Глава 11
Странные эти люди — чекисты
Временами меня мучает вопрос: как получилось, что грозная и подозрительная ко всему живущему на Земле контора так легко впитала меня в свои ряды? Нет, ну, разумеется, были и проверки, и медицинские освидетельствования, тестирования всякие, но все равно — даже их результаты легли будто в кассу: ровно и стопочкой. Все срослось в тему
Вот представить себя, к примеру, на месте нашего шефа — Сергея Владимировича.
Является тут пред серьезными людьми такой клоп-первоклассник, словно солнышко весеннее, начинает наглеть, умничать безмерно, воображать из себя невесть что, а потом, как обухом по тыковкам — берите, мол, теперь меня, такого чудесного, к себе на службу! Тайным агентом, елки-палки, не меньше! Что касается меня, то я в этом случае дал бы вундеркинду вкусного пинка по чувственному месту и отправил бы к мамочке школьные уроки учить. А то и похлеще: вызвал бы санитаров из дурки, да и упек бы малолетнего гения доказывать свою исключительность на пятый километр.
Абсолютно естественная реакция. На мой взгляд.
Но, видимо, не для Пятого.
Что-то он почуял — голову даю на отсечение. Что-то очень похожее на правду. Не знаю, как Сергей Владимирович классифицирует это в своем сознании, но он реально общается со мной как со взрослым. Даже тогда, когда, подразнивая, делает акцент на моем малолетстве. Потому что калибр его подначек, своеобразная стилистика и тонкости смысловых нюансов настоящим ребенком поняты не были бы никогда. Будь он хоть четырежды вундеркиндом. И шеф это не может не понимать.
Где-то полгода назад я открылся Ирине.
Мол, никакой я не вундеркинд, а просто дядька, которому под пятьдесят, но просто хорошо сохранился. А если без шуток — объяснил ей, что в голове семилетнего ребенка времен развитого социализма чудом оказались мозги взрослого мужика из двадцать первого века. Именно ЧУДОМ, потому что причины и сама техника этого странного переноса мне неизвестны. Причем ребенок — не какое-то там постороннее дитя, а тот же самый Я, только в семилетнем возрасте. "Я" образца семидесятых.
Открылся и попросил Ирину не торопиться с обнародованием моих откровений.
Вот только...
Слишком хорошо я успел изучить своего инструктора. И признавался я ей, если честно, с дальним прицелом на ее гипертрофированное чувство долга и ответственности. Иными словами — теперь я полностью уверен, что Пятый уже не просто ЧУЕТ чего-то там, а уже точно ЗНАЕТ все, что нужно ему про меня знать. Просто на момент наших с Ириной откровений мне был необходим небольшой запас времени, чтобы закончить первое дело — наши осенние скачки с американцем. Поэтому я и взял с Ирины обещание. Будем считать — притормозил слегка собственный "мэссидж" для начальства.
И ждал потом, когда состоится откровенный разговор с боссом.
И знаете что?
Разговора до сих пор не было!
Пятый упорно делает вид, что знать ничего не знает. Прекрасно отдавая себе отчет в том, что я догадываюсь, да что там — твердо знаю о его информированности по моему поводу. И жду реакции. С тревогой, между прочим, жду. Так и получается — я знаю, что он знает. А он знает, что я знаю, что он знает...
А вот до какого уровня распространяются эти "знаю"... я пока не знаю.
Да разве в этом дело!
Сначала меня страшно напрягал этот парад знатоков. "Знаю-не знаю", детский сад какой-то. Потом я стал комплексовать на тему — им чего, не интересно что будет со страной лет через сорок? А ничего, что я, на минуточку, практически из будущего. И могу что-то нужное знать, как-то помочь, чего-то рассказать, посоветовать? Ну, типа, устроить сеанс прогрессорства. Ради процветания любимой Родины...
А потом до меня дошло. Я все понял.
Вернее не все, это было бы слишком. А понял то, чем руководствуется Пятый и его компания. В смысле — контора. Их мотивацию по отношению ко мне. Точнее — отсутствие оной.
Им действительно было НЕ ИНТЕРЕСНО! Точнее сказать, интересно-то, может быть, и было, но только — в частном порядке. Ради собственного любопытства. В качестве захватывающих баек про будущее.
