Мертвые тоже хотят жить!

Пролог

Нога в тяжелом ботинке с силой ударила искореженное тело, рифленая подошва впечаталась в ребра, ломая одно, второе, третье. Хотя, кто их считает? Явно не мужчина, упрямо сжавший губы в одну сплошную тонкую черту, с нечеловеческой злостью расправляющийся со своей жертвой.

— С

* * *

! — злобно прошипев, он вдруг наклонился и разорвал грязную тряпку на груди девушки. В руке показался нож, и вот уже по покрытой синяками коже весело ползет тонкая струйка крови, рисуя причудливый узор, окрашивая притоптанную траву черным цветом. Буква, следующая, пятая. На когда-то идеальном теле красуется четкое слово. Грязное, известное всем и каждому, брезгливо произносимое сквозь зубы или выкрикиваемое в порыве гнева, украшенное розовеющими сквозь порезы ребрами.

Полюбовавшись на свою работу, мужчина усмехнулся и прислушался к еле слышному хрипу. Девушка была еще жива.

— Живучая тварь! Но ничего, пять минут погоды не сделают. Радуйся жизни, дорогая... — тихо засмеявшись, убийца всмотрелся безумными глазами в темнеющий вокруг лес и зашептал, — Радуйся, как я... Да, как я...

— Шлюха! — неожиданный вскрик полный боли разорвал ночную тишину, новый удар, теперь уже не ботинком, а острием ножа, в самый низ живота, удар, ставящий точку, обрывающий хрупкую ниточку жизни.

Всхлипнув, мужчина поднялся и, откинув назад влажные, прилипшие ко лбу вьющиеся волосы, замер, подставляя лицо усиливающемуся дождю. Вновь всхлипнув, опустил взгляд на свои слегка дрожащие руки, густо вымазанные черным. Кровь? Нет... Разве можно принять эти темные пятна за кровь? Нет, конечно. Это грязь. Это прах. Это ничто, как и его жизнь, с недавних пор. Он просто отплатил. Расплатился за вранье, за измену, за болезнь. Ведь и ему осталось совсем недолго. Год, пять? Да какая разница! Жизнь кончена! Из-за нее! Да...

Взгляд ниже, на распростертое тело, плавающее в густой луже из грязи и натекшей крови. Даже сейчас, сломанная и мертвая, она была прекрасна. Чуть загорелое тело в остатках некогда голубого платья белело на фоне лесной черноты. Четкие, плавные линии, тонкая кость, длинные волосы, в которые он так любил зарываться пальцами, особенно когда она в порыве страсти шептала его имя. Его имя! Так что же он пропустил? Что и когда?!

Закусив губу, мужчина зажмурился, покачал головой и резко распахнул глаза. Обидно... Даже выведенное на животе слово не портило картину, а он так старался... Жаль...

Тяжело вздохнув, убийца спрятал нож.

Ничего...он все сделал правильно, верно... С ней все кончено. Как быть с другим? Отомстить? Само собой! От возмездия никто не уйдет. Было бы желание и деньги. Первое в наличии, второго в избытке. Пора действовать, но сначала план и роль безутешного вдовца. Ведь он действительно безутешен! Вся жизнь собаке под хвост.

— Мразь, какая же ты мразь, дорогая... — последний, финальный удар носком ботинка по ребрам, и мужчина уходит, оставляя за пеленой дождя частичку прошлого.

Глава 1

Больно... Боже, как же больно... Каждая клеточка просила, вопила о пощаде, умоляя перестать, спрашивая — за что? Скрючившись, я попыталась стать как можно меньше, свернуться в клубочек и... исчезнуть, навсегда. Боже, за что?

Дернувшись, почувствовала новый удар. Сейчас попало в ухо. Голова загудела и закружилась, к горлу подступил плотный горький комок.

— Не отворачивайся, с

* * *

! Я хочу видеть твои лживые глаза! — сильная рука резко дернула за волосы, буквально отдирая лицо от коленей. — Смотри на меня, я сказал!

И я всмотрелась, сквозь боль, непонимание и преграду из слез в размытый овал лица, в злые голубые глаза, такие родные и такие далекие.

— За что? — неслышимый шепот сорвался с губ.

— Что ты сказала? — волосы вновь дернули, с силой вырывая несколько прядей.

