Восстание братьев

1

— Стой! Стой! — орал высокий парень, стараясь влезть в полузакрытые дверцы набиравшего скорость автобуса. — Да, стой же, тебе говорю!

Раздалось легкое шипение и, потерявший равновесие, парень ввалился внутрь салона.

— Урод, притормозить не смог! — слезая с какого-то пассажира, пробормотал Димка. — Вот, падла!

— Прекратите ругаться, — вдруг раздалось у него практически у самого уха. — Как же вам не стыдно! Чтож за молодежь-то пошла... Одни охальники и грубияны, не то что в наше время. Эх...

Подняв, наконец, глаза, он увидел источник нотаций. Прямо перед ним сидела сухонькая бабулька и с укоризной глядела на него.

— Разве можно так, — продолжала она негромко, но назойливо, ворчать. — Вон вышел бы на улицу и там ругался. Ругайся, сколько душе угодно!

Минутная стрелка тем временем неумолимо приближалась к девяти часа. "Опять опоздал! — с отчаянием размышлял парень, пропуская мимо ушей старческое бормотание. — Этот хрыч точно не простит. Сегодня, как пить дать, уволит!".

— ... Никого не слушают, — никак не могла успокоиться женщина, буравя глазами свою жертву. — Воткнут себе в уши затычки и все! На всех им наплевать. Что за время такое? Как же так себя можно вести? Убила бы!

И без того раздосадованный опозданием, он не выдержал и взорвался:

— Да, сколько же можно талдычить одно и тоже? Не пора ли заткнуться?

После этих слов тишина мгновенно окутала автобус. Мордастый с маленькими глазками мужик, только что буквально висевший на поручнях, быстро задвигал локтями, смещаясь к выходу. Рядом стоявшая дамочка, закутанная в мохнатую шубу, тоже попыталась куда-то исчезнуть, но вокруг были люди. Она слегка подвигалась, но увидев, что ничего не удается, буквально окаменела на месте. Тонкие губы превратились в две красноватые черточки, глаза подернулись бездушной пеленой.

— Совсем что-ли в маразм впала, старая карга? — слегка наклонившись, прошептал он. — Дома будешь орать! Поняла!

С бабульки в этот момент можно было писать картину под названием "Разбушевавшийся демон". Старческое лицо медленно приобретало красоваться оттенок. Казалось, что еще несколько минут и её хватит удар. Цветастый платок слегка сполз на бок, начиная прикрывать ухо.

— Ты, ты, паскудник..., — сухонькая фигура немного выросла в размерах; бабуля встала с сиденья. — На кого своим поганым языком треплешь? На меня?

Её рука резко вытянулась вперед.

— Я тебя ..., — узловатый палец словно наконечник копья нацелился на парня. — В порошок сотру!

Опешивший от такого напора Димка скривил на лице улыбку и попытался вставить свое веское слово, но... в этот момент в автобусе странно запахло. Откуда-то ощутимо повеяло свежестью! От бабульки, для которой именно сейчас больше подошло бы имя "мегера", начали ветвиться небольшие голубоватые молнии.

— Оошаро медита Ка! — прорезали воздух незнакомые слова. — Заданти велита..., — на миг угрожающий голос смолк и сразу же закончил фразу. — Димка!

Пространство стало расплываться, и перед глазами юркими козочками запрыгали звездочки...

— А-а-а-а-а! — непрерывно закричал Димка, размахивая руками. — А-а-а-а-а-а!

Пролетела секунда, потом еще одна, а затем еще одна. Из секунд сложились минуты, из минут — часы, из часов — сутки. Один временной оборот следовал за другим, эпоха сменялась эпохой.

— Эна — Дио! — раздавался мощный голос. — Эна — Дио! Пошевеливайтесь, сухопутные крысы! Мы не успеваем до заката войти в порт! Быстрее! Эна — Дио!

Голова словно взорвалась. Органы чувств включились, одновременно, все сразу! Яркий до умопомрачения свет резанул по глазам. Больно! Он сильно сжал веки, но свет все равно, назойливо пробирался внутрь. Противный крик чаек словно острые саморезы вкручивался в уши.

