Месть Блэка

Пролог.

— До скорого, Арти! — рыжеволосая красотка на прощанье послала ярко малиновыми губками воздушный поцелуй. Сделал вид, что словил его и прижал к сердцу, подмигнув.

Алис — роковая девушка. Даже немного жаль, что мы расстались. И главное из-за чего?!

"Повзрослей, Артем! Ты ведешь себя как ребенок..."

— Брр-р, — словно наяву я услышал ее голос, все еще задумчиво вглядываясь в ее уходящую фигуру. А, точнее — в самую красивую ее часть в обтягивающих лосинах... — Так, собраться!

"А что, если я не хочу взрослеть?"

Я закатал рукав кожаной куртки, посмотрев на часы. Похоже, опаздываю. Придется чуть под ускориться — в двенадцать собрание клуба, где ваш покорный слуга играет главную роль придворного барда, если можно так выразится. Ну и придворного шута, по случаю.

Щелкнул электронный зажигатель, и округлые контуры железного коня стали мерно содрогаться под гулкий рокот мотора. Мы громко называли кучку энтузиастов, любителей мотоциклов и рока — "Байкерским клубом — Черный Пес", однако по факту были всего лишь любителями. Да и байки были всего лишь у половины клуба... Хотя какие наши годы! Еще вся жизнь впереди. И я надеюсь — она будет очень яркой. Мне всего двадцать, учусь в филологическом на переводчика. Половина тусовки тоже. Все обеспеченны, молоды, кое -кто даже богат. А Алис... возможно она когда-нибудь и передумает.

Я мчался по полупустым улицам Северной столицы, с шиком обгоняя медлительные металлические гробики. В наушниках играл старый добрый AC/DC, стрелка на спидометре перевалившая отметку за 120 будоражила кровь. Жизнь была прекрасна!

Вот знакомый светофор ярко подмигивает мне зеленым огоньком. Вроде бы пусто, но на всякий чуть снизил скорость. Еще пара километров — и нужное мне место. Я на секунду отвлекся на электронный циферблат — без минуты двенацать. Успеваю!

— Что?!! — на перекрестке откуда-то взялась парочка ребятишек, почему-то со школьными портфелями. Откуда они взялись в двенадцать то часов? На красный!!!

Я еще успел увидеть две испуганные мордахи, белые в свете фар.

Руками вцепился мёртвой хваткой в руль, пока левой ногой переключал на пониженную. Для того чтобы сорвать заднее колесо в букс, необходимо при заносе в 90 градусов, в момент максимального наклона мотоцикла, открыть газ на 50% и бросить сцепление. Это у меня никогда не получалось особенно удачно, но...

— Есть! — мотоцикл, описав ломанную дугу вокруг детей, проскочил пешеходник. Сзади что-то дико кричала мамаша, но я этого уже не услышал. Ярко белый свет фар приближающейся фуры вспышкой резанул по глазам. Мгновение дикой боли и пустота....

Cause I'm back

Yes, I'm back

Yes, I'm back in black.... (AC/DC — Black in Black)

Глава 1

— $#@!^# как же болит голова... ^#^$*@... кто открыл окно... — голос, вырвавшийся из груди был каким-то странным, хриплым. Похоже, что я заболел. Опять кто-то на ночь оставил окно открытым. А так как моя кровать стоит именно там... Вот, опять простуда. Северная столица — такая северная. — Так, стоп!

Еще не продрав глаза, я зашарил руками в поисках одеяла, пытаясь не дать ускользающему от меня сну снова сбежать. В этот раз мне приснилось, что я Сириус Орион Блэк собственной персоной. Блудный сын Ориона и Вальбурги Блэк. Лучший друг Джеймса, тот еще оторва, но самый настоящий маг! Во сне я сражался с каким-то крысоподобным пухляшом, а с моей палочки то и дело срывались далеко не самые светлые заклинания. Управлять магией было классно. Как приятно осознавать, что по твоей воле меняется сама реальность. "Мамочка бы одобрила..." — появилась чуждая мне мысль. И это было странно. Как будто кто-то шепнул мне прямо в ухо.