Сглотнув, повторила чуть громче, только чуть, хотя хотелось кричать, хотелось рыдать и бить его. Да! В первый раз за все наше знакомство я мечтала ударить его, сильно, до крови, и бить, не переставая, пока не уйдет вся моя боль. Но я лежала, сжавшись у его ног и только тихонько, сквозь слезы шептала:

— За что...

— За что?! Ты спрашиваешь у меня, за что? Ты мне жизнь сломала, мразь! Вот, полюбуйся! — в лицо небрежно кинули комок бумаг.

— Не понимаешь? Нет! Давай просвещу! — оттолкнув, он нагнулся и, подняв брошенное, быстро расправил. В следующую секунду в лицо уперся мятый листок с пляшущими на нем буквами и фиолетовыми печатями. — Еще не понимаешь, нет?

Я отрицательно помотала головой.

— Это приговор, дорогая, мне, моей жизни, моим планам... Ты думаешь, я это оставлю, пущу на самотек? Ошибаешься, милая, нет, я это так не оставлю! Я не собираюсь подыхать в одиночестве! Дамы вперед! — новый, сильный удар ожег щеку, кожа с внутренней стороны лопнула, и рот наполнился горячей, сладковатой кровью.

— Я... — сглотнув, я попыталась отползти, но была остановлена рывком, он вновь ухватился за волосы.

— Куда? Ничего не хочешь рассказать? — нежно прошептав, он рыкнул, — Ничего? Как эта дрянь оказалась в моем организме?

Часто моргая, я пыталась рассмотреть уплывающие буквы, зрение на мгновение сфокусировалось, показывая странное словосочетание — 'гепатит G'. Что? Г? Разве такое бывает?

— Ты шутишь?

— Я похож на шутника, милая? — невесело хохотнув, он наклонился, почти касаясь губами уха, и жарко зашептал: — Я все проверил, я потратил полмесяца, проверяя и перепроверяя. Источником можешь быть только ты, но тебе, как оказалось, повезло, ты почему-то не заражена. Обидно, не находишь?

— Я не могла, я не... — пытаясь переубедить, получила неожиданный удар ладонью по губам.

— Не ври! Только не ври! С кем ты спала? Когда? Когда ты успела завести себе хахаля? Или это с той жизни, с прошлой? Кто там у тебя был? Сережа? Дима?

— Нет..., нет, — я качала головой, не понимая, как он мог такое подумать, — Я не..

— Ты, да! Вот он, результат! Подумать только, всего полгода со дня свадьбы... А с виду-то и не скажешь, тихая, робкая... Подумать только...

— Вадим, я ни с кем...

— Заткнись! Замолчи! — толкнув в грязь, он поднялся и с шумом вздохнул. Засунув руки в карманы джинс, вперил тяжелый взгляд в переносицу, высверливая дырку, пытаясь забраться в мысли, вывернуть и выпотрошить их, я никогда не думала, что таким взглядом он когда-нибудь посмотрит на меня. Я и помыслить не могла, что его глаза — чистые, голубые, веселые, серьезные... станут серыми и злыми... очень злыми, чужими и такими далекими.

— Пора платить по счетам, дорогая.

И начался ад.

Время растянулось в бесконечности, поглощая минуты, заставляя забыться в алых всполохах боли. Удар, удар, удар. Тихий мат сквозь зубы. И снова удар, с силой, с остервенением. Ненавистью.

Я тонула в страхе и в боли, уже не считая, не оправдываясь, не делая попыток заговорить, не пытаясь прекратить этот кошмар. Я тонула и умирала, пока тот, кто обещал любить и защищать, медленно, с точностью хирурга, выдавливал жизнь, уничтожая меня, капля за каплей, минута за минутой.

Не было слез, уже нет, я плакала в начале, унижаясь, цепляясь за тяжелые ботинки, оставляя грязные разводы на штанинах джинс, и уговаривала, умоляла проверить диагноз заново у других врачей. Не было сил ловить его взгляд, надежда в душе замерла и оборвалась раньше, когда из потемневших глаз на меня глянул зверь. Только стоны, редкие стоны соскальзывали с губ. Пока жива... так много и так мало.

