Новый год - ночь подарков, или что делать попаданцу

Борискин Александр Алексеевич.

Новый год — ночь подарков, или что делать попаданцу

Фантастическая история.

Аннотация.

Ожидание. Празднование. Подарки. Сон. Похмелье. Слёзы. Бред. Ужас. Тоска. Примирение с правдой жизни. Перспективы и планы. Куды бечь? Нос по ветру. Happy end.

PS. Проницательным читателям вполне достаточно только прочитать аннотацию, чтобы сделать выводы о содержании этой истории и принять решение не тратить своё драгоценное время на её прочтение.

PPS. Ещё более проницательные читатели одной аннотацией не удовлетворятся, и будут читать эту книгу. На свой страх и риск!

Приятного чтения!

Оглавление.

— Пролог.

— Часть первая. "Орёл".

— Часть вторая. "Решка".

— Эпилог.

Пролог.

Контрабандист, доставляющий запрещённые товары между параллельными мирами Земли по заявкам клиентов, Зум Крум, бежал от одного портала к другому по редкому лесу. Он имел универсальный ключ от переходов между мирами и оказался в этом параллельном мире, спасаясь от засады, организованной Межмировым таможенным комитетом в месте доставки товара — одном из хорошо развитых техномагических миров Земли. Спасаясь, пришлось прыгать в ближайший межмировой проход, связывающий тот мир с этим техномиром, да к тому же недостаточно развитым. Здесь Зум был всего только один раз в юности, когда наставник обучал его нелёгкому ремеслу контрабандиста. Этот мир был бедным, практически лишённым магии, а поэтому редко посещаемым. Однако имел одно важное преимущество: в нём имелось много проходов в другие параллельные миры, а, значит, был очень удобен для бегства от погони.

Зум нутром чувствовал, что погоня приближается. Попасться ей в руки с рюкзаком, полным контрабандных товаров — значит не менее чем на двадцать лет оказаться на каторге. А в его возрасте это означало только одно — смерть. Надо было что-то делать.

"Единственное правильное решение — спрятать рюкзак в этом мире, набросив на него покров невидимости, инициировав имеющийся на рюкзаке артефакт. Он скроет рюкзак от любопытных взглядов не менее чем на десять дней. А за это время я смогу вернуться сюда и забрать контрабанду. Даже, если погоня меня догонит и схватит, им нечего будет мне предъявить. Я просто решил прогуляться по мирам! А почему убегал? Испугался! Может быть, за мной гнались бандиты? А никакого оружия у меня не было. Гулять же по параллельным мирам выходцам из моего мира разрешено, тем более имеющим универсальный ключ: нет никаких ограничений."

За двадцать метров до портала в следующий мир Зум приостановился. Он сошел с тропинки метров на пять в сторону, перепрыгнул через срубленное дерево, лежащее на земле, снял рюкзак и повесил его высоко над землёй, зацепив лямками за крепкий сук. Тут же инициировал артефакт скрыта.

"Отлично. Рюкзак не заметен. Дерево очень приметное: раздвоенная вершина. Смогу легко его найти. Теперь вперёд, в портал!"

Он вышел из портала в следующем мире, огляделся: вокруг развалины, ничего подозрительного.

"Зря спрятал рюкзак! Может вернуться?", — однако чуйка сулила неприятности.

Прошёл ещё метров сто: из засады выскочили трое таможенников. Быстро скрутили руки.

— Где рюкзак?

— Какой рюкзак?

— С контрабандой! Не валяй дурака! Тебя видели перед порталом: ты шёл с рюкзаком!

— Понятия не имею, о чём Вы говорите! Если он был, то пойдите и найдите.

— Сейчас по-другому заговоришь! В таможне тебя дожидается маг! Быстро проведёт ментоскопирование сознания и всё узнает!

"Дело плохо! Если маг на самом деле ожидает в таможне, то по совокупности всех прошлых дел мне дадут не каторгу, а петлю на шею. Пора использовать артефакт "Последний шанс"! Жалко, конечно, стирать память за последние двадцать лет, но это лучше, чем верёвка на шее."

