Изгнанник (общий файл)

LAST EXILE

Shest soten let proshlo s tech por kak chelovechestvo pokinilo Zemlyu. Shest soten let planeta ne videla svoich sinovey.

No prishlo vremya sinovyam vernutsa k materi. I nashelsya tot kto privedet izgnannikov domoy.

OGLAVLENIE

Глава Первая. Подготовка Фигуры

Глава Вторая. Дебют Пешки

Интерлюдия Первая. Тени Прошлого

Глава Третья. Этюд в Багровых Тонах

Глава Четвёртая. Перенятое Задание

Глава Пятая. Больше, чем просто задание

Глава Шестая. Сильвана

Глава Седьмая. Последствия Решения

Глава Восьмая. Обмен Фигур

Глава Девятая. Причины и Следствия

Глава Десятая. Вычисление Алекса

GLAVA PERVAYA

PODGOTOVKA FIGURI

За что дети любят своих родителей? Пожалуй, лишь когда ребёнок вырастет и потеряет их, он сможет ответить на этот вопрос. Потому что когда они живы он попросту не может оценить всего того что родители делают для него, как они его любят, как они заботятся о нём. Но стоит ему потерять их, как обрушившийся на него жестокий мир заставляет его понять всю невосполнимость понесённой утраты. И хорошо для такого ребёнка, если он уже давно вырос. Тогда боль утраты — лишь боль в его сердце. Но горе тому ребёнку который потерял родителей когда он ещё ребёнок. Ведь больше не стало тех кто защитит его от невзгод этого жестокого мира. И мало найдётся тех, кто захочет помочь сироте. Скорее уж больше будет тех, кто окончательно добьёт его, погрузив в пучину полнейшего отчаяния.

Почему я об этом говорю? Потому что я сам испытал подобное. Я был тем ребёнком, которому пришлось перестать быть ребёнком, ведь мои родители умерли.

Я родился в Нарикии, небольшом городе в государстве Анатоль. Жители Нарикии любят свободу и небо. А ещё они любят чистую воду, как и анатолийцы. С раннего детства мой смысл жизни сосредотачивался лишь на нескольких людях. Гамилькар и Жустина Барка, мои папа и мама. Я любил их, но лишь позднее понял насколько они были важны для меня. А ещё в мой мир входили Джордж Хэд и его дочка Лави.

Гамилькар Барка и Джордж Хэд выросли вместе. И вместе стали членами союза авиаторов Нарикии. Мой отец был пилотом ваншипа, а Джордж — его навигатором. Ваншип — это такой маленький верткий летательный аппарат. Дословно — "Вангард Шип", корабль авангарда, так как изначально они предназначались для разведки впереди флота. Ваншип имеет два двигателя, работающих по клавдиевому принципу, разработанному в Анатоле. Он заключается в нагнетании раствора клавдия по трубкам при помощи силы сжатого пара. Передний двигатель, несущий, создаёт подъёмную силу, удерживающую ваншип в воздухе, вокруг него расположена батарея трубок по которым под давлением нагнетается раствор клавдия. Также передний двигатель вращает генератор, производящий электричество. Задний двигатель имеет радиальную структуру и соединён с центробежным компрессором, который нагнетает паро-клавдиевый раствор в заднюю клавдиевую трубу, придающую ваншипу ускорение. Иногда эту часть ошибочно называют клавдиевым ядром в аналогию с гильдийскими клавдиевыми установками. Часто несущая труба прямая, а вектор тяги создаётся изогнутым стержнем — клавдиевым резонатором, усиливающим клавдиевое поле. Военные ваншипы снабжены одновременно и тем и тем. Отработанный паро-клавдиевый раствор охлаждается в радиаторе и поступает на новый цикл. При работе двигателя раствор клавдия не тратится, тратится топливо — авиационный бензин. Впрочем, если хотите знать всю теорию Клавдиевого двигателя, то лучше обратиться к ученым. Простые же пилоты как мой отец знали лишь практическое применение этой технологии. Но именно за возможность свободно парить в небе пилоты и любили как свою профессию, так и свои ваншипы.

Главная особенность полёта на ваншипе заключалась в необходимости действовать сообща. То есть пилот и его навигатор обязательно действуют вместе, иначе ваншип разобьётся. Слаженность работы двух разных людей — вот что требовалось от хорошей команды. И наши с Лави отцы были лучшей командой Нарикии. Для нас они были непререкаемым авторитетом. Я мечтал стать пилотом, как мой отец, а Лави — навигатором как её. И мы хорошенько учились, хотя в то время нам было всего по пять лет.

Как я говорил, у пилотов Нарикии всегда была любовь к небу. Не зря именно в Нарикии и появились первые ваншипы. Но было и ещё кое-что. Если спросить любого пилота, что является его заветной мечтой, настоящий пилот ваншипа, у которого полёты буквально в крови, ответит лишь одно — пересечь Гранд Стрим, Великий Поток. Гранд Стрим разделял два государства, наше, Анатоль, и соседнее, Дизит. Этот поток воздуха был столь стремителен что ни один ваншип не мог выдержать его. Лишь крупные корабли могли пересечь его, и то они сильно рисковали в этом несмолкающем шторме. Наши с Лави отцы тоже не были исключением. И однажды они отправились с заданием через Гранд Стрим.

Любой пилот ваншипа знает что значит выполнить задание. Они бывают различной сложности, оцениваемой звездами от одной до десяти. Как можно легко догадаться, одной звездой оцениваются самые простые задания, выполнить которые под силу даже ребёнку. Самые же сложные, выполняя которые пилот рискует собственной жизнью, оценивались максимальным количеством звёзд, десятью. Гамилькар Барка и Джордж Хэд как лучшие пилоты союза авиаторов Нарикии получили именно такое задание. Дело в том, что между Анатолем и Дизитом вот уже многие десятилетия, а может даже и столетия шла непрекращающаяся война. Но как с одной так и с другой стороны понимали что её надо прекратить. Поэтому, чтобы начать переговоры с правителем Дизита, Император послал лучших пилотов на ваншипе. Наших с Лави отцов и ещё одну команду. В их день отлёта я узнал их имена. Это был мужчина-пилот по имени Алекс, его же навигатора, девушку поистине неземной красоты, что мог оценить даже я, пятилетний мальчишка, звали Юрис. Две команды с одним заданием в десять звёзд. В тот день я очень гордился своим отцом