала, куда сегодня сдаваться пойдешь?

Соня виновато развела руками.

— Даже и не знаю! Вроде экономистом выгодно, и юристом тоже. Но больше всего я бы хотела учить детей. Мне история нравится...

— Значит, иди в пед, и не грей голову! — Тут же сделала за нее выбор тетя Маша. — А экономистов и юристов и так как блох!

— Но в школах платят копейки, а мне надо брать ипотеку. Квартиры же у меня нет. Родительскую забрали за долги. — Соня взглянула в окно, на разбитый вокруг интерната сад. Утренние лучи шаловливо искрились в каплях оставшихся после дождя.

— Не боись! — Отмахнулась та. — Без дома не останешься! А ежели поедешь преподавать в мелкие городишки, то и даром хату отхватишь. А может, еще и замуж выскочишь до того, как закончишь институт. Главное, поставь цель и верь, что она сбудется, а как — уже не твои проблемы.

— А чьи? — Соня застенчиво улыбнулась. Мысль о замужестве пугала, но в то же время и грела. Хотелось встретить любовь, чтобы на всю жизнь! На века!

— Высшего разума! Или твоего ангела хранителя. Короче, жуй бутерброд и собирайся в свой педагогический. — Тетя Маша сунула ей в руки ломоть хлеба с маслом, и, вооружившись половником, всерьез взялась за приготовление каши.

______________

Дорога в институт, точнее университет, оказалась не близкой. Соня полчаса ехала до метро, потом висела в вагоне метро, набитым людьми как кильками в банке. А когда выбралась из подземки и нашла нужную остановку, еще минут сорок пыталась попросту втиснуться в идущие одна за другой маршрутки, пока подбежавший в последнюю минуту парень, попросту не внес ее в очередное подъехавшее маршрутное такси.

— Эй, красавица, передай на билет! — Плюхнувшись на свободное место, он протянул ей сотню. Соня тем временем пыталась сунуть подмышку папку с документами, и попутно вытащить из кармана мелочь.

— Руки заняты! Подождите! — Раздраженно буркнула она, неодобрительно поглядев на парня. Ну и что, что симпатичный? Загорелый. Гладко выбритый. Серые глаза, в обрамлении пушистых ресниц цвета спелой пшеницы, смотрят с добрым прищуром. Прямой нос, с легкой породистой горбинкой. Улыбающиеся, четко очерченные губы. Волнистые волосы цвета соломы, местами выгоревшие до белизны, рассыпались по плечам. Одет в черную майку, не скрывающую тренированные мускулы и порванные на коленях белые джинсы.

Взгляд Сони задержался на красивой вязи татуировки, терновым венцом опоясавшим предплечье.

Ну и что? Красота еще ни о чем не говорит! Главное, какой человек!

Соня снова раздраженно смерила парня взглядом. Мало того, что с комфортом сейчас доедет, так еще и передавай ему! Даже "пожалуйста" не сказал!

— Лучше бы место уступили! — Не удержавшись, буркнула она.

В ответ на это предложение парень даже ухом не повел. Лишь ответил широкой улыбкой, и вдруг, обхватив Соню за талию, потянул на себя.

— Да легко!

Не успев возмутиться, она поняла что падает. И ни куда-нибудь, а на колени улыбчивого парня.

— Так устроит? И вы сидите, и я не делаю лишних телодвижений, уступая вам место. Все-таки час пик. Пассажиры нас живьем съедят, если мы с вами сейчас начнем рокировку.

Пунцовая от смущения, Соня только и смогла что прошипеть.

— Быстро поставь меня на место!

— А твоего места больше нет, красавица! — Заявил весельчак. Но сделал это так интимно, что от его низкого, с хрипотцой, голоса и горячего, с запахом мяты, дыхания, Соня почувствовала как покрывается мурашками с головы до пят. К тому же пришлось признать, что закуток рядом с дверью, где она стояла, уже заняла вошедшая на следующей остановке совершенно невозможная девушка. Рыжие, как огонь, волосы были собраны в два коротких хвостика, миловидное круглое курносое лицо будто усыпано веснушками, а светло-карие, точнее желтые, как у кошки, глаза закрывали нелепые круглые очки. Да и сама девица была, мягко сказать, круглая. В странных клетчатых брюках с лямками, и в полосатой бело-синей футболке.

— Привет, Колобок! — Вдруг выдал нахальный попутчик.

Соня даже затаила дыхание. Сейчас только не хватало скандала, а еще лучше — драки! Между гм... Колобком и весельчаком, на чьих коленях она и коротала путь до универа. Понятно теперь, почему он посадил Соню к себе! Чтобы использовать в качестве щита, если, не дай Бог, странная девушка решит обидеться на "Колобка".

К счастью, она не обиделась. Более того, потешно улыбнулась, наморщив носик, и красивым голосом ответила.

— Здорово, Витек. А я тебя из-за твоей новой подружки и не заметила! В универ?