Интерлюдия Вторая
— Больно? — участливо осведомилась Симониэль.
Кжерит тепло посмотрел на неё своим красным глазом и улыбнувшись, отрицательно замотал головой. Рана хоть и выглядела серьезно, но была на самом деле незначительной. Задеты было лишь мышцы, а кость, артерии и нервы не пострадали.
— Сейчас тебя зашьем, и будешь как новенький. — улыбнувшись несколько проказливой улыбкой, которую так любил отец Кжерит, она начала умело зашивать рану.
Если бы даже были задеты нервы и кость, это бы тоже лишь временно вывело её отца из строя. Месяц работы, и ему бы уже маги прижили новую руку. Имея в распоряжении магов Рукава Крови, можно позволить себе многие ранения.
— Вот, выпей. — вышел из соседней комнаты их небольшого особняка на краю Агрейда, её второй отец Вестериос.
Взяв здоровой рукой большую кружку со странной зелено-бурой жидкостью внутри, мужчина не дернув ни единым мускулом на лице, смело выпил этот неизвестный алхимический настой. Симониэль и сама не знала из чего он их делает, как-то раз когда она поинтересовалась папа сказал что ей лучше не знать. Это интриговало, но она сдержала любопытство. Ей хватило намека на то, что одним из ингредиентов были насекомые. Алхимикам, не магам, приходилось искать более сложные пути для своей работы.
Отпив из кружки весь настой за раз, Кжерит отдал пустой сосуд алхимику. Сколько он уже раз пил его, а иногда и похуже. Эта была его не первая рана, а ей приходилось уже далеко не впервые лечить своих отцов. К сожалению, люди не живут долго, и если они не умирают от очередной её миссии, то их забирает смерть.
Зашив рану, эльфийка привычным движением разрезала нить, и счистила следы крови. Пройдет несколько недель и на месте страшного ранения останется лишь шрам, который уже начинал медленно затягиваться. Присев рядом с ним, она положила его голову себе на грудь и начала медленно её поглаживать, перебирая короткие волосы на голове. Ему нравились эти медленные осторожные поглаживания, даже легкая игра с его волосами, так делала его умершая дочь. Она знает о нем многое — чего он любит, а что нет, как он жил, как воспитывал свою дочь и какой она была. Зная эти маленькие нюансы, она смогла стать его дочерью, а он её отцом. Она лишь немного подыгрывала, ведя себя с ним как его дочь, напоминая её, заменяя её. В ответ же она получала отцовскую любовь. А это было то, чего она так желала.
Являясь одной из самых молодых эльфиек второго поколения, с внушительным возрастом перевалившим за восемьсот лет, она не знала отцовской любви. Для неё были лишь её браться и сестры, а также мать. Она не любила свою мать, она была плохой. Она была из первого поколения, испорченной. В своё двадцатилетие, когда её красота раскрылась как бутон цветка, её мать хотела изуродовать её лицо ножом, сделать из неё уродку. Она кричала, безумно скаля зубы, что ей нельзя быть красивой, люди заберут её к себе, сломают, изуродуют душу и испоганят тело. Потому она спасет её. Прижав её беспомощную и испуганную к полу, она одной рукой держала её за шею, а второй тянула острый нож к её лицу. Её мать не волновало то что люди сейчас жили на руинах своего былого величия, что их города были разрушены, а войска истреблены во взаимной бойне. Она плакала и кричала, стремясь изуродовать её красоту. Если бы у неё был отец, он возможно бы спас её тогда? Нет, он точно бы спас. Ведь она была бы её любимой дочкой. Но кто был её отец, она не знала, да и мать тоже. Его и не было. Тогда ей на помощь пришёл старший брат Маскелитель. Но она запомнила.
Когда ей исполнилось триста лет, она приплыла в один из городов людей в составе дипломатической миссии. Город был необычным, уродливым и грязным. Было трудно поверить, что они построили её дом. Там она и увидела его. Человек, отец, игрался со своей маленькой дочкой. Этот взгляд, которым он смотрел на неё, пленил сердце эльфийки. Она никогда не видела такого, никогда не ощущала его на себе, лишь людскую похоть, желание. Но тут было такое чистое и прекрасное чувство. Она хотела, чтобы на неё смотрели так же, она хотела узнать что такое отцовская любовь, она хотела того же внимания и защиты. И со временем она добилась этого. Людьми движет не только желания, но и память, привязанности. Она научилась вытаскивать из их памяти болящие воспоминания о своей потере и заменять их собой. Мужчины от сорока, потерявшие свой огонек в жизни, отцы своих мертвых детей, отчаявшихся. Она заменяла их дочерей, она становилось той кого им не хватало. Вначале это было сложно, но потом она привыкла, она научилась.
Симониэль чуть сильнее сжала волосы отца, прикрыв глаза и погрузившись в свою память. Ох, эти сладостные воспоминания, как она была счастлива этому вниманию, чистой любви и стремлению защитить их золотце. Это было то, чего ей так не хватало, то к чему она так стремилась. Она хотела больше внимания, больше защиты, больше этой теплой любви. Теперь её никто не обидит. У неё было много отцов, но все они со временем старели и умирали. Но она искала новых, становилась их примерной, любимой дочкой, такой какой они её помнили, какой её желали видеть. Она помнила их всех, тех кого уже нет и тех кто сейчас с ней. Их немного сморщенную кожу на уголках глаз, благородную седину в волосах, мудрый и твердый взгляд, особый. Ах. Девушка сдержав стон, прикусила нижнюю губу. Такое никогда не увидишь у эльфов, они всегда молоды, не только телом но и душой. У них нет того благородства зримого возраста.
— Симона, амулет вибрирует. — вновь вышел из соседней комнаты папа Вестериос. — Тебя вызывают.
— Я поняла. — хмыкнула она, старательно симулируя независимый и взрослый вид, но ведя при этом как ребенок.
К каждому нужен был свой подход, для каждого она была своей особенной дочкой. Но у Вестериоса её никогда не было, из-за своих частых опытов в алхимии он получил отравление организма, лечение обошлось ему дорого, он стал бесплодным. А ведь он очень хотел дочку, он представлял как он будет гулять с ней, показывать ей веселый фокусы с алхимией, смотреть как она будет расти и пытаться вести себя как взрослая, а он бы лишь умилялся с её детских попыток. Жена ушла от него как только узнала о его недуге, он был разбит, его мечта была потеряна, он даже думал о самоубийстве. Тогда она и нашла его, став той дочерью, которую он так желал. Так было и с другими. Если бы она могла, она бы вечно жила с ними, принимая их отцовскую любовь, их защиту, каждый день видя на себе тот особой взгляд что перевернул её жизнь. Но старшему брату нужна её помощь, и она не могла ему отказать.
Последний раз проведя пальцами по волосам, она резко вскочила с кровати.
— Ну всё, я побежала, меня зовут делаааа. — резво побежала она в соседнюю комнату. Его дочь была милым, но очень непоседливым ребенком, у которой беспокойство об отце оставшегося без жены и её матери сменялось дикой энергией, которую она должна была на что-то тратить. Дикий, непоседливый и игривый ребенок, хотя она конечно была уже скорее молодой девушкой, которая часто посматривала на красивых парней. Но для него она всегда была ребенком, который засматривается на наглых мальчиков, которых нужно отгонять от такого доброго и милого цветочка. Та девушка не заслуживала такой любви, она не заслуживала такого отца, она ходила по парням пока отец не видел, она была настоящей шлюхой. Потому она убила её и заняла её место. Такой отец заслуживает лучшей дочери.
— Симониэль слушает. — весело сказала она в магический переговорной амулет.
— Привет Силь. — послышался оттуда теплый ласковый голос.
— Папа Мазари! — радостно прокричала она, после чего обиженным голосом добавила, строя из себя строгого и обиженного ребенка. — Ты обещал что свяжешься через семь дней, а прошло восемь. Ты плохой.
— Прости, прости. — даже не видя собеседника, эльфийка только по голосу отчетливо представляла как мужчина улыбаясь в защите махал руками. — Корабль задержался и дела не давала вырваться чтобы связаться с тобой. Но теперь всё хорошо, мы будем через пять дней.
— Точно? — недоверчиво спросила она, нахмурившись. Мужчина с таким же древним амулетом который был у неё сейчас, так же смог лишь по голосу отчетливо представить как девушка, нахмурившись недоверчиво смотрела на амулет, но в глазах у неё была радость. Отцы возвращались к ней.
— Точно. Нас ничто не остановит. Гмерит, Нетсилий, Эгмер и Хол тоже со мной, и мы все спешим как можно быстрей вернуться к нашему любимому цветочку. — успокаивал девушку отец.
— Папки возвращаются домой, — радостно возвестила она, ведь там где она, там для них был дом. — пока вас не было, тут такое произошло. Папу Кжерита ранили, а у меня украли игрушку и вообще обидели плохие мальчики. — добавила она в конце плаксивых ноток. — Они в меня железками кидались. Вот.
С той стороны на секунду замерла мертвая тишина, прерванная скрипом зубов.
— Цветочек, мы скоро будем. Не водись с этими плохими мальчиками, пока мы не придём. — пытался говорить спокойно мужчина, хоть его голос и слегка дрожал от едва сдерживаемого гнева, он не хотел напугать свою любимую дочку. — Папы разберутся.
— Хорошо. — смиренно согласилась она, внутренне просто тая от этих слов и голоса которым он был произнесен. Они боялись за неё, они готовы были защитить её любой ценой. Это были её любимые папы. — Ты обещал, что придешь через пять дней. Я буду ждать.
— Мы скоро будем. — ответил он, после чего связь прервалась.
Положив амулет на стол, она радостно закрутилась на месте. Скоро все папочки будут с ней, как же она счастлива. Резко застыв на месте, она задумчиво приложила палец к губам. А тот мальчик с Реликвией, был таким милым, не то что тот мужлан который ранил Кжерита. Конечно он еще молод, но лет через двадцать, он может стать отличным папочкой. Интересно, у него есть дочь?
