Я - ведьма

Я — ведьма

Нас всегда было много. Кто-то из нас не скрывал свою силу, иные не показывали даже близким. И наши судьбы были разными, и в то же время столь одинаковыми, словно колосья на пшеничном поле... Время идет, спешит, обгоняя человеческие жизни, и даже ведьма не в силах остановить непрерывный поток лет, теряя жизнь, как песок сквозь пальцы... Иной раз мне кажется, что мы лишь женщины, сильные в своей слабости и слабые в своей силе, но мы иные... наверное.

Как приходит Сила? Мне сложно ответить. Кто-то обретает ее лишившись всего, кто-то с кровью предков, кто-то отказавшись от судьбы... И сила бывает разная — светлая и темная, созерцающая и разрушающая, дарящая любовь и отнимающая жизнь... И все равно в основе всегда будет и есть Сила... Точнее Мысль, Сверхразум, Идея, Энергия...

И я шагаю в серой безликой толпе прожигающих жизни, выделяясь, как белая ворона в стае черных. Нет, люди не заметят и не узнают, только те, кто подобен мне, те, кто владеют Силой. Я — ведьма! И я далеко не единственная...

Кукла с человеческим лицом

Ветер трепал ее волосы, мотал их как старую тряпку, швырял на мертвое лицо и в то же время, словно пытался вдохнуть жизнь в мертвое тело... Поздно!

— Зачем?— рыдала седая, но полная жизни женщина над трупом молодой, но безжизненной...

У одной еще были годы, у другой лишь безликая вечность.

Ту, что рыдала, звали Анной. Красивое русское имя, ничем не примечательная жизнь и возможно, если бы не Сила, сейчас искаженное рыданиями лицо светилось бы улыбкой... ту в которой больше не было дыхания жизни еще несколько минут назад звали Ларисой. Красивая молодая женщина... была. И детей двое, и муж любящий и дом полная чаша, а не сдержалась, не смогла так жить. Возможно, если бы и у нее не было частички Силы, неволя казалась бы крепостью за спиной мужа, а так... Такие разные женщины, но ошибка одной, обернулась гибелью другой. У них интересная история... была.

— — — — — — — — — — — — — — — —

— Мама, — Сашка вбежал в квартиру, хлопнув дверью, не снимая грязных сапог, — я дома!

Анна с тревогой выглянула в коридор — на единственном родном сыночке лица не было. Сдержался, вернулся в прихожую, торопливо разулся и почти бегом пробежал в комнату.

— Сашенька, — Анна остановилась у закрытой двери в его комнату, — Сашенька, обедать будешь?

Из-за двери раздались глухие удары, рычание и сквозь все это сдержанные рыдания. Странности в поведении Сына Аня видела давно, даже хотела на картах бросить, да бабка предупреждала: 'Карты будущее не показывают — строят! Раз погадаешь, а всю судьбу предопределишь!'. И знала Анна что нельзя, да сердце материнское разрывалось. Будь Сашка дочерью, так вошла бы, успокоила, по головке погладила, к сердцу прижала. А он мужик уже, колючий, грубый, да и не захочет слабость показывать перед матерью.

Постояла у двери, сама чуть не плакала, развернулась ушла на кухню. Сын не вышел ни в обед, ни к ужину. Муж вернулся, просила его Анна поговорить с ребенком, тот в ответ отмахнулся:

— Взрослый мужик уже, двадцать лет почти, сам разберется!

А Анна места себе не находила, и так к двери подойдет, и по другому, и просила сына помочь с краном, а в ответ:

— Мама, я сделаю все... позже...

И такая тоска в голосе. Не удержалась, вошла. Сашка лежит на диване, в подушку уткнулся, плечи вздрагивают.

— Саш, ну хватит. Что случилось, Сашенька?

— Мам, все хорошо,— а сам головы не поднимает.

— Саша, все проходит и это пройдет.

— Не пройдет, мам... никогда не пройдет.

— Отчислили тебя? — допытывалась Анна.

— Я лучший на потоке,— хмуро ответил сын.

— Обидел кто? — продолжала расспросы мать.

— Мама,— в голосе парня послышалось раздражение,— я в секцию по карате с шести лет хожу, кто обидеть может?