— А-а-а-а-а-а! — Димка дернул руками, пытаясь хоть ими прикрыть уши. — Что это такое?

Со звоном отяжелевшие руки упали на что-то твердое. Он едва раскрыл рот для нового еще более мощного вопля, как послышался необычный чавкающий звук и спина взорвалась болью. Через несколько секунд звук повторился, одарив его еще более сильными ощущениями. Мозг взрывался жуткими образами. Почерневшая пила с тупыми зубьями рвала его тело! Потом ее сменяли какие-то непонятные острые зубья, похожие на древний плуг!

— Господин! Господин! — каким-то кусочком сознания он уловил просительный голос. — Господин, да дозволено будет говорить вашему рабу. Диметриус хороший гребец! Сильный, выносливый. Он просто еще не совсем оправился от заразы, которую мы подхватили на Кальяре.

В ответ на пространную речь прогремел буквально нечеловеческий рык:

— Да пошел ты, собачий корм! Закрой свое хайло и греби, пока я не занялся тобой!

Веки дрогнули и между ними образовалась небольшая щёлка. Когда глаза привыкли к свету, он приоткрыл их чуть больше и испытал шок. Море! Корабль! Прямо перед ним ритмично двигались потные спины. Гремели железные цепи. Он опустил взгляд на свои руки. "Руки! — словно молния пронзила его мозг. — Мои руки!". Сильные слегка вытянутые пальцы капканом вцепились отполированную рукоять весла. Прямо на запястьях были одеты мощные металлические браслеты с прикрепленными к ним цепью.

— О, мой бог! — непроизвольно вырвалось у него при виде всего этого. — О, мой бог, да что же это такое!

— Замолчи, скиф! — раздался за спиной недовольный шепот. — А то этот выкидыш Аида снова приголубит тебя. Греби и молчи! После поговорим.

— Что? — ошалело переспросил Димка, пытаясь повернуть голову в сторону своего незнакомого собеседника. — Кто ты такой?

Хлоп! Хлесткий удар с чавканьем взрезал кожу на плечах.

— Ты опять за старое, акулья отрыжка, — прорычал надсмотрщик, занося руку для нового удара. — Выброшу за борт, клянусь Зевсом!

Огромная полуголая туша с грохотом приземлилась около него и татуированные ручищи приподняли Димку как кутенка.

— Из непокоренных, значит, — лысая, блестевшая от пота, башка изрыгала прямо ему в лицо протухший воздух. — Я не раб! Мы не рабы! И вся остальная чушь! Ничего, я и не таких раскалывал! — выпученные от бешенства глаза приблизились. — Ноги будешь целовать, как последняя гетера! Отцепить его!

Через пару минут сильные руки подхватили его и кинули на верхнюю палубу. Шипя от боли в рассеченной спине, Димка уже не сопротивлялся. К его кандалам привязали просмоленный канат и потащили к борту.

— Килевать, скифа, — коротко бросил здоровяк, одновременно давая знак рукой. — Передавай от меня привет, Посейдону.

Димка почувствовал, как его приподняли и с уханьем бросили в воду. Синяя мгла, со сторону казавшаяся такой страшной и непонятной, сразу же схватила его в свои объятия. Он с опаской открыл глаза, стараясь что-нибудь рассмотреть, но вдруг его с силой потянуло вниз.

— Не спеши, — прошептал загорелый до черноты гребец. — Заир не любит, когда тянут быстро.

Стрельнув в его сторону глазами, раб ослабил канат.

— Хорошо. Хорошо! — рассмеялся Заир, поигрывая изукрашенной плеткой. — Пусть теперь попробует наше гостеприимство...

Сила, толкавшая его вниз, куда-то исчезла и разукрашенное шрамами тело застыло около борта. Он почему-то совершенно не боялся. В этот момент он чувствовал какое-то опустошение, словно из него вынули что-то важное, а взамен ничего не оставили. Перед глазами проплывали какие-то рыбешки, норовящие ткнуться в него носом. Однако стоило протянуть к ним руку, как серебристая стайка мгновенно рассыпалась и бросалась в разные стороны.

