Юлия Р. Белова
ЭТОТ ПРЕКРАСНЫЙ СВОБОДНЫЙ МИР...
(роман-антиутопия)
Глава 64
После первого "боя" жизнь Роберта на Арене вошла в привычную колею. Тренировки — обычные в группе и индивидуальные с Дайсоном и Волком — осмотры врачей Арены, обязательные массажи и занятия в бассейне, индивидуальная диета для каждого бойца и специальные шампуни... К возможности ускорить рост волос Роберт относился скептически, но Дайсон уверял, что ничего фантастического в этом нет. Не Бог весть что, но все же два-три дополнительных миллиметра в месяц к обычному росту волос экспериментальные средства добавляли, — утверждал он. Уверения Дайсона не убеждали Роберта, но он догадывался, что испытания и реклама шампуней приносят Арене немалый доход. Замечал ли это бывший гладиатор, Роберт не знал, но полагал, что тот относится к рекламе и всему с ней связанному как к неизбежному злу.
Волк тоже любил порассуждать о шикарной шевелюре и частенько рассказывал о том, какие замечательные возможности откроются перед Робертом с ростом волос. Список возможностей был не слишком велик, но его содержание заставляло задуматься: право свободного передвижения по Арене, право гулять и встречаться с людьми, право жить в нормальных апартаментах, а, главное, возможность делать то, что любишь. Последнее утверждение особенно занимало Роберта, а Волк уверял, что обязательно покажет ему свою работу и Роберту это непременно понравится.
За всеми беседами Роберт начал замечать, что речь Волка явно стала лучше. Правда, это улучшение не распространялось на большую часть обитателей Арены. Поначалу Роберт удивлялся избирательному прогрессу, а потом сообразил, что ничего странного в этом нет. Так уж получилось, но он был чуть ли не единственным человеком, не исключая и Дайсона, который никогда не торопил Волка и никогда на него не раздражался. В результате неспешных бесед Волк стал реже запинаться, перестал краснеть и бледнеть при самых невинных замечаниях Дайсона и вообще стал вести себя намного непринужденней.
Второй бой Роберта почти ничем не отличался от первого. Хотя "еж" Лис был ловчее Шмеля, да и на простака походил мало, особых способностей бойца у него не наблюдалось. Правда, упорные тренировки и полугодовой опыт нахождения Лиса на Арене позволили Роберту изобразить не лишенный интереса поединок, закончить который он планировал тем же способом, что и первый — выбив оружие из рук противника. Обезоружить Лиса Роберту удалось без особого труда, но вот когда он попытался ухватить "ежика" за рубаху и пояс, тот с неожиданной ловкостью вывернулся и чуть ли не на четвереньках бросился наутек.
Роберт с подчеркнутым возмущением развел руками, и зрители зашлись от хохота. С тем же недовольным видом Роберт подобрал меч противника и неспешно покинул боевую зону.
— Лучше, гораздо лучше, — прокомментировал Дайсон второй бой Роберта и одобрительно кивнул. — Но если ты и в третий раз попытаешься кидаться людьми, это будет скучно, — заметил он и пошел распекать Лиса.
Попаданец вздохнул. В чем-то Дайсон был прав, и ему давно пора было определиться со своими намерениями.
Распределение пар перед третьим боем казалось уже рутиной, вот только рубашка, которую подал ему Дейл, была красной.
На мгновение Роберт остановился, потом принял у администратора знак боя на смерть. Дейл неожиданно смутился:
— Ты не обижайся, — пролепетал он. — Это все Акула... У него завтра фотосессия, а он капризничает. А перед съемками я его даже выпороть не могу! — простодушно пожаловался он. Роберт молча смотрел на администратора, и в голове крутилась только одна мысль: "Надо же, значит, можно и так". — Если Акула не пойдет на съемки, нам придется платить неустойку, — совсем смешался Дейл. — А это почти 30 тысяч! Но я его после фотосессии выпорю, — с готовностью добавил администратор. — Обещаю!
— Хватит! — недовольный Дайсон появился в поле зрения Роберта и бросил на Дейла такой взгляд, словно раздумывал, какое взыскание достойно запутавшегося администратора. — Свободный Кук, займитесь остальными бойцами и прекратите детский лепет!
Дейла как волной слизнуло, а Дайсон хмуро уставился на Роберта.
— У тебя есть шанс, — наконец, произнес он. — Поэтому слушай и делай, что говорят, — распорядился бывший гладиатор.
Роберт кивнул и принялся переодеваться. Дайсон с минуту подумал, а потом вновь заговорил.
— Акула совершенно не думает о защите. Псих, что с него возьмешь, — глава тренерской группы пожал плечами, и в этом движении Роберту почудилось холодное пренебрежение. — Твоя задача — выдержать первый натиск. Защита и только защита, — наставлял Лесли. — Если надо, уклоняйся и пусть трибуны хоть лопнут от возмущения — плевать! Измотай Акулу. Он не так вынослив, как может показаться. А вот когда он устанет, — замедлил свою речь Дайсон, — тогда и бей, — итог прозвучал коротко и жестко. — И, кстати, не пытайся его обезоружить. И кидаться им тоже не стоит. Бей насмерть, иначе он все равно тебя достанет. Я не знаю, где и как, но он не отступится — у психов такие идеи крепко сидят в башке. Поэтому проблему надо решить раз и навсегда. Ты понял?
— Да.
— Очень хорошо, — Дайсон внимательно оглядел его с головы до ног, велел повернуться, вновь оглядел, а потом распорядился проверить ремни на обуви. — Получай оружие и становись в строй, — с этими словами глава тренерской группы пошел прочь.
— Значит, вы все же будете платить неустойку? — не удержался от вопроса Роберт.
Лесли Дайсон остановился, потом медленно обернулся.
— Нет, Зверь, мы не будем платить, — негромко ответил он. — Смерть бойца это непреодолимые обстоятельства — форс-мажор, если ты разбираешься в юриспруденции, то, что нельзя предугадать, — неторопливо пояснил он. — Так что никаких финансовых потерь у Арены не будет. К тому же, вместо одной модели мы всегда сможем предложить другую. К примеру, тебя.
Роберт отшатнулся.
— А теперь хватит болтать, — оборвал себя Дайсон. — Бери оружие и в строй!
Получить меч. Услышать от Акулы обещание перерезать ему горло — медленно и больно, а от Волка новое уверение, что все будет хорошо. Встать в строй.
Минуты тянулись годами. Разговоры и похвальба смолкли. Роберт ждал открытия ворот — единственный стриженый новичок среди заросших ветеранов. Впрочем, за время жизни на Арене он тоже успел обрасти. Никогда раньше, в том числе и в оставленном мире, он не позволял себе такой небрежности, но теперь все было иначе. Ему еще долго не придется стричься, если придется вообще. Уже сейчас волосы мешали — лезли в глаза и раздражали шею, и Роберт подумал, что вскоре их придется подвязывать или даже заплетать, и совершать еще кучу всяких действий, которые раньше не могли бы ему привидеться даже в кошмарном сне.
Впереди засиял свет — ворота на Арену открылись. Красный отряд двинулся вперед. Ну что ж, мир, morituri te salutant! Впрочем, бойцы кричали что-то другое, Роберту было все равно что. Яркие пятна зрителей, блики на летящих платежных картах, переливы полярного сияния над головой. "И как же они обходятся без черлидерш?" — удивился Роберт. — "Хорошенькие девчонки с символическими тряпочками на телах и кровь... Красота и кровь — это же классика блокбастеров!"
Алая вспышка над головой стала сигналом для новичков, и впервые глядя на бой "мяса" со стороны, Роберт поразился, до чего же непритязательный вкус у зрителей Арены.
Электронные карты посыпались пуще, и место новичков заняли бойцы в красном. Акула улыбался в предвкушении победы. Роберт слегка пригнулся. Как и ожидалось, атака была стремительной, но Роберт плавно ушел от врага. Трибуны недовольно взвыли. Раздался свист и возмущенные возгласы. Роберт не повернул головы. Глухая защита. Постоянный уход из-под атак. Правильное дыхание. Движение. Внимание... Акула должен был устать.
И Роберт уловил этот миг — сбившееся дыхание врага. Пошел в атаку. Нанес удар, так что Акула едва успел отскочить. А потом Роберт ощутил, как почва уходит из-под ног. Попытался удержать равновесие. Вновь оступился и понял, что падает. Ему почти удалось вывернуться из падения, когда тяжелый удар с ноги отбросил его на песок.
Низкий звук сигнала к голосованию прекратил бой. Акула приставил меч к его горлу и довольно прошептал:
— Я же говорил, что перережу тебе горло. Голосование — ерунда. Они всегда будут за меня!
Роберт посмотрел в небо. Что ж, это тоже путь к свободе.
* * *
Элис следила за боем, мысленно желая Роберту победы. Наверное, это было глупо и безрассудно, но как только Роберт вышел вперед, Элис поняла, что невозможного нет. Если бы она могла помочь, она непременно бы это сделала, но сейчас ей ничего не оставалось, как молча следить за каждым движением бойцов и мысленно молиться. Элис не помнила, когда молилась в последний раз, кажется, это было еще до первого замужества, но сейчас раз за разом повторяла молитву, которой когда-то обучила ее старшая сестра. Ей хотелось верить, что молитвы и внимание придадут Роберту силы, потому что сама Элис чувствовала себя совершенно вымотавшейся, словно это ей приходилось уклоняться от атак безумца, слышать недовольные выкрики с трибун и свист. Эти вопли и свист выводили Элис из себя. Ей так и хотелось высказать крикунам все, что она о них думала, но Элис боялась отвести взор от Арены, словно в этот миг могло случиться нечто страшное.
Она даже не поняла, что случилось, когда Роберт неожиданно споткнулся. Только почувствовала, как от лица разом отхлынула кровь. Низкий протяжный звук начала голосования бил по нервам, вызывая зубную боль, и Элис торопливо ударила по зеленой клавише "Жизнь". Подняла глаза на экран голосования и с ужасом поняла, что красный цвет медленно, но верно заполняет табло. Да и цифры подтверждали очевидное — сегодня Роберт зрителям не нравился.
Элис подняла взгляд на второй экран — довольный собой Акула во всю лыбился и кланялся трибунам, а вот взгляд Роберта был спокоен и почти безмятежен. И он не просил о снисхождении! Не поднимал руки, не умолял, и, судя по ворчанию публики, спокойствие бойца раздражало и злило, так что они упорно жали красную клавишу в неосознанном желании стереть с его лица это оскорбительное спокойствие.
Голова Элис лихорадочно заработала. Она не верила в смерть, не желала принимать поражения. Выход был всегда, и сенатор вспомнила, кто мог вмешаться и помочь — генеральный менеджер Арены! Он обязательно должен был находиться где-то поблизости от главных лож, или Элис ничего не понимала в людях и в жизни, и зря занимала место в Сенате. Элис Дженкинс внимательно посмотрела на клавиши подлокотника и старательно, обеими руками, нажала все одновременно.
Генеральный менеджер появился через двадцать секунд — Элис нервно отсчитывала мгновения.
— Что-то случилось, сенатор, вам необходима помощь? Может быть, врач?
— Мне не нравится тенденция голосования, — без всяких вступлений объявила сенатор. — Полагаю, 51 процент в пользу жизни будет наиболее удачным и точным результатом.
Генеральный менеджер остолбенел:
— Простите, сенатор, вы... всерьез?!
Элис взглянула на менеджера с таким решительным видом, что никаких сомнений в ее намерениях не оставалось.
— Боже мой... но... у нас честное голосование! — возмутился глава Арены.
— Прекрасно, я за вас рада, — почти скороговоркой проговорила сенатор. — Но тогда ответьте, почему у вас летают мухи? А, ну да, у вас же тут поселение аборигенов. Как вы думаете, если Арену посетит санитарная комиссия, она уйдет полностью удовлетворенной?
— Побойтесь Бога, сенатор, какие мухи?!
— И вот эти пожертвования, — продолжала Элис, небрежно махнув в сторону Арены. — Надеюсь, каждая карта регистрируется должным образом и с каждый суммы платится налог? Сенатский комитет по финансам очень чувствителен к малейшим нарушениям...
Генеральный менеджер побагровел.
— Так какой процент за жизнь вас удовлетворит? — холодно поинтересовался он.
— Пятьдесят один! — выпалила Элис.
— Может больше?
— Пятьдесят один! — с ожесточением повторила сенатор. — И поторопитесь!
Генеральный менеджер кивнул и отошел в сторону. Едва сдерживаясь, Элис наблюдала, как он вытащил из кармана коммуникатор и что-то сказал. С некоторой грустью подумала, что финансовые нарушения на Арене действительно есть, но как-то решить эту проблему она уже не может — сделки надо соблюдать.
Расползание по табло красного замедлилось, а потом зеленый цвет стал медленно его теснить. Еще через пару минут красного вновь стало больше, цветные волны отступали и наступали, но, в конце концов, красный и зеленый почти поровну поделили экран. "51,08 % — жизнь", — прочла Элис и сразу же поняла, что вновь может дышать.
Генеральный менеджер вернулся к ней:
— Вы довольны, сенатор? — от тона главы Арены могла замерзнуть минеральная вода в бутылке.
— Да, все в порядке. Не забудьте отправить бойца в госпиталь, — распорядилась сенатор.
Главы Арены пожал плечами:
— Не думаю, что ушиб серьезен. Но, впрочем, как хотите...
— И я пришлю своего врача.
— Ну, знаете! — на этот раз генеральный менеджер разозлился всерьез. — Наш госпиталь — один из лучших. И наши специалисты способны поучить любого врача. И никакая даже сто раз сенатская комиссия не сможет это опровергнуть!
Элис Дженкинс поняла, что слегка перегнула палку. Необходимо было срочно исправлять положение:
— Мне и в голову не приходило сомневаться в ваших специалистах, — примирительно заметила она. — Я лишь хочу отправить к вам врача на стажировку.
— Хорошо, отправляйте, — буркнул генеральный менеджер уже более мирно. — Я всегда готов сотрудничать с Сенатом.
— Я не сомневаюсь, — Элис одарила собеседника самой доброжелательной из своих улыбок и вновь повернулась к Арене. Недовольный Акула исподлобья наблюдал за трибунами и вид у него был на редкость неприятный, но вперед уже выбегали другие бойцы, а с противоположной стороны открывались ворота аборигенов. Гроза пронеслась. Смотреть больше было не на что.
Сенатор Дженкинс поднялась со своего места, и ближайший дежурный предложил ей руку. Элис мило улыбнулась и принялась спускаться к выходу. И только проходя через раскрывшиеся при ее приближении двери, сенатор сообразила, что в оставленном мире только что сотворенное ею называлось "шантажом и коррупцией".
И почему-то совесть ее совсем не мучила.
* * *
Когда Роберта выволокли с Арены, на него сразу же налетел Дайсон.
— А ну, встать! — рявкнул он и подкрепил свои слова пинком, в очередной раз пробуждая в памяти Роберта полузабытые воспоминания. Боец выплюнул песок и поднялся. Его качнуло, но Роберт все же удержался на ногах.
— Раздевайся, — приказал Дайсон. — Живо!
Расстегнуть пояс, стащить рубашку и не так шататься. Головомойка ожидала его в любом случае.
— Ты пропустил удар!
— Это было после сигнала, — уточнил Роберт.
— Тогда на кой черт ты разлегся перед Акулой как баба?! — бушевал Дайсон. — Или ты вообразил себя агентом Службы психологической поддержки?! — от яда в голосе наставника должны были передохнуть все зрители на трибунах. — Простейшая ошибка, достойная разве что "мяса"...
— А я-то кто? — вновь подал голос Роберт, и его голова тут же мотнулась от тяжелой затрещины:
— Молчать! Говорить будешь, когда разрешу...
Роберт пожал плечами и сморщился — по непонятной причине стало больно.
— И еще — ты почему не просил о снисхождении, болван?!
— А зачем?
Голова Роберта мотнулась в другую сторону.
— Неправильный ответ! — рявкнул Дайсон. — Вторая попытка. Почему. Ты. Не просил. Снисхождения? — выкрикивал каждое слово бывший гладиатор.
Глаза Роберта сузились.
— В мире Арены, свободный Дайсон, — холодно и отчетливо проговорил он, — получить свободу возможно двумя способами — решением зрителей Арены или отправившись на тот свет. Вторая возможность оказалась ближе.
Дайсон с минуту разглядывал бойца, а потом заорал:
— Пошел вон!
Роберт невозмутимо отвернулся. Вон, так вон, — размышлял он. Очень хотелось в душ, а еще, почему-то, спать. Конвоя не было, и Роберт задумался, сможет ли найти дорогу. Впрочем, ее всегда можно было уточнить у здешних уборщиков. Но не успел Роберт сделать и пары шагов, как новый вопль Дайсон заставил его остановиться. "Да что с ним сегодня творится?" — удивился выживший. — "Почему он все время орет?"
— Дежурные! Возьмите этого идиота и доставьте в госпиталь!
Роберт в недоумении наблюдал за поднявшейся суетой, но когда перед ним остановилось кресло-каталка, заподозрил окружающих в легком помешательстве.
— Какой госпиталь? Какая каталка? — растерянно пробормотал он. — Мне бы в душ, я весь в песке...
— Знаешь что, Зверь! — Дайсон шагнул вперед, и Роберт в потрясении увидел, как тот судорожно пытается вытащить из брюк ремень. — Либо ты немедленно садишься в кресло, либо я так тебя отхожу, что ты неделю не сможешь сидеть!
Спорить с безумцами бессмысленно. Роберт попытался стряхнуть с себя песок и расположился в кресле. Госпиталь так госпиталь, решил он. В конце концов, в любом госпитале можно найти койку, где он наконец-то сможет отдохнуть.
Следующие полтора часа почти не остались в памяти Роберта. Кажется, он все-таки вымылся. И, кажется, его осматривал врач. "Это просто царапины", — повторял Роберт, и врач соглашался, но с не меньшим упорством твердил, что даже царапины надо лечить. Сил на споры не было, и потому Роберт безропотно позволил врачам делать все, что им взбредет в голову. И даже почти не прислушивался к высокоученой беседе двоих из них. Кажется, второй, был гостем. Открытие, что он превратился в учебное пособие, не слишком занимала Роберта. Под гул голосов хорошо спать.
Что он и сделал.
