Невозвращенцы.Часть первая.

Часть первая.

Глава 1. Находка.

"Что там за ветхой занавеской тьмы?"

Испытательный полигон N N. Новая Земля. Февраль 2004.

— Эта хрень не заработает! Никогда!!! — этот вопль, полный искреннего и неподдельного чувства, раздался из небольшого здания, в котором расположились приехавшие из секретного института московские инженеры. Вслед за этим криком, исходившим судя по его страстности из самых глубин души, распахнулась обитая дешевым утеплителем дверь. Судя по скорости и силе удара о стену, от которого дверь едва не слетела с петель и потеряла значительную часть и так потрепанного утеплителя, открывали ее не легким толчком руки, а яростным пинком, а то и головой. Нет — все же ногой. Нанесшая пинок конечность, а также все то, что к оной прилагается — в виде ботинка, еще одной ноги, туловища с двумя руками и одной всклокоченной головы, показалась в открывшейся двери. На теле были одеты только легкая футболка, ботинки и джинсы, что учитывая царящую на улице весьма не теплую северную зиму было весьма странно. Хотя странность вполне объяснялась некоторым количеством принятой внутрь спиртосодержащей жидкости под названием "шило". Справедливости ради следует отметить, что спирта в этом извечном коктейле всех моряков, летчиков, ракетчиков и военных технарей содержится не менее 90%.

Из следующего монолога, если отбросить немалый процент ненормативной лексики, можно было понять, что причиной такого сумрачного состояния души является какая-то электронная установка, которая уже в течение трех последних месяцев совершенно не хочет работать так, как планировалось. В качестве возможных причин называлось нестандартное строение некоторых частей тела инженеров-конструкторов, необычные, мягко говоря, эротические предпочтения непосредственных производителей и их родственников до н-ного колена, а также злая судьба, грехи прошлой жизни и карма самого говорившего.

Пробежав несколько кругов вокруг здания тело, принадлежащее между прочим широко известному в узких технических кругах кандидату технических наук Федорову Петру Николаевичу, 35 лет от роду, начальнику лаборатории НИИ Спецрадиостроения и прочая и прочая, немного остыло как в переносном, так и в прямом смысле и подумав, что прибавить к вышеперечисленным проблемам еще и воспаление легких слишком неудачная идея, убралось обратно в теплое помещение, к проклятой настройке...

Надо отметить, что проблемы с неполадками на полигоне уже давно перестали быть личной проблемой Федорова. Этот же вопрос сейчас обсуждался на куда более высоком уровне. В кабинете начальника полигона, майора Сергеева Максима Геннадьевича, сейчас находилось три человека. Собственно сам майор Сергеев, занимающий скромный стул в углу, и два высоких московских чина в гражданском.

Первым являлся главный конструктор НИИ Спецрадиостроения Пиросов Павел Сергеевич. Это был немолодой, полноватый и давно уже поседевший человек невысокого роста, с совершенно обычным лицом. Жизнь его не баловала: родился он после войны в разоренной деревеньке, рано пошел работать, волосатой лапы в верхах не имел, поэтому всего приходилось добиваться своим каторжным трудом. Но работы не боялся, а природа одарила его железным характером, который с возрастом закалился, превратившись в стальной. К сожалению, когда он занял эту высочайшую по советским меркам должность, главный конструктор, как раз началась перестройка, которая в военно-промышленной сфере скорее напоминала судный день. Сотрудники разбегались от никакой, попросту говоря зарплаты, молодежь не приходила, на новые разработки не было денег, а те старые, которые обгоняли весь мир на десятилетия, понемногу старели, догонялись и обгонялись неумолимым прогрессом новых лучших друзей, неожиданно мутировавших из самого вероятного противника.

Правда, в последнее время показались кое-какие перспективы (скорее просто потому, что падать ниже уже было некуда). Появился новый серьезный военный заказ — заказ который мог спасти институт, возродить его из руин. Появились некоторые деньги, наконец закупили новое оборудование, тонким, но стабильным ручейком пошла молодежь, ранее стремившаяся в бандиты, да на панель....

И надо же случиться такому! Этот заказ, заказ на новую систему радарного обнаружения, революционную по мировым меркам — а у нас всегда так, чтобы на много лет вперед хватило, которую разработали в его институте, сделали из родных российских комплектующих (ну почти — техническое отставание в плане микроэлектронике просто ужасно), которая показала по результатам лабораторных испытаний даже некоторое превосходство над требуемыми по ТЗ характеристиками, в поле уже которую неделю отказывался работать! Ну просто совсем никак! Не работает правильно, хоть ты убейся! А заказчика не волновали всякие технические проблемы, как и слишком короткие поставленные сроки. "Подписал — исполняй! А не исполнишь..." А значит, все могло развалиться опять, а за полученные институтом средства спросили бы и в том числе и лично с него — с Пиросова П.С.

