23 октября 39 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база "Геката"
От вспышки слева Гедимин успел уклониться — снаряд задел только стену, обрызгав её белой краской; но вспышка справа, чуть ниже плеча, застала его врасплох — упругий шар чиркнул по руке, обдав её белыми брызгами. Сармат запоздало пригнулся, опираясь о стену, и резко качнулся в сторону, пропуская мимо ещё один шар, и почувствовал слабый тычок в грудину. Сирена коротко взвыла, сообщая о критическом попадании, а секунду спустя — взвыла снова: второй шар зацепил Гедимина в движении и размазался по рёбрам вниз от подмышки. Сармат растянулся на полу. Последний снаряд поразил уже неподвижное тело — кто бы ни стоял у гашетки, у него явно не выдержали нервы.
— Heta! — донёсся снаружи сердитый крик Гуальтари. Туннель загудел от вибрации, — обстрел закончился, пора было выходить. Гедимин выбрался наружу, стараясь не размазывать краску по броне. Линкен, нехотя отошедший от гашетки, посмотрел на него и ударил кулаком о кулак. Броня лязгнула.
— Гедимин, хватит спать! О каком реакторе ты там задумался, что еле ползал?!
— Хватит, хватит, — Гуальтари успокаивающе похлопал его по плечу. — Эти игры не стоят ссор. Иди мыться, атомщик. На сегодня действительно хватит.
Свет в тренировочных туннелях уже гас, люки на выходе закрывались, и изнутри доносилось усиливающееся шипение, — их промывали реагентами, растворяющими краску. Гедимин в скафандре втиснулся в крошечную мойку — там он помещался впритык, там даже узкоплечему Хольгеру было тесно. Сквозь шипение реагентов, смывающих белые пятна с брони, он слышал снаружи ворчание Линкена. Через минуту взрывнику начал отвечать Хольгер. Когда Гедимин вышел из мойки, сарматы уже замолчали и только сердито косились друг на друга. Гуальтари, ни во что не вмешиваясь, пересыпал из коробки в коробку бусины для будущей тренировки и ухмылялся.
— Ты давно знаешь Линкена? — тихо спросил у него Гедимин. — Вместе воевали?
Инструктор едва заметно вздрогнул, но ухмылка стала только шире.
— А ты не такой сонный, как кажется. И по сторонам смотришь... Да, было дело. Работали когда-то на Церере, осваивали Марс... Вообще мне нравится мирное время. Жаль, надолго его не растянешь... Ну что, остыли? — он повернулся к сарматам, прекратившим спор и приблизившимся к нему. — Ещё по двадцатке подтягиваний и круг по залу, — и можете идти в душ. Даже не знаю, давать ли вам ещё раз туннели. Много ругани выходит. От тебя, взрывник, я такого не ждал. Давай, иди на трубы...
Гедимин не думал, что конструкции из полых труб, прикреплённые к стене, могут выдержать вес сармата — и тем более попытку на них подтянуться — но уже третий день группа тренировалась на них, и до сих пор ни одна труба не треснула, и крепления из стен не повылезали. "Прочная вещь," — Гедимин крепко взялся за перекладину и поднялся над ней на вытянутых руках, зависая на секунду. "Мне такие нравятся."
...Улёгшись на матрас и по привычке завернувшись в одеяло, сармат закрыл глаза, но через несколько секунд, так и не заснув, открыл их и удивлённо мигнул, — в комнате было необычно жарко. "Опять уснул в комбинезоне," — ремонтник потянулся к застёжке, но одежды на нём не было, и он мигнул ещё раз. "Что-то с отоплением? Зачем было утеплять блок?"
Он выглянул в общий коридор — там ничего не поменялось, и по-прежнему было прохладно — привычно для сарматов, но человек тут, скорее всего, одним одеялом не обошёлся бы. Пожав плечами, Гедимин вернулся к себе, сложил одеяло в угол и снова растянулся на матрасе. "Нет никаких причин усиливать подогрев. Температура тут должна быть стабильной..." — лениво подумал он, тут же переключаясь на размышления о веществе, изобретённом химиками Усть-Илимска, и гигантских электромагнитных катушках на омикрон-излучении. Долго думать не вышло — мозг быстро подал усталому телу команду "спать"...
24 октября 39 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база "Геката"
Утренний сигнал побудки — если он заставал Гедимина спящим — каждый раз преображался в видениях в вопль аварийной сирены. Сюжеты, выстроенные вокруг него, от раза к разу отличались, некоторые были почти логичными, некоторые — невероятно бредовыми, что-то сармат даже пытался записать, если находил на это время. Сегодня времени не было — когда Гедимин в полусне доел утреннюю порцию Би-плазмы и влез в скафандр, в дверь уже заглядывал Хольгер.
