|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Глава 1
— 1 -
Бойцы и командиры особой бригаде рвались в бой с немецко-фашистскими оккупантами! Они не понимали, почему такое мощное воинское подразделение, как их бригада, пока еще не находится на фронте, не бьет в хвост и гриву проклятых гитлеровцев! Красноармейцы прежде еще не видели и не воевали под командованием капитана Артура Любимова, но от своих командиров много слышали о его подвигах. Поэтому появление полковника Любимова в качестве командира отдельной бригады основной массой красноармейцев было встречено с громадным энтузиазмом. Теперь все они были уверены в том, что уже завтра бригада будет отправлена на фронт!
Поэтому многие красноармейцы и командиры бригады, услышав о том, что бригада будет передислоцирована в Москву, к этому приказу отнеслись с недоверием. Они начали писать возмущенные письма в армейские политорганы и даже в Особые отделы, требуя, пересмотреть этот приказ! Пришлось комиссарам и особистам идти в народ для объяснения сути приказа.
К тому же к этому времени фронт подошел едва ли не к самым воротам военного городка в Звенигороде, где стояла особая бригада, где ее бойцы обучалась военному искусству. Ложась спать и просыпаясь, ее бойцы хорошо слышали фронтовое дыхание, приближающуюся артиллеристскую канонаду. Поэтому красноармейцы, отправляясь на полигон, там учились метко стрелять, ходить в атаки на оборонительные позиции противника, жестко сражаться в рукопашном бою. Одновременно с недоумением они наблюдали за тем, как бригадные тылы, обоз готовятся к переезду на новое место, в противоположную от фронта сторону.
Полковнику Любимову сразу же по своему прибытию в бригаду пришлось провести ее общее построение, на котором в нескольких словах рассказать о возможной цели и задаче, которые будут поставлены перед бригадой. Это его выступление в какой-то мере успокоили бушевавшие среди красноармейцев страсти, что в свою очередь позволило приступить к самому процессу передислокации отдельной бригады в Москву. Причем, первый полк бригады должен был убыть в Москву уже сегодня вечером. С полным напряжением сил заработали и забегали штабные, строевые командиры и снабженцы бригады. Транспортная рота начала прогревать двигатели студебеккеров, которыми в Москву должен был убыть полк подполковника Николая Гаврилова.
Полковник Любимову с удовольствием наблюдал за тем, как слаженно работали его старые друзья и приятели, в недавнем прошлом командиры и бойцы штрафной роты. Именно в этот напряженный момент подготовки произошла первая несуразица, для разрешения которой Артуру пришлось воспользоваться делегируемыми ему Верховным командующим правами. В свое время он выпросил у товарища Сталина право-разрешение на то, чтобы на личном уровне иметь право отказывать командиров РККА всех рангов в том, чтобы те были лишены права властью старшего командира из его бригады забирать хотя бы одно подразделение для затыкания дыр в обороне своих войск.
Тогда Артур Любимов, словно в воду смотрел! Оказывается командарм 16-й армии, которой была поручена оборона звенигородского сектора московского оборонительного кольца, командарм Лукин положил глаз на эту, казалось бы, бесхозную, полнокровную бригаду особого назначения. Пользуясь временным отсутствием командира бригады, командарм совсем уж было собрался, без официального обращения в Генеральный штаб, тихой сапой использовать полки бригады в чисто своих армейских целях.
Когда объявился командир этой бригады, то армейские штабисты тотчас же донесли своему командарму Лукину о том, что в бригаду прибыл ее командир, полковник Артур Любимов. По годам этот полковник годился в сыновья Лукину и, по его и армейским штабистам мнению, был простым молокососом, ни черта не забирающимся в военной науке. Этот молокосос, видимо, попросту был чьим-то протеже в генштабе или министерстве обороны. По словам тех армейских штабистов, новый командир бригады, как только в ней объявился, тут же принялся свою бригаду готовить к передислокации в Москву, причем, первый ее полк убывал в столицу уже сегодня ночью. Одним словом обескровленная 16-я армия командарма Лукина теряла последнюю надежду пополнить свои ряды хорошо обученными и подготовленными красноармейцами!
