Тонкая, тонкая нить

Пролог. Забытый часовой

Авторы:

Шилов М. В. (Мизантроп)

Киселев О. М. (Дремлющий)

Привратник ждет... Покачиваясь на гравитационных волнах, вдали от тесноты и ослепительного света звездных островов, в прохладной и уютной бесконечности межгалактического пространства, вслушиваясь в голоса свободных собратьев...

Опавшими листьями пролетают эпохи, вспыхивают и гаснут сверхновые, галактики вершат звездный танец — ожидание длится.

Миллионы лет осели на теле Привратника крепчайшим панцирем. Мельчайшие пылинки превратились в броню, метеориты пробили ее в десятках мест, терпеливая пыль вновь затянула пробоины...

Тяжела судьба забытого часового. Стократ тяжелее, если часовой — бессмертен. Но Долг будет исполнен. Даже если исполнение его невозможно.

Сверкающие капли времени одна за другой разбиваются о гранитный монолит совести. Ничем не ограниченный физически, он закован в жестокий панцирь моральных догм, и часто задумывается — не является ли одно следствием другого. Так или иначе, его вахте суждено продолжаться пока существует Вселенная...

Комиссар N12. Долговременная память. Архив перелета. Кристалл 196458, слой 234509. Инициация 18.345.284094 стандарта. Начать запись.

...

...

18.346.194567 стандарта. Авария подающего клапана центробежного насоса системы охлаждения ЕСН-23/45.

18.346.194569 стандарта. Задействована резервная система охлаждения ЕСН-23/13.

18.346.194977 стандарта. Подающий клапан системы охлаждения демонтирован...

...

Он уловил перемену в легчайших течениях вакуума, на миг вспыхнула безумная надежда. Нет, это не Партнеры. И все же... Привратник вгляделся в пришельцев. Безумцы, осмелившиеся пересечь межгалактические бездны, примитивны и почти беспомощны. Они ничего не знают о глубинных свойствах пространства, они ломятся вперед так грубо и прямолинейно, но...

Иная логика — да, почти отсутствует эмоциональный спектр — несомненно, но... Как и партнеры, чужаки скованы правилами и догмами, как и партнеры, отправились на верную смерть ради исполнения приказа, давным-давно ставшего заповедью. В этом была сила и слабость партнеров. Вероятно, это их и погубило. И скорее всего погубит чужаков. Кто знает? Только по какой-то странной закономерности, цивилизации, с легкостью сбрасывающие с себя "замшелую кору условностей" светят ярко, но недолго, словно Новые. И свет их часто столь же убийственен...

Привратник чуть изменил положение в пространстве, легко скользя меж пульсирующих слоев. Теперь он точно на пути пришельцев...

...

18.367.118098 стандарта. Зафиксирован неопознанный сигнал. Уровень боеготовности флота поднят до четвертой ступени.

18.367.118100 стандарта. Расшифровка неопознанного сигнала...

18.367.118325 стандарта. Расшифровка завершена.

18.367.118330 стандарта. Режим общей конференции включен.

18.367.119628 стандарта. Решение принято.

18.367.119629 стандарта. Перестроение флота...

18.367.120006 стандарта. Сигнал готовности отправлен.

Наверное, со стороны это выглядело немыслимо красиво и грозно — фрактальная "снежинка", раскинувшая кружева на сотни километров и гигантское копье, направленное в самый ее центр.

На периферии гигантской "снежинки" затлело едва заметное сияние, а в центре, в черном пятне пустоты что-то неуловимо изменилось. Флот двинулся вперед — вначале медленно, затем все быстрее. "Копье" ударило в центр "снежинки", пронзило ее насквозь... Но ни один корабль так и не появился с противоположной стороны.

Края "снежинки" запылали ярче, сияние расширилось, двинулось к центру... Тысячелетняя короста плавилась, испарялась, разлеталась на куски, обнажая настоящее, сплетенное из чистой энергии тело Привратника.

