Необыкновенные похождения Амфибрахия Карловича — повара и сыщика
"Итак, завершающий штрих — пять колечек лимона и три веточки петрушки. Вуаля! Феденька, можешь забирать "Гордость императора", а то Михаил Тариэлович уже заждался, наверное".
Амфибрахий Карлович довольным взглядом проводил взглядом официанта, уносящего на серебряном подносе жаркое из предварительно выдержанных в белом вине свиных ребрышек с картофелем-черри и цветной капустой. Скрывшийся в дверном проеме Федор — на самом деле урожденный татарин Ильяс — держал поднос с таким видом, будто собирался преподнести клиенту как минимум царскую корону. Так ведь недаром блюдо называлось "Гордость императора", шеф-повар и одновременно хозяин ресторана "Цезарь" Амфибрахий Хофманн четыре года экспериментировал, добиваясь того, чтобы обычное жаркое с помощью нескольких ингредиентов превратилось в настоящее произведение кулинарного искусства.
Заведение Амфибрахия Карловича в Москве по своей популярности могло соперничать с рестораном "Яръ" или другим знаменитым рестораном "Эрмитаж", открытым тремя десятками лет ранее на Неглинной улице французским шеф-поваром Люсьеном Оливье. Тем самым Оливье, который считался автором знаменитого "Майонеза из дичи". Рецепт Амфибрахий помнил наизусть. Для приготовления салата отваривали филе рябчика и куропатки, а из бульона делали желе, которое потом нарезали кубиками. На блюдо укладывали ломтики филе птицы и кубики желе, поливая соусом "Майонез", а в центр блюда выкладывали горку картофельного салата с маринованными корнишонами. Блюдо довершалось крутыми яйцами, которые служили исключительно украшением. "Майонез из дичи" пришелся по вкусу московским гурманам.
Но если в тот же "Эрмитаж" шли в основном затем, чтобы показать себя в свете, устроить полезные знакомства и провести деловые переговоры, то в "Цезарь" люди приходили, чтобы вкусно и сытно поесть. При этом не переплачивая безбожно, как в ресторане Оливье, хотя откушать у Хофманна тоже было недешево.
Ресторан открылся семь лет тому назад, и за эти годы успел обзавестись постоянными клиентами. Одним из них как раз был граф, генерал-адъютант Михаил Тариэлович Лорис-Меликов, еще не так давно занимавший пост министра внутренних дел Российской империи. Бывший чиновник ежедневно приходил в заведение отобедать, для него всегда была отведена одна и та же кабинка, отделенная от общего зала шторкой. При желании гость мог наблюдать за происходящим в зале, сам оставаясь невидимым для любопытных глаз.
"Федя, больших людей более не видно?" — поинтересовался шеф-повар у вернувшегося за очередным заказом официанта.
"Нет-с, Амфибрахий Карлович, но ближе к вечеру наверняка появятся", — почти чисто выговаривая русские слова, ответил Федор-Ильяс.
Хозяин заведения с чувством выполненного долга отправился в свой кабинет. Хофманн лично готовил лишь для высоких гостей, которые требовали блюда от шеф-повара. В остальное время он был предоставлен сам себе, и любил в одиночестве выкурить трубку хорошего табаку, который ему доставляли специально из Голландии. Привычку эту Амфибрахий Карлович приобрел после кругосветного путешествия, совершенного на корвете "Витязь"" девять лет назад. Тогда еще совсем молодым, не слушаясь возражений приемного отца, Фима устроился коком на отправлявшийся в кругосветку парусник. Флаг-капитан эскадры Балтийского моря, а впоследствии вице-адмирал Степан Осипович Макаров, когда-то плававший с англичанами, приобрел привычку курить трубку, без которой на капитанском мостике не появлялся. Вот и Амфибрахий в свою очередь приобщился к сему таинству, которое корабельный священник иеромонах Викентий называл "тяжким грехом", считая, что через трубку человек втягивает в свои легкие смрад адских коптилен, где поджариваются грешники.
Думается, пора нам рассказать о личности Амфибрахия Карловича чуть подробнее, приподняв покрывало истории над биографией нашего героя...
* * *
Жил в Москве, в Кукуевской — некогда Немецкой — слободе некто Карл Хофманн. Фамилия с немецкого дословно переводится как Придворный, его предок и впрямь был придворным при дворе Екатерины II, за что получил дворянский титул, передававшийся из поколения в поколение. Сам Карл родился уже в России, перенял немало из русской культуры, обожал Пушкина, и даже сына назвал Петром, в честь великого реформатора Петра Алексеевича.