Его уже подводили к флаеру. Зум пошевелил руками в наручниках.

" Хорошо, что я зашил артефакт в уголок воротника рубашки."

Он повернул голову, раскусил артефакт, тем самым инициировав его, и тут же упал: при стирании памяти человек всегда теряет сознание. К нему бросились таможенники.

— Поздно! Он успел что-то сделать с собой! Быстрее в таможню. Может быть маг поможет.

Маг не помог. Последние двадцать лет жизни в памяти Зума отсутствовали. Привлекать его к какой-либо ответственности не было оснований. Пришлось отпустить.

" Так, что же я помню? Себя двадцатипятилетнего, и слова моего наставника: "Зум, запомни навсегда, что ты должен найти меня на "Земле 35" в точке с координатами 521ui5gr. Если не помнишь, что это такое — выясни. Ума хватит. Ты всегда здесь получишь помощь."

* * *

Два алкаша (не путать: не бомжа!) Колька и Петька, спустя две недели после описанных выше событий медленно тащились по уже знакомой нам лесной тропинке в сторону озера.

— Колька, давай передохнЁм! Здоровья идти дальше, уже нет! Ты как лось молодой по лесу прёшь. Не зря в милиции столько лет проработал: там физо на уровне! Каждый день зарядку, небось, делал! Мне, бывшему юристу — офисному планктону, за тобой не угнаться!

— Ещё пятьдесят метров и посидим на упавшем дереве. Потерпи немножко.

Наконец они присели на ствол, лежащий на земле. Не спеша огляделись.

— Петь! Смотри ка, на дереве рюкзак висит! — Колька вскочил и вскоре возвратился с рюкзаком в руках. — Не тяжёлый, около десяти килограмм.

— Не томи, открывай быстрее. Кто же его на дерево повесил? И зачем?

— Помнишь, года два назад, тоже нашли рюкзак на дереве?

— Так тогда грибник повесил и забыл куда. Наверное, такой же, как мы — склеротик. В том рюкзаке ведро с грибами было спрятано. Жаль, грибы сгнили — давно рюкзак своего хозяина дожидался. А сейчас — начало июня! Какие грибы? Нет, тут что-то другое.

Колька отстегнул клапан на верхней части рюкзака и вывалил его содержимое на траву перед приятелем.

— Смотри, бутылка шампанского! Пакет с едой! Фляжка с коньяком! И мешочек с каким-то песком. Только мелким. Всё, больше ничего нет.

— Вот это повезло! Не придётся сегодня палёную водку пить. Коньячком побалуемся! А что за песочек? Обыкновенный речной? Кварцевый?

— На мой взгляд, кварцевый. Ведь я ж не специалист. Давай, чтобы его с собой не таскать, спрячем мешочек под этим лежащим деревом. Если он нам понадобится — всегда можно отсюда забрать.

— Хорошо, прячь. Да пошли скорее на наше место около озера: выпьем, посидим, поговорим. Вот ещё что: ведь у Тёмки — нашего приятеля, в конце июня день рождения. Давай ему эту бутылку шампанского подарим. Всё же семьдесят лет исполнится. Юбилей. Ты не против?

— Нет, конечно. Мы всё равно его не пьём, беленькой пробавляемся.

Часть первая. "Орёл".

Глава первая.