Сам же командарм Лукин аж взбеленился, он же тоже прекрасно понимал, что у него из-за рта уводят такой лакомый, а главное такой нужный кус пирога, — бригаду в двенадцать тысяч красноармейцев, получивших отличную военную подготовку. С небольшим конвоем командарм Лукин ринулся в отдельную бригаду, как ему казалось, для наведения должного армейского порядка.
Генерал-лейтенант был сильно обескуражен теми обстоятельствами, с каким почетом и уважением его приняли в штабе бригады. Начальник штаба, полковник Алексей Молоков, начал ему по-очереди представлять бригадных командиров, которые в тот момент прибытия в штаб командарма 16-й армии оказались в помещении штаба бригады. Не желая особо расслабляться в столь дружественной атмосфере встречи, генерал-лейтенант Михаил Лукин потребовал срочной, желательно с глазу на глаз встречи с командиром бригады, с полковником Артуром Любимовым. Полковник Молоков добродушно усмехнулся в свои пшеничные усы и произнес:
— Товарищ генерал-лейтенант, я же вам только что представил нашего командира бригады. Вот он стоит перед вами, прощу любить и жаловать, полковник войск НКВД Артур Любимов! Вы можете сами с ним договориться о месте разговора тет-а-тет, мои услуги в этом вопросе не требуются.
Командарм Лукин попробовал энкеведешное звание "полковник" этого совсем еще мальчишки перевести в армейскую систему воинских званий. Парень выглядел таким молодым парнем, что у генерал-лейтенанта сердце дрогнуло воспоминаниями о сыне, погибшем в первый же месяц этой проклятой войны. С некоторым внутренним смущением генерал-лейтенант Лукин вдруг осознал, что этот мальчишка в мундире с полковничьими погонами имеет более высокое армейское звание, что он генерал-полковника. Но командарм решил стоять до последнего, надеясь договориться с этим парнишкой.
Лукин, молча, протянул ему ладонь руки для рукопожатия, поинтересовавшись при этом, не найдется ли в штабе бригады такого местечка, где они могли бы побеседовать наедине, с глазу на глаз. В ответ полковник Любимов вежливо попросил генерала Лукина пройти в его небольшой рабочий кабинет. Этот кабинет был совсем уж мал, но в его помещении генерал-лейтенант и полковник смогли спокойно разместиться. Они сели за стол, друг напротив друга и некоторое время смотрели в глаза друг другу, не начиная разговор. Вскоре им принесли крепко заваренный чай в металлических кружках, и только тогда началась доверительная мужская беседа. Командарм Лукин решил, зря не терять времени, сразу же брать быка за рога:
— Товарищ полковник, я предлагаю вам стать командиром дивизии в моей 16-й армии! Как вы посмотрите на это мое предложение? Со своей стороны я вам обещаю, что приложу все усилия для того, чтобы этот вопрос был бы быстро проработан в Генеральном штабе РККА. Прошу учесть одно важное обстоятельство, генштаб мне еще ни разу, ни в чем не отказывал. Я также могу лично переговорить с Лаврентием Павловичем по вопросу, о вашем переводе из ведения войск НКВД в мою армию. Я полагаю, что нарком внутренних дел СССР прислушается к мнению боевого генерал-лейтенанта, войска которой сейчас обороняют важные подступы к столице нашей великой родины. Для вашей же информации, молодой человек, я бы хотел рассказать об одном, что части и подразделения моей армии сильно обескровлены, ослаблены. Мы ведем бои с немцами на последней грани своих возможностей, вливание же вашей бригада в мою армию, наверняка, повысила бы ее боеспособность. Тогда 16-я армия была бы в силах остановить врага и повернуть вспять его войска.