При этом Хофманн сохранил многие черты, присущие немецкому народу, особенно педантичность и склонность к порядку. Хофманн был вдовцом, держал небольшой банк "Хофманн Коммерц Банк", тем и жил. Небогато, но на жизнь хватало.
Однажды рано утром прислуга обнаружила на крыльце его 2-этажного особняка подозрительный сверток. Когда развернули, то оказалось, что внутри находился мирно спящий младенец. Мужеского полу. На вид мальчонке было пару месяцев от силы. Ни документов, никаких других опознавательных знаков при младенце не нашлось. По закону найденыша нужно было сдать в казенный дом, а там того определили бы в какой-нибудь московский приют. Но Карл Вильгельмович, проявив известное великодушие, принял непростое решение оставить мальчика в особняке, и велел найти для него кормилицу.
Малыш оказался довольно спокойным, наевшись грудного молока, сразу засыпал. Через неделю глава дома решил, что мальчику нужно дать какое-то имя. Будучи, как мы уже упоминали, поклонником русской словесности, немец назвал младенца Амфибрахием, в честь стихотворного размера. Отчество дал Карлович, а фамилию Хофманн, тем самым утвердив себя и окружающих во мнении, что отныне мальчик может считать себя усыновленным.
Еще через неделю новоиспеченного Амфибрахия крестили в православной церкви — Карл Вильгельмович был и сам православным во втором колене. Батюшка, узнав, что мальчика хотят назвать Амфибрахием, встал в позу; мол, нет такого имени у христиан! Пришлось записать Ефимкой. Крестным отцом младенца стал Людвиг Михельсон — управляющий банком Хофманна. При всей своей любви ко всему русскому Карл Вильгельмович на таких должностях предпочитал держать немцев с их педантичностью в отношении денежных вопросов.
Мальчик рос, и с пяти лет стал понемногу обучаться разным наукам, благо к сыну хозяина дома Петру регулярно наведывались учителя. Карл Вильгельмович попросил педагогов заниматься и с Амфибрахием, которого почти все домашние, будучи русскими по происхождению, звали Фимкой, как, собственно, и было записано в церковно-приходской книге.
Но больше всего мальчику нравилось отираться на кухне, где всем заправлял выписанный из Франции лет десять назад Chef de Cuisine — а по-русски шеф-повар — Пьер Пети. Пьер сначала думал, что мальчик голоден, и пытался его подкормить. Но оказалось, что Фиме просто нравилось наблюдать за процессом приготовления пищи. Заметив это, шеф-повар банкира как-то предложил 7-летнему Фимке почистить тогда еще не очень популярный в России картофель. Затем последовали более серьезные задания.
Карл Вильгельмович, узнав случайно, что его приемный сын столько времени проводит в поварне, предложил Пьеру взять над Амфибрахием шефство и сделать своим учеником. В надежде, что, раз уж приемный сын не имеет склонности к цифирям, то, возможно, станет неплохим поваром. Поскольку, по разумению главы семейства, человек должен иметь какое-то дело в жизни, иначе его пребывание на этом свете окажется бесполезным событием для мировой истории.
Вот так и началось восхождение подростка к вершинам кулинарного искусства. Со временем Амфибрахий не только освоил все тонкости приготовления самых изысканных блюд французской кухни, но и начал разрабатывать собственные рецепты. В 17 лет он уже получал жалование, хотя, конечно же, на порядок меньшее, чем его брат Петр, занимавший к тому времени немалый чин в банке отца, но вполне достаточное, чтобы ощущать свою независимость.
В восемнадцать Хофманн устроился Sous-chef de Cuisine — помощником шеф-повара — в московский ресторан "Галерея". А годом позже Фима заявил, что отправляется в кругосветное путешествие. Все началось с визита в "Галерею" морехода Степана Макарова, пришедшего сюда отужинать со своим сослуживцем. Вышедший в зал Амфибрахий краем уха услышал о готовящемся кругосветном путешествии, а также жалобу на заболевшего дизентерией кока. Хофманн тут же загорелся, как фитиль мортирной бомбы, идеей примкнуть к сему славному походу. О чем немедля сообщил герою русско-турецкой войны, и чему тот был немало удивлен.
— Сударь, вы готовы пожертвовать столь выгодным местом ради многих месяцев болтания в море? Учтите, на корабле нравы совсем другие, да и деликатесов вы на камбузе не найдете.
Но молодой повар оказался столь настойчив, что Макарову ничего другого не оставалось, как согласиться принять на судно нового кока. Амфибрахию было назначено появиться через неделю в Санкт-Петербурге, откуда отчаливал в кругосветное путешествие корвет "Витязь". Уже на следующий день Фима получил расчет в ресторане.
