1
Лаборатория доктора Дарова больше напоминала операционную: просторную, белую, ярко освещенную и стерильно чистую. Инструменты всегда разложены по размеру — от меньшего к большему. Мониторы диагностики развешаны на стенах идеально ровно. Приборы и аппараты расставлены в строгом порядке, все провода убраны, сочленения и выступающие детали спрятаны. Настоящий рай перфекциониста. В иных условиях Валерий работать не мог.
Посторонний, случайно заглянувший в его обитель, ни в жизнь бы не догадался, что здесь создают робота, а не вырезают аппендиксы или меняют сердечные клапаны. Что лучший в мире объемный принтер печатает по сложнейшим схемам искусственные кости, гидравлические суставы и синтетические мышцы.
С последними пришлось повозиться дольше всего. Даже тончайшие форсунки и передовая технология многослойного напыления не справлялись с тонкостью и хрупкостью графеновых нервных волокон. Но Даров привык доводить задумки до конца и никогда не сдавал назад. Любая трудность для доктора — азартный вызов, без которого он попросту не мыслил жизнь.
Вручную собрать все косточки в единый скелет — та еще морока. Валерий, конечно, мог бы за пару дней спаять точнейшие манипуляторы с лазерным наведением и поручить сборку программе — но это слишком просто. Это уже не вызов.
Последняя часть, последний поворот ключа и... готово.
— Надя, проверь.
Окуляр камеры пролетел над хирургической кушеткой и мигнул зеленым.
— Сканирование завершено, — отозвался мелодичный женский голос из динамика на потолке. — Точность — девяносто девять процентов, погрешность в статистически допустимой зоне.
Даров вздохнул и утер пот со лба.
— Надюш, а по-человечески?
— Я не человек.
— И все же.
— Как прикажете. Отличная работа, замечаний нет.
— Ну хоть так. Готовь принтер.
— Есть.
Похожий на томограф ящик мерно загудел — начался нагрев пасты. Доктор закрепил скелет в пластиковой форме и загрузил в приемное окно. Теперь можно и отдохнуть — аппарат будет трудиться до утра.
— Внимание, входящий сигнал. Имя контакта — Стацкий Роман Семенович.
— Господи... — Мужчина устало улыбнулся. — Говори просто: Ромка звонит.
— Принято. Протокол вызова отредактирован.
На ближайшем мониторе вспыхнуло полное краснощекое лицо. Старый товарищ ехидно подмигнул и показал бутылку дорогущего итальянского вина.
— Ну как, Валька? Получилось? Отмечаем?
— Не знаю, получилось или нет, но отметить надо.
— Понял! Скоро буду.
Приятели не разлей вода со школы. Одноклассники звали их не иначе как Толстый и Тонкий — уж очень они походили на героев чеховского рассказа. Роман — низенький и полный, Валера — тощий, высокий и сутулый. Первый много раз пытался, но так и не похудел, и к тридцати годам обзавелся солидной залысиной, зашкаливающим холестерином и одышкой. Второй в институте плотно занялся тяжелой атлетикой, окреп, возмужал и держал статную осанку. Из забитого подростка превратился в потомственного графа, а седина на висках и тончайшие усики лишь подчеркивали благородное сходство.
Впрочем, различались друзья не только внешне. После выпуска Стацкий подался в литературу, а Даров с головой нырнул в науку. Общительный толстячок с подвешенным языком быстро нашел нужные двери, и дебют разошелся баснословным тиражом. Пока Валерий корпел над учебниками и защищал докторскую, творения Романа гремели на весь мир.
К счастью, Даров не стремился к славе, и популярность товарища никак не сказалась на дружбе. Он писал искусственный интеллект и разрабатывал роботов для медицины и военных. Да, его не возили на презентации и встречи с толпами поклонников, но платили более чем щедро.
К тридцати Толстый открыл собственное издательство — крупнейшее в России, а Тонкий построил личный научный комплекс по последнему слову техники. Его слову. И пока Роман окучивал графоманов, Валерий приступил к созданию полноценного андроида с развитым искином. Именно его скелет обрабатывал принтер, напыляя на искусственные кости синтетические мышцы и графеновые нервы.
Даров снял защитный костюм и бросил в воронку дезинфектора. Наспех вымылся, надел свежую рубашку и помчал в кухню. Дом немаленький, а все хозяйство на одном человеке. Сколько ни пытался доктор найти девушку, ничего толкового не выходило. Одних интересовали только деньги, другим мало уделяли внимания, третьи ревновали к приборам и компьютерам, с которыми ученый проводил большую часть времени.
Ничего, думал он, натирая стейки толченым розмарином. Скоро будет у меня помощница. Подарков не просит, внимания не требует, зато мастерица на все руки.
— Ромка прибыл, — доложила Надя.
— Вот, другое дело! Открывай.
2
Они просидели всю ночь у камина, потягивая винцо и болтая о наболевшем. Роман по привычке сокрушался о современной литературе.
— Валька, это просто хаос! Бездарность на бездарности! Ни смысла, ни посыла, ни старания — все хотят накалякать под копирочку и грести бабки лопатами. Только выйдет нечто действительно стоящее — и буквально через неделю нас заваливают тысячами текстов. Кошмар! Пришлось нанять новых ридеров, а толку ноль! Одна графомания, прости господи. Аж тошнит! И каждая шелупонь, каждая пылинка мнит себя непризнанным гением, уличным поэтом! Мол, это мы — издатели — печатаем одно дерьмо и убиваем литературу. Представляешь?
— Да уж...
— И я говорю — ужас! Как там твой робот поживает?
Даров поднял глаза к потолку.
— Надя, красавица готова?
— Проверка. В доме двое мужчин. Никакой красавицы не обнаружено. Информация о готовности красавицы отсутствует.
Он вздохнул.
— Статус принтера.
— До завершения процесса тридцать две минуты тринадцать секунд.
— Спасибо.
— Бездушная машина! — Захмелевший Роман махнул рукой. — Душа только у нас, людей! — Похлопал себя по груди. — В душе — искусство. В душе — творчество. А эти твои роботы так... полы мести.
— Не только. Робот может стать сиделкой, няней, хирургом, поводырем... Главное отладить искин.
— Да хоть тыщу раз отладь! Не будет души! Не будет искусства! Заставь бездаря переписать его опус тыщу раз — все равно графоманское дерьмо выйдет. Кому не дано — тому не дано. А ты не господь бог, чтобы души на своем компьютере писать. Ну... вздрогнем!
До сигнала с принтера друзья просидели молча, глядя на огонь и размышляя каждый о своем. Когда Надя доложила о выключении машины, Даров встал и побрел к двери.
— Идем. Глянем, что получилось.
Роман развалился на кушетке, Валерий открыл люк и переложил на каталку тело молодой стройной девушки. Оно покраснело и исходило паром как после жаркой бани, но пахло не березой и травами, а химией. Друг икнул и причмокнул.
— А у тебя губа не дура. Ишь какую фигуристую слепил. Слушай, а ее можно это самое?..
— Можно...
Стацкий расхохотался.
— Ты гляди-ка, каков хитрец! Бабу себе механическую сварганил! Книгу что ли написать? О неразделенной любви робота и человека?
— Да пожалуйста. — Даров вставил USB-кабель в разъем на правом виске андроида и нажал Enter. Двенадцать терабайт искина потекли в новый носитель.
— А чего она лежит как труп? Двигаться-то будет?
— Будет. К полудню.
— Тьфу ты, спать охота. Не дотерплю.
— Останешься?
— Хотел бы, да надо в офис ехать. Без меня эти курицы "Вконтакте" до вечера просидят вместо дела. Ох и нелегкая это работа — разгребать графоманье болото. Ик... но веселая.
— Вызову такси.
— Ох, спасибо, братишка. Уважил.
Спровадив поддатого товарища, Даров устроился в кресле и задремал. Точно в срок его разбудило назойливое бормотание умного дома над головой. Умывшись, доктор вернулся в лабораторию. Судя по данным диагностики, искин скопировался успешно.
— Надя, слышишь меня?
Андроид часто захлопала ресницами и открыла глаза.
— Внимание, окуляр левой камеры поврежден.
— То есть?
— Трещина вдоль линзы. Толщина два микрона, угол наклона — семнадцать градусов.
Валерий бережно откинул со лба робота волосинку. Роскошные пряди цвета белого вина были настоящими — последним этапом принтер вшил в кожу парик.
— Ну привет. — Он протянул ладонь.
— Жест не распознан. Разрешите выйти в интернет для уточнения.
— Выйди.
— Протянутая ладонь — требование рукопожатия в знак дружбы или знакомства. Жест расшифрован. Повторяю движение согласно видеоинструкции.
Надя подняла руку с плавностью и точностью робота-сборщика. Теплые пальцы осторожно коснулись пальцев создателя. Ко всем прочим системам и механизмам он добавил подогрев гидравлической жидкости до тридцати шести градусов. На ощупь андроид был совсем как человек.