Димка очнулся поздней ночью. Сводящая с ума жара сменилась легкой прохладой. Морская волна тихо накатывалась на борт, еле слышно поскрипывали доски.

— Никак, Скиф очнулся, — уловило ухо мимолетный шепот. — Очнулся.

Плеча осторожно кто-то коснулся.

— Скиф, — раздался из-за спин знакомый голос. — Ты в порядке?

Он понимал, что зовут точно его, но что-то сказать в ответ получилось не сразу. "Куда я, вообще, попал? — мысли, как крошечные тараканы, носились в его сознании. — Куда, к черту, я попал? Корабль?! Море?! Что, дери его за ногу, здесь происходит?!".

— Ему походу башку совсем отшибло, — зашептал кто-то спереди. — Вон даже не шевелиться. Доигрался на этот раз! Говорил же, смирись! Потерпи! У! Ты чего?

Впереди кому-то, по видимому, отвесили затрещину.

— Помолчал бы лучше, Шестипалый! — пробурчал кто-то другой. — Это из-за тебя ему так досталось! Тебя, недоумка, хотел прикрыть.

"Похоже, они сейчас передерутся, — подумал парень, ощупывая свое лицо. — А оно мне надо?". Он приподнял руку и тихо звякнул кандалами, привлекая к себе внимание.

— Эй, народ! — Димка подумал, что именно такое обращение будет к месту. Ну, не называть же их товарищами или господами в самом деле. — Может поговорим спокойнее!

Весь остаток ночи он проговорил со своими новыми друзьями и понял, что лучше бы ему отшибли голову, как предполагал один из гребцов. Все оказалось до банального просто и вместе с тем неимоверно сложно. Простота состояла в том, что он точно знал в каком месте находился в данный момент. Это было море, а точнее Средиземное море или, как его называли местные Срединное море. Со всем остальным обстояли большие или лучше сказать неимоверные сложности. Во-первых, Димка не мог определиться со временем. Ни от кого из гребцов, до кого он смог "докричаться" своим шепотом, ему не удалось узнать о сегодняшнем годе, что наводило на очень нехорошие мысли. Во-вторых, и этот момент его беспокоил, пожалуй, больше всего, так и не стало понятно, как он вообще сюда попал. Из бормотания, начавшегося после его осторожных вопросов, нельзя было извлечь никакой толковой информации, что также не добавляло ему оптимизма.

"Боже! — в растерянности размышлял он. — Такого не может быть! Такого просто не может быть, потому что просто не может быть! Не может быть! Какое к черту Средиземное море?! Курорт?! Юг?! Греция?! Да, я спятил!".

Он вновь и вновь с ужасом вертел головой по сторонам, пытаясь найти хоть какой-то, хотя бы самый крошечный, намек на ответ. "Это розыгрыш, — всматривался он в свои кандалы. — Это долбаный розыгрыш! Дебилы! Денег им мало! Совсем зажрались! Чертово шоу!". Парень уже набрал в грудь побольше воздуху, чтобы заорать на весь корабль, как с треском откинулась крышка трюма. Через мгновение оттуда показалась иссиня-черная курчавая голова; она что-то непонятное проорала вниз и начала вытаскивать смуглое тело. Металлический звон сопровождал каждое его движение...

— Еще один сдох, — с затаенной радостью закричал носильщик, подтаскивая тело к борту. — Господин, господин, господин! Еще один отправился в Аид! Куда его? За борт?

Димка с шумом выдохнул. Для него больше не осталось никаких вопросов. Розыгрышем здесь и не пахло — на шоу, даже самом кассовом, люди как правило не умирают.

2

Ярко-красная пентеконтра стремительно заходило в порт. Далеко выступающий нос с еле заметным бронзовым тараном легко разрезал воду, с каждой секундой бросая судно на десятки метров вперед.

— Куда прешь? — писклявым голосом заорал капитан соседнего корабля, в опасной близости от которого проносилась пентеконтра. — Засужу-у-у-у-у!

С громким треском разлетелась крайняя пара весел. Следом вновь раздался раздосадованный вопль капитана. Когда неприятный голос стал затихать, а до причала оставались ничтожные метры, воздух прорезал рык:

— Задний ход, акулий корм! Быстрее, быстрее!