И я сообразил: а что действительно я могу здесь предложить? Чего могу посоветовать? И как, кстати, смогу убедить кого-бы то ни было ДЕЛАТЬ или НЕ ДЕЛАТЬ что-то в масштабе целой страны? Да и ЧТО ИМЕННО делать? Начать экономические реформы? Разрешить частную собственность по китайскому варианту? Ага. Так они и разбежались. Маркс с Энгельсом по этим временам — железобетонные аксиомы.
Может быть, посоветовать в будущем — не вводить войска в Афганистан? Ведь это вроде бы плохо со стороны общественного мнения, нашего, двадцать первого века. И даже как-то способствовало развалу СССР в дальнейшем. Нам говорили...
А вот если подумать, не общепринятыми штампами, как заведено, а своей собственной головой — а откуда мы знаем все расклады того времени? Нет, не те, что гуляют по СМИ в быстро желтеющих газетенках. А реальные. О которых никто никогда не узнает. И кто нам дал право считать себя заведомо умнее наших предков? Мол, ошиблись они с Афганистаном. А мы, те, кто раскурочили целую страну, которые, к слову вот эти самые предки потом и кровью лепили — мы не ошиблись? Или у нас другое право на ошибку? Нам можно?
Вот и думайте.
Велико, конечно, искушение, подбить контору на "разработку" (может быть — с дальнейшей посадкой) некоторых видных представителей реформаторской истерии девяностых. Выключить их из исторического процесса. Стереть из бытия. Или хотя бы притушить слегка. Только где гарантии, что не появятся другие? Им подобные. Может быть даже и похлеще. Свято место, как говорится...
Что еще я могу сделать или посоветовать?
На поверку, если честно — НИ-ЧЕ-ГО!
Все перечисленное абсурд! Если подумать — ничего реального я предложить не могу. Даже если бы и мог — такую махину как ход истории сдвинуть мне просто не по силам.
Не поверят и не дадут.
Вот что понял Пятый.
Как очень и очень неглупый человек. Как профессионал. Как мастер интеллекта и мозгового штурма. Которому глубоко наплевать на личное любопытство. А если нет пользы для реального дела — чего тогда воздух колыхать?
Зато сам факт аномалии — взрослые мозги в детском теле — очень любопытен. В прикладном порядке. И прекрасно укладывается в идею эффективного использования агента под прикрытием собственного возраста. В этом направлении и гнет линию наш шеф, не тратя время на прогрессорскую белиберду. И деликатно не обращая внимания на некоторые мои оговорки, из которых ослу было бы ясно — будущее для меня не чуждо.
Впрочем, не исключено, что Пятый когда-нибудь потребует все же, чтобы я официально раскрылся.
А потом уже и доведет до всех эту интересную информацию...
— Довожу до всех одну интересную информацию, — шеф почему то пристально смотрит на меня.
У меня непроизвольно екает внутри.
Сидящая на диванчике Ирина кладет локти на колени и чуть наклоняется вперед. Типа: вся во внимании. Сан-Саныч прекращает долбить грушу и садится рядом с Ириной, откинувшись на спинку дивана.
Я аккуратненько присаживаюсь рядом.
— Обнаружены фальшивые боны, сертификаты Внешпосылторга.
Я тихонечко и по возможности незаметно выдыхаю.
— "Березка"? — сразу же соображает Ирина.
— Она самая. Результат последней облавы. Крестничек ваш засветился. Бригадир спекулянтов, которого Старик просчитал.
Короткий взгляд в мою сторону нужно расценивать как Благодарность и Почетную грамоту. И день к отпуску... если бы у меня, к примеру, был отпуск...
— А что с исполнением? — интересуется Сан-Саныч.
— Экстра-класса. Не кустарщина какая-нибудь. Эксперты зубы сломали. Только по номерным знакам смогли просчитать. В указанной серии таких чисел просто не существует.
— А на Госзнаке не могли напутать чего-нибудь? — оправившись от легкого шока, выдвинул идею я, как гражданин, видавший на своем веку и перестройку, и все что начудили после нее.
На меня глянули как на идиота. Даже не удосужились с ответом.
Ну-ну. Поживете-увидите...