Вторым человеком в штатском, присутствовавший в комнате, был Чертополохов С.М. Он имел генеральское звание, соответствующий оклад, несгибаемый характер, редкую для последних лет честность, а так же должность второго заместителя начальника отдела Генерального Штаба по новому вооружению. Это превращало внушительный набор отличных качеств в сущий кошмар для всех главных инженеров, главных конструкторов, генеральных директоров — в общем всех тех, кто хоть раз что-либо ставил на вооружение, или хотя бы попробовал это сделать. И самое главное, дикое по нынешним меркам, подарков он не брал. Совсем. А осмелившийся предложить потом вообще никогда ничего не мог провести через приемку. За глаза Чертополохова называли, понятное дело, как — Черт.

— Вы уже второй месяц возитесь со своим железом. Кто мне говорил, что все будет через неделю? — Разговор шел уже давно, и, поэтому, тон его был немного повышенным.

— В лабораторных условиях мы все что могли — проверили. У нас есть два одинаковых комплекта установки. Они были работоспособны. Та, что осталась в институте в Москве сейчас проверяется и перепроверяется — и проходит все возможные тесты. И здесь все работает нормально...

— Это вы называете нормально?!! Да ваши железки на экране локатора выдают засветку! Каждые полдня на двенадцать часов! В одном и том же месте! В одно и тоже время! Можно часы сверять по вашему радару... Он что — больше ни на что не годен?

— Ну... может быть дело не в нашей установке? Вы поймите — радар совершенно новый! Его и радаром то назвать, в привычном понимании этого слова нельзя. Он учитывает сотню параметров — начиная от излучения звезд, кончая тепловым излучением самой Земли. Он работает в пассивном режиме — поэтому его трудно будет уничтожить противорадарными комплексами. Он может легко засекать все объекты, покрытые антирадарным покрытием... Он обогнал все современные радары на десятилетия...

— Меньше рекламы, вы не на выставке. И что по существу? Теперь мне надо ждать эти самые десятилетия, пока вы его запустите?

— Нет, но раньше на такую работу отводилось намного больше...

— Нет больше "раньше"! Забудьте! И учтите, Павел Сергеевич, — что за те средства, что выделены под разработку, придется отчитаться.

— Но может быть все дело не в нашем радаре, может там спутник летает, или что-то захоронено на этом месте? Мало ли... Может быть там на этом месте что-то не так...

— А раз не так, то вы проверяли?

— Проверяли... Дважды. Всю точку проверили с миноискателями...

— Нашли чего?

— Нет... Поэтому я и говорю, дело в каком-то спутнике...

— Что же вы мне тут Муму прете? Я могу вам дать гарантию, что если вы не запустите свою установку к сроку, то вы вылетите из НИИ со скоростью этого самого спутника, и не будите разрабатывать ничего сложнее калькулятора вплоть до своего... хм... захоронения...

— Зря вы так, Семен Михайлович, со мной. — устало проговорил главный конструктор и налил себе воды. — Я этого не заслужил. Я же не растратчик.... И мы действительно разработали радар, работающий на совершенно новых принципах. За рекордно короткий срок в два года. Все — от бумаги до железа... Нам надо только чуть больше времени на объекте. Мои ребята сделали невозможное...

— Ну, во-первых вам за это невозможное платят, а во-вторых — ваши ребята пока что только шило жрут в неимоверных количествах, а установка как не работала, так и не работает... Ладно. Значит так. Сроку вам еще месяц. Максимум — два! Делайте что хотите. Хоть весь институт сюда перевозите, хоть весь радар по винтику переберите, хоть место засветки до центра земли сройте, но чтобы работало, иначе.... Потому что, скажу вам по секрету, через два месяца будет производиться официальная ревизия вооруженных сил самим президентом РФ, по результатам которых ожидаются награды и поощрения. Но будут и не только пряники. И я от всей души не желаю вам попасть в список показательно наказанных. Так что на сегодня все. Можете идти.

— Мы сделаем все что сможем...

— Нет, не надо таких жертв — сделайте просто то, что обещали. Все. Свободны.

— Хорошо. До свидания.

— До свидания.

После того, как дверь за главным конструктором захлопнулась, начальник полигона сказал:

— Не слишком ли жестко, товарищ генерал? Он и его ребята днями и ночами сидят на радаре, его теперь и красить не надо будет, излазили так, что блестит как новый самовар.

— А ты его, Сергеев, не защищай. Я и сам понимаю, что он делает все, что может. Но этого мало. Надо больше. И на счет президента я его ничуть не пугал. Если радар не будет готов к сроку, который наступает в конце мая — а это уже через два месяца, то шкуру будут спускать со всех причастных, начиная от меня, и кончая последним инженером этого твоего сраного НИИ... Да и ты можешь попасть под горячую руку...

— Да? А ты думаешь, я боюсь этого? Когда мы с тобой сидели за одной партой в училище, когда присягу принимали, а когда в Афганистане были — разве я об этом вот мечтал? — Сергеев подскочил к окну и отдернул штору. — Вот об этом? О ночах, которые длятся по пол года? А ты знаешь, какая здесь средняя температура в год?! Минус двадцать!!!

— Остынь. Ты знаешь не хуже меня, кто тому виной. Не надо было подымать тогда бучу, лезть в бутылку с тем козлом-майором!...

— Но он же, паскуда, торговал с духами, он сливал им информацию, отдал пару караванов... Там же наши ребята погибали!... Из-за него!!!

— Ну и зачем ты то полез? Сдал бы его по-тихому в первый отдел, и все — нет тебе потребовался шум, честности тебе захотелось.... Чтобы по закону... И что он получил по закону? Недоказуемо. Перевелся на тепленькое местечко в Московской области — вроде и не при генштабе, ему этого уже не надо, с его то деньжищами, а до Москвы на машине пару часов. Должность зама, выслуга капает и бабки за всякое туда-сюда... Сам понимаешь, не бедствует он. Совсем не бедствует. Да там он царь и бог... Ты бы видел какая у него дача — арабские шейхи отдыхают. Кстати — часть этих денег и тебе перепала. Именно благодаря им, ты не получил то назначение в Москву.

— А что мне было делать? Скажи — раз ты такой умный.

— А тебе надо было пойти с ним погулять из лагеря — а там — духи, снайпер, пуля... Никто бы, учитывая твои подозрения, подкрепленные некоторыми фактами, ничего бы не расследовал. "Пошел на встречу со своими связными, не поделили деньги за последний караван и вот..." Так... еще один двухсотый домой. А некрологе бы его расписали все как подобает. "Еще один геройски погиб на боевом посту, Родина скорбит о своем верном сыне... ". Жиденький салют на похоронах, и так далее, и тому подобное.... И не смотри на меня так, любитель правды...

— Ты говоришь так сейчас. А смог бы ты это сделать?

— ...

— Ты хочешь сказать, что ....?

— Нет. Конечно нет...— ответил Семен, только утвердительно кивнул головой.

— Да...Дела...

— А ты как думал? Только так и можно было делать. Хотя если бы не начался тот погром в армии, который в новейшей истории называется перестройка, то свои пятнадцать-двадцать лет лагерей за измену родине он бы получил. И прав бы оказался ты! Потому, что пуля для таких подонков — это счастье. Но твой способ ненадежен. Причем это, как ты понимаешь не моя придумка. Так многие делали — ведь кому охота из-за какой-то продажной шкуры попасть в засаду?...Ну да ладно, надеюсь этот недобиток так и будет тихо сидеть у себя на фазенде, а что там случилось уже во время перестройки?

— Ну там обычная история для тех лет...

— Обычная? Все воровали — так если ты и не воровал, так что — хоть помолчать не мог? Честный. Правду ищешь. Нету! Нету этой Правды уже давно. Уже лет 300, как стали приходить иностранцы во власть, так и не стало, а ты все ищешь. И что — результат как воровали, так и воровали, ну может прапора какого посадили, а вот ты, дружок, приобрел себе такую репутацию, с которой тебя на пушечный выстрел не подпустят ко власти! Репутацию честного человека. И вообще... Ты подумай — если ты неподкупен — то как с тобой договориться? Взятки ты не возьмешь — еще заорешь как резаный, грехов у тебя нет, так — грешки, как и у всех... хотя в наш век свободы слова замазать грязью так, что потом из шланга не отмоешь, можно очень просто. В общем, самый лучшее решение — это вообще выпихнуть тебя из армии! Так просто — отставка по медицинским показаниям, не годен по здоровью — и так далее...

— Так я же совершенно здоров! И кто бы говорил про небратие взяток. Сам то какую репутацию имеешь? Или нет?

— Не обо мне разговор, а от тебе. Ты так ведь думаешь? А вот у врачей, особенно если им конвертиком с зеленью намекнули, к примеру, что этот человек так переработался, что ему надо отдохнуть....

— И почему же тогда не выпихнули?

— А то ты не знаешь?

— Знаю. Спасибо тебе, Сёма. Но почему?

— Почему я тебя прикрыл? Да потому что ты мой друг, потому что там, в Афгане, это именно ты затащил меня, раненного, под броню, и потому, что ты действительно честный человек. А таких сейчас немного. Таких как ты надо беречь. И поставил тебя сюда — разве ты не видишь? У тебя в части не воруют, нет наркотов, и выправка, и самое главное — глаза! У всех не такие! Ты смог привить этим пацанам свою честность, свою любовь к службе — а это, согласись, немало.

— Значит это ты меня запихнул в этот морозильник?

— Извини, но альтернативой было списание на гражданку. А там тебя бы очень быстро развезло: грязь ты терпеть не умеешь, молчать тоже... Либо спился бы и помер под забором, либо шлепнули бы тебя, как многих таких как ты...

— Ну... Ты сгущаешь краски...

— Скорее уж наоборот. Ты знаешь, конечно, может тебе это и больно будет услышать... Повезло, что от тебя ушла Светка. Иначе бы она вконец сломала тебе жизнь.

— А разве она мало сломала? Не всю? Легко тебе говорить...

— Да. Не всю. Только половину. И мне говорить наверное действительно легче чем тебе. Меня жена не бросала....

— Прости. Я знаю, что она умерла...