Звезда по имени...

Звезда по имени...

Пролог

-Лили? Девочка моя? Давай поговорим? — глубокий мужской голос отчаянно взывал к стремительно удаляющейся по коридору спине.

— Лили? Малыш? — новая попытка, и вновь неудача. Фигура девушки не останавливаясь влетела в распахнутую дверь гримерки и резко захлопнула за собой эту самую дверь. Прямо перед носом мужчины. Можно сказать даже не захлопнула, а сильно долбанула по носу, отчего неудачливый герой-любовник ойкнул, прижал руку к пострадавшей конечности и прошипел:

— С-с-сука!

Закрыв глаза, он глубоко вдохнул, поправил кончик носа, и , удостоверившись, что ничего с ним страшного не произошло, выдохнув, положил руки на створки двери. Мужчина был зол. Очень зол, и прежде всего на себя, на свой болтливый и не в меру длинный язык, а еще на любопытный нос и длинные ушки одной наглой особы. Что ей стоило сидеть в гримерке и готовиться к выступлению? Жрать свои конфеты и готовиться к выступлению? Примерять очередной шедевр портновского искусства, ведь это надо очень постараться, чтобы на ее туше это искусство смотрелось, и готовиться к этому долбанному выступлению? Что? Теперь все может полететь к чертям собачьим! И никак ведь не выкрутишься!

Скрипнув зубами, он воровато оглянулся и заметил внимание одного из секьюрити. Шкафообразная образина в тонированных очках, прикрывающих не только глаза, но и часть лица, развалилась в одном из многочисленных кресел, установленных возле панорамного окна. Неспешно попивая воду из маленькой бутылки, охранник делал вид что отдыхал, но Рича не проведешь, у него нюх на такие вещи.

Кожа на лопатках неприятно зудилась, сигнализируя о напряженном тяжелом взгляде, пытающемся пролезть в самое нутро. Передернув мышцами спины, Рич скрипнул зубами и попытался расслабиться, а потом вновь постучал, и , понизив голос до интимного шепота, принялся жарко убеждать спрятавшуюся за дверью девушку. Хотя какая она девушка? Женщина. Баба. Ледокол, прущий напролом и не замещающий всех его ухищрений.

Обидно... Но ничего, он еще отыграет свое.

-Лили?

Лилиан, отчетливо слышавшая все: и "Девочку", и "Малыша" и "Суку", скривила губы в неприятной улыбке и неслышно, невзирая на большой вес, подошла к столику. Ничего нового эта сволочь уже не скажет, все что можно и нужно, а точнее все, что от нее скрывали, но о чем она догадывалась, Лили услышала. И была неприятно удивлена. Да. А кому понравится услышать о себе неприкрытую правду, сдобренную пошлыми шутками и непристойностями.

Скосив глаза на открытую коробку конфет, Лилиан на секунду задумалась, а потом все же подхватила пухлыми наманикюренными пальцами шоколадное чудо и закинула его в рот. Блаженно прикрыв веки, она легко отодвинула неприятные воспоминания в сторону, туда же отправила уже бывшего любовника и представила себя на сцене, под софитами, под сотнями ожидающих, предвкушающих глаз. Скоро ее выход, и она, как всегда, должна быть безупречна. Великолепная Лилиан. Лучший голос столетия. Пять октав. Единственная и неповторимая. Она действительно неповторима. А то, что с личной жизнью ситуация не складывается, не беда. Возможно она ищет не там и не тех. Все возможно.

Открыв глаза, Лили внимательно посмотрела на свое отражение и машинально потянулась за новой конфетой.

Стресс, чтоб его. Не каждый день расстаешься с бойфрендом. Не каждый, всего лишь раз в месяц — два. Но все же... Рич продержался полтора, и так глупо попался.

Слегка нахмурив брови, Лили пристальнее всмотрелась в зеркало, выискивая на своем лице следы недовольства и растерянности. А не найдя, довольно улыбнулась. Хорошо. Правильно. Так и должно быть. Журналисты ничего не должны узнать. Незачем. У нее и так благодаря тяжелому характеру скандальная репутация, и подогревать интерес сомнительными новостями не стоит.