Живота коснулось что-то холодное, и новая нотка боли раскрасила сознание, заставляя забыться, уйти в темноту, но я с дурацким упорством цеплялась за жизнь, запоминая каждый удар, вспоминая каждое слово 'люблю'...

Он что-то шептал, что-то говорил, но вдруг замолчал и яростно крикнул... Что? Я не слышу, не хочу слышать, не хочу видеть, не хочу зна...

Острая сталь резко вошла в тело, куроча отбитые внутренности, что-то хрустнуло, добавив чуточку незаметной боли к бесконечной агонии, и я задохнулась кровавой пеной, пытаясь последний раз спросить:

— За что...

Я часто задумывалась, что там за гранью? Какая она, смерть? Это черта, за которой нет ничего, и душа просто растворяется в пространстве, моментально, мгновенно, навсегда? Это перерождение, когда я вдруг очнусь в теле новорожденного и все забуду — боль, надежды и неудачи, любовь и ненависть? Или это длинный белый туннель, с ярким светом в конце, о котором так любят судачить выжившие? Яркий, белый, прекрасный свет, ведь там рай, а рай обязательно должен блистать. И ангел. Непременно должен быть ангел! Ведь кто-то же должен вести к свету. Кто-то должен поддержать, обнять, успокоить, позвать в новый мир, разбудить, вырвать из оков старого... Кто-то... где ты, этот мифический кто-то? Где?

Я судорожно оглядывалась, ища хоть что-то знакомое, понятное, кого-то надежного, и не находила. Только темнота вокруг и маленькое светлое пятно, казавшееся тут таким же чужеродным как и я. Всхлипнув, обхватила себя руками, пытаясь согреться и понять: я умерла? Когда? Вот только сейчас, буквально мгновение назад чувствовала противный вкус крови на губах.

Даже сейчас я чувствовала ее — кровавую пену, затыкающую рот, нос, мешающую вдыхать необходимый ледяной воздух.

Рука метнулась к губам, судорожно стараясь стереть противную пену, но замерла, не находя. Провела языком по зубам — ничего. Чисто, только непонятный, тревожащий привкус. Пальцы рванули к волосам, путаясь в прядях, массируя виски, стараясь натолкнуть на ускользающую мысль. Глаза шарили по сторонам, ища подсказку и натыкаясь на безмолвную тьму.

Нож? Да. У него был нож, во мне был нож. Вот тут, и тут, а здесь он старательно выводил буквы. Кончиками пальцев, осторожно касаясь живота, наконец, нашла их — тонкие аккуратные разрезы и восклицательный знак. Это не сон, не кошмар, он на самом деле сделал это со мной.

— Сволочь... Какая ты сволочь, любимый!

До конца не понимая и не принимая, закусила губу, чтобы сдержать слезы.

Я умерла, да... глупо, как же глупо, закрыть глаза, не выдержать и умереть...

Истерически расхохотавшись, вновь оглянулась. Никого, пусто. Никто и ничего мне, как оказалось, не должен. Никто и ничего. Нет зовущего света, нет туннеля, нет розовощеких младенцев, готовых принять и исцелить мою душу, нет ангелов и нет смерти, есть только я. Одна. Нет даже моего трупа, ведь я то жива, ведь правда? Так где же труп, где тело, над которым можно вволю порыдать, где лес и притоптанная трава? А пятна крови на земле? Я с ними сроднилась! Верните немедленно!

Внутри, глубоко в сердце непонимание перерождалось в злость.

Так не должно быть! Почему мое 'Я' существует? Почему я не чувствую покоя и не стремлюсь к новой жизни?! Меня вполне устраивала старая, хотя сейчас, я бы кое-что подкорректировала в ней! Например, наличие бывшего 'любимого' мужа. На маленькой планетке под названием Земля двоим явно было бы тесно.

Сжав кулаки, с трудом выдохнула и медленно вдохнула, удивляясь новой мысли — хочу отомстить. Мстить, медленно, как и он, выдавливая жизнь, капля за каплей, минута за минутой. Даже пойду дальше, день, неделя, месяц...

Коротко хохотнув, представила мучения некогда обожаемого мужа. Как просто, предательство — и обожание смыло волной, как не бывало. Раньше я бы никогда даже не помыслила о мести, но то было раньше, давно, в другой жизни, не со мной. А сейчас, сейчас надо выбраться отсюда. Повод более чем серьезен — жизнь и месть. Остался последний вопрос — как? Захотеть? О, поверьте, я очень хочу! Пожелать? Я желаю! Мечтаю, приказываю... Надеюсь!