Анна рядом присела, хотела по голове погладить, так он весь дернулся. Ну как же, мужик уже, слабости своей стыдится. Призадумалась, и тихо так:

— Сашенька, все дело в девушке?

Вздрогнул, снова в подушку уткнулся. А потом вдруг сел, глаза красные, голос хриплый и начал рассказывать. Как на первом еще курсе влюбился в Лару, Ларису. Как ухаживал, сначала несмело, потом настойчиво и даже почти в кино сходить договорились, но тут этот Стас... Парень почти выплюнул это имя.

— И что она нашла в нем? — возмущался Саша, — Худой, травку курит, а шмалит так вообще пачку в день. Из универа едва не отчисляют, по успеваемости никакой. Баб как перчатки меняет, об Ларку едва ноги не вытирает, а она смотрит на него... Как собака преданная смотрит, мам! Как собака, понимаешь?

Понимала Анна, еще как понимала, сама подобное прошла. И жених был положительный, председатель студенческого совета, и отец дипломат, а выбрала Толика своего... Ох и ругалась мать тогда, отец едва за ремень не взялся, а бабка отстояла, сказала что коли судьба такая, грех от судьбы бежать.

— Я признался ей сегодня, — почти шепотом признался Сашка,— все сказал, а она... посмеялась. И ведь я не могу без нее, убить за нее готов, Стаса этого по стене бы размазал, а она... Сказала если его трону, она меня убьет... А я без нее жить не хочу...

Смотрит Анна на сына, сердце кровью обливается, и ведь видит, что правду говорит. Как сама молодая была легко было ухажеров менять, да вот лежит перед ней расплата.

— Сашенька, а как она выглядит хоть? Красивая?

Сын потянулся за курткой, открыл кошелек и достал фотографию девушки. И ведь не красавица далеко: нос чуть вздернутый, волосы пепельно-рыжие, глаза карие, веснушки на лице, и не красавица, а лицо приятное.

— Универ брошу, — внезапно произнес Саша,— поеду работать в Москву, мне уже сейчас место предложили в институте.

— Да что ты такое говоришь, — возмутилась Анна, — из-за одной дуры всю жизнь себе ломать вздумал?

— Не говори про нее так,— резко оборвал сын,— не могу я, мама... Лучше просто не видеть ее больше... фотографию отдай.

Но Анна фотокарточку в руке держит, на сына смотрит... И ведь когда сама жениха бросила даже не вспомнила ни разу, пока не встретила спустя пятнадцать лет... Спился Борис, а ведь умнейший парень был. Тогда вины за собой не чувствовала, а сейчас страшно было.

— Ты отдохни, Сашенька, поспи. Я фотографию утром тебе верну...

— Мам, — Саша подскочил,— зачем тебе фотография?

— Погадать хочу, — соврала Аня, — ну как бабка моя, помнишь про нее рассказывала?

— А что выпадет, расскажешь? — спрашивает, а у самого глаза надеждой загорелись.

— Не переживай, — поднялась уверенно, — будет Лариса твоей. Девушки они всегда сначала говорят, нет, а там...

А в полночь, когда все спали, женщина в теплом черном пальто вышла из дома. Шла быстро, боялась каждого шороха, но от цели отступать была не намерена.

На кладбище прошла спокойно, мертвых она не боялась, а живых тут не было, иначе почувствовала бы. Долго блуждала между могилками, все искала захоронения девушки ларкиных лет. Нашла. С черного памятника улыбалась рыжеватая девушка... погибла в автокатастрофе.

Анна несколько минут смотрела на могилу, затем опустилась на колени.

Горели потрескивая свечи, неясным гулом звучали воспоминания, Черным венчанием связывала сына родного и ту что больше жизни любил. И ведь видела что другая судьба у Ларисы, что любит она истинно, что тот другой, темноволосый судьба ее и половинка, а не дрогнула рука, не сорвался голос.

Домой возвращалась под утро, шатаясь как пьяная. Тихо вошла в квартиру, разделась, в спальне тихо спал любимый Толик... В ванную пошла, включила свет, взглянула на себя в зеркало и испугалась — по вискам седина проступила — взяло свою силу заклинание. Пришлось искать тоник, на новый год взяла, хотела цвет поменять, и ведь единственная из сверстниц еще не была седая и вот...