Карл Вильгельмович был против этой авантюры, но названый сын оказался весьма упорен в своем желании посмотреть мир. Твердостью характера и упрямством Амфибрахий отличался с младых ногтей. Поняв, что переубедить отпрыска не удастся, банкир махнул рукой, и даже хотел выдать тому в дорогу кошель с золотыми червонцами. Амфибрахий Карлович заявил, что весьма признателен за участие в его судьбе, но заработанных в последнее время денег ему вполне хватит на первые месяцы безбедного существования. Тем более что на судне наверняка будут выплачивать жалованье, а на питание и вовсе, скорее всего, тратиться не придется. Какой же повар — он же кок — себя не прокормит!
На следующее утро Амфибрахий сердечно прощался с Карлом Вильгельмовичем, Петром, и уже совсем старым Пьером Пети, которому вместо Фимы подыскали в ученики другого перспективного юношу. Пьер даже всплакнул, а отец хоть и выглядел грустным, но на словах просто пожелал Фиме счастливого пути. Петька, напротив, глядел на брата восторженно.
"Эх, как я тебе завидую, mein Freund , мир посмотришь, — прошептал Петр ему на ухо. — А тут сидишь в банке с утра до вечера, перебираешь проклятые бумажки, аки тот Кощей, чахнувший над златом. Удачи тебе, как говорится, и семь футов под килем!"
В путешествии, продолжавшемся целых три года, Амфибрахий превратился в настоящего морского волка. Ему крупно повело, что он не страдал морской болезнью, а потому сразу приступил к выполнению своих обязанностей. При этом Фима регулярно умножал свои знания в поваренном деле. В каждом порту успевал не только закупить продукты для камбуза, но и побывать в лучшем местном ресторане, изучая кулинарные пристрастия этой страны и пытаясь разузнать тонкости приготовления того или иного блюда.
В Швеции Амфибрахий узнал рецепт лососины в маринаде "грав", в Ирландии — паштета из креветок, в Португалии — курицы Корадо и Пири Пири, в Марокко — основанной на контрасте вкусов пастильи, в Мексике — лепешек с мясной начинкой Тако...
По мере сил молодой человек пытался какие-то из новых рецептов воплотить на своем камбузе. Во всяком случае, офицерский состав корвета "Витязь" нередко комментировал появление новых блюд удивленными, а затем и восторженными возгласами. Но и команду Амфибрахий не забывал, за что имел среди матросов почет и уважение.
По окончании кругосветного путешествия Степан Макаров предлагал молодому коку продолжить службу под его началом. Но Амфибрахия не грела перспектива всю оставшуюся жизнь провести на камбузе. Мир он посмотрел, свой кулинарный кругозор также расширил, а теперь неплохо бы взяться за собственное дело. И решил открыть он в Москве свой собственный ресторан.
— Амфибрахий, я, конечно, денег тебе ссужу, но ты бы хоть с трактира начал или чайной, — советовал Карл Вильгельмович. — А ну как прогоришь со своей затеей? По-отечески предостерегаю тебя от необдуманных поступков.
— Я все просчитал, vater , должно получиться, — уверенно отвечал Фима. — А от материальной помощи не откажусь, в ссуду готов попросить 50 тысяч рублей, лучше золотом, но можно ассигнациями. У меня и своих двенадцать тысяч есть.
— То есть у тебя уже имеется план, как потратить деньги с умом?
— Да, все просчитано. Если в общих чертах, то двадцать тысяч стоит особняк недалеко от Арбата — я уже почти договорился с его владельцем. В десять тысячи обойдутся ремонт и закупка мебели. На три тысячи куплю поварское оборудование. С поставщиками продуктов я тоже договорился, буду брать оптом, потому получу скидку. Тысяч десять опять же на продукты выйдет. Найм работников, штат порядка двадцати человек. Ну и двести рублей потрачу на рекламу в "Русских ведомостях" и "Московском листке". Хотя я и не разделяю восторгов обывателей по поводу последнего издания, прославившегося дешевыми скандалами, но нужно отдать должное редактору, сумевшему поднять тираж до небывалых высот.
— Такую сумму я могу только через банк провести, на руках пятидесяти тысяч не имею, — нахмурился Карл Вильгельмович. — Кстати, какое название ты решил дать заведению, и на какой уровень посетителей оно будет рассчитано?
— Назову "Цезарь", публике нравятся громкие названия. Ресторан планирую обустроить таким манером, чтобы он был по карману и человеку среднего достатка, и состоятельные горожане не брезговали заглянуть.
Одним словом, рискованное дело выгорело, а через два года Амфибрахий выплатил отцу всю занятую у того сумму.