— Я хочу жить! Хочу! — громко заорав, прислушалась с детской надеждой, а вдруг кто ответит? Ничего, ни эха, ни отзвука, ничего.

— Я хочу мстить! — зубы от злости заскрипели, а в уголках глаз вновь стали собираться предательские слезинки. Быстро сморгнув, всмотрелась в черноту, так же разглядывающую меня миллионами глаз, будто затаившуюся за малым, бледным кругом света, окружающем меня. Напряженная, я стояла будто на сцене, участвуя в театре одного актера, где главный и единственный персонаж — это я, освещенная бледным светом прожектора. Шаг — пятно незаметно последовало за мной, еще шаг, затаила дыхание в ожидании ответа притаившегося за краем зрителя. Ничего, только чернота, пустая, наполненная, мертвая, дышащая, насмешливая, бесконечная.

Шаг, еще один, быстрее, еще быстрее. Бег, безудержный бег, помогающий вырваться, исчезнуть, добраться до той единственной точки, где тьма расколется на миллиарды кусочков и исчезнет, где она не будет с любопытством юного натуралиста наблюдать за каждым моим шагом, каждым словом, мыслью, действом.

Сколько я так бежала? Месяц? Год? Не знаю, но в один момент колени вдруг подогнулись, и я упала, упираясь на ладони. Голова склонилась, волосы рассыпались, закрыв от чужого внимания, а горло рвал истерический смех, переходящий в рыдания. Хотела жить? Живи, что мешает, только не сойди с ума. Хотела отомстить? Кому? Кому здесь можно мстить? Вечности? Тьме? Или этому маленькому пятнышку света, преданной собакой бегущему за мной? Кому?

Пальцы сжались, впиваясь ногтями в плоть ладоней, образуя кровавые лунки, по щекам текли соленые слезы.

Как же я устала, устала! Я хочу домой! Хочу, чтобы прекратился этот кошмар.

Кулаки с силой ударили по невидимой твердой поверхности, и били, не прекращая, разбивая костяшки, а горло, сжатое рыданием, проталкивало наружу одно единственное слово — 'Домой', повторяя его как мантру снова и снова.

Закрыв глаза, я представила коридор, теплый паркетный пол и дверь из темного дерева с дымчатым стеклом, украшенным воздушным рисунком. Представила каждую линию, черточку, зазубринку, льющийся и преломляющийся свет, падающий на пол причудливыми узорами. Вспомнила бронзовую ручку с практически незаметной царапиной, как вдруг кулаки провалились, застыли в воздухе как в киселе. Медленно открыв глаза, замерла. Темнота кругом бесновалась, рвалась словно живая, языками пламени смешиваясь с разгорающимся вокруг меня светом.

— Домой! — губы беззвучно шептали, не прекращая, волшебное слово, глаза смотрели вперед, пытаясь не замечать меняющейся реальности, — Домой.

Чернота, разбавленная яркими полосами белого, закружилась в вихре, сжимая мое тело, и внезапно опала, исчезла без следа, расползаясь по углам, оставляя меня на теплом, безумно знакомом паркете из светлого дуба перед приоткрытой дверью с бронзовой ручкой.

Я дома?

Неверяще оглянувшись, покачала головой. Я дома. Ну надо же. Тихий смешок сорвался с губ и тут же был заглушен двумя ладонями, крепко к ним прижатыми. Глаза испуганно обшарили помещение — не услышал ли кто? Умереть во второй раз? Нет, я точно не готова к такому подвигу.

Осторожно поднявшись, заглянула в приглашающее открытую дверь. Библиотека. Знакомая до мелочей. Ну конечно же, сама выбирала дизайн и интерьер. Большая комната обшита деревянными панелями из итальянского ореха, тяжелые , перекрещенные балки того же дерева на головой, создающие четко выверенные квадраты. Стеллажи во всю стену с книгами, безделушками, вазами. Посреди всего этого великолепия диван с парой кожаных кресел цвета топленого молока, и напротив камин. Настоящий, с живым огнем -произведение искусства, украшенное медными коваными деталями.