"Когда Новый год празднуется с удовольствием? В кругу семьи. С друзьями. За столом, полным закусок и хорошего спиртного. Желательно, перед телевизором, транслирующим новогоднюю программу. С верой в прекрасное далёко, — рассуждал Тимофей Аркадьевич, или просто Тёма, на пути домой утром тридцать первого декабря после суточного дежурства в качестве сторожа на территории склада техники сельскохозяйственного колледжа, расположенного на окраине небольшого областного центра на Северо-Западе России. — А когда ты один как перст: ни родных, ни близких друзей, кроме записных собутыльников, когда не только не хочется готовиться к празднику, но и праздновать наступление очередного года, приближающего окончание срока твоего пребывания в этом мире ... Да, что говорить! Сейчас зайду в магазин, куплю бутылку беленькой, пива на утро. Колбаски твёрдой, московской, салатик из капусты, солёных огурчиков банку, можно ещё охлаждённую курочку — чтобы распластать и зажарить на гриле. Картошка дома есть, хлеб, булка, чай — тоже. Много ли мне одному надо?! Да ещё традицию надо соблюсти — под бой курантов открыть шампанское. Уже полгода бутылка лежит в холодильнике: подарок от приятелей Кольки и Петьки на семидесятилетие. Не успели выпить в мой юбилей. Беленькой за глаза хватило. Они говорили, что это шампанское какое-то особо ценное, по большому блату достали. Век этот подарок должен буду помнить: вспоминать и благодарить. Так я им и поверил. Как глаза зальют — ещё и не такого нагородят. Слушай только. Но сначала беленькой провожу старый год, пожелаю себе какого-никакого здоровья в Новом году... Да ещё дверь не забыть не открывать, когда припрутся приятели-собутыльники после полуночи. А они точно придут. Тогда праздник превратится в пьянку. Как уже не раз бывало.

Слава Богу, дожил до семидесяти лет. В новом году на работу уже ходить не надо: вчера с почётом проводили на заслуженный отдых. Путёвку в санаторий в Сочи вручили, седьмого января надо уже на месте быть. Сегодня последние сутки отдежурил. И так-то держали как ветерана колледжа, даже уже совесть стала мучать. Молодым надо уступать дорогу. В сторожа. Гммм. Всё же двадцать лет здесь проработал. Сначала мастером, потом преподавателем. А вот сейчас — сторожем. Что делать без работы буду? Так хоть что-то за жизнь держаться заставляет. Ладно, не буду душу бередить. Надо подумать, может, стоит на старости лет в деревню жить перебраться. Вернусь из санатория — решу."

На лестничной площадке перед квартирой встретил соседку, предупредил, что в январе будет в санатории, а за квартирой будут присматривать его приятели. Переложив принесённые продукты в холодильник, Тимофей Аркадьевич решил поспать: всё же на дежурстве мало удалось покемарить: после новогодних корпоративов много пьяного народу шаталось вокруг колледжа, некоторые даже в закрытые ворота рвались. Что хотели там найти кроме вросших в землю железок — один Бог знает.

Он завёл будильник на семь часов вечера, посчитав, что хватит до Нового года времени и выспаться и приготовить стол, да и проводить старый год. И завалился спать.

* * *

К десяти часам стол был накрыт, телевизор включён на канале "Культура": очень нравился этот канал старику. Здесь не было сплошной политики, лжи и одних и тех же говорящих голов, показываемых на других каналах, до чёртиков надоевших. Тем более что в этот год обещали передачу "Новый год с оркестром дирижёра Владимира Спивакова". Правда, Тимофею Аркадьевичу больше хотелось посмотреть на Сати — жену дирижёра. Очень ему нравились музыкальные передачи, которые она вела на этом канале. Но и против самого дирижёра он ничего не имел против, признавая его несомненный талант.

Принял первую стопку за год уходящий, закусил колбаской с солёным огурчиком. Потом ещё стопку принял глядя на экран телевизора, где национальный оркестр показывал свою программу телезрителям. Пожелал здоровья в Новом году такой обаятельной Сати, ведущей эту передачу, приняв ещё одну стопку. Невольно стал вспоминать свою жизнь.

"Детский дом с пяти лет, родителей не помню. Учеба в политехническом институте по специальности конструирование и эксплуатация автотракторного оборудования. Одновременно работа на военной кафедре этого института — денег вечно не хватало.

Как сейчас помню свой разговор с заведующим военной кафедрой, полковником Ивановым, перевернувшим мою судьбу.

