Двадцать один грамм.

Двадцать один грамм

Адъютант, мчась по междугородней магистрали, слегка дрожал, вызывая у нее чувство легкого дискомфорта, несмотря на которое девушка не променяла бы своего помощника ни на что другое. В конечном счете, адъютант и не был рассчитан на скоростное передвижение по автомагистралям, этот робот был одновременно ее доспехом, ее напарником, помощником, секретарем и телохранителем. А о чем еще можно мечтать? Беспрекословный исполнитель, партнер, готовый выполнить любое ее поручение без промедления, если оно вообще входило в перечень его возможностей. В этом что-то было, что-то необъяснимо притягательное, в его способности заменять ей целую кучу различных девайсов и, если откровенно, даже людей. Лично ее верный спутник, без которого она уже не представляла своей жизни.

Яркая крайняя ограждающая полоса исчезла за спиной, и машина снизила скорость, выезжая на трассу местного уровня, отчего сразу стало заметно комфортнее. Но ей нравилось ощущение скорости, нравилось, когда тяжелый, весом в тонну с небольшим, доспех разгонялся до пары сотен миль в час и, слегка подрагивая, мчался по скоростной трассе. Однако это была ее маленькая тайна, в которой она никогда и никому бы не призналась, а он, почему-то, никогда об этом не спрашивал, хотя не мог не замечать ее дискомфорта. Хитрая машина.

Однажды она сказала своему наставнику:

— У роботов нет души.

— Ее нет и у людей, Сильвер, — ответил он в тот раз.

Однотонное цветовое окружение магистральной трассы сменилось на сетчатый забор пригорода, сквозь который можно было увидеть многочисленные огни мегаполиса. Город вечной ночи. Всегда одинаковая, освященная миллионами ламп, ночь. Город, куда не приходит рассвет, но вместо рассвета сотни машин ровной очередью едут туда. Что ищут люди в этом городе? Азартные игры? Разврат? Удовольствия? Наркотики? Опасность? Адреналин? Страсть? Они могут найти это в любом другом месте, в любом месте, где есть люди. В чем разница? В этом городе есть роботы. Много роботов.

Много никому не нужных роботов.

— Адам.

Перед лицом открылось окно интерфейса, перекрывая часть обзора с внешних камер.

— Слушаю, — нейтральный бесполый голос, ни интонаций, ни тембра, ни эмоций.

— Подключись к местной сети, — приказала девушка. — Найди нашу первую цель.

— Выполняю.

Город, на который Сильвер смотрела сквозь окошко интерфейса, частично перекрытого системными программами поиска, все приближался. У машины нет инициативы, если не считать рамок ее обязанностей. Даже самые совершенные ИИ, глядя, как человек приставляет пистолет к своему виску, ни сделает ничего, чтобы его остановить, если это не входит в его задачи. Роботы не совершенны, но люди тоже несовершенны, поэтому не стоит винить творцов в том, что они не смогли превзойти самих себя в своих созданиях. Исключением можно считать лишь ИИ перового уровня с полным самосознанием. Они могут принимать решения, но кто сказал, что они захотят защищать людей? Да и таких ИИ невероятно мало.

— И понизь плотность воздушных фильтров. Я хочу ощутить, чем пахнет этот город.

— Сделано.

Она с улыбкой вдохнула смесь из различных запахов. Каждый город, в который она приезжала, пах как-то по-своему, каждый имел свой неповторимый аромат. Но в тоже время все города ощущались и как нечто одинаковое. Какими бы они ни были — чистые, изолированные от грязной промышленности и индустриализации, экологические города, или их противоположность — промышленные гиганты, города на севере и на юге, города, населенные только людьми, или резервации роботов — все, созданное руками человека, носило один отпечаток. Оттиск. Клеймо.

— Это место пахнет не так, как другие, — сообщила она своему напарнику.

Адам потратил пару секунд на формирование ответа.

— Предварительный анализ говорит о наличии в воздухе более тысячей примесей разной концентрации. Человеческие органы чувств способны определить лишь три десятых процента из этих примесей.

— И поэтому ты всего лишь машина, а я нет. Машина никогда не сможет просчитать границ человеческих возможностей, — повторила она слова своего наставника, услышанные когда-то.

— Я — помощник, — отделался своим постоянным утверждением Адам.

Они добрались до окраин, где под дорогой, где-то там, внизу, лежал внешний периметр жилых кварталов. Город-эксперимент. Город-мечта. Город-утопия. Город, в котором роботы делают вид, что живут, как обычные люди. Имитаторы, подражатели, подделки и куклы.

Куклы, которые создают проблемы.

Безумная картина безумного художника.

— Объект обнаружен, — сообщил Адам.

Экран отразил точку на карте, сразу просчитывая маршрут движения. Неприятная морда мужчины и ссылка на досье прилагались к точке на карте.

— Поехали к нему.

— Выполняю.

Проблемы, создаваемые куклами, ее не касались.

Робот сменил полосу движения и съехал на городскую улицу. Боевая машина, бронированный подвижный одноместный доспех, с не отражающей свет матово-черной поверхностью лавировал между автомобилями. Она могла бы подключить сигнал авто идентификации, и тогда Адам инициализировал бы доступ к городскому ИИ контроля автомобильного движения, управляющего автопилотами на автомобилях, чтобы у нее был приоритет и 'зеленый свет' на всех дорогах. 'Зеленый свет' — забавный архаизм, светофоры вышли из употребления спустя два года после введения закона об обязательном автопилоте на транспортных средствах. Но она не любила использовать эту функцию, в основном потому, что применение сразу оповестит власти города об ее присутствии.

Свернув панель перед глазами, она через обзорные камеры взглянула на город. Дома — жмущиеся друг к другу коробки из металла и стекла, улицы — прямые линии, результат сухого и холодного машинного расчета, редкие деревья — архаизм прошлого века, если не прошлой эпохи. И вывески рекламы, современные, не раздражающие, со сложной технологической начинкой. Если прислушаться — то можно услышать рекламную звуковую дорожку, если остановиться взглядом, то статичная картинка станет видео. А еще прохожие: роботы, роботы, изображающие людей, и сами люди, почему-то иногда напоминающие роботов. Винтики в громадном механизме, все они, машины, много машин, превращающих любой город в подобие муравейника. Все такое же, как и везде, но в то же время все немного не так.

— Мы живём в мире навязанных нам иллюзий, и это — наша судьба, как человеческих существ. Но мы можем противостоять чужим иллюзиям с помощью собственных, осознанных иллюзий, — процитировала Сильвер.

Адам отреагировал на ее слова, но, не найдя в них ни приказа, ни вопроса, ничего, за что могли зацепиться его алгоритмы, применил единственный доступный ему метод вычисления ответа. Ответил ей в ее же манере:

— Я питаю отвращение к иллюзиям: вот почему я принимаю мир таким, каков он есть. Наполеон Бонапарт. Напоминаю, что ты отключила функцию мониторинга поведения, и я не могу провести анализ твоего эмоционального состояния.

Сильвер улыбнулась.

— Я говорила тебе, почему отключила эту функцию. Если верить стандартной программе оценки, то роботы-имитаторы ведут себя куда человечнее большинства людей. Программу составляли исходя из анализа поведения людей в обществе, а значит, их поведение, в значительной степени, продиктовано установленными в обществе нормами. Твой анализатор ошибочен, так как ошибочна сама его концепция.

— Я составлю отчет, построенный на твоих суждениях.

— Удачи, — ухмыльнулась девушка.

Адъютант свернул с основной улицы, немного снизив скорость.

— Мы почти на месте, — сообщил он.

— План здания и предварительную разведку, — приказала Сильвер, сбрасывая расслабленность и сосредотачиваясь.

Обзор на дорогу полностью перекрыли схемы и кадры с имеющихся вокруг камер. Типовой офис, с несколько усиленной охраной: пара облаченных в гражданскую среднюю броню бойцов охраны у входа, и пятерка роботов в холле — не проблема для нее, и тем более для Адъютанта. В остальном же это просто офис небольшой фирмы, занимающейся разработкой электроники. Платы и схемы для девайсов общего пользования, микропроцессоры для них же, кое-какая дополнительная начинка. Но сама компания ее не интересовала, только один человек.

— Подготовь легкую броню.

— Выполняю.

Сильвер ощутила, как к облегающему ее тело комбинезону мягко пристегиваются элементы внешней защиты. Кабина Адъютанта была удобной и даже комфортной, она сидела внутри в позе мотоциклиста, но вот никакой свободы движения не подразумевалось. К тому же она, пусть и не с первого раза, но добилась от железки, чтобы он нацеплял броню максимально нежно.

Адъютант остановился напротив главного входа в офис. Никакие ухищрения дизайнеров не смогли скрыть военного происхождения этой машины: антропоморфный робот с увеличенным телом-кабиной, закрепленными на конечностях колесами для движения по дорогам, матово-черной расцветки с желтыми полосками по корпусу. Он напоминал увеличенную в масштабах детскую игрушку. Казалось, стоит нажать на небольшую голову робота, и он начнет произносить какие-то фразы, или издавать звук стрельбы, а стволы двух турелей за плечами начнут мигать.

Корпус раскрылся, освобождая из своих объятий хозяйку. Невысокая девушка легко выскользнула из массивного доспеха, слегка разминая шею. Ее тело неплохо скрывал плотный темный комбинезон, который не выглядел массивным, даже не смотря на накладки брони, что, однако, вовсе не отменяло армейского происхождения этой самой брони, оснащенной креплениями для оружия и амуниции, а так же карманов для магазинов. Совсем не тот наряд, который Сильвер хотела бы носить повседневно, но вечернего платья со свойствами бронежилета пока не изобрели. Развязав узел, стягивавший волосы, она закрыла глаза массивными очками-визором. Сняв с креплений в доспехе пистолет, она закинула оружие в кобуру. Последним из машины появилось светлое осеннее пальто, которое Сильвер тут же накинула на плечи, не застегивая. Пальто было единственной вещью, которая не входила в экипировку, просто хорошее пальто. Пожалуй, единственная по-настоящему ее вещь, которую она сама себе купила, вещь, которую она выбрала сама. Вещь, которая доказывала наличие у нее выбора, подтверждала ее право на выбор. Глупость, но без ее пальто она начинала чувствовать себя таким же инструментом, исполнителем, каким был ее Адъютант. Только Адам не пытался имитировать человеческой жизни. А она пыталась.

Подойдя к главному входу, Сильвер смерила взглядом охранников, не попытавшихся ее остановить. Дверь открывается, и Сильвер будто попадает в другой мир: солнечный день в тропических джунглях, вокруг деревья, которые давно вырублены, на ветвях прыгают давно истребленные птицы. у ручья лежит пара вымерших тигров. Идеальная голограмма.

— Хочешь, чтобы человек поверил в твою иллюзию — покажи ему то, что он желает увидеть.

Стеклянная стойка с миловидной девушкой за ней легко вписывалась в яркий пейзаж. Она, как и роботы-тигры, была машиной с искусно симулированной человеческой внешностью. Но визуальная голографическая иллюзия была несовершенной, ведь не давала ощущения при прикосновениях.

— Здравствуйте. Чем я могу вам помочь? — улыбнулась машина модельной улыбкой.

— Не мешать, — коротко ответила Сильвер, проходя мимо нее.