Карие глаза удовлетворенно блеснули, губы растянулись в дежурной 'загадочной' улыбке. Королева вокала готова к восхищению публики.

Глава 1

Резко придя в себя, попыталась открыть глаза и потянулась пальцами к светильнику. Что-то не давало покоя, словно маленькие молоточки это что-то пыталось достучаться до разума, кричало о себе, но раз за разом натыкалось на плотную высокую стену. Отринув неуловимую мысль, пошарила пальцами по тумбочке, но вместо плоской деревянной поверхности нащупала пустоту. Замерев, еще раз провела ладонью там, где должна была стоять моя прикроватная тумба. Белая, резная, лично мной выбранная по каталогу пару лет назад. С коваными ручками. Со светильником в виде арфы — подарка одного из поклонников. Но ни светильника, ни тумбы на месте не оказалось. Только пустота. Не понимая происходящего, сжала пальцы второй руки, с силой собирая и сминая тонкий батист, но вместо собранной ткани, вместо части простыни, была пустота. Странная и пульсирующая пустота.

Глаза широко раскрылись, и я точно знала, что в них отражалось не только непонимание происходящего, но и ужас, ощущаемый каждой клеточкой тела. Мысль, усиленно пробивающаяся к сонному сознанию, достигла точки назначения, взрывая мозг своей абсурдностью и невозможностью. Ибо я никак не могла находиться в пустоте. Не могла. Но была. Странное пустое нечто, окружающее тело. Такого не должно быть, но было. Я не лежала у себя на кровати и не отдыхала после выматывающего выступления. Я даже не была у себя дома.

Вязкая, пульсирующая чернота, в которой не видно ни единого светлого пятнышка, заполняла пространство.

Пытаясь успокоиться, обняла себя руками и мысленно взвыла, когда руки обхватили пустоту. Мысленно, потому что в полный голос заорать я не смогла. Здесь и сейчас не было толстушки Лили, не было известной оперной дивы, владелицы шикарного голоса и не менее шикарного тела, восхваляемого на картинах Рубенса. Здесь и сейчас не было ничего, кроме черного пульсирующего нечто и моих мыслей.

Ужас затопил сознание, а неожиданная вспышка боли отправила его в еще большую черноту.

Следующий раз я очнулась так же внезапно, полностью, как какой-то механизм, запущенный щелчком тумблера. Раз и все. Распахнув глаза, которых не было, я до воображаемой рези всматривалась в очертания, пытаясь увидеть хоть что-то. Воображаемые руки все так же наталкивались на пустоту в бесполезной попытке найти хоть что-то материальное. Истерика. Я чувствовала что еще мгновение и она вновь затопит сознание, и тогда.. Что будет потом? И будет ли оно когда-нибудь? Или я растворюсь в этом непонятном и страшном "нигде"?

Сдерживаясь из последних сил, сцепила зубы и сжала кулаки, попыталась двинуться вперед, выбраться из этого амебного непонятного состояния. Я даже представила, как ноги, одна за другой, легко сгибаясь в коленях, сделали шаг, как руки махнули, помогая телу. Как я побежала! Как я осталась на месте... Ибо не двигалась совсем.

Темное нечто, окружающее меня, бесстрастно взирало на мои неловкие попытки, а потом внезапно засмеялось неприятным шипящим смехом, отвечая на мой немой, мысленный крик. И вновь наступила невыносимая боль, поглощающая сознание.

Глаза открылись. Какой раз? Пятнадцатый? Двадцатый? Я перестала считать после шестого. Я перестала кричать, и уже безэмоционально взирала на темное, окружающее меня нечто, но не перестала двигаться. С упорством приговоренного к смерти, каждый раз двигала руками и ногами, старалась сделать хоть шаг, мысленно напевая и комментируя. Лишь бы не сойти с ума. Двигаясь, я вспоминала какие-то мелочи, давно забытые факты. Спела несколько песен и прошлась по таблице умножения. Я даже мысленно составила сочинение, и сама себе поставила удовлетворительно. Литература никогда не была моей сильной стороной. И каждый раз темнота взрывалась вспышкой и отправляла меня в небытие.