" — Ты парень молодой, не глупый, здоровьем Бог не обидел. Получишь диплом инженера-механика и что дальше? Жилья нет, зарплата маленькая, зашлют тебя в деревню на какую-нибудь машинно-тракторную станцию. Женишься на доярке, потихонечку сопьёшься. Нужна тебе такая жизнь? Ты же закончил военную кафедру, получил погоны лейтенанта. Так иди служить! Порекомендую тебя своим старым армейским друзьям, что служат в ГДР в рядах ОГСВ на заводе по ремонту военной техники. Денег накопишь, дембельнёшься ещё не старым человеком, пенсию военную будешь получать. Да подрабатывать будешь на гражданке. На кусок хлеба с маслом, всяк хватит. Немецкий язык изучишь — всё в жизни пригодится."

Как полковник говорил, так всё и получилось. Ушёл в запас капитаном: дали отслужить необходимый для выслуги срок. Денег в валюте накопил. Демобилизовался. Получил военную пенсию. Деньги есть, а жилья — нет. Приехал в этот город, устроился на работу в техникум, переименованный позднее в колледж. Зарплата маленькая. В это же время окончил курсы бухгалтеров. Стал подрабатывать. Купил квартиру — однокомнатную. Так впервые в жизни обзавелся собственным жильём. А до этого всё по общежитиям и частным квартирам мыкался. Потом женитьба, развод. Хобби: чтение книг, которому посвящено практически всё свободное время. В том числе на немецком языке. Язык не забываю, стараюсь при первой возможности практиковаться. Постоянно радиопередачи из Германии слушаю. В совершенстве им овладел, прожив в Германии двадцать три года. Читал всё подряд: поэзию, классическую прозу, фантастику... Ещё одна любовь — интернет — моё окно в мир. Вот и всё. Хорошо, что по врачам не бегаю. Давно понял: стоит хоть раз сходить в поликлинику, потом станешь её частым гостем. Лучше там вообще не появляться. Конечно, бывает: то там заболит, здесь кольнёт — не обращаю внимания, потому и жив до сих пор. Как говорят: "Меньше знаешь, крепче спишь." Все болезни от нервов. Пора ещё одну стопочку принять да курочку достать из гриля."

Так потихонечку Тимофей Аркадьевич и приголубил к полуночи всю бутылку. Закуска была хорошая, организм к водочке — привычный. Практически почти не опьянел. Поэтому ко времени боя курантов он был готов открыть подаренное на юбилей шампанское.

"Ну вот. Президент поздравил с Новым годом. Пора открывать шампанское. Сначала избавимся от защитной серебряной фольги на пробке. Готово. Теперь бутылку наклонить под углом в сорок пять градусов, и выкрутить пробку. Какая-то пробка странная, раньше с такими никогда не сталкивался: металлическая и на резьбе. Её что, гаечным ключом выкручивать нужно?"

Тимофей Аркадьевич с изумлением рассматривал бутылку и пробку.

"Бутылка обыкновенная, из зеленого стекла. Этикетка какая-то странная: "Шампанское. Брют. Оригинальное. Двойного действия: туда (от — 45 до — 50 лет), сюда: 0" Что означают эта надпись и цифры — не понятно. Внутри — жидкость с пузырьками, очень похожа на шампанское. Но вот пробка! Похожа на болт под ключ на двадцать один. Вкручена в горлышко бутылки. Стеклянной! Будем выкручивать."

Он достал из чемоданчика с инструментами соответствующий ключ, накинул его на шестигранную болт-пробку и стал осторожно её выкручивать. Когда пробка полностью вылезла из горлышка бутылки, раздалось шипение и жидкость, превращаясь в туман молочного цвета, стала быстро заполнять объём комнаты. Последнее, что успел подумать Тимофей Аркадьевич перед потерей сознания, было: "Вот так подарок! Точно, приятели говорили, что во век не забуду!"

* * *

Сколько времени Тимофей Аркадьевич находился в отключке — он не знал. Очнулся, лёжа на полу комнаты. Голова болела неимоверно. Тело волнами скручивали проходящие по нему судороги. Во рту всё пересохло, горло саднило и очень хотелось в туалет. Потихоньку, практически не открывая глаз, по стеночке добравшись до него, сделал свои дела и, держась за стенку, прошёл на кухню к холодильнику, где, как он помнил, стояли три бутылки пива, приготовленные именно для такого случая.