— Все, — решил я, открывая глаза. — Пора просыпаться и закрыть, наконец, это чертово окно... э-э...

Первое, что я увидел, открыв глаза, была стена. Не стенка моей комнаты с черно — золотистыми обоями, все заклеенные постерами любимых групп. А самая настоящая стена — каменная, из грубого гранита, поросшая мхом через щели в которой на меня дул холодный "мокрый" воздух.

— Опять... — пробормотал я, вновь закрывая глаза. Иногда бывает, что просыпаешься прямо во сне, и сначала не осознаешь, что все произошедшее было только воображением воспаленного мозга. Но это явно был не тот случай.

Я полежал еще с закрытыми глазами, успокаивая забившееся от адреналина сердце. "Вот сейчас я проснусь, и..." — я сильно зажмурился и открыл глаза. Ничего не изменилось. Я чуть запаниковал. Вскочив с какого-то полуразвалившегося матраса, огляделся по сторонам. Три стенки из все такого-же грубого камня, и толстая железная дверь, сквозь большое окно которого виднелась другая железная дверь и кусочек узкого коридора, освещаемый лишь редкими факелами. В каменном мешке два на два метра был только этот соломенный топчан, дырка в камне в углу под нечистоты, и лужа уже грязной воды с противоположной стороны с какими-то глиняными осколками. С внутренней дрожью, я подошел к этой луже, до рези в глазах вглядываясь в нечеткое отражение. Из лужы, словно из другого мира, на меня смотрел совершенно незнакомый мне человек. Лишь глаза остались прежними — голубыми, с примесью зеленого.

Я пошатнулся, рухнув на топчан. В голове зеленой вспышкой начали возникать образы и воспоминания. Вот мне шесть — и я делаю бумажные кораблики с дядей Альфардом, заставляя магией плавать их против течения ручья. Мне семь — и я сижу в родовой библиотеке на коленях у деда Арктуруса а он рассказывает мне сказки Барда Бидля. Воспоминания о сестрах и младшем брате Регулусе. Бэлла, Цисси, Меда... Отец, подаривший первую палочку и научивший первому заклинанию. Вальпурга — всегда аристократично отстранённая, но с гордостью смотревшая на своего маленького сына. Первая встреча с Джеймсом, первая драка и дружба, учеба в Хогвартсе, Ремус, Лили, Питер, оказавшийся предателем. Гарри... Калейдоскоп воспоминаний крутился все быстрее и быстрее, словно в ускоренной перемотке показывая мне жизнь Сириуса, мою жизнь. И только волшебное беспамятство прекратило эту карусель. В этот раз я был ему рад.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

*

Сознание вернулось резко, толчком заставив меня подняться. Откуда-то со стороны коридора донесся еле слышимый шелест. Резко стало холоднее, изо рта повалил пар. Казалось, что света стало еще меньше... хотя куда уж больше. Изнутри стала подниматься глухая тоска, иррационально хотелось завыть... Это были они. Дементоры. Сириус знал, как защититься от их влияния. Вторая форма анимага притупляла мысли, ставив вперед лишь инстинкты и желания. Но это был Сириус. А я же совершенно не помнил, как становиться псом. А в присутствии стражей Азкабана сконцентрироваться на воспоминаниях было слишком тяжело.

Вдруг я буквально почувствовал, как внутри шевельнулось что-то темное, тяжелое. Словно большой мохнатый зверь оно медленно выползало из подсознания. Я и не заметил, как упал на четвереньки. Тело ломало, но вместе с этим становилось легче. Откуда-то из другой камеры раздался полный отчаянья женский крик. Спустя минуту в камере уже не было исхудалого узника, вместо него гневно скалился на безмолвные фигуры гигантский пес.