Сегодня, сейчас... Для меня осталось лишь "сейчас", ведь я не знала, надолго ли хватит меня, как долго смогу продержаться и не потерять себя. Сейчас мне показалось, что темнота слегка рассеялась и на периферии зрения мелькнули два ярких продолговатых пятна. Судорожно оборачиваясь и напрягая глаза, всматривалась в непонятное нечто. Мне не показалось. Что-то яркое рассеивало тьму, и это что-то приобретало силуэты людей. Странные, немного вытянутые силуэты. С жадностью всматриваясь в яркие очертания, я почему-то начала искать крылья. Обычные. Такие, с которыми изображают ангелов. Я всматривалась до боли в глазах, до рези, до вспышки... И снова потерялась в темном ничто.

Опять в сознании. Это хорошо или плохо? Наверно, все же хорошо. Я думаю, значит я существую. Но почему так странно? Жутко и непонятно. Что это за темное "ничто"? И когда я наконец смогу по настоящему открыть глаза? Надеюсь скоро. Иначе... Что будет "иначе", я старалась не думать.

Мысленно вздохнув, в который раз вспомнила последний день моей настоящей, земной жизни. Жаркие софиты освещали сцену. Моя фигура, скрытая тенью. Восторженные зрители, затаившие дыхание. Все как обычно, почти как всегда. Кроме, конечно, расставания с Ричем. Некрасивого и гадкого. Зачем я вообще с ним связалась? Чем он мне понравился? Яркими зелеными глазами или спортивной фигурой? Или вечно взъерошенными, темными волосами, похожими на иголки недовольного ежика? Или скорее нескрываемым интересом в глазах, как оказалось позже, сильно наигранным и неправильно мною понятым. Интерес был, да, вот только совсем иного рода. Денежный. И тут отметился презренный металл. А ведь Ричард даже не просил ничего как другие, не намекал. Ни подарков, ни денег, ничего... кроме моего времени. И я даже почти поверила. Почти. Потому что по настоящему я не верила никому и никогда. И даже зеленые глаза не заставили меня забыть свои принципы. Поэтому и ощущение после подслушанного разговора было просто мерзкое, как будто случайно подсмотрела не за своим любовником, а за чужим. Как будто обсуждали не меня, а чужую жирную тетку, возомнившую о себе Бог весть что. Мерзко и неприятно. Всего лишь. Можно было закрыть дверь и забыть, что я и сделала, легко зачеркнув полтора месяца так называемых отношений. А сердце? Что сердце? Оно даже не екнуло, лишь удовлетворенно стукнуло, как будто знало все заранее. А дальше билось как обычно. Ровно. Его не задели циничные высказывания твари, именующей себя "близким другом великолепной Лили".

Так что же тогда произошло? Выступление. Игнорирование Ричи. Гримерка. Зеркало с моим отражением. И конфеты. Очередная маленькая радость. Одна из многих, которые себе позволяла. А как иначе? Я всегда обожала шоколад. И чем больше становились мои доходы, тем качественнее продукт покупала. В последнее время я могла позволить себе все. И даже конфеты ручной работы. Только для меня. Исключительно для меня. Приятно? Очень. Особенно для девочки с окраин, добившейся всего исключительно своими талантами.

Конфеты. Что было после? А после я куда-то шла, что-то говорила и, все, темнота. Мысль о том, что я без сознания, в больнице, была отринута сразу. Буквально за неделю до выступления у меня был плановый медосмотр. Я очень тщательно подходила к вопросу о своем здоровье. И пусть у меня был лишний вес, на сердце он не сказывался. А значит, это что-то другое. Авария? Кома? Нет... Да и машина, моя бронированная крошка, могла выдержать не только прямой удар в бетонный столб но и автоматную очередь. За своей безопасностью я тоже следила. В конце концов, я у себя любимая одна, а раз любимая, то никакие траты лишними не бывают.