'Сила всегда берет что-то, — говорила в детстве бабка, — красота меньшая из жертв...'.

Будильник зазвенел только легла, и пришлось вставать.

— Ты не заболела, Анютка? — встревожился муж.

— Нехорошо себя чувствую, — призналась Анна.

— Сиди дома, я как директор фирмы могу дать выходной своему главбуху, — Толик нежно поцеловал в губы, не удержался и чмокнул в нос.

И солидный руководитель ведь, а как мальчишка иной раз. Анна провожала его с улыбой, долго целовала на пороге. Потом пошла будить сына. Саша долго не хотел вставать, за ночь решил окончательно универ бросить.

— Саш,— не выдержала Анна,— вот поверь мне как женщине — Лариса сама к тебе подойдет сегодня. Так что приведешь невесту знакомиться. Вставай уже.

Не поверил, но встал. Наскоро перекусил, в щеку чмокнул и с пирожком в руках убежал.

Анна долго сидела на кухне, мешая остывший кофе. Потом поднялась — дел было много. И в магазин сходить и праздничный ужин приготовить.

Толик вернулся пораньше, набрал кучу фруктов и витаминов, вошел с серьезным лицом, явно играя в сурового доктора.

— Анютка, — начал возмущаться с порога,— ты отдыхать должна была! И по какому поводу праздник вообще?

Аня подошла, обняла мужа и смущенно ответила:

— Сашка невесту приведет.

— Мать! — возмутился Толя, — Какая невеста, пацану двадцатник всего! Это ты про Ларку его? Да порыдает и успокоится, а ты... политесы тут развела. Ложись в постель, я сказал. Я встречу с японцами отменил, чтобы тебе ужин приготовить, идем уже... мать героиня!

Но тут в двери позвонили сначала, потом Сашка видать вспомнил про ключи и дверь все же открыл. Смущенно заглянул в квартиру, увидел обнимающихся родителей и ошалело заулыбался. Открыл двери сильнее и чуть подтолкнул в двери смущенную девушку:

— Мама, папа, знакомьтесь, это моя Лариса...

— Приехали, — выдал Толик,— мать, а ты у нас не ведьма случаем, а? Или ясновидящая?

— Ясновидящая, — утверждающе ответил Сашка, и пока Лариса неловко расстегивала сапожки, обнял и прошептал . — Как ты узнала?

— Я же женщина,— тихо ответила Аня. — Ларочка, мы очень вам рады. Идемте ужинать.

И свадьба была богатая, красивая, и молодые друг на друга не налюбуются. Только Аня нет-нет да и кажется ей, что это не Лариса, а кукла с человеческим лицом. И улыбается, и смеется, а иной раз глаза как пустые. Не удержалась, уговорила Лару съездить в деревню к своей старой бабушке. Девушка согласилась, нравилась ей свекровь, отношения у них как у матери с дочерью, Анна ее и одевала как куклу, и по дому работой не грузила, Ларисе все подруги завидовали. Поехали на машине, которую Толик молодым подарил. Саша с ними увязался. Езали долго и весело, Анна любовалась детьми, радовалась их счастью и уже знала, Лариса проболталась когда накануне смущенная из ванны вышла, что скоро будет малыш.

Приехали в Васильевку, пока со всеми родными да знакомымы перездоровались, уже и ночь настала. Пошли к бабке Авдотье.

Та калику открыла и замерла. Стоит, взгляд с Анны на Ларису переводит, и такое осуждение в глазах.

— Бабушка,— не удержалась Анна,— так и будешь на пороге держать. Я к тебе с правнуком и правнучкой...

— Вижу! — сказала как сплюнула Авдотья,— И с пра-правнуком тоже!

Лариса невольно отступила на шаг и едва слышно спросила:

— А вы... откуда знаете?

— А я все знаю, входи девочка, Сашка и ты входи. Ступайте сразу в горницу, там пирог и чай, я вас уж часа три дожидаюсь. А ты, Анютка, постой со мной, разговор есть!

— Странная она, — прошептала Лариса, проходя в дом,— но сразу видно, что хорошая.

Авдотья подождала, пока молодые в дом войдут, и зашептала так, чтобы только Анна и слышала:

— Привела ко мне куклу с человеческим лицом, смерть мне привела! Чем думала, чем, Анна? Силу использовала? Гордись! Да только судьбу поломала обоим!

— Бабушка,— попыталась оправдаться женщина, — я же как лучше хотела?

— Как лучше? — Авдотья веник схватила, по ногам ударила, и не больно, а до слез обидно. — Как лучше? Когда ко мне мать твоя приходила чтобы тебя с Борисом повязать, она тоже как лучше хотела! Да только я умнее была, отказала сразу! И ведь живешь теперь, мужем обласканная всем подругам на зависть, а у девчонки счастье украла!

— Не украла, а дала,— оправдаться хотела,— Саша ее любит, вот малыш будет... И не такой мой Сашка, чтобы плохим был, он за нее жизнь отдаст.

— Ах ты, гусыня глупая, — едва не взревела Авдотья,— да с силой Лариса, с силой! Не лег твой приворот, хоть и делала, как я учила! Черный приворот он на всю жизнь делается, да только если судьбу ломаешь, если ведьму с нелюбимым связываешь он сгореть может! А когда сгорит неведомо! Может пять лет, а может десять, но только проснется она однажды, на мужа посмотрит постылого да и уйдет.

— Дети будут,— упрямилась Анна,— дом богатый будет, не уйдет никуда. А там и новый наложу?

— На что? — уже закричала Авдотья, а затем тихо совсем,— Сгорит приворот, Анюта, сгорит, понимаешь? А вместе с ним у нее и чувства сгорят, глаза у нее пустые сейчас уже, кукла она, Аня, кукла с человеческим лицом! Похоронила ты душу ее, нет ее теперь. Беда может быть! Чем же ты думала, внученька? Хоть бы спросила, хоть бы приехала... Эх, да чего уж теперь.

Анна вошла во двор, обняла бабушку, тихо заплакала.

— Ну не реви, будет тебе... жизнь она длинная. От себя не отпускай, живите вместе, а там... Не изменишь уже ничего, детям потом мать заменишь, чего уж тут...

— А Саша? — испуганно спросила Аня.

— А что Сашка... коли сейчас так за год успокоился бы, а так... Рядом будешь, поддержишь...

А на утро бабушка Авдотья представилась. Аня Ларису и Сашу к соседям отправила ночевать, а сама три ночи отчитывала. Да стояла на коленях, и слезы не переставая по лицу текли... И ведь сама виновата, не обвинить никого. Похороны как серый туман помнила. Толик рядом был, успокаивал, а Лариса... она как на кладбище вошла, так точно — кукла с человеческим лицом.

Годы шли, Анна уговорила мужа купить загородный дом, там и поселились. Ларису как университет закончила, на семейную фирму устроили. А Саша он свою компанию открыл, гордился им Толик без меры, всем друзьям хвастался. По дому бегали детские ножки, Алешка и Тамара. И счастье жило, для всех счастье, только Лариса... Иной раз входила Анна в кухню, а Лара стоит, в окно невидящим взором смотрит и слезы по щекам...

— Живу, а словно не моя жизнь, — призналась раз девушка...

Пятнадцать лет прожила с Сашей... Однажды утром, на рассвете проснулась... а не ее это жизнь. Другой рядом лежит, сопит и радостно улыбается... Рука сама за ножом потянулась...

Анна проснулась внезапно, словно голос бабки услышала 'Беда пришла, Анютка, страшная беда...'. Женщина как была в ночнушке, опрометью в спальню сына бросилась, а там стоит Лара над мужем, нож для удара занесла и в глазах — пустота.

— Лариса! — закричала Анна, да седая на пол осела.

Проснулся Саша, в последнюю секунду руку любимой перехватил. Стоит, в ужасе на жену смотрит.

— Лара, Лариса, ты... ты чего?

А кукла с человеческим лицом медленно к Анне повернулась. Смотрит с ненавистью...

— О детях подумай, — прошептала Аня,— дети у тебя... Алешенька и Тамарочка, не бросай их...