Когда дементоры ушли...ускользили, если можно так выразится. Я превратился обратно. Удалось вспомнить, как это делается. Тело била дрожь. Сил не было даже чтобы подняться и дойти до топчана. Так я и лежал на холодных камнях до момента когда в двери открылось маленькое окошко и внутрь засунули деревянный поднос. Обостренное обоняние уловило запах еды. В животе заурчало. Я нашел в себе силы чтобы дойти до двери и едва себя сдерживая, принялся за тюремную пищу. Это был какой-то бульон с крупой и кусок хлеба. Порция, достаточная для того, чтобы не сдохнуть, но не достаточная для того, чтобы наесться. Когда я все съел — поднос исчез вместе с посудой, а на полу остались несколько камешков. Временная трансфигурация, вспомнил я уроки.

— #$%@#$ — выругался я. — и угораздило же.

Когда последствия прихода дементоров немного прошли, я принялся обдумывать план побега. Даже не то, что со мной случилось, это можно было обдумать позднее, а план. Я чувствовал, что еще пара таких визитов и думать будет уже некому. Эти твари высосут мой мозг через трубочку, как это и случилось с Сириусом... со мной. Следует привыкать к тому, что я это он. Кстати, план побега у.. меня уже был. Сириус обдумывал его без малых семь. Но он боялся. Как боялся и я. Выбраться из камеры было сложно, но не невозможно. Тело настолько исхудало, что в обличье собаки я бы смог протиснуться через окошко для кормежки. Анимагия позволяет при должных тренировках изменять размеры второй формы. Но помимо клетки, препятстивем было то, что стены камеры служили не только способом удержать узника. Но и защитой от... Дементоров! Они не могли пройти через толстые преграды. И это защищало узников от "поцелуя". А тюрьма находилась где-то в северном море, под антиапарационным и маглоотталкивающим куполом. На расстоянии километра от стен тюрьмы обитали лишь дементоры. До твердой земли же было неизвестное количество миль, и Сириус не знал, хватит ли сил у меня добраться до нее.

В отличие от него, я это знал. Хватит. Либо так, либо останется только вскрыть себе вены. Мой взгляд упал на осколки кувшина, почему-то не превратившиеся обратно. Но это было бы слишком малодушно... Ведь в отличие от Сириуса, погрузившегося в пучину вины за смерть друзей, у меня была цель. Спасти Гарри — своего крестника, и отомстить одной мерзкой жалкой крысе... О да, в этом наши желания с Сириусом полностью совпадали.

Подготовка к побегу неожиданно затянулась на без малого две недели. Я отсчитывал дни по кормежке. Маленькая дверца открывалась ровно два раза в день — утром и вечером. Или утром и днем... Черт его знает, в обозримом сквозь щели кладки пространстве погода не менялась совершенно, там всегда было темно. А свинцовые тучи прямо над островом не пропускали даже лучика света. Числа я царапал на стене осколками кувшина, чтобы не забыть. Бывший обиталец этого тела делал точно также, похоже я просто продолжил его занятие. От любопытства обследовал стены камеры, каждый ее угол. Похоже я здесь не первый. Под мохом встречались имена, даты, стихи... Но чаще всего повторялись три имени — Гарри, Джеймс, Лили.

Память приходила урывками. Я думаю, что все было бы намного проще если бы не Дементоры. О, этих страшных созданий я возненавидел на всю оставшуюся жизнь. Уже через пару дней я мог безошибочно опознать когда они приближаются к камере, чтобы заблаговременно перекинуться в обличье пса. Приходили они, дважды в день, словно бы в издевку, до приема пищи. Видимо, чтобы узники не откинули ласты слишком рано. И еще я узнал крик женщины — это была Беллатриса, моя кузина. Первое время я пытался докричаться до нее. Не знаю, зачем. Возможно, чтобы убедиться, что я не один здесь. Но она все не отвечала. А другие узники уже даже и не кричали совсем. И так, чего я ждал. А ждал я момента, когда вспомню как именно правильно трансгрессировать. Почему-то именно это воспоминание приходило дольше других. Я практически вспомнил всю жизнь Сириуса, в том числе, палочковую и беспалочковую магию. Но этот раздел Блэк знал не очень хорошо и у меня не выходил даже люмос. Хотя, возможно здесь просто нельзя было колдовать.

