Эхо быстрых шагов гулко раздавалось в тишине подземелья. В коридорах застывшего в вечности храма Ньяхе даже дыхание оглушало. Не затаиться, не сбить со следа погоню. Оставалось только двигаться вперед, так был хоть маленький шанс выбраться живым.

Хок проверил спрятанный за пазухой сверток. Цел. Будь это драгоценные камни — давно бы бросил. Сокровища не стоят того, чтобы за них отдавать жизнь. Самоцветы можно раздобыть и в другом месте, с меньшим риском, а вот похищенные им знания не найти нигде. Они стоили в тысячу раз дороже любых богатств. Трое друзей отдали жизни, чтобы он вынес рукописи из подземелья. И Хок не имел права сдаться, подвести погибших.

Сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот разорвет грудь. Воздуха не хватало. Пот заливал глаза. Но нельзя остановиться даже на мгновение! Проклятые ассаши уже спустили своих тварей с поводка! Пленные им не нужны. До сих пор делалось дурно от воспоминания, как сгусток тьмы накрыл и с мерзким чавканьем пожрал Рэба. Даже костей не осталось.

Рука затекла, но Хок продолжал вести ладонь по холодной влажной стене на уровне плеча, отыскивая метки. Через каждые полсотни шагов от тепла кожи на кладке тускло загоралось желтое пятно. Светящуюся краску нанес Шед, чтобы не затеряться впотьмах в лабиринте коридоров. Воспользоваться факелами они не могли. Свет сразу выдал бы их присутствие. "Следуй строго по левой стороне туннеля", — были последние слова друга... перед тем, как заклинание ассашей сковало его каменным панцирем, сделав ничем не отличимым от горных глыб. И вор, помня о наставлении, боялся оторвать руку от стены и отойти в сторону даже на шаг. Предсмертные крики весельчака Нода, провалившегося в дыру всего в пяти шагах от них, до сих пор звучали в голове.

Тихий шелест за спиной заставил похолодеть. Они близко! Оглядываться было страшно и бессмысленно — в темноте все равно ничего не разглядеть. Но Хок оглянулся. Это его и спасло. Он не увидел тварь. Ощутил. В лицо, будто пригоршню снега кинули. Рука нырнула в мешочек на поясе, выхватила щепоть порошка и метнула через плечо. Тварь взвыла, и охватившие тело ледяные путы соскользнули, содрав кожу на левой ноге.

Не зря все же в Даржиладе отдал за колдовской порошок целое состояние!

Хок, прихрамывая, припустил в сторону выхода. Тварь отстала. Но он не питал надежды, что угроза миновала. И точно. Вскоре раздались шаги. Неторопливые. Размеренные. Они отдавались в голове падающими в золотую чашу каплями. И приближались. Это было странно.

Звук шагов становился громче.

Вот он раздался в пройденном только что вором туннеле. Вот за поворотом.

Не уйти!

Хок нырнул в ближайшую нишу, чуть не вскрикнул, наткнувшись на кого-то во мраке. Кто бы там не прятался, нападать неизвестный не спешил. Вор лихорадочно ощупал молчаливого владельца убежища. Содрогнулся. Мертвец. Высохший, точно мумия. Неужели его ждет такая же участь? Зажав ладонью рот, затаился.

"Отдай! Не твое!" — прошелестел сквозняк.

По ногам потекла моча. В ледяном подземелье она казалась обжигающей. Но стыд отступил перед страхом. Шаги замерли напротив ниши, где укрылся Хок.

"Что будешь делать с украденными рукописям, тварь?"

Близость чужака ввергала в трепет. Ощущаемая даже сквозь толстую стену сила подавляла волю и оплетая разум. Чужие, навязчивые мысли завладели сознанием. Невидимая рука проникла в нутро и плела из кишков удавку, на которой собиралась вздернуть Хока. От невыносимой головной боли и тошноты вор сполз на пол, скрючился, сжимая виски ладонями. Каким-то необъяснимым образом он знал, что незнакомец видит его залитое слезами лицо, чувствует страх. И наслаждается этим, будто любимым лакомством. Но самое ужасное, что Хок тоже видел лицо ассаши... или то, что было вместо него. Черный провал... затягивающий крутящейся воронкой в другой мир, с другим небом и звездами, горами и реками, городами и странными животными.

Вор обмочился во второй раз. Это было не небо со звездами, не горы с реками и города с животными. По ту сторону провала находилась бескрайняя бездна со светлячками — душами умерших людей, засыпанными пеплом руинами, пирамидами из костей и порожденными человеческой злобой, завистью и подлостью вечно голодными сущностями. Наверное, он мертв, если очутился за гранью. Но прозвучавший в голове голос вернул вора в реальность не менее страшную, чем он видел мгновение назад.

"Что будешь делать с украденными знаниями, тварь? Продашь, воспользуешься сам? Думаешь, что знаешь, какова их сила. Но даже представить не можешь, насколько ошибаешься. Они в тысячу раз опаснее. Не каждое знание — благо, не с каждым можно совладать. Уверен, что не впустишь в мир людей ненасытное чудовище? Уверен, что им под силу груз этих знаний, и он не раздавит их, как сапог яичную скорлупу? Не уверен. Но жаждешь власти. Что ж, ты сам отдал себя и мир в руки чужеродной силы. Пожинай плоды. Спасения не будет".

Некто вроде только что стоял возле ниши, и вдруг шаги зазвучали уже в соседнем туннеле. Сгибаясь от жгучей боли в животе, Хок заспешил к выходу. Больше его никто не преследовал.

Вор выбрался на склон горы, развел костер. Прошло совсем немного времени, и из-за островов выплыл дракк...

Мальчик перевернул страницу.

До конца истории оставался десяток листов, и это расстраивало. Дядя должен вернуться со дня на день и привезти два-три драгоценных тома, что станут новой жизнью для калеки, но всякий раз, закрывая книгу, мальчик испытывал сожаление. Мало кто из сидящих в ярко освещенном зале таверны понимал истинную ценность фолиантов! Эти люди могли в любой момент сорваться с насиженных мест и рвануть навстречу приключениям, окунуться в романтику странствий... но предпочитали торчать дома.

Ард видел весь зал как на ладони.

Уплетающие кашу с салом углежоги, охотники, ремесленники и пахари представлялись юнцу замшелыми камнями, вросшими в землю. Мысль о том, чтобы покинуть родные края, казалась им крамольной, книги считали блажью, а тех, кто платил за бумагу серебром, называли не иначе как дураками и транжирами.

Шумящие в уголке купцы — иное дело. Многое повидали, пережили. Они смотрят на работяг со снисходительными улыбками, ценят чужой талант и знания о мире.

На другом конце зала бражничали наемники. Грозные и злые. Топоров и ножей при них нет, поскольку отец Арда, Ландмир, принимал в таверне только безоружных. Буянов и драчунов ждали обмотанные сыромятной кожей дубины.

— Вэля! — позвал Ард. — Помоги, пожалуйста.

К нему подошла юркая служанка. Веснушчатый нос, платье из мягкой шерсти, в глазах веселые искорки.

— Притомился? — она озорно взъерошила ему волосы.

Мальчишка кивнул, потер лоб. Слишком увлекся чтением и теперь расплачивался болью. Но это — ничтожная плата за дни и ночи удовольствия, за драгоценные часы, когда чувствовал себя по-настоящему живым, а не парализованным мешком с костями.

Зная, как молодой хозяин дорожит книгами, девушка обтерла фартуком руки, бережно взяла фолиант, завернула в холстину.

— Пард тебя заберет. Я отнесу книгу, — сказала она и легко взбежала по лестнице на второй этаж.

Вначале Ард воспринимал заботу как жалость, огрызался на ласку и даже плакал, прячась ото всех в своей комнате. Но с годами заметил, что почтительное отношение и любовь к нему искрение и не связаны с тем, что он калека и хозяйский сын. И тогда Ард потянулся навстречу людям, с удивлением обнаружив, как легко удается ему ладить с самыми ершистыми посетителями и работниками таверны, вроде конюха Шаста или властной кухарки Пэг, что орудовала большой ложкой, точно дубинкой. По просьбе отца плотник Варт смастерил кресло с крепежными ремнями, удобной спинкой, откидной подставкой под книги и колесиками, чтобы Ард мог присутствовать в общем зале, читать или слушать истории путешественников и песни менестрелей.

С тех пор жизнь мальчика изменилась. Он познавал мир, сидя у камина.

Пард, старший из трех вышибал, обходя столы и носившихся с подносами служанок, подошел к мальчишке.

— Как дела, коротышка?

— Скверно. Книга заканчивается, а дяди все нет.

— Ох и охоч ты до чтения! — усмехнулся здоровяк. — Этак пустишь отца по миру! Книги — удовольствие не дешевое.

Вдруг хлопнула дверь, и в трактир вошел незнакомец. Из-за широкой спины Парда мальчику удалось разглядеть длинный плащ и посох. Внутри у калеки все сжалось. Руки впились в подлокотники кресла. Опять! Но Пард отклонился, и мальчик облегченно выдохнул — обычный путник. Не вещун, не пророк, не колдун.

После несчастья, которое случилось с ним и матерью, эти люди пугали его. Отец запретил пускать в трактир кого-либо из этой братии, пусть тот даже помирал у порога. И прислуга, помня о постигшем хозяйскую семью несчастье, следовала приказу беспрекословно.

Только однажды охранники замешкались, проглядели, как в таверну зашел мужчина неприглядного вида. Но едва тот скинул капюшон, все заметили вживленный в правую глазницу аметист. Лицо провидца было морщинистым, усталым и спокойным. Ард задрожал. Дыхание застыло в груди.

Давняя история всплыла в памяти, лишив сил. Он закричал, забился, выгибаясь, в кресле. В трактире наступила тишина. Побледневший отец выскочил из-за стойки с ножом в руках, заорал на опешившего путника:

— Вон! Вон, сучье племя! Прочь из моего дома!

Провидец промолчал на грубость. Взглянул на Арда и направился к двери. Но у порога обернулся и сказал:

— Я бы преклонился перед тобой в восхищении, не удерживай меня желание придушить тебя.

Переступил порог и скрылся в ночи...

— Ард, — отцовский голос выдернул калеку из мыслей о прошлом. — Пэг приготовила твой любимый пирог с мясом и сыром. Ешь — и ложись спать. Уже поздно.

Мальчика разбудили громкие голоса, ржание лошадей, топот и хлопанье дверьми. В окно глядела полная луна, заливая комнату бледным серебром.

В коридоре послышались спешные шаги. Распахнулась дверь, на пороге появился Пард со свечой. За пояс у здоровяка был заткнут топор.

— Мелкий, просыпайся! — пробасил он. — Скорее!

Охранник поставил свечу на стол, сгреб в охапку ребенка и кинулся прочь из комнаты.

— Что ты творишь? — сдавленно просипел Ард.

— Эту ночь тебе лучше провести в городе, — пробурчал здоровяк, сбегая по лестнице в зал. — Лошади запряжены. Поедешь на телеге вместе с девками.

Внизу толпились люди. Многие — при оружии. Наемники.

Отец что-то яростно высказывал Элдмаиру, одежда торговца была залита кровью и вымазана в грязи.

— Дядя! — воскликнул встревожено Ард. — Что случилось?

На мальчишку никто не обратил внимания. Пард вынес его на улицу, побежал к конюшне...

— Йа-а-а! — крик разрезал ночной воздух. — Йа-а-а!

Из мрака на дороге вынырнули всадники. Человек десять. Лица скрывали кожаные маски, волосы были собраны на затылках в хвосты.

Кочевники Гуурна! Ард читал про них и несколько раз видел в трактире, когда те пригоняли на ярмарки лошадей. Но мирные гуурны не надевали масок!

Свист огласил окрестности. Защелкали кнуты. На лезвиях топоров заиграл лунный свет.

Телега рванула с места, не дожидаясь хозяйского сына. Конюх Шаст, нахлестывая лошадей, погнал ее в сторону города. Следом поскакал один из всадников, размахивая топором и дико визжа.