— И бумага, и краска — все подлинное. Или — с печатного станка очень серьезного качества. Волокна, водяные знаки, защита — все на месте. Такую липу можно воспроизвести только на государственном уровне. Насколько нам пока известно.
— В Англии пекли, — самоуверенно заявляю, — к гадалке не ходи, бриты потоптались.
Только мне в группе позволительно ляпать языком исключительно на основании догадок, предчувствий и показаний мизинца собственной левой ступни.
Скажу больше — к ним прислушиваются!
Пятый впивается меня взглядом:
— Продолжай...
— А все просто: если мастырили не отечественные гравера, значит сингер течет из-за кордона...
— Постой-постой! Притормози. Слушай, Старик, давно хочу у тебя спросить, — у шефа что-то ненормальное происходит с лицом, будто корежит чего-то изнутри, — ты из своих сознательных семи лет, сколько годков на зоне оттоптал? А?
Ирина фыркает.
Сан-Саныч недоуменно переводит взгляд на меня. Тормоз.
Ну да. Есть такой грешок. Профессиональная деформация, можно сказать. Побочные эффекты из прошлой жизни — результат многих лет службы бок о бок с военными строителями. Если разговор о чем-то криминальном, у меня начинает непроизвольно проскальзывать соответствующая терминология...
— Ну ладно, — признаю свою ошибку и "перевожу", — если фальшивомонетчики не наши, не местные, а на это указывает уровень исполнения материала, значит продукт попадает в нашу страну из-за границы. Так?
Смотрю на Пятого. Он с видом академика удовлетворенно закрывает и открывает глаза. Даже кивнуть не соизволил!
— Ближайшая заграница — это Турция, — продолжаю я, — значит, фальшивки идут, скорее всего, оттуда. Но качество турецкой липы общеизвестно. На уровне автобусных билетиков. Следовательно, производят где-то дальше. А какая страна придумала финансовые диверсии на государственном уровне? С использованием фальшивых денег? Правильно. Англия. Во времена своих терок с американскими колониями. Вы думаете, сегодня они эту практику сбросили со счетов? Черта с два! Просто работают осторожнее. А то, что они пасутся у турок — ни для кого не секрет.
— Ну да, — задумчиво подтвердил Сергей Владимирович, — Турция в любых темных делишках, как правило, опирается на англичан — испокон веку... Похоже на то. Принимается как предварительная версия.
— А мы что, переключаемся на фальшивомонетчиков? — ревниво бурчит Сан-Саныч.
— Разумеется, нет, — успокаивает нас шеф, — наша специализация остается в силе. Эта информация в разработке смежников, с которыми мы... что? Не слышу!
— Дру-у-у-жим, — тянем мы хором. С отвращением и вразнобой.
— Вот и славненько. Дружим, но своих дел не бросаем. Посему — слушайте очередную вводную. Завтра в десять утра к причалу на Южной (надо полагать — в морской порт, находящийся на западном берегу Южной бухты) прибывает французское судно. Научно-исследовательское. Гражданский борт, но... Все же, событие неординарное. Тем более, что команда получает увольнение в город — на шесть часов. Нам рекомендовано подключиться, чтобы...
— Кабы чего не вышло... — не могу удержаться, и тут же горько жалею об этом.
— Старик работает непосредственно с французскими моряками, — невозмутимо и без паузы переключается нам меня Пятый, — мечется по пирсу и клянчит автографы,
— Зачем мне автографы? — опешил я.
— Французы тоже так подумают. Начнется общение, объяснения, контакт можно развить. Прощупаешь на предмет характерных заинтересованностей и мотивировок.
— Понял, — обреченно вздохнул я.
— Ирина работает как представитель морпорта: гид, экскурсовод, ангел-хранитель. У этих ребят заорганизованность не в почете. Поэтому строем по музеям они не пойдут. Мы только предлагаем, якобы, в частном порядке. Улыбнешься, подмигнешь... ну, ты знаешь. Цели те же. Козет осуществляет общее наблюдение. Подстраховка — по обстоятельствам. Главная задача — этих обстоятельств избежать. Это понятно?
Мне это нравится: спрашивает у всех, а смотрит опять только на меня!
Ну ладно, кивну.
Чай, голова не отвалится...