— А долго ты последнее время спишь! Трудно отрегенерировать столько мышц? — хмыкнул он. — Выходи, все уже в сборе!
— Иду, — буркнул сармат, надевая шлем. Взгляд его случайно упал на стык двух гладких фриловых плит между стеной и потолком, и глаза ремонтника недобро сузились, — там виднелась щель, слишком широкая для этой комнаты, и за ней что-то поблескивало. "Знакомая картинка," — Гедимин пошевелил пальцами, выдвигая из крайней фаланги прочный короткий крюк, а из ладони — гранёное сопло лучевого резака. Выковыривать "чужой глаз" из стены времени не было — сармат полоснул по нему лучом и услышал хруст и шипение. Наружу просочилось немного чёрного дыма. Хольгер мигнул.
— Что там у тебя? Думаешь, стоило это ломать?
— Камера Кумалы, — буркнул Гедимин. — Только он так их ставит. Что он тут забыл?!
— Кумала? — удивлённо переспросил Хольгер. — М-да... Кажется, Линкен прав. Он к тебе крепко прилип.
Времени на поиски других сюрпризов не оставалось, и Гедимин вышел из жилого блока, догоняя сарматов, ушедших далеко вперёд. "Отопление," — вспомнил он по пути.
— Хольгер, у тебя в комнате стало жарче? — спросил он. Химик мигнул.
— Не заметил... Ну, это, в общем, понятно. Если Кумала хотел посмотреть на тебя, а не на твоё одеяло, — поддать жару — вполне логичный ход.
— Tza hasu! — Гедимин сплюнул бы, но пока тянулся к шлему, прошёл мимо урны. — Ничего, вечером перенастрою. И блокиратор на входе, чтобы всякие не лазили...
31 октября 39 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база "Геката"
— Tza! — крикнул Гуальтари, и конструкция из соединённых под разными углами труб, плит и петель свисающих проводов пришла в движение. Гедимин прокатился по полу, пропуская над собой летящую балку, и уцепился за болтающуюся "косу" толстых кабелей. Она рывком подбросила его в воздух, и он с грохотом приземлился, по пути пинком выломав одно из колен подвижной трубы. Проход был свободен, и следующие несколько метров сармат преодолел, почти не пригибаясь.
— Heta! — донеслось со стартовой черты. Конструкции, заскрипев, остановились. Гедимин отдёрнул руку от ключевой части очередного блока — её разрушение, кажется, не предусматривалось тренировками, но существенно облегчало прохождение лабиринта — и оглянулся на Гуальтари.
— Хольгер снаружи, — сказал тот. — Обогнал тебя на три секунды. Атомщик, ты не мог бы не ломать моё оборудование? Ничего, кроме лишних потерь времени, ты не добьёшься.
— Даже Хольгер! — Линкен ударил кулаком о кулак. — Атомщик, не позорься!
— Взрывник, не поддакивай, — Гуальтари приглашающим жестом указал на лабиринт. — Тебе и Константину — готовиться. Гедимин, иди уже сюда! Не надо там ничего ни ломать, ни чинить!
Хольгер на финише смотрел на него смущённо и слегка виновато. Гедимин молча хлопнул его по плечу и снова перевёл взгляд на лабиринт. Запоминать расположение конструкций не имело смысла — Гуальтари не ленился каждый раз модифицировать их. Иногда после этого прохождение становилось сложнее, иногда — проще. "Просто игры," — пояснял инструктор, когда сарматы выползали наружу — выправлять щербины на броне и ждать, пока перестанут ныть отшибленные пальцы. "Чтоб не скучно было. Нигде это вам не понадобится. Разве что залезете в рабочий механизм, — а что там делать, если ты не идиот? А боевые навыки... Их по-другому ставят, и меня об этом не просили."
— Скучно, да? — Гуальтари ткнул его в бок. Гедимин удивлённо мигнул.
— Не хватает работы? — продолжал инструктор, сочувственно ухмыляясь. — Ассархаддон всех так вымаривает — по месяцу, по два — чтобы потом от проекта не оттащить было.
— Будут тренировки с инструментами? — спросил ремонтник. — Тут встроен хороший набор, я бы его испытал.
— Когда увижу, что базовые навыки вы все освоили, — пойдём по частностям, — кивнул Гуальтари. — Пока что двигаетесь вы неважно. А я ещё даже гравитацию не наращивал. Эта броня должна на теле сидеть, как своя же кожа.
— Твоя — из того же набора? — спросил Гедимин. — Работа Кумалы?
— Он тут всех одевает, — кивнул инструктор. — Большой спец. Но голова у него отбита напрочь. И он ни разу не Марци, — Криос, самый настоящий...
На выходе блеснул красный луч, — люк, ведущий наружу, открылся, и только после этого запоздало взвыла сирена.
— Чего надо? — спросил Гуальтари у охранника-"Фенрира", мнущегося на пороге в компании двух "Гармов". — Я что, звал кого-то?
Гедимин ждал, что охранники войдут в зал, но они остановились на входе, будто не решались переступить невидимую черту, и заговорили с инструктором вовсе не так, как ожидал удивлённый сармат.
— Куратор прислал нас за Гедимином Кетом, — тихо сказал "Фенрир", вскинув "руку" в приветственном жесте. — Особые тренировки...
— А, — Гуальтари нехотя кивнул и смерил ремонтника очень странным взглядом — то ли с гордостью, то ли с сожалением, но точно — с сочувствием. — Это ладно. Иди, атомщик. Вернёшься, как сможешь.
"Как сможешь?" — Гедимин удивлённо мигнул, но пояснять ему никто ничего не собирался. "Гармы" молча встали с двух сторон от него, и они шли по спиральному коридору, пока не уткнулись в неприметный люк овальной формы, практически слившийся со стеной. Найти его можно было только по небольшому значку красного цвета — перечёркнутому кругу.
Стоило люку приоткрыться, как все трое охранников одновременно шагнули назад и в сторону, будто не хотели не только оказаться внутри, но даже и попасть под исходящий оттуда яркий белый свет. Едва Гедимин переступил порог, люк за ним захлопнулся, и он оказался в небольшом помещении с серебристыми стенами, собранными из пластин, под каждой из которых угадывался спрятанный механизм или скрытая ниша. Сейчас одна из плит на потолке была отодвинута, и из проёма свисало странное приспособление из труб и винтов. У дальней стены стоял стол со встроенной в него панелью управления, над ним тускло светился голографический экран. Ассархаддон, тронув какие-то клавиши, поднялся на ноги и шагнул навстречу Гедимину.
— Гуальтари быстро отпустил вас... Что ж, освобождайтесь от скафандра, — он кивнул на стапель у стены. — Остальную одежду тоже можете снять. По опыту знаю, что пятна крови обычно смущают — и их обладателя, и окружающих.
Гедимин настороженно посмотрел на него — определённо, Ассархаддон не шутил, но говорил он совершенно доброжелательно — и под респиратором, вполне возможно, улыбался.
— Я сам настоял на введении особых тренировок, — продолжал куратор. — Немного разъяснений — и мы приступим. Не бойтесь, сегодня не будет ничего особенного, — я проверю ваш болевой порог, вы познакомитесь со свойствами нового тела.
"Болевой порог?" — Гедимин мигнул. Отступать было некуда — скафандр уже остался на стапеле. Воздух в маленьком помещении был холоднее, чем в коридоре, и неприятно щипал кожу.
— Пока вы работаете над проектом, я сам позабочусь о том, чтобы до вас никто не добрался, — продолжал Ассархаддон. — Но когда работа будет закончена, ваша ценность для наших друзей-приматов возрастёт многократно. Возможно, они начнут охоту за вами. Возможно, вы случайно попадёте к ним в руки. Так или иначе — они не должны ничего узнать о вашей работе, даже если это будет стоить вам жизни. Если вам удастся от них сбежать — хорошо, но если нет — найдите быстрый способ умереть. А если не получится... я покажу кое-что из того, что с вами могут сделать в плену, и вы попробуете этому противостоять. Запомните — что бы с вами ни делали, узнать от вас ничего не должны.
"Он говорит о пытках," — понял Гедимин, и ему стало не по себе. Он украдкой оглянулся на люк за спиной, но тут же отказался от попыток его открыть, — этот механизм был сделан надёжно.
— У макак есть сканеры, — напомнил он, с опаской глядя на приспособление, свисающее с потолка. — Этого хватит.
— Сканеры? — во взгляде Ассархаддона промелькнула усмешка. — Что же, в своё время мы поговорим и о них. Сканеры есть не у всех, но всем, даже самым диким повстанцам, может захотеться выслужиться перед главарями. Большая их часть допрашивать не умеет. Но попытается. С разговора о них мы и начнём. Становитесь сюда, Гедимин. Поднимите руки... Вот так. Не бойтесь, ваше тело рассчитано на такие испытания. Я не собираюсь необратимо калечить вас.
Металлические браслеты обхватили руки Гедимина и прижали их к конструкции из труб. Сармат почувствовал, как она вместе с ним поднимается к потолку — невысоко, ровно настолько, чтобы он больше не мог опираться на пол даже кончиками пальцев. Висеть так было неудобно — плечи странно вывернулись, но больше мешало то, что сармат больше не мог вдохнуть полной грудью — он вынужден был дышать неглубоко и часто.
— Подвешивание, — прокомментировал Ассархаддон, останавливаясь рядом с Гедимином и протягивая руку к удерживающей его конструкции. — Метод очень ленивых повстанцев. Рано или поздно время и анатомия сделают всё за них... если речь идёт не о сармате. Вы не можете задохнуться в таком положении. Однако процесс всегда можно ускорить...
Он провернул какой-то винт на краю конструкции, и Гедимин вздрогнул от резкой боли в неестественно вывернутых суставах.
— Очень тяжело продержаться так дольше получаса, — сказал Ассархаддон, с любопытством глядя на подвешенного сармата. — Однако... вы сейчас должны кое-что почувствовать.
Туман, на секунду размывший поле зрения, быстро отступал; резкая боль сменилась тупой, ноющей, но суставы всё равно болели, и висеть было очень неудобно.
— Регенерация, — Ассархаддон, вглядевшись в глаза Гедимина, довольно кивнул. — Работа Биоблока... Она защитит вас от боли. Но если вы попадётесь тем, кто умеет допрашивать, это не поможет. Боль — только одно из воздействий. Унижение, стыд, страх... Рано или поздно они найдут нужную кнопку. Постарайтесь сбежать или умереть раньше, чем это произойдёт. Если вас сломают, вы всё равно умрёте. Так сделайте это, не доставляя никому удовольствия...
Он снова провернул винт. Вторая вспышка боли была слабее, но Гедимин почувствовал, как его дыхание против воли учащается и становится ещё более поверхностным. "Скоро будет нечем дышать," — он попытался наполнить лёгкие воздухом до отказа, но мышцы не подчинялись.
— Как я уже говорил, — куратор смотрел ему в глаза пристально и без малейшей враждебности; возможно, под респиратором он даже улыбался, — большая часть приматов допрашивать не умеет. Они ограничатся банальным избиением. Скорее всего, не снимая экзоскелетов, не соизмеряя силу и не стараясь не задеть голову, шею или область сердца. А значит, вы умрёте раньше, чем захотите рассказать им хоть что-нибудь. Что до боли от побоев...
Он коротко, без замаха, ударил Гедимина в живот. Боль в суставах, утихшая было, от рывка вспыхнула снова; на секунду сармат перестал дышать, но, вдохнув ещё раз, с удивлением отметил, что мышцы живота слегка онемели, но не болят.
— От неё вас хорошо защитит мышечный корсет и жировая прослойка. Ваше тело удачно устроено. Однако... — Ассархаддон отошёл в сторону и опустил "руку" в узкую ёмкость. Когда он извлёк её обратно, перчатка блестела от мелкой взвеси какой-то жидкости. Гедимин учуял один из дезинфектантов, — чем-то подобным обрабатывали карантинный барак в Ураниум-Сити.
— Даже при такой мышечной массе остаются незащищённые области, — продолжил он, протянув мокрую руку к шее Гедимина. — Лицо. Горло. Остатки репродуктивной системы... да, даже при сниженной чувствительности. Суставы...
Он прикоснулся к пальцу на руке сармата, и тот стиснул зубы, — сустав, зажатый в стальных тисках, отозвался неожиданно сильной болью.
— Хорошее, эффективное воздействие, — сказал Ассархаддон, разжав пальцы. — Отработано на многих поколениях приматов. Посмотрим, насколько вы к нему устойчивы. Я даю вам ключ. Это слово "ирренций". Именно его я хочу услышать. Одно слово — и я получу то, что мне нужно. Начнём?
Он не стал дожидаться ответа. Конструкция, неприятно дёрнув Гедимина за руки, поднялась к самому потолку. Ассархаддон протянул руку к его ступням. Сармат попытался пнуть его, но удар, зацепивший броню, казалось, даже не был им замечен. Стальные пальцы сжались на крайней фаланге, и она хрустнула, заставив Гедимина дёрнуться от боли. Он стиснул зубы, медленно выдыхая.
— Помните ключ? — Ассархаддон взялся за другой палец. Боль в первом пальце ещё не угасла; вторая вспышка словно усилила её, и комната утонула в красном тумане. Куратор не спешил выпускать сломанную фалангу — просто держал раздробленную кость в пальцах, но этого было достаточно, чтобы Гедимин сжал зубы до хруста.
— Вы можете кричать, — напомнил Ассархаддон, раздробив третью фалангу; у Гедимина уже звенело в ушах, и слова доносились как сквозь слой волокнистого скирлина, но он ещё отметил остатками сознания, что куратор говорит спокойно и даже с сочувствием. — Что угодно и как угодно. Всё, что вы скажете, не имеет значения... кроме ключа, конечно же. Крик помог бы вам переносить боль. Итак?
Последний палец на правой ноге сармата хрустнул; стальные пальцы слегка сжали место перелома. Отчего-то регенерация не смягчала боль — видимо, на ступни было выведено слишком много нервных окончаний, или вживление в скафандр увеличило чувствительность. Гедимин был не в том состоянии, чтобы делать правильные выводы, — сейчас его хватало только на то, чтобы стискивать зубы и пытаться дышать. Сердце, по ощущениям, билось где-то в горле.
— Бессмысленно, — Ассархаддон действовал спокойно и размеренно, будто закручивал гайки на надоевшем конвейере; на секунду Гедимин отключился, но боль вырвала его из забытья, когда куратор размозжил ему сустав — не фалангу, а сочленение. Сармат захрипел, чувствуя на языке вкус крови.
— Гедимин, я ведь могу пойти по второму кругу, — с лёгкой досадой сказал куратор, подняв руку. Сармат почувствовал, как его берут за подбородок и немного опускают голову. Кажется, Ассархаддон хотел посмотреть ему в глаза, но Гедимин сейчас не мог сфокусировать взгляд ни на чём — всё вокруг плыло в чёрных и красных кругах. Он хотел плюнуть в подставленный лицевой щиток, но во рту пересохло — ничего, кроме кровяной соли и сухого жара.
— Достаточно, — сказал Ассархаддон, на мгновение прижав палец к его шее. — Займитесь им.
К кому он обращался, Гедимин увидел не сразу, — спустя пару минут, когда его руки освободили из захватов и осторожно положили на что-то вроде поручней. Он думал, что его поставят на ноги, и боялся упасть, не выдержав боли, но внизу уже ждала тележка, и сармата усадили, осторожно поддерживая под спину. Сквозь рассеивающийся туман он увидел белые комбинезоны — в комнате были двое сарматов-медиков. "Даже так?" — Гедимин вяло удивился. "Полная готовность... Интересно, многих тут так... тренировали?"
— Завтра вы будете в порядке, — металлическая перчатка Ассархаддона легла ремонтнику на грудь, и тот запоздало дёрнулся. — Вы очень гордый сармат, Гедимин. Это вас сломает. Что же, время ещё есть...
Медики что-то вкололи сармату в плечо — на долю секунды боль стала острее, и он ненадолго отключился, а когда она сменилась приятной прохладой в повреждённых суставах и костях, тележка уже подъезжала к одному из знакомых медотсеков.
— В автоклав? — тихо спросил один из медиков.
— Да, часа на три, — ответили ему. — Он легко отделался. Один разрушенный сустав, одна фаланга под замену, остальное само отрастёт. Может, не придётся всю ночь бегать...
Гедимин шевельнулся и с трудом открыл глаза. Анестетик, введённый ему, вызывал тяжесть во всём теле и почти неодолимую сонливость.
— Ассархаддон... — прохрипел он, пытаясь встретиться взглядом с кем-нибудь из медиков; они все — и двое, вытащившие Гедимина из пыточной, и тот, кто встречал на пороге медотсека, — вздрогнули и повернулись к нему. — Он со многими... так делал?
— Тихо, физик, — встречающий сармат погладил его по макушке. — Это стандартная программа. К утру починим. Ты тут не первый.
Гедимин стиснул зубы, и не от боли — слышать спокойный голос медика было неприятно до тошноты, как смотреть в глаза эа-мутанту.
— Псих... и он — тоже, — прохрипел он. — Бегите, пока живы... здесь оставаться нельзя...
Он успел увидеть, как медики встревоженно переглядываются, и почувствовать тонкую иглу, входящую под кожу на загривке; секунду спустя зрение отключилось, и тележка вместе с полом туннеля провалилась куда-то вниз, к центру Луны.
