Волчья пена
Тут недавно вышел у меня спор с Волком — ну, кошки против собак, вот-это-вот-все, понимаете, да? Волк сходу так — все говно, и у Кима фанфик говно, и у Темного фанфик говно... Хотите понабигать — вперед!
Ну я и воспользовался любезным приглашением. А чего? Тут на Седрика с Романовым написал я рецензии, так народ аж присел — и не то я читал, и не туда смотрел, и вообще они белые и пушистые, а тут Кот пришел, да и в тапки это самое... Самовыразился. А Волк, молодец такой, сам просит. И попкорн уж закупил — ну не расстраивать же шерстяного? Оно понятно: пока Волк не тявкнул, я и не знал, что он вообще чего-то там пишет. Тоже путь к популярности, нам ли, говнописателям, смущаться?
Но Волк-то выше всего этого. Светлый паладин, вы ж понимаете.
Вот, значит, сходил я к Волку на страничку, почитал вдумчиво. Читать там не то, чтобы вовсе нечего было. Но все рассказы. И половина в соавторстве — они в зачет не идут. Ни Ким, ни Темный, ни сам я — в соавторстве мы не пишем.
И рассказы, кстати, довольно хорошо написанные. Язык вполне русский. Ну, матчасть надо знать все же, особенно ежели кого ругать берешься. Цитата про “300% прибыли” вовсе не Марксова, бородатый сам ее у Даунинга передрал. Но тут кто не грешен? Тот, кто не пишет.
А в своем давешнем труде программном заметил я, что наличие хорошей формы изложения — только повод оценить содержащиеся в текстах мысли. Ну, думаю, не все ж Коту масленица — вот она, смерть моя. Сейчас как окажется, что у Волка в текстах мысли есть — тут мне и жопа крышечкой.
Но, поелику я строки сии все-таки пишу — понятно, да? Отменяется апокалипсис. Милые рассказики, смешные. Да вот беда: ни о чем.
“Сны кошачьего квартала — 6КВ. Будет дописано.”
Ничего не понимаю. Поциент жалуется, что Темный ни одного из своих фанфиков не дописал — а сам только на 6КВ сподобился? И... И все?
Так чем же Волк лучше? Хамить искусство нехитрое, это на районе любому враз докажут.
Ладно, может Волк мастер миниатюр — типа там Каганова?
Читаю с десяток рассказиков — миленько. Где-то вызывает улыбку. И... И все? Ни запоминающегося героя. Ни удачной метафоры. У Волка даже украсть нечего!
Дальше идет “Эпоха мелких чудес” в соавторстве с Константином Шелухановым. Но тут условия сравнения неравны. Ким писал один — 5 законченных томов, примерно по 1МВ. Тут — примерно десяток по 17КВ. Но, думаю, там же, наверное, качество? Не то, что в этих ваших говнофиках?
Открываю первый текст. Опа — герой просыпается. Где-то я читал. И видел. Ба! Да это же, сука, штамп! У Иржи Джованьевича видел, “как не надо писать”. Ну не, думаю. Волк же мастер. Он же не может штамп. Это ж, наверное, архетип. Сверканье классики. Давай читать дальше. Зарисовка. Вроде бы. Эпизод из жизни. Ну чего — сермяжная правда, это ж вам не говнофанфики.
Только чего ж оно скучно так? Вот у Овечкина про подводников как-то весело. Хотя истории там далеко не все радостные. Но... Умирать от его текстов не хочется.
А тут — что читал, что не читал.
Ладно — есть же стихи еще. И неплохие. У волка тоже есть блюз! Ангелы в отпуске. Чего стихам не хватает? Самой малости. Вот пример:
Я стою в покое. В тишине.
Лёгкий сквознячок течёт от двери...
И зачем зашёл? Неясно мне.
Никогда ведь в бога я не верил.
Шаг. Ещё. Следят со стен иконы.
Лики нарисованых святых...
Дребезжат трамвайные вагоны.
Волокут в участок двух блатных.
— здесь, по всей видимости, герой стихотворения слышит звуки с улицы. Или в открытую дверь видит. Трамваи и блатных ведь не к амвону волокут мимо него. Мелочь — а картинку ломает. Не думаю я, что Волку ума недостало. На блюз же сподобился. А тут — поленился. А чего там, и так схавают. Вон, с претензией на философию закручено.
Я иду — как по какой-то грани,
По какой грани? Это же ученическая ошибка: неопределенная характеристика. По последней грани — банально, но хоть так. По горящей. По осклизлой. По незримой. По восходящей. Снова повторяется ошибка: то ли поленился добивать рифму.
То ли — что куда хуже — НЕ УСЛЫШАЛ.
Чувства языка не имеет?
Дальше это мое предположение подтвердилось. Вот:
Поднимается в небо "Чайка",
Не одна — звено. Целых три.
Вот, сё и — тот сложил бы хайку.
Ну, а ты, мамлей, не свисти.
Хайку тут ни при чем вовсе, потому как на тот момент слово было советским людям чуждо. Но, может статься, воевал Иван Иванович на Халхин-Голе, где и поднабрался чуждой культуры.
А рифму почем было не подобрать? Коли уж стих с посвящением:
“младшему лейтенанту Иванову Ивану Ивановичу. Навеки девятнадцатилетнему.”
Я далек от мысли, что Волку не хватило ума подобрать рифму — или хотя бы белый стих. И вряд ли он поленился, посвящение тут такое... Обязывающее. Значит, что?
НЕ УСЛЫШАЛ.
Чувства языка не имеет.
Это главная причина, почему его читать скучно.
Но есть еще.
Первое. Сказать Волку нечего. Нет в его рассказах личного. Души нет. Хихиканье — да. А вот сам он из-за хихиканья своего высунуться боится. Был уже такой персонаж, любитель цинично себя обвалять, чтобы другие не обваляли. Харитонов — “Факапы”. Черный учитель “как есть”. Чем кончил — тоже известно. Затравили. За что? За то, что слог безупречнен, а мыслишки гаденькие.
И потому нескладная искренность Фриза того же в “Столпах Вечности” мне милее, чем слова гладко составленные — но полуживые. И думается мне, что неспроста лучшие рассказы у Волка все же в соавторстве.
Второе. Крупной формы у Волка нет. О композиции, о повествовании, представления у него самые зачаточные. Даже в рассказах, где история как будто имеется вот (опять в соавторстве) — “Возвращаемся мы” — будто бы и мысль приличная. Но высказана слабеньким блеянием — вроде как сигнал “атака”, сыгранный запинающейся трубой. И потому суждениям Волка о крупной форме того же Кима... Скажем так, верить сложно.
Честно говоря, за хорошего героя, за интересную историю я многое простить готов. Вон, Розову в “Меганезии” косноязычие простил. И Ходову в “Игре на выживание” простил суконный язык советского производственного романа.
Но сам-то Волк историю никогда не пытался рассказать. Что такое завязка и на кой хрен кульминация нужна, в его текстах не видно. Вот потому-то его рассказикам — таким славным, миленьким, гладеньким, безупречно грамотным — предпочитают говнофанфики.
Ну и напоследок. Много лет прошло с тех самых пор, как взял я в руки посох. И говорил мне мастер в самый первый день: “Мастера от дурака легко отличить. Мастер всегда человека найдет, за что похвалить. Умного — что делает. Глупого — что не суется, где не понимает. Тоже ведь искусство. А дурак легко оценками раскидывается. Всегда во всем уверен”.
И как увидел я категоричные определения в словах Волка, так и понял: лежать тебе, шерстяной, на рынке по рубль пятьдесят за шкуру.
(с) КоТ Гомель