Петеконтра взбрыкнула, как ретивая кобылка. Десятки массивных весел разом рванули в воду.

— Эна — дио! — рыча капитан с азартом рассматривая быстро приближающийся причал. — Эна — дио! Скормлю собакам почтенного Азарха! Быстрее! А ну прочь!

Не выдержав напряжения, свиноподобный капитан слетел с носа на первого попавшего гребца и выбросил его в сторону. Густо заросшие черными волосами руки крепко вцепились в рукоять.

— Ритм, ритм! — на мостике выросла фигура Заира. — Эна — дио! Эна — дио!

Плотная группа встречающих, одетая в основной массе в легкие спадающие почти до самых пят белоснежные хитоны, благоразумно отпрянула от края причала. Лишь один человек из всех, довольно пожилой бородач, посмеиваясь остался на месте. Азарх, один из самых богатых торговцев живым товаром в Таргосе, был давним торговым партнером капитана и поэтому знал все его шутки.

— Еще! Еще! — не умолкал Заир, пощелкивая в воздухе кнутом. — Эна — дио! Эна — дио!

Наконец, корабль стал сбрасывать скорость. Ряды весел все еще дружно вспарывали воду, заставляя ее вскипать у самых бортов, но всем уже было понятно, что грозный пловец вот вот остановиться. Толпа снова бросилась к краю причала и начала громко скандировать имя капитана.

— Далан! Далан! — кричала толпа, приветствуя человека, который богатством и разнообразием своего товара не раз поражал самую искушенную публику. — Далан! Далан! Далан!

Хлоп! Борт мягко, почти неслышно, коснулся массивного причального бруса, рассчитанного на многократно более сильные удары. Через мгновение с борта был перекинут заранее приготовленный дощатый настил, по которому неторопливо спустился капитан. Едва подошвы его задубевших сандалий коснулись причала, как на него налетели купцы. Шум! Гам! Вопли! Какие-то выкрики!

— Я первый! Отпусти! Уважаемый Далан! — кричал ему в самое ухо какой-то пузатый торговец, одновременно отталкивая менее удачливых коллег. — Уважаемый Далан! Я Хафиз, торговец тканями. Самыми лучшими, смею заметить, на этом побережье!

— Не слушай его, уважаемый Далан! Его ткани — это дешевое дерьмо, которое впору носить лишь самому последнему варвару! — из-за плеча первого кричал кто-то еще. — Лучше зайди в мою лавку! Будь уверен, только здесь ты найдешь все, что угодно твоей душе!

— Это мои ткани ты назвал варварскими?! — капитан был мгновенно забыт и его ухо, наконец-то, смогло вздохнуть свободно. — Ты, недоношенный ублюдок осла и кобылы, посмел оскорбить благословенный самим Зевсом товар?! Стража, стража, хватайте этого наглого варвара!

Давно уже привыкший к такому назойливому вниманию, Далан привычно протиснулся в толпу, раз за разом отталкивая наиболее наглых попрошаек.

— Прочь, прочь, — презрительно оттопыривая губу, продвигался он вперед к стоявший недалеко цели. — Шакалье отродье! Не надо мне ничего! Пошли прочь от меня!

Последнего, самого нетерпеливого купца с искусно завитой бородой, Далан просто столкнул с пути, отвесив вдогонку смачный пинок. Он никогда не отличался особым пиететом к купеческому сословию, к которому кстати формально принадлежал и сам. Капитан их всех презирал или, точнее, почти всех. Он считал себя выше их, ползающих, копошащихся в навозе, червей. Он, Далан-корабел, было по сравнению с ними небожителем, каждый день рисковавшим своей жизнь! Его красная пентеконтра была известна далеко за пределами известного мира; она забиралась в такие неведомые земли, которые здесь считались всего лишь выдумкой хитроватых сказочников. Однако, трюмы его корабля, несмотря на все риски и опасности, были всегда забиты под завязку такими диковинками, которыми сначала восхищались, а лишь потом пытались купить за бешеные деньги.