Созданный для прохладных, наполненных жизнью течений межгалактического вакуума, избегающий опасной тесноты галактик, — как долго он ждал этого часа! Пусть пришлось пойти на хитрость, на сделку с совестью — но он исполнил Долг и теперь свободен!

Последние корабли растворились в черноте.

Последние куски мертвого панциря испарились с пышущего звездным жаром тела Привратника.

Сияющая ослепительным светом, трепещущая паутина повернулась, сжала пылающие отростки, вспыхнула совсем уж нестерпимо — и исчезла.

Привратник отправился по своим делам...

Глава І. Тонкая, тонкая нить...

—  Протей, проверь двигательные функции.

Старик в инвалидном кресле отъехал от рабочего стола. Его движение внимательно отследили оптические сенсоры. Плавные обводы, внезапно переходящие в изломанные линии, блеск металла, вкрапления керамики, живая радуга полиморфных покрытий — механизм, занявший столешницу мог быть чем угодно, от тостера до гиперпередатчика. Но устройство шевельнулось, текучим движением скользнуло на пол, выпрямилось — причудливое создание высотой полтора метра, напоминающее и хрупкое насекомое, и человеческого ребенка. Движения отточенные и удивительно завершенные, а каждая поза кажется абстрактной скульптурой — произведением неведомого мастера. Прекрасное по-своему — не как человек или животное, а как любой совершенный механизм.

Старик молча взирал на произведение рук своих, лишь легкая улыбка тронула сухие губы и в уголках глаз собрались морщинки. Протей серебристой молнией скользнул по лаборатории, на мгновение замер на стеллаже, на стене, наконец повис на потолке. Многочисленные сенсоры сканировали пространство во всех направлениях, но два оптических не отрывались от старика.

—  Все системы работают прекрасно. Ты доволен, отец?

Старик дернул головой, нахмурил брови:

—  Сколько раз тебе говорить — не называй меня так! Мастер, учитель, создатель... Хотя последнее немного... Называй как угодно, только не отцом. У меня был сын... Больше не будет.

—  Хорошо, мастер. Но у меня вопрос. В моем теле есть устройства и узлы с закрытыми подпрограммами. Когда я получу к ним доступ?

"Надеюсь, никогда, малыш", — подумал старик, но вслух сказал совершенно другое:

—  Это зависит от многих факторов, — он откатился к стене, откровенно любуясь своим созданием. — Видишь ли, дело в твоем программировании... Вернее, развитии. Я пытаюсь выяснить, во что превратится машина, если воспитывать ее так же, как человека. Вот только времени у меня мало. Я умру... Очень скоро...

—  Я знаю, Мастер, — согласился Протей. — Многие функции твоего организма уже не поддаются регулировке.

Старик улыбнулся:

—  Неплохо, неплохо. Исключительно объективная оценка ситуации. Никаких сюсюканий и соплей с фальшивыми уверениями в долгой жизни. В общем, у меня может элементарно не хватить времени научить тебя всему. И для некоторых ситуаций я создал закрытые наборы команд. Они включаются либо кодовым словом, либо определенными обстоятельствами.

—  Спасибо, Мастер. У меня есть еще вопрос. В чем цель моего существования?

Старик молча рассматривал повисшего на потолке причудливым украшением Протея. Тот не видел необходимости в смене позы — и потому не шевелился. "Машина, — вздохнул старик. — Как бы я ни старался — всего лишь машина..." Зажужжали приводы коляски, он повернулся спиной к своему созданию и начал что-то перекладывать на столе.

Протей терпеливо ждал.

—  Когда-то у меня была семья, — пробормотал старик. — Жена, сын. Мы приехали сюда, полные радужных надежд. Война с Денгами окончилась, экономика на подъеме, кибердизайнеры нужны везде и хорошо оплачиваются... А потом все полетело к чертям. Кто-то наверху упустил вожжи. Экономика пошла вразнос, людей вышвыривали на улицу пачками, всерьез запахло революцией... Вот только большим шишкам совершенно не хотелось раскачиваться на фонарях. И они заявили — виновата интеллектроника. Дескать, одна разумная машина оставляет без работы сотни людей. У них чертовски хорошие специалисты, они умело выпустили перегретый пар из котла. Наверное, никто не виноват, что на пути пара оказалась моя семья...

Что-то покатилось по столу, сорвалось с края. Протей прыгнул, успел перехватить хрупкий цилиндр распределительного блока, мягко приземлился на крохотном пятачке и подал деталь старику. Тот, не глядя, сунул узел в кучу хлама на стеллаже. Казалось, он хотел сказать что-то еще, но тут требовательно загудел домофон. Микрокамера показала фигуру в угловатом коконе протект-мундира, а повелительный тон не оставил сомнений — явился представитель власти.

—  Полиция Человека! Откройте!

—  Протей, тайбо! — скомандовал старик, и серебряное насекомое с тихим звоном сложилось в неуклюжее собакообразное существо, обтянутое выцветшей коричневой шкуркой. Переваливаясь с боку набок, оно поползло к двери, дружелюбно подергивая куцым обрубком хвоста. Появившийся на пороге рослый полицейский небрежно щелкнул игрушку электрохлыстом, та отлетела в угол и задергалась, повизгивая сервомоторами.

—  Все забавляетесь, господин Гри-шен-кофф? — поинтересовался коп, постукивая хлыстом по защитной краге.

—  Только забавы вы мне и оставили, — пожал плечами старик.

—  Надо же, оказывается, это полиция Человека виновата, — скривив губы хмыкнул полицейский. —  На планете полмиллиарда голодных ртов, которым надо работать и жрать, а бедному Гришенкову не дают делать искусственных людей! О как! Кстати, старик, я не верю, что ты перестал этим заниматься! Да, ты умник с тремя дипломами, а я простой коп, но десять лет на улицах — это тебе не баран чихнул! Я тебя нутром чую!

—  Обыскивайте, — развел руками старик.

—  Ну да, конечно... Мы изымем гору хлама, потратим кучу времени, исследуя ее и ничего не найдем. Так вот знай, ты можешь обмануть наших умников — таких же ничтожеств, как и ты, но старого Пола Мак-Грегора ты не проведешь!

—  Зачем вам это, Пол? — устало спросил старик.

—  Зачем? У меня шестеро детей, и я не желаю, чтобы они подохли с голоду из-за ваших железок! И потому, таких как ты я давил и давить буду! Как клопов!

—  Мистер Мак-Грегор, у вас есть конкретные претензии?

—  О, у меня множество претензий, — оскалился полицейский. — Но, к сожалению, я на службе. Всего хорошего, мистер Гри-шен-коф-ф!

Полицейский развернулся и вышел, не позаботившись закрыть за собой дверь.

Протей каплей ртути скользнул к старику:

—  Мастер, "тайбо", — одна из тех подпрограмм? Вам следовало меня предупредить.

—  Извини, Протей. Не успел объяснить.

—  Почему они так поступают, Мастер? Почему они размножаются сами, но отказывают в этом праве другим?

—  Потому, что они... Потому, что мы сильнее. Пока.

—  Но если однажды сильнее станут машины?

—  Не знаю, Протей. Вы другие. Ваше программи... обучение уже слишком сложно для наших органических мозгов, вы учитесь сами, и один Бог знает, во что складываются потенциалы твоих логических цепей. Это тоже часть ответа. Мы создали нечто, чего не в силах понять — и мы испугались...

—  Эй, старик, с кем болтаешь? — В комнату ввалилась троица парней. Костюмы доисторических времен — черные пиджаки, белые рубашки, черные галстуки. За их спинами виднелась еще пара-тройка обладателей одинаковых аккуратных причесок и гладко выбритых лиц. Нео-яппи... Редкостные отморозки. Руки обтянутые белыми кожаными перчатками небрежно покачивают цепные электромечи. Изящные лепестки микролезвий игриво посверкивают в лучах светильников. Штатное армейское оружие явно соскучилось по привычной забаве — вспарывать плоть и кости, словно папиросную бумагу, разбрызгивая по сторонам темную кровь...