Еще я откладывал еду на побег. Ну как, еду... по половинкам от той краюхи, что давали к баланде. Я прятал их в узелок, который сделал из уголка грязного топчана. Но тут уж не до брезгливости. Их я отрывал от самого сердца. Голод здесь стал моим постоянным другом — и я постоянно одергивал себя, чтобы не съесть даже эти крохи. Хорошо еще, что блох не было. Похоже, они здесь просто не выживали. Еще я немного занимался физкультурой... Ну как, физкультурой. Отжаться я мог всего три раза. Организм был слишком истощен. Но более-менее я привел себя в относительную норму, повышая шансы на успех.

Мой план был прост. Смотровое окошко закрывалось на простой замок, который в обычном состоянии я бы выбил одной левой. Но сейчас — вряд ли. Поэтому, паз для затвора я решил залепить кусочками матраса, вымоченными до бесформенного состояния. Я с трудом вспомнил, как после допроса меня вели по длинным темным коридора без окон. Только на третьем пролете был оборудован небольшой смотровой балкончик. Оставалось надеяться, что он на той стороне крепости, примыкающей вплотную к морю. Иначе... впрочем, об ином варианте я предпочитал не задумываться. И вот, на тринадцатый день моего "попадания" я наконец решился.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Старый смотритель Кентон не любил место своей работы. Впрочем, он бы наверняка удивился, если бы кто-то сказал, что любит такое место, как Азкабан. Однако бывший аврор, получивший в войне с Тем, кого нельзя называть, увечье не совместимое с его старой работой, не привык жаловаться на жизнь. Ко всему можно было привыкнуть — к постоянному ветру и холоду, чуть ли не спартанским условиям, обществу матерых уголовников, часть из которых он засадил сюда лично. Но вот к чему не мог привыкнуть седой однорукий аврор, так это к Дементорам. У него был амулет, для защиты. Их сторожка была защищена самыми разнообразными чарами, а в камине всегда весело потрескивал огонь... но за пределами уютных комнат, мерзких холод все равно проникал прямо в душу. Так что момент, когда приходила его очередь разносить еду живым трупам, он не любил.

Однако, служба есть служба. И старик отправился по этажам, постоянно подновляя на левитирующих за ним подносам чары трансфигурации. Почему-то за даже за пределами камер, заклинания держались очень недолго. Словно бы проклятые твари выпивали и их. Подойдя к камере N13, Кентон прислушался. Из каменного мешка доносились слабые стоны, свидетельствующие о том, что знаменитый узник еще жив.

Сириус Блэк — бывший аврор, герой войны — и убийца. Предатель собственных друзей, приспешник Темного. Кентон всегда знал, что из этой паршивой темной семейки аристократишек не может выйти нормальный человек. Ему все давалось легко, по блату. Он не карабкался по карьерной лестнице, как честный маглорожденный Кентон Бретт. Не рисковал своей жизнью, ради какого-то пустякового значка. И кто в итоге победил? А? Бывший аврор с трудом удержался, чтобы не плюнуть в миску с тюремной похлебкой или вылить ее. Кентон вспомнил, как пару недель назад, этот сумасшедший затих, хотя вечно смеялся и выл как собака в своей камере. Но когда труп уже хотели уносить, тот вдруг снова начал выть. Так что смотритель лишь поставил поднос внутрь камеры, не пролив ни капли. "Смерть была бы для тебя слишком легким исходом" — злорадно думал смотритель, защелкивая дверцу.— "Помучайся еще, ублюдок."

За своими мыслями, старик не заметил, как неправильно щелкнул замок. Он был слишком погружен в воспоминания своей юности, раз за разом переживая ее негативные моменты. Азкабан, не взирая ни на что, действовал на всех.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *