Школа

ШКОЛА

2 процента людей — думает, 3 процента — думает, что они думают, а 95 процентов людей лучше умрут, чем будут думать.

Бернард Шоу

Худший враг любой пропаганды — интеллектуализм

Йозеф Геббельс

Сирена грубо вырвала Лизу из сна. И она, вздрогнув, открыла глаза и прислушалась. Не может быть! Боевая! Лиза выскочила из стазисной люльки и понеслась к креслу пилота. Впрыгнув в него, она тут же взяла управление на себя. В голове было пусто и ее не оставляло ощущение какой-то нереальности происходящего.

...

— Нет! — категорически заявил тридцатидвухлетний учитель Алан Дюпре.

— Это очень важно, — мягко, но твердо возразил Граф.

— А я говорю — нет! — повторил Дюпре, — Я не буду нянчиться с этой избалованной куклой из Содружества, у которой в голове вместо мозгов опилки.

— А разве не это входит в ваши профессиональные обязанности? — улыбнулся советник, — Нянчится с детьми, у которых в голове опилки? Вы ведь, в конце концов, учитель.

— Да, — флегматично согласился Дюпре, — Я прежде всего учитель. И я не считаю целесообразным тратить львиную долю своего рабочего времени на одну ученицу в ущерб другим ученикам. По итогам равного для всех обучения она пройдет тест и получит строго тот уровень гражданского доступа, который заслуживает. Вам вообще не ко мне. Экзамены принимает экспертная система "Аристотель". Вот с ее операторами и договаривайтесь. Я всего лишь преподаю "Основы социальной этики и рационального мышления".

— Всего лишь! — всплеснул руками Граф, — С каких это пор преподаватели обязательной государственной школьной дисциплины стали склонны к самоуничижению?!

— С тех пор как к ним зачастили назойливые дипломаты? — ехидно предположил Дюпре.

— Так ведь не от хорошей жизни, — вздохнул советник, — Вы ведь сами знаете, вмешиваться в процесс сдачи экзаменов на уровень гражданского доступа это уголовное преступление. А вот если бы какой-нибудь учитель решил уделить одной заблудшей девушке немного больше внимания... — Граф выдержал паузу.

— И с чего бы мне это делать?

— Ради своей страны?

Алан Дюпре фыркнул.

— Не знал, что мою страну зовут Александр Граф, и она является старшим дипломатическим советником.

— Ну, можно сказать, что на данном этапе интересы Графа и Мирры совпадают, — безмятежно улыбаясь, ответил советник.

— Да неужели?! А вот в конституции Мирры сказано, что преподаватели обязательной школьной программы являются одной из ветвей государственной власти и блюдут стратегические интересы государства. Вы же мне тут пытаетесь доказать, что некая мелкая тактическая выгода для Мирры важнее, чем один из столпов ее государственного устройства. Как непатриотично.

— Да я же не прошу вас присягу учителя нарушать! Но ситуация такова, что...

— Вот и славно, что не просите, — прервал Дюпре советника, — А что до остального — получайте официальную санкцию комитета национальной безопасности. Договаривайтесь с конституционным советом. И я с исполненным радости сердцем помогу нашему любимому государству в вашем лице.

— Вы же понимаете, что это абсолютно нереально. Даже если чудом удастся подобную санкцию получить. На следующий же день об этом будет трубить вся пресса Мирры. Это юрисдикция департамента образования. А у них паранойя на счет независимости от других госструктур. Ваш министр протокол о секретности не подпишет никогда. С таким же успехом можно просто по всем центральным новостным каналам объявить, что мы считаем Лизу Сивот полной дурой. И что в результате? Девчонку просто заклюют насмешками сверстники. А ее родители, схватив обожаемую дочурку в охапку, тут же покинут Мирру.

— Конечно, понимаю, — легко согласился Дюпре, — Я не понимаю лишь, почему это должно быть моей проблемой.

— Но у вас как у преподавателя обязательной школьной госпрограммы огромные полномочия. Вы сами можете принимать решение о том, кому из учеников вашего класса требуется повышенное внимание, и всем остальным придется с этим смириться.

— Я и руку себе отрезать могу. Теоретически. Но то, что я что-то могу, абсолютно не означает, что я буду это делать.

— Вот взгляните, — Граф включил голопроектор своего найзера, положил на стол и над его поверхностью заплясали различные графики и диаграммы, — Это прогноз наших пси-аналитиков. Если Лиза Сивот не получит хотя бы начальный гражданский доступ, она устроит своим родителям грандиозную истерику и заявит, что не может жить в таком гадком-прегадком государстве, которое не признает за ней даже элементарных гражданских прав. И, конечно же, души не чающие в дочурке родители тут же начнут паковать чемоданы. Вы знаете, чем занимается ее отец? Когерентные волновые удары через микроизмерения пространства. Один из ведущих специалистов галактики. Он нужен Мирре. Очень нужен.

Дюпре мысленно отдал команду своему искину на ассоциативный кластерный розыск и составление аналитического отчета. Пару секунд выждал. Ознакомился с результирующей матрицей поиска слегка покореженной в местах, где его искину отказали в допуске к секретной информации. Затем не спеша достал из кармана свой найзер и тоже включил голопроектор.

— Парло Сивот конечно хорош, но как бывший военный аналитик я вижу, что вы можете пойти и другим путем, — Дюпре ткнул пальцем в одну из диаграмм, — Вот эти несколько специалистов плюс дополнительные вложения в программу исследований вполне могут его заменить. Или я еще чего-то не знаю?

— Да это же сотни миллионов кредитов!

— Ну, можете заплатить мне где-то одну десятую от этой суммы, — не скрывая сарказма в голосе, ответил Дюпре, — И тогда можно будет подумать о вашей просьбе насчет Лизы. С поста учителя мне, разумеется, придется уйти. Но я и как репетитор очень хорош. Представьте, какая будет экономия для страны. Только справочку от антикоррупционного комитета мне выдать не забудьте. Во избежание недоразумений.

— Очень смешно! — буркнул Граф, — Министерство никогда не пойдет на создание подобного прецедента. Даже если в этом частном случае государство и понесет потери. Стоит один раз раскошелиться и очередь желающих доить бюджет выстроится до горизонта. Меня за такие фокусы финансовый отдел живьем сожрет. И кстати у преподавателей обязательной школьной госпрограммы и так зарплаты зашкаливают. Одни из самых высоких среди федеральных служащих. Военные и то меньше получают.

— Какова работа такова и оплата, — равнодушно пожал плечами Дюпре, — Кто владеет умами детей — тот владеет будущим. Инвестировать деньги в будущее вполне разумная стратегия для тех, кто собирается в нем жить. Миррские налогоплательщики собираются.

— Да-да... Я в курсе важности вашей работы, но не могли бы вы...

— Не мог бы. Мы учителя очень не любим, когда в нашу работу вмешиваются другие ведомства. Как вы очень верно заметили, стоит уступить одному подобному просителю и очередь из пронюхавших об этом последователей выстроится до горизонта.

— А может вы просто боитесь эту девочку? Не верите в свои силы? Нет, она, конечно, получила прекрасное образование у себя на родине. Была участницей школьного ораторского клуба. Победила в дебатах в рамках школьной олимпиады. Опасный противник в дискуссии... Но вы?! — Граф округлил глаза, — Профессионал такого уровня?!

— Именно что профессионал, — лениво согласился Дюпре, — И если вы не забыли заглянуть в мое досье, то должны быть в курсе. До того как стать школьным учителем, я был военным пси-аналитиком. Специализация на сообществах феодально-кланового типа. Думаете, я не знаю, как стимулировать объект с помощью лести, упирая на иерархические социальные инстинкты? Или не знаю, как подобным попыткам противостоять? Боюсь, вашего вводного курса дипломатической психологии тут явно недостаточно.

— Да. Кажется, так и есть, — на удивление легко согласился Граф, — Явно недостаточно. Что ж — последняя попытка, — Граф взял свой найзер со стола и нажал на клавишу вызова, — Ты был прав, Красс, — сообщил он невидимому собеседнику, — Твой парень меня только что послал. Относительно вежливо, но непреклонно. Твой выход.

Дверь распахнулась, и в кабинет вошел полковник Красс.

Дюпре вскочил, замерев по стойке смирно, но потом опомнился и, нахмурившись, сел назад в свое кресло, жестом указав полковнику на свободный стул.

— Вообще-то я уже давно на гражданке, — пробурчал он, — И твоим приказам больше подчиняться не обязан.

— А я тебе, капитан в отставке Алан Дюпре, приказывать и не собираюсь, — весело ответил Красс.

— Знаю, — мрачно заверил его Дюпре, — Все еще хуже — ты меня просто попросишь.

...

Когда за советником закрылась дверь, Дюпре помолчал немного, а потом усмехнулся.

— Этот твой Граф, как бульдог — вцепится, не отдерешь. В министры метит?

— Ему не нужно. Министры приходят и уходят, а он остается, — ответил полковник.

— А что ему нужно?

— А тебе? Вот ты лично, Алан, почему стал учителем? — спросил Красс улыбаясь.

— Это намного безопаснее, чем бегать с тобой под пулями, — буркнул Дюпре.

Красс приподнял бровь, не отводя взгляда от лица Дюпре и продолжая молчать.

— Ты хоть знаешь, сколько мне теперь платят?! — повысил тот голос.

Красс продолжал безмятежно улыбаться.

— Ну ладно! — сдался Дюпре, — Просто эта работа мне нравится! В этом все дело.

— Вот и Графу нравится его работа, — спокойно объяснил полковник, — И в этом все дело. А еще Граф плохо тебя знает. Он не видел, как ты вербуешь людей. Само существование неглупой, но несогласной с тобой девчушки для тебя вызов. Ведь не успокоишься, пока не вобьешь ей в голову свой образ мыслей. Так? Вижу что так. Советник лишь зря время тратил на уговоры. Эта Лиза тест на гражданский доступ сдаст. Для тебя это дело чести.

— Что ж ты советнику об этом не рассказал?

— А зачем лишать человека вкуса пусть маленькой, но победы? Уж ты-то как бывший пси-аналитик должен понимать. К тому же выходит я оказал Графу услугу, и он мне теперь должен.

— Ну, полковник! Ну, хитрец! — Дюпре восхищенно покачал головой.

— Мне об этом уже говорили, капитан в отставке Алан Дюпре.

...

— 7-й, выхожу на заданную траекторию. Цель слева по курсу. Выпускаю пчел, — отрапортовала Лиза и вышла из пике. От подвески ее когга аккуратно отделились две ракеты с боеголовками, начиненными наноботами радиоразведки, и умчались к цели.

— Понял 16-й. До прояснения обстановки действует паттерн 3. Если на объекте отсутствуют нонкомбатанты, переходите к первому паттерну и запросите дополнительные инструкции.

— Принято, — подтвердила Лиза.

...

Дюпре стоял, упершись руками в кафедру и ждал, пока под его тяжелым взглядом класс затихнет. Ждать ему пришлось недолго.

— Я Алан Дюпре, — представился он, — Вы класс, сформированный из детей мигрантов. Я буду преподавать вам то же, что и миррским ученикам, но более углубленно, поскольку вы пропустили начальную школу. Я буду учить вас думать. Зачем? Потому что мне за это очень хорошо платят. Кто платит? Наше государство. Почему наше государство так много мне платит? Потому что оно во мне сильно нуждается. Почему Мирра так сильно нуждается в преподавателях "основ социальной этики и рационального мышления"? Потому, что у нас демократия. Демократия означает власть народа. И в этом вся проблема. Народ вполне может быть безграмотен, ленив и фанатичен. Народ может ошибаться. Доверить такому народу власть все равно, что доверить обезьяне плазменную гранату — может она и не подорвет себя или окружающих, но лучше обойтись без подобных экспериментов. У Мирры сильнейшая армия в галактике. У нас мощнейшая экономика. Самые передовые технологии. Это вам не граната. Это транспространственная ракета с боеголовкой из антиматерии. И наше государство не хочет, чтобы на кнопке запускающей эту ракету лежал заскорузлый палец обезьяны. Или какого-нибудь идиота, за которого проголосовало большинство недалеко ушедших от обезьян. Как этого избежать? Отказаться от демократии, отдав безвозвратно власть достойным и надеяться на их добросовестность и неподкупность? А кто сказал, что эти достойные и неподкупные, получив неограниченную власть, не перестанут быть ими? И что тогда делать? Власть это как оружие — ее легко отдать в чужие руки, но забрать потом назад крайне сложно. В особенности, если у тебя самого оружия уже нет.

— Очень странно слышать подобное от учителя на планете, которой больше сотни лет правил диктатор. Тем более что навязанная им с помощью насилия и вопреки воле народа безжалостная политическая система действует до сих пор. Иначе бы мы здесь не сидели, — Лиза Сивот обворожительно улыбнулась замолчавшему учителю и остальным ученикам, с нескрываемым почтением уставившимся на посмевшую осадить самого Дюпре, о суровом нраве которого шепотом рассказывали байки старшеклассники, — Или я не права? Вы что передумали и теперь считаете, что настоящая демократия все-таки лучше миррской пародии на нее и так называемый основатель ошибался?

Дюпре сосчитал про себя до десяти и улыбнулся в ответ.

— Отличный вопрос, — согласился он, — У тех, кто знает, как на Мирре возникла "новая система" и имеет перед глазами пример ее основателя, может создаться впечатление, что наиболее прямой путь к процветанию это вручить неограниченную власть какому-нибудь подходящему человеку. Если это сработало у нас, то почему бы подобному не сработать и в других государствах галактики? Однако все имеет свою цену. С какого именно события на Мирре началась революция? Роберт?

— Со взрыва террористами гигазвездолета "Антарес" во время проходившей на нем детской олимпиады.

— Верно. Этот взрыв устроенный террористами из братства истинно верующих авахитов взорвал и политическую систему Мирры. В то время мы мало отличались от Содружества. Более того мы двигались в его авангарде гордо неся над головой стяги псевдогуманизма, политкорректности и прочей утопической и опасной дряни. На планете вовсю свирепствовала позитивная дискриминация, а любым сомневающимся политики и традиционно леволиберальная пресса затыкали рот и подвергали остракизму. Мигранты из бедных стран, прибывающие бесконтрольно в огромных количествах. Этническая преступность. Религиозные фанатики готовые убивать всякого кто с ними не согласен и звучащие параллельно заклинания о недопустимости критики любой религии, поскольку это, видите ли, задевает чувства верующих. Погромы и грабежи, которые нельзя называть погромами и грабежами, поскольку в них участвовали национальные меньшинства. Никакой возможности прямо и честно говорить об этих проблемах не заработав клеймо нациста, расиста или шовиниста. И растущее подспудно недовольство коренного населения. Недовольство, выливающееся периодически в омерзительные нацистские выходки и угрожающее привести к власти самых отвратительных маргиналов, поскольку только нациствующие изгои не боялись тогда запятнать свою репутацию, открыто выступая против бесконтрольной иммиграции, свободы вероисповедания даже для чудовищно агрессивных и мракобесных религий и позитивной дискриминации, которая делала коренное население людьми второго сорта. Предприниматели, бегущие из страны, так как зарабатывать деньги стало позорным, а вести бизнес нерентабельным из-за огромных налогов. Безработица. Экономические кризисы, следующие один за другим. Клокочущий котел, у которого перекрыты все предохранительные клапаны. Рано или поздно он должен был взорваться. Нужен был лишь повод. И таким поводом стала гибель тысяч детей от рук религиозных фанатиков. Мирра тогда балансировала на краю пропасти, рискуя рухнуть в нее и стать еще одним государством, в котором нацизм закрутит свою кровавую мясорубку. Но этого не произошло. Бывший военный, а впоследствии успешный ученый-физик и независимый сетевой журналист, пробудивший своими статьями у общества здравый смысл и самоуважение, не допустил этого. Человек известный вам теперь как основатель. Когда по всей Мирре начались погромы мигрантов, когда армия, брошенная на подавление беспорядков, отказалась подчиняться политикам — люди пришли к нему. Как ученый с мировым именем он пользовался уважением интеллектуалов. Его любили армейские, помня, что он бывший офицер спецназа и кавалер ордена мужества полученного за спасение заложников во время Салимского инцидента. Его обожал народ за его публикации, которые, несмотря на тотальный бойкот в прессе, сотнями миллионов расходились по сети. Ему симпатизировали предприниматели, снова обретающие самоуважение благодаря его статьям, разъясняющим, что в стремлении к обогащению нет ничего постыдного. Все это основатель. Однако история имеет свойство повторяться. И это многому может научить. Вспомните президента Кусами из системы Мидори. В частных беседах Кусами отдавал должное основателю и восхвалял миррскую "новую систему". Называл себя его последователем. Так кем же он был? Этот Кусами? Он был бывшим военным. Как и основатель. Он был преподавателем математики и имел докторскую степень. Фактически его тоже можно назвать ученым, как и основателя. Он, как и основатель, выступал против засилья политкорректности. Кусами, как и основателю, обожающий его народ вручил неограниченные полномочия. Все вы в курсе, чем это закончилось. Одним из самых чудовищных геноцидов за всю историю галактики. А потом показательным судом и казнью всех причастных к организации этого геноцида. Так что раз на раз не приходится. Это как револьверная рулетка. Можно сорвать куш, а можно вышибить себе мозги. И последнее с гораздо большей вероятностью — патронов в барабане много, а голова у вас одна. Потому-то, перед тем как делать поспешные выводы о пользе диктатуры, весьма полезно прислушаться к мнению самого основателя. Дюпре взмахнул рукой, и перед классом повисла в воздухе переливающаяся голографическим огнем цитата: