Глава 4
Кристина жила в облике Кармин Эллинэ уже неделю. Впрочем, нельзя сказать, что это был чужой для нее облик — ее же собственная внешность. Ведь они с Кармин были двойниками. Пусть и из разных миров. В каком-то фантастическом фильме такие двойники назывались кванками — квантовыми копиями.
Даже волосы обе девушки — все еще живая и ныне мертвая — красили в одинаковый цвет. Только на Земле он назывался Light Golen Blond, а здесь — левиорин номер 27.
Как заметила Кристина, в этом мире испытывали нездоровую любовь к химии. Вместо красивых торговых наименований — ну или, по крайней мере, тех названий, которые считают красивыми брендмейкеры — здесь предпочитали названия квазихимические. Или просто химические, без всяких "квази". По крайней мере, Кристина прожила всю жизнь — до самой смерти, да — и не знала, что хлорка называется хлорной известью. А, между тем, обе служанки спокойно называли ее именно так, даже не делая попыток сократить название, хотя бы для удобства произношения.
Электричества в этом мире — Эрре, кажется — не было. Вернее, оно, конечно, было и даже использовалось, но как-то... неохотно, что ли. Там, где без него было категорически не обойтись. Например, в телефонии. Здесь были телефоны, массивные коробки с тяжелыми эбонитовыми трубками, даже не трубками, а воронкой микрофона и улиткой динамика. Источником питания этих мастодонтов служили увесистые гальванические элементы. Существовал и телеграф, доктор Маршан как-то упоминал о полученной телеграмме, и из его слов можно было понять, что речь не об оптическом телеграфе, а о проводном.
Беспроводной телеграф, сиречь, радио здесь отсутствовал полностью.
Освещение было газовым. Хочешь света? Поверни вентиль под светильником. Щелкнет воспламенитель, тихо загудит голубоватый язычок пламени, раскаляя металлическую сетку, дающую яркий свет. Не сравнимый, конечно, с электрическим, на уровне лампочки-шестидесятки, зато какой-то на редкость уютный. К тому же вентилем можно было регулировать яркость освещения.
А для выхода на улицу были лампы, похожие на "летучие мыши", только вместо вонючего керосина в них заливалось почти не пахнущее светильное масло. Чем бы оно не являлось.
Однако странности окружающего мира не особо занимали разум Кристины. Перед ней стояла более важная задача. Вжиться в образ Кармин.
Между прочим — не такая уж и простая задача. Кристина не была наследницей многомиллионного состояния, она понятия не имела, как должна себя вести. Ей никак не удавалось понять — каким же человеком была Кармин?
Проблема была в том, что девушка не могла просто подойти к служанке, повару, садовнику и спросить: "Вы не расскажете, как я себя вела до того, как умерла? Как с вами обращалась? И обращалась ли вообще? Может, я вас не замечала? Или наоборот — здоровалась за руку и интересовалась здоровьем внуков?". Прислуга особняка была твердо уверена, что перед ними не "кванк", а та самая госпожа Эллинэ, которую они знают чуть ли не с младенчества.
О том, что настоящая Кармин умерла — и Кристине не хотелось даже думать, куда дели ее тело добрые доктора — знали всего несколько человек. К докторам обращаться было бесполезно: они тут же рассыпались в любезных комплиментах, уверяя, что госпожа ведет себя совершенно естественно и беспокоиться ну абсолютно не о чем. То ли вправду Кристина точно попадала в образ, то ли доктора просто плохо ее знали и не хотели в этом признаваться.
Последней надеждой оставалась безмолвная тень, по имени — а может быть, фамилии — Мюрелло. Низкорослый крепыш оказался личным телохранителем Кармин Эллинэ, похоже, сильно переживавший ее смерть — ну как же, профессиональный ляп — и теперь ни на шаг не отходивший от Кристины и оберегавший ее буквально от всего. Его предупреждение насчет папирос доктора, здорово напугавшее девушку — ей не хотелось, чтобы ее отравили — объяснилось просто. Хотя и в стиле этого мира. Табак в папиросах доктора был пропитан успокоительным и телохранитель обеспокоился, что его подопечная может принять слишком большую дозу.
Впрочем, надежда на Мюрелло также не оправдалась. Если на любое возникающие вопросы о стране и мире он отвечал охотно, подробно и очень познавательно, обнаруживая необычно глубокие познания, никак не вяжущиеся с бульдогообразной внешностью, то при попытке выспросить что-то о Кармин, он замыкался и отделывался односложными косноязычными фразами.
Так что Кристина чаще просто гуляла, восстанавливая — а, вернее, нарабатывая — необходимый тонус организма. Хотя во время выращивания ее нового тела, в котором она сейчас находилась, оно, это самое тело, получало необходимые стимуляторы, не позволявшие мышцам стать дряблыми тряпочками, однако никакая химия не могла заменить физические упражнения. "Пока, к сожалению", как выразился доктор Маршан.