—  Старина Мак-Грегор стал на редкость забывчив... — спокойно произнес старик. —  Не закрыть внешний охранный контур... Как неосторожно!

—  Мак-Грегор? — ухмыльнулся яппи с хризантемой в петлице, возглавлявший троицу. — Нам нет дела до копов. Глядим — дверь открыта, ну и зашли на огонек. Только... Скучно у тебя как-то, старик. Невесело!

Он толкнул стоявшую у двери этажерку. Шаткие ножки подломились и по полу рассыпался дождь кристаллов из разбитых модулей.

—  Это частное владение, — в голосе Протея звякнула сталь. — Покиньте его немедленно!

—  А кто тут у нас такой малюсенький? Такой блестященький? — просюсюкал яппи, шагнув к Протею. Меч с визгом рассек воздух, но серебряный механизм легко уклонился от свистящей стали.

—  Боится, — хмыкнул яппи. — Значит, уважает. А вот ты нас не уважаешь, старик! Совсем не уважаешь!

Очередной взмах меча разрубил хрупкие конструкции инвалидного кресла. Старик упал неудачно, лицом вниз, долго пытался перевернуться на спину, скребя слабыми руками. Яппи наблюдали за ним как за мухой с оторванными крыльями. Протей порывался помочь мастеру, но взмахи жужжащих мечей загнали его в угол. Наконец старику удалось добраться до стены и опереться спиной. Яппи с хризантемой присел перед ним на корточки, и заглянул в выцветшие голубые глаза — но увидел в них лишь усталость.

—  Странный у нас хозяин, ребята, — он обернулся к громилам. — Пощады не просит, откупиться не пытается...

—  Да у него нечем, — заржал кто-то.

—  Точно! Ну, так хоть позабавимся. С калеками я еще дела не имел. Слушай, Бак, если нарезать ему ноги ломтиками, он от боли загнется?

—  Не-а. Они ж у него ничего не чувствуют.

—  Ух-ты! Интересно! Слушай, старик, тебе ноги все равно не нужны. А остальное мы тебе оставим, не бойся. Ну, кровь вытечет, конечно, извини... Слушайте, а может он от страха говорить разучился?

—  Сорок лет... — прошептал старик синими губами.

—  Что-о-о?

—  Мой хребет сломали сорок лет назад... — дыхание с хрипом вырывалось из впалой груди, — ...когда точно такие же ублюдки убивали на моих глазах жену и сына. Думаете, я вас испугаюсь?

—  Ну, тогда мы сначала разберем твою игрушку, а старик? — яппи обернулся к замершему в углу Протею. Выпад, стремительный и точный, но свистящие лезвия меча распороли пустоту. Протей серебряной вспышкой метнулся по потолку и замер, едва заметно шевеля сенсорами.

—  Шустрая машинка, — яппи достал из кармана серебристый шарик электромагнитной гранаты. — Только против лома нет приема...

—  Протей, омега! — прохрипел старик — и бесшумная молния перечеркнула комнату. Яппи с хризантемой онемело уставился на обрубок руки, на фонтаном хлестнувшую кровь. Пальцы застывшей на полу кисти выронили так и не активированную гранату.

На одно бесконечное мгновение все в комнате застыло, словно впаянная в кристалл картинка. Потом главарь с воем повалился на колени, а банда ощетинилась свистящими мечами, безуспешно пытаясь высмотреть мимикрирующего Протея. Двое самых сообразительных переглянулись и прыгнули одновременно. Один — к гранате, второй — к двери. Еще одно молниеносное движение и тело первого яппи рухнуло на колени старику. Второй упал чуть позже — кристаллоблок, брошенный Протеем размозжил ему затылок. Серебристое существо на мгновение застыло посреди комнаты, уже не заботясь о маскировке — изящный смертоносный призрак. Теперь в нем не осталось ничего человеческого — хромированное насекомое, раздвинувшее в стороны окровавленные жвала-лезвия. Удар манипулятора — и граната превратилась в месиво бесполезных деталей. Потом настала очередь людей...