Пард юркнул за угол дома, прижался спиной к бревенчатой стене. Ругнулся:

— Догонит, сучий потрох.

— Чего им нужно?

— Тихо, малыш, — охранник прислонил палец к губам, — они могли нас не заметить в темноте... За девок не бойся. Там Горд с самострелом.

Тем временем один из кочевников, с длинной седой косой, повесил на луку седла кнут и спрыгнул на землю. Косолапо направился к двери. Остановился. Помочился на ступени.

— Йа-а-а! — крикнул во всю глотку. — Жрец Туин хочет говорить с хозяином деревянной юрты!

Ландмир вышел на крыльцо. За его спиной маячили Мурд и незнакомый Арду чернобородый мужчина. Отец сложил руки на груди.

— Снимешь маску — поговорим.

— В твоей юрте то, что принадлежит нашему богу Хорасу, — ответил гуурн. — Отдай. И мы снимем маски. Никто не умрет.

— В моей таверне нет ничего, что принадлежит вам, — спокойно сказал трактирщик.

— Лжец! — процедил Туин. — Отдай светловолосую. Она не для тебя.

— Не отдам.

— Забрызгаем кровью юрту...

— Только если своей, — усмехнулся Ландмир. — Три лука и два самострела повышибают вас из седел раньше, чем почесаться успеете. Уходите.

— Макама! — крикнул Туин, обернувшись к спутникам. — Х'орд макама!

Воины спрятали оружие, но маски снимать не спешили.

— Предлагаю бой, — сказал кочевник. — Ты и я. Кто одолеет — заберет беловолосую.

— Я не воин, — развел руками трактирщик. — Много чести жрецу — а ты ведь жрец? — зарезать неумелого торгаша?

— Нет чести.

— Про то и говорю. Могу предложить замену.

— Туину все равно с кем биться. Веди свою овцу на заклание, а потом погоню кнутом беловолосую до пещеры Хораса.

По ступенькам сошел чернобородый незнакомец. В руках он держал туго свернутую козью шкуру.

— Меч, — прошептал Ард, заметив крестообразную рукоять, торчавшую из свертка. — Настоящий меч...

— Замолкни! — шикнул Пард.

Туин отбросил кнут, взял у соратников пару топоров. Развел руки в стороны и засвистел так пронзительно, что Ард скривился.

Чернобородый развернул шкуру. На короткой полоске железа заиграли огненные блики от факелов. Мечи стоили дорого. Ковали их слуги самых воинственных богов в далеких горных поселениях и продавали такое оружие неохотно.

Воин обернул предплечье плащом. Выставил клинок перед собой, чуть наклонился. Пошел по дуге, быстро перебирая ногами и путая противника. Туин сделал короткий шаг и метнул топор. Оружие врубилось в стену трактира — чернобородого и след простыл.

Воин Ландмира взмахнул плащом, ударил. Снова взмахнул, уколол. Низкорослый Туин умело уходил от атак, пытался сбить с ритма чернобородого, метил в ноги. Воины кружили, обмениваясь выпадами, но никак не могли достать друг друга. Топор и меч ни разу не соприкоснулись.

Мечник увернулся от лезвия, раскрутил и швырнул плащ в лицо противнику.

Туин отмахнулся... и прозевал укол в бедро.

Жрец Хораса потерял равновесие. Получил рукоятью по лицу. Еще один удар — по руке с оружием.

Взмах. Укол.

Железная полоса вошла в живот Туину.

Не теряя ритма, воин Ландмира освободил клинок и, завершая полукруг, снес противнику голову.

В трактире раздался победный клич. Чернобородый накрыл убитого жреца плащом. Вытер клинок, завернул в шкуру и поднялся по лестнице.

— Забирайте тело и уезжайте, — сказал Ландмир.

— Вар'ор! Эн'аарку! — прокричал один из гуурнов. — Не радуйся долго! Беловолосая вернется в племя! Еще свидимся.

Послышался стук копыт. Это прискакал конь кочевника, отправившегося в погоню за телегой. Тело всадника влачилось по земле, нога запуталась в стремени, из груди торчала стрела без оперенья.

123 ... 141516

↓ Содержание ↓