— Я хорошо понимаю состояние и положение вашей армии, товарищ генерал-лейтенант. Вам сочувствую в этом, но своей бригады бросить на передовую линию фронта не имею права. Несколько дней назад мне пришлось с боями прорываться от Киева до Москвы. Я собственными глазами видел, какую махину войск немецкий вермахт бросил на захват Москвы, ее защитникам сегодня этому не позавидуешь. Но повторяю, товарищ генерал-лейтенант, что я не могу принять решения о направлении своей бригады на ваш участок фронта. Могу только дать вам один совет, вы сами решайте, стоит или не стоит вам им воспользоваться! По моему мнению, немцы снова и снова повторяют свои ошибки начала войны, они продвигаются вперед только по автомагистралям и шоссейным дорогам. Для продвижения вперед совершенно не пользуются проселочными дорогами...
— Весьма любопытную мысль вы только что высказали, полковник. В ней вы точно подметили то в действиях нашего противника, на что другие наши командиры упорно не желают обращать внимания. Сколько раз я говорил своему начальнику штаба армии, как следует строить оборону дивизии, корпуса и самой армии. Но сколько бы раз я ему не говорил о том, что нашей армии не следует все свои армейские корпуса вытягивать вдоль самой линии фронта, что их следует массировать по основным секторам обороны, в которых имеются магистрали и автомагистрали. И вот вы, полковник, казалось бы, совершенно не армейский командир, высказываете вполне здравую мысль о действиях и противодействии противнику. В моей армии вы бы могли, эти свои мысли осуществлять на практике. Почему бы вам более серьезно не прислушаться к моему предложению?! К тому же я действительно обещаю вам должность комдива, да еще в таком молодом возрасте!
— Товарищ генерал-лейтенант, но вы же сами понимаете, что я не вправе принимать решения подобной важности, без соответствующего приказа сверху. Если такое случится, то это будет не армия, а анархия какая-то?! Вы же сами понимаете, что армейская дисциплина строится на строжайшем иерархическом подчинении, младший командир беспрекословно выполняет приказы старшего по званию командира. Но я хочу вас заранее предупредить о том, что вопрос о моем переводе нельзя решать в Генеральном штабе, ни я, ни моя бригада не подчиняются Генеральному штабу РККА. Бригада уже имеет боевое задание, мы же приступили к его исполнению. Но я не вправе разглашать сути этого боевого приказа! Могу только сказать, что уже сегодня первый полк нашей бригады, а свои полки должен отправить в Москву. Сегодня Звенигород покидает мой первый поле, а завтра вслед за ним последуют все другие подразделения бригады.
— А как же ваши подразделения будут передвигаться по шоссе в дневное время суток? Сегодня немецкая авиация господствует в воздухе и днем, и ночью, жалко будет, если сегодня или завтра немецкая авиация отбомбится по вашей бригаде. Большие, однако, могут быть потери!
— Товарищ генерал-лейтенант, еще в боях под Великими Луками и Холмом мы придумали и на практике стали использовать одну любопытную новинку. Малокалиберные зенитные установки начали устанавливать в кузовах грузовиков. В результате, у нас появилась мобильная зенитная батарея, которая отлично справлялась со своей задачей, она еще на дальних подходах расправлялась с немецкими штурмовиками и истребителями. Так, что завтра, для вашей информации, товарищ генерал, вдоль всей трассы следования нашей бригады мы расставим четыре такие зенитные батареи, которые огнем зенитной своих орудий наши прикроют грузовики с живой силой!
— Спасибо за полезную информацию, полковник! Я прекрасно понимаю, что вы имеете боевой приказ, который не медлит задержки с исполнением. Но ведь ваша бригада передислоцируется в тыл, а не на фронт! А сегодня ваше место, полковник, как настоящего мужчины, должно быть на фронте, а не в глубоком тылу, рядом с женщинами?!