Машина дернулась, выполняя заложенные в ней протоколы, но замерла, получив от маячка Сильвер мастер-ключ, дававший как право на проход, так и право на ношение оружия, а затем и вовсе вернулась к своей основной деятельности. Двери лифта открылись в голограмме скалы, и Сильвер вошла в белую круглую кабинку. Створки бесшумно закрылась, отрезая ее от визуальной иллюзии, и кабинка беззвучно двинулась с места, поднимая гостью куда-то на верхние этажи.

— Создай свой мир, чтобы затмить серую реальность, — закрыв глаза, выдохнула девушка.

Когда дверь открылась, она оказалась в другом месте, в новой иллюзии. Берег, тропический пляж, солнце высоко над горизонтом, ощущение тепла и солоноватый привкус воздуха на языке, бескрайний берег несуществующего острова в несуществующем океане. Наивный самообман.

— Я ждал кого-то из вас... Рано или поздно...

Из небольшой беседки на берегу вышел невысокий полноватый мужчина в глупой цветастой рубахе и шортах, державший в руках бокал с каким-то напитком. Обычное европейское лицо, короткие бородка и усы, усталость в глазах.

— Я работал. Пытался успеть как можно больше... Пока еще есть такая возможность.

Сильвер поморщилась, раздраженно качнув головой:

— Вы так долго игрались с иллюзиями, что обманули сами себя. Гениальный инженер... И совершенно никакой фантазии. Адам, убери эти вульгарные картинки, они меня убивают своей банальностью.

Видимая реальность задрожала и пошла помехами. Несколько секунд, свет моргнул, а затем погас. Внешние стены кабинета стали прозрачными, и неровный, дрожащий свет ночного города, наконец, проникший в царство иллюзий, заполнил комнату мистическим мерцанием. В этом мерцании Сильвер прекрасно видела своего собеседника, облаченный в строгий пиджак-тройку. И, стоило освещение вновь заработать, развеяв мистическую атмосферу и заполнив кабинет ровным однотонным светом, она увидела его изуродованное шрамами лицо. Мужчина поставил бокал на свой обычный офисный стол и присел на кресло.

— Восхищаюсь вашими инженерными талантами, но талантами художника вас природа обделила. Вы и работников заставляете постоянно смотреть на эти каракули?

Мужчина отвернулся в сторону.

— Если бы я мог избавиться от людей, я бы это сделал. Машины великолепны, исполнительны, точны.

Сильвер хмыкнула:

— И безразличны к вашей внешности, — она насмешливо покачала головой. — Сколь мощным интеллектом мы бы не наделили свой телефон, он с одинаковой исполнительностью будет делать наши фотографии и выкладывать их на всеобщее обозрения, не смущаясь того, что мордой хозяина можно пугать детей. Коммуникаторы существуют уже полсотни лет, а вы все еще ухищряетесь продавать неудобные и непрактичные железки из прошлого века миллионам людей.

— Универсальность, — пожал плечами мужчина. — Когда-то наиболее сложные телефоны объединяли в себе десятки девайсов, исполняя их функции многократно хуже, при этом стоили в полтора раза дороже, чем те же девайсы по отдельности. Я лишь повернул колесо вспять. Мои устройства в полтора раза дешевле, чем все девайсы по отдельности...

Сильвер кивнула:

— Но кто будет задумываться над тем, зачем ему коробка, объединяющая в себе сотню устройств, если ему не нужна и четверть ее функций.

Дверь лифта открылась, и в нее вошли два робота. Эти две машины не пытались изображать людей, простые рабочие дроиды, несколько переделанные хозяином, в присутствии которых мужчина явно почувствовал себя увереннее.

— Это моя технология, — внешне спокойно высказался мужчина. — И никто не может запретить мне ею пользоваться.

— Меня не интересуют ваши игрушки, — снова покачала головой Сильвер, сложив руки в замок на обтянутой броней груди. — Вам лишь запретили применять вашу технологию к роботам.