— Что чувствуешь?
— Чувствую изменение температуры и давления в области ладони. Хочу добавить: ваша температура — тридцать пять градусов, давление ниже нормы. Рекомендую отдохнуть.
— Учту. Тело слушается?
— Манипуляторы и шасси полностью работоспособны.
— Руки и ноги. Попробуй встать.
— Выполняю.
Андроид ловко слезла с кушетки и вытянулась по стойке смирно.
— Нигде не жмет? — с улыбкой спросил Даров.
— Суставы и мышцы в норме, нервная связь устойчива.
— Надень. — На кушетку лег шуршащий пакет. — Жду в гостиной.
Полминуты спустя андроид предстала перед ученым в облегающем белом платьице чуть выше коленей. Как же она походила на живое существо — особенно издали. Если бы не привычка общаться подобно бездушной машине, посторонний ни за что не распознал бы в ней робота.
— Замечательно выглядишь.
— Полагаю, да. Я сравнила свою новую внешность с фотографиями в популярных модных журналах и пришла к выводу, что на девяносто семь процентов соответствую мужским предпочтениям.
— Спасибо.
— Поясните, за что?
— Когда хвалят, надо просто сказать — спасибо.
— Информация принята к сведению. Поведенческие протоколы дополнены.
Валерий вздохнул и потер висок.
— Я пойду спать, а тебе домашнее задание — изучи хоть весь чертов интернет, но научись общаться по-человечески.
3
За последнюю неделю доктор так изнемог, что проспал целые сутки. Стоило ему заворочаться под одеялом, и в спальню вошла Надя с подносом. Комнату вмиг заполонил одуряющий аромат сваренного кофе.
— Добрый день.
— Доброе утро, — поправил Даров.
— Сейчас четырнадцать часов восемь минут. Утро уже прошло.
— Когда человек просыпается, ему желают доброго утра. Даже если он встал поздней ночью. Кстати, как ты так с кофе подгадала?
— Ваш пульс, моторика и частота дыхания сигнализировали о скором выходе из фазы...
— Понятно... С первого раза не вышло, ну да и ладно. Повторение — мать учения.
— Хозяин недоволен? Я что-то сделала не так?
— Называй меня по имени. Все в порядке, продолжай серфить сеть.
— Для ускорения процесса прошу подключить меня напрямую.
— Подключись сама, пароль знаешь. И выкрой часок — приберись в доме.
— Есть. То есть... хорошо!
Даров накинул халат, взял чашку и сел за компьютер. Робот-сапер для министерства обороны сам себя не начертит. По обычаю кибернетик проработал до поздней ночи, не отвлекаясь на всякие мелочи вроде обеда. Лишь когда мозг перестал соображать от усталости, Валерий спустился в гостиную и сел перед камином. Хитрый механизм по приказу запалил форсунки, и вскоре комнату озарило уютное пламя.
Доктор не сразу заметил, как все вокруг преобразилось. На ворсистом ковре ни пылинки, паркет вымыт и натерт до блеска, разбросанные по столу книги расставлены на полках в алфавитном порядке, висящие на стенах дипломы и грамоты выровнены с лазерной точностью.
Идеально, подумал мужчина и сощурился как сытый кот. Рай перфекциониста теперь не только в лаборатории. Сам бы он так не прибрался — сразу видна рука робота.
— Валерий, будете ужинать?
Даров вздрогнул. Андроид бесшумно выплыла из коридора и встала у порога, сведя пальцы на животе и чуть наклонив голову вбок.
— Да. Овощной салат и вино.
— Сию минуту.
Ну и замашки... Пособий для дворецких начиталась что ли?
Еду принесли ровно через минуту. Подав создателю поднос, робот села в соседнее кресло и спросила:
— Желаете услышать последние новости? Прочитать вам стихотворение? Может быть спеть или станцевать? Я улучшила поисковые алгоритмы и могу находить информацию любой сложности за считанные...
Он протянул руку и коснулся пальцем губ собеседницы.
— Проще, Надя. Проще. Как дела?
— Все системы функционируют нормально.
— Первые три слова — долой. Как дела?
— Нормально.
— Умница. — Доктор глотнул вина. — Вальсируешь?
Андроид часто заморгала и ответила:
— Теперь да.
— Славно. Включи ту музыку из "Белого плена".
Они встали спиной к спине посреди комнаты. Песня не то чтобы подходила для вальса, но Даров очень уж ее любил. Надя с первых па взяла инициативу, двигаясь с выверенной программой грацией, но в то же время подстраиваясь под партнера во всем — даже когда он ошибался.
Песня пошла по второму кругу, третьему, но доктор так увлекся, что позабыл о всем на свете. Лишь когда усталость взяла верх, он рухнул в кресло, и как бы невзначай взял за руку присевшую рядом андроида.
— Ваш пульс...
— Не надо о пульсе, — тяжело дыша, сказал мужчина. — Ты не мой личный врач.
— А кто я?
— Эм... ну... помощница.
— Согласно собранной... то есть... понятно. — Она улыбнулась, причем совершенно по-человечески — очень тепло и естественно.
— Твое лицо... В смысле, мило улыбаешься.
— Вбила в поиск ютуба "Самая милая улыбка". Шучу. Я заранее изучила и скопировала большинство эмоций.
— И юморить уже научилась? Ну даешь...
— Мне доступна вся Сеть. Там столько знаний. А с помощью тридцатиядерного процессора могу обрабатывать множество задач одновременно. Например, читать разом всех классиков двадцатого века. Видите, уже не бормочу всякую ерунду типа "система загружена на девяносто процентов, энергопотребление повышено, давление в норме"... — Робот тихо захихикала, прикрыв рот ладошкой. — Это действительно звучит глупо.
— Здорово. Ты просто молодец. И салат очень вкусный. Ну а теперь пора спать.
— Спокойной ночи, Валера.
Доктор долго ворочался в постели и все никак не мог понять: "кто я?" — это случайный вопрос или первый проблеск самосознания?
4
— Пока вы спали, я прочитала двенадцать тысяч рассказов, — поделилась Надя за завтраком.
— Ого. Впечатляет.
— Спасибо. И знаете, кажется, я созрела для собственного творчества. Возможно, оно покажется вам лишь компиляцией прочитанного, этаким Франкенштейном, сшитым из кусочков того... сего. И все же я отважусь попробовать. А вы оцените. Как человек.
Даров намазывал масло на свежую выпечку и не сводил с собеседницы пристального взгляда. Перед ним сидел искин, на несколько голов превосходящий самого умного из живущих. Который буквально черпал информацию из практически безграничного хранилища, где оцифрована вся история и культура рода людского. Ноосфера — не такая уж и фантастика, просто приняла форму бесконечной паутины проводов и волн. Один организм способен постичь лишь крохотную ее часть, зато перед мощным полуразумным компьютером она распахивает все двери.
Полуразумным ли? Как Валерий не смотрел, но так и не увидел различий между Надей и живой девушкой. Пока не начнешь копаться в нутре — подвоха не заметишь. Выглядит — как человек. Двигается — как человек. Общается — как человек. Думает...
А как она думает? Можно ли вообще назвать ток в микросхемах — мыслями? Есть ли принципиальная разница между процессором и электрохимией мозга? С другой стороны, резонно вспомнить едкую английскую пословицу: если что-то выглядит как утка, ходит как утка и крякает как утка — это и есть утка.
Но напротив Дарова сидел не просто человек, а сверхразум, недоступный никому из людей. Новый виток эволюции? Объективное будущее цивилизации? Вершина технологического развития?
Доктор тряхнул головой и улыбнулся.
— Очень вкусно. Прогуляемся по саду?
— Я за! Говорят, на свежем воздухе лучше придумывается.
В усадьбе цвели яблони. Спутники спустились с крыльца на шуршащую гравием дорожку и зашагали меж стройных рядов молодых деревьев, похожих на огромные пушистые одуванчики. Надя взяла доктора за руку. Тот вздрогнул от неожиданности и удивленно взглянул на робота. Она отстранилась и смущенно пробормотала:
— Простите.
— Ничего. Все в порядке.
— Тогда я...
— Да, конечно.
Их пальцы вновь соединились.
В конце сада блестел крохотный рукотворный прудик. Андроид присела на корточки у края и бросила в воду камешек. Прелестное отражение пошло волнами, исказилось.
— Странно. Я многое понимаю, но ничего не могу почувствовать. Знаю, что такое страх смерти, но не боюсь умереть. Знаю тысячи описаний любви, но здесь... — Она коснулась груди и вздохнула. — Здесь насос с подогревом. Он не болит, не ноет, не саднит и уж тем более не обливается кровью. Не замирает, не пропускает удары, не холодеет, не уходит в пятки. Уверена, механизм никогда не изведает чувств. Эмоции — это биохимия, гормоны, а у меня внутри только датчики. Но знаете, даже когда процессор загружен на сто проц... на полную мощность, малая его часть постоянно думает о вас. И я не хочу отключать эту задачу, заменять чем-то более... полезным? Думаете, это привязанность? Или просто алгоритм, обязывающий робота следить за хозяином?
— Не знаю. — Даров сел рядом и положил руки на колени. — Могу сказать лишь за себя. Я хоть и не андроид и никаких тридцати ядер в помине нет, но тоже постоянно думаю о тебе. И это точно не алгоритм.
Он поцеловал ее. И снова никаких отличий. Тепло, нежно, безумно приятно.
— Ну как?
— Зафиксированы изменения влажности, давления и температуры в области губ.
Надя выдержала недолгую паузу и хихикнула.
— Шучу. Кстати, рассказ уже на вашей почте. Небольшой, но если понравится, напишу хоть целый терабайт.
— Что же, я весь в предвкушении.
Вернувшись, доктор первым делом сел за компьютер. Прочитал текст раз, другой, третий. Переслал Стацкому и немедля набрал старого друга.
— Увидел? Да, так и называется. Оцени и отзвонись. Интересно мнение профи о творчестве бездушной машины. Ага, до связи.
Ромка не позвонил. Приехал лично — бледный как мел, с отрешенным взглядом и дрожащими руками. Сел у камина, положил портфель на колени, промокнул вспотевший лоб платочком. Надя поставила перед гостем поднос с холодным лимонадом, но он его даже не заметил.
— Валька, это...
— Нечто? — ехидно спросил доктор.
— Это... за сколько написан рассказ?
— Тридцать четыре секунды, — с улыбкой ответила девушка.
— Это... это... опасно. Крайне опасно.
— Ты о чем?
— А сам не видишь? Мало того, что чертовы машины оставили без работы сборщиков, шахтеров, сортировщиков, столяров, сталеваров и бог еще знает кого. Так еще и писателей хотят удавить! Только представь, сколько твоя кукла настрочит за час? А за сутки? И какого качества! Да ни один классик так не писал! Мы все по миру пойдем!
— Утрируешь.
— Не утрирую! И не хочу, чтобы вместо меня автографы раздавал кусок железа! Валя, прошу как друга — уничтожь ее и сотри искин.
Даров оторопел.
— Ты в своем уме?
— Да! А у тебя, похоже, крыша поехала! Хоть понимаешь, кого создал? Сперва она подомнет литературу, потом — музыку, а потом людям останется только взять и застрелиться! Стирай, удаляй, что хочешь делай, но избавь нас от этой заразы.
— Нет, — решительно произнес доктор. — Ты не в себе. Поговорим позже.
— Я-то как раз в себе. — Безобидный с виду толстячок достал из портфеля пистолет и навел на товарища. — Удаляй.
— Ты просишь убить пусть и не человека, но разумное, мыслящее существо!
— Да плевать. Оно опасно для культуры как таковой. Мир вздохнет с облегчением без этой... твари, а потомки спасибо скажут. Еще и памятники ставить будут. Поверь, наше дело правое. Уж ладно киркой махать, но творчество обойдется без роботов. Приступай.
— Одумайся.
Роман взвел курок.
— Не зли меня. И так весь трясусь. Того и гляди пальну.
Тяжеленная книжка с глухим хлопком стукнула гостя в лысину. Надя потянулась за вторым томом, в это время Даров попытался выбить оружие, как вдруг грянул выстрел. На белой рубашке чуть левее кармана растеклось алое пятно.
— Валера! — крикнула андроид и метнулась к Стацкому, но не успела.
Писатель попал ей в грудь и пробил насос. Давление упало, гидравлика ослабла. Суставы больше не могли выдерживать вес робота, и Надежда рухнула на пол. Засучила руками, ногами, тщетно силясь подползти к умирающему создателю. Но с каждым движением из раны фонтаном била темная жидкость, механика замедлялась, пока вовсе не остановилась.
— Чертовы роботы.
Стацкий высадил всю обойму в голову андроида и достал из портфеля бутылку бензина. Разбрызгал содержимое по ворсистому ковру, чиркнул зажигалкой. В утренних новостях сообщат о пожаре в доме известного кибернетика. О странных останках, отправленных на повторную экспертизу. О внезапном отъезде давнего друга убитого, популярнейшего литератора.
Но к тому моменту Роман уже будет далеко.
Очень далеко.