— Вы и в этом правы, товарищ генерал-лейтенант. Наступают суровые времена для защитников Москвы и для тех, кто будет драться с противником на подступах к столице и в нашем тылу. Потому что прочный тыл во многом будет определять и способствовать нашим победам на фронте!
Убедившись в том, что никакими посулами, обещаниями, он не в силах переубедить этого молодого полковника, командарм Лукин начал собираться в обратную дорогу, в свою армию. Он был глубоко разочарован в постигшей его неудачи, что так и не сумел убедить молодого парня продолжить военную службу в его армии.
Проводив всем известного командарма до машины, полковник Артур Любимов потом долго стоял у дороги и смотрел за тем, как машина командарма исчезала в вечернем сумраке. Подошел полковник Алексей Молоков и молодцевато отрапортовал о том, что бойцы первого полка бригады уже заняли места в кузовах грузовиков. Что первый полк готов трогаться в путь на Москву в любую минуту. Артур Любимов оторвался от своих грустных мыслей и, утвердительно кивнув головой Алексею Молокову, пошел к воротам военного городка, чтобы проводить в дорогу свой первый полк.
Подполковник Гаврилов суматошно метался вдоль грузовиков нескольких автоколонн, которые в полной готовности стояли у главных ворот военного городка. В кузовах грузовиков на широких деревянных лавках сидели красноармейцы в новеньком зимнем обмундировании и с винтовками, автоматами и пулеметами в руках. При взгляде на них сразу же бросалось в глаза то, что это были молодые и физически развитые парни, к тому же все они были людьми славянского происхождения.
Подполковник Николай Гаврилов, командир первого полка бригады, под насупленными бровями и гневными выкриками скрывал свое внутреннее нетерпение и волнение. Ему очень хотелось, чтобы полк, как можно быстрее, отправлялся бы в путь-дорогу, а волновался он из-за того, что во время этого ночного переезда в Москву полк совсем не будет иметь воздушного прикрытия. Майор Евлампиев, командир артдивизиона бригады, от подполковника Гаврилова не отходил ни на шаг, все это время он пытался его успокоить и подбодрить:
— Ну, чего вы, товарищ подполковник, так беспокоитесь! Две мои зенитные батареи уже выдвинулись на позиции. Они уже сейчас готовы к тому, чтобы прикрыть передвижение наших полковых колонн. Да, и честно говоря, уже совсем стемнело, да и очень похоже на то, что луны сегодня не будет! Вы же знаете, что немецкие штурмовики очень не любят летать в сплошной темноте. Им, видите ли, луна нужна для таких полетов!
— Слушай, Евдоким, перестань нудить под ушами. Ведь, сам же хорошо понимаешь, что этой мой полк, что это мои бойцы отправляются в Москву. Я не хочу потерять ни одного из них! Понимаешь, Евдоким, я не хочу потерять ни одного бойца перед решающими событиями для бригады.
В этот момент подполковник Гаврилов увидел, как из дверей штабного здания вышли полковники Любимов и Молоков, которые, видимо, шли, чтобы проводить его полк. Дождавшись, когда Любимов и Молоков окажутся совсем близко, подполковник Гаврилов приложил правую руку и начал громко рапортовать:
— Товарищ командир бригады, приписной состав первого полка особой бригады в составе трех тысяч четырех сот восьми человек находится в кузовах грузовиков и готов к выдвижению в Москву. Больных и отставших — нет. Четыре автоколонны полка начнут движение через двенадцать минут.
Выслушав рапорт командира полка, Артур Любимов еще раз взглядом окинул четыре колонны грузовиков какой-то странной конструкции, которые были ему совсем незнакомы. Забыв о грузовиках, полковник Любимов повернулся к Николаю Гаврилову и, полуобняв его за плечи, отвел на полшага назад и сказал:
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