Хотя эти самые стимуляторы — Кристине чуть плохо не стало при перечислении длиннющего списка всей той химозы, что в нее закачали — сделали, что могли. Девушка не чувствовала особой слабости или нетренированности. Обычное тело молодой девушки, не валяющейся целыми днями на диване в обнимку с коробкой пончиков, но также и не знающей, где находится спортзал. Да что там: эти стимуляторы даже нарастили слой плотной кожи на ступнях и ладонях нового тела. Иначе Кристина не смогла бы сделать и шагу: младенчески тонкая кожа на ногах этого бы не позволила. Зато сейчас — хотя бегом бегай.
Бегать, правда, девушке не хотелось. Во-первых, в одежде, которую она вынуждена носить, сильно не побегаешь. Длинный подол, корсет, шляпка, прибитая к прическе длинными как спицы булавками. Ну и в-вторых — организм все-таки еще не разошелся. Всему свое время, никуда торопиться не надо, наша задача маленькая — дожить до двадцати пяти лет, а в идеале — и до ста двадцати пяти.
Благо дорожки в парке вокруг особняка вполне располагали к неспешным прогулкам а-ля Пушки и Керн. В роли Анны — Кристина, в роли Пушкина... Кхм.
Мюрелло.
Который стихов не сочиняет.
Загородный особняк семьи Эллинэ, в котором пришла в себя одна невезучая девочка, был таких глобальных размеров, что Версаль, по сравнению с ним — жалкая избушка. В нем могло бы полностью поселиться население небольшого городка, а жили несколько человек. Остальных слуг разогнали на время неожиданной "болезни" хозяйки. Кристина могла бы поспорить, что в нем есть комнаты, в которые никто не заглядывал с самого момента постройки.
Песочно-желтые стены особняка, сверкавшие многочисленными окнами, возвышались над изумрудными газонами. А вокруг простирался парк. Не просто парк, а Парк. Деревья парка занимали территорию не в один десяток квадратных километров, и в нем можно было не то, что заблудиться — спрятать партизанский отряд. А пока партизаны не прознали про такое замечательное укрытие — в нем прятались различные постройки хозяйственно-развлекательного плана. Охотничьи домики, чайные домики, погреба, башни... Или, например, гараж.
— Ну что ж, Мюрелло, показывай, что у вас тут есть.
Телохранитель толкнул створку ворот, и она бесшумно откатилась в сторону, открывая внутренности.
Ух ты.
Кристина не была такой уж большой любительницей автомобилей, однако зрелище впечатляло.
Все, что она видела до этого, в принципе, могло сойти за особенности интерьера, который можно было бы встретить и в эклектичном двадцать первом веке. Кто-то любит холодную лаконичность конструктивизма, кто-то — вырвиглазные дизайнерские решения, кто-то — латунь стимпанка, ну а кто-то копирует стиль Белль эпок.
Однако таких автомобилей Кристина не встречала. Что-то похожее ездило по дорогам в начале двадцатого века, что-то такое катается на парадах ретро-автомобилей, однако на них они окружены современностью и выглядят как старички, принарядившиеся для семейного праздника и выглядящие чуть-чуть смешно в своих старомодных одеждах.
Эти же авто старичками не выглядели. Они задиристо смотрели круглыми глазами фар, ухмылялись хромированными решетками радиаторов, подмигивали квадратами лобовых стекол и всем своим видом давали понять — сейчас ИХ время.
Узкие колеса с паутиной стальных спиц, выступающие крылья, длинные квадратные капоты, роскошные кожаные сиденья, похожие на диваны... У одних — складные крыши, у других — полностью открытый всем ветрам кузов-кабриолет, некоторые выглядят как высокие застекленные кареты с кирпичом капота впереди...
Кристина поняла, что хочет прокатиться на ЭТОМ. Проехать. Промчаться. Пролететь.
В современных автомобилях, закрытых, закупоренных, как космические корабли, скорость не чувствуется. Если вы, конечно, не скачете по колдобинам и выбоинам, но это не то, не то... Не зря многие предпочитают мотоциклы: только бьющий в лицо ветер дарит это восхитительное ощущение полета, свободы, власти над дорогой.
— Мюрелло?
Телохранитель уже натягивал кожаные водительские перчатки с обрезанными пальцами.
Кристина, тихонько пища про себя от предвкушения, вошла в облюбованный автомобиль: длинный кабриолет с граненым капотом, яично-желтыми бортами и кожаными сиденьями цвета бордо. Именно вошла: церемонно открыла заднюю дверь и шагнула внутрь. Ээх... А так хотелось бы запрыгнуть через борт! Увы, нынешняя одежда предназначена для солидного и плавного перемещения, уж никак не для прыжков.
Уф! Зато диван вне всяких похвал. Это вам не современные автомобили, где вытянуть ноги — огромное достижение. В этом кабриолете между передним и задним сиденьем можно было даже пройтись. А не только протиснуться.
— Как поедем? — Мюрелло передался азарт Кристины — Как положено или чтобы веселее было?
— Жми, Мюрелло!
Пальцы телохранителя сыграли быструю симфонию на разнообразных рычагах, рычажках и клапанах, которыми была просто усыпана панель управления.
Автомобиль шумно выдохнул и без предупреждения прыгнул с места.
Вообще-то Кристина ожидала чего-то похожего на шум мотора, а учитывая повадки автомобилей начала века — еще и треск, перемежаемый выстрелами из выхлопной трубы.
А вот фиг.
Ничего этого не было. Автомобиль тихонечко фыркал, как будто у него под капотом спряталась маленькая, но очень сильная лошадка, и летел по дорожке парка, только свистел ветер в ушах и хрустел под колесами гравий. Благо дорожки здесь были самые разнообразные: от узких тропинок — аккуратно посыпанных песком — до вот таких широченных проездов.
Кристина стояла, держась за кожаные лямки переднего сиденья, и кричала, подставляя лицо потоку воздуха. Впервые с момента своего переселения в этот мир она чувствовала себя совершенно счастливой. Ветер рвал шляпку, трепал платье и хорошо еще, что не было шарфа, а то можно было бы сыграть в Айседору Дункан.
Деревья парка сливались в зеленую полосу, Мюрелло заложил лихой вираж и плавно остановился.
— Почему стоим? — довольная как слон девушка плюхнулась на кресло.
— Не хотите? — телохранитель кивнул на отходящую в сторону от дороги длинную узкую поляну.
— Не хочу ЧТО?
Мюрелло достал револьвер. Черный, с коротким стволом и гладким пузатым цилиндром барабана. Что-то в нем было не так, чувствовалась какая-то неправильность, но в чем она была — Кристина определить не могла.
— Вы любили пострелять... раньше.
"Серьезно?" — чуть не ляпнула Кристина, но вовремя удержалась. Это была первая личная информация о Кармин, полученная от Мюрелло и не стоило расхолаживать его неуместным ехидством.
— Раньше, — все-таки телохранитель вспомнил, что его нынешняя хозяйка — не совсем настоящая и снова замкнулся, как улитка в раковине, — Умеете? — сухо спросил он.
— Напомни, — с намеком "я та же, просто все забыла" произнесла Кристина, протягивая руку к револьверу.
Мюрелло дрогнул на секунду, но все-таки вручил ей оружие.
Тяжелый. До сих пор девушке приходилось стрелять разве что из пневматики. Кажется, нужно... взвести курок? Или затвор? И куда стрелять?
— Позвольте, я напомню, — Мюрелло обхватил пальцы Кристины с револьвером и направил ствол в сторону дальних деревьев, — Большим пальцем открываете клапан... Целитесь... Мушка на одном уровне с прорезью в целике... И плаавно жмете на крючок...
Бах. Револьвер хлопнул. В воздухе слегка запахло лекарствами.
— Неплохо, — трудно сказать, чего было больше в голосе телохранителя: удовольствия или Неудовольствия, — Теперь сами.
Кристина встала в стойку, похожую на дуэльную: боком к мишени — засохшему стволу дерева, как можно разглядеть, изрешеченному пулями — рука вперед, глаз прищурен. Наверное, она красиво смотрится: девушка в длинном малахитовом платье, золотистые волосы чуть растреплены, шляпка надвинута почти на глаза, в вытянутой руке — револьвер... Жаль некому сфотографировать.
Бах.
Бах.
Как будто эхо прозвучало в отдалении?
— Госпожа, придется закончить, — телохранитель настороженно прищурился, прислушиваясь, — Прошу в авто.
Кристина послушно протянула ему револьвер, но, как оказалось, в кобуре под мышкой Мюрелло носил второй, гораздо более солидного вида.
— Оставьте себе. На всякий случай.
В этот раз они не летели, машина, полное впечатление, бесшумно кралась, хрустя гравием. Интересно, что там за двигатель под капотом, который настолько тих?
— Стоп.
Они остановились. За кустами можно было рассмотреть центральный подъезд к особняку и полукруглое крыльцо, каскадом волн стекавшее от двустворчатых дверей, огромных, как ворота в замок. У дверей на крыльце лежало что-то черное, какой-то мешок.
Почти у самого крыльца стоял автомобиль, закрытый, из тех, что больше похожи на застекленную карету. Из него выходили люди, в одинаковых серых костюмах и в шляпах-котелках. Несколько таких бродили вдоль особняка, с плоскими коробками в руках.
Коробками?
Пистолетами. Широкими, похожими на "маузер".
Ярко светило солнце. Воздух не шевелился. Зеленела трава. Еще слышно шелестели деревья. Пахло цветами.
Особняк окружиали вооруженные люди, а на крыльце лежала убитая служанка.