Похищение? Это слово, эту мысль я обдумывала все тщательнее. Возвращалась к ней все чаще и чаще. Пока не согласилась и не приняла. Осталось догадаться "кто?" и "зачем?". А потом выбраться и отомстить гаду.

На этой мысли я вновь почувствовала боль, раздирающую все мое существо и вновь отправляющую в темное беспамятство.

Открывала глаза неохотно. Сегодня, сейчас я чувствовала себя почему-то очень уставшей и больной. Но преодолев "не хочу", все же открыла глаза и от неожиданности быстро их зажмурила, отгораживаясь веками от приглушенного, чуть синеватого света, окружающего меня со всех сторон.

Сердце бешено застучало, отдаваясь в голове гулким "Бум", "Бум", "Бум". Стало страшно. Я и сама не заметила, как привыкла к состоянию необычности, невесомости, небытия. Там все было понятно... Хотя, все ли? Лукавишь, Лилиан. Да и давно ли ты стала безвольной тряпкой?

Отвесив себе мысленный подзатыльник, решительно распахнула глаза, с удивлением всматриваясь в расплывающуюся действительность. Глаза цеплялись за странные предметы, становившиеся то четче, то размазаннее. Как будто огромный ребенок срисовывал силуэты из книжки и забыл их правильно заполнить, и они стояли — большие и маленькие, на своих местах, вроде четкие, но неприятно растекающиеся при очередном моргании. Странно и жутко.

Зажмурившись до рези в глазах, отогнала неприятную мысль об испортившемся зрении. С чего бы вдруг? Да и разве бывает такое? Почти стопроцентное и вдруг... Нет! Поэтому, медленно открыла веки и вновь посмотрела, стараясь не двигать головой и не моргать.

Покрытое голубой дымкой пространство всколыхнулось, смазывая картинку, но вскоре успокоилось, и я четко рассмотрела предметы, мебель, какие-то установки и агрегаты. Странные и футуристические. Колбы на столах, непонятные емкости и предметы. Видимая мной комната была похожа на лабораторию безумного ученого, но никак не на больницу, как в начале я подумала.

Не больница... Тогда что? Что это за место? И кто тут я? Пациент или? Или кто? Кто я тут? И зачем? Что я тут делаю?

Пространство пошло рябью как на старых телевизорах при отсутствии сигнала. Это я, как оказалось, повернула голову, чтобы с удивлением обнаружить большую установку, напоминающую симбиоз хирургического стола с длиной глубокой чашей, над которой застыли странные металлические утолщения. Голубоватый металл хищно поблескивал, освещенный мягким холодным светом.

Внутренне передернувшись, повернула голову в другую сторону и в шоке застыла, отказываясь принимать действительность. Там, в нескольких метрах от меня, стояло существо в голубом мешковатом комбинезоне со множеством карманов. Высокое, худое, с узкими плечами и чуть длинноватыми руками и ногами. С совершенно лысой головой, имеющей странный, нежно-голубоватый оттенок. Существо что-то рассматривало на маленьком, висящем в воздухе экране, потом оно недовольно мотнуло головой и провело пальцами по воздуху. В тот же миг изображение на экране сменилось, но существо вновь недовольно вздохнуло, а потом резко повернулось в мою сторону, впившись в меня абсолютно черными глазами.

Не человек.

Эта мысль пришла мгновенно.

Мертвец? Зомби?

Я не увлекалась фентези, но фильмы иногда посматривала, да что греха таить, и книжки почитывала. Надо же было как-то скрашивать долгие перелеты. И это существо, явно мужчина, был похож именно на мертвеца, недавно умершего и только-только поднятого. Слишком острые черты лица, слишком странные глаза, слишком странный цвет кожи. Все слишком. И эта его болезненная непохожесть или наоборот, схожесть с человеком, делала этот странный контраст действительно жутким.

Он плавно подошел ко мне и, поймав мой взгляд, удовлетворенно улыбнулся, показывая белые, заостренные зубы. И только сейчас, когда он в упор рассматривал мое лицо, до меня дошло — я стояла. Не лежала на кровати, не возлежала на кушетке или еще где-либо, а именно стояла, как какой-то заспиртованный экземпляр в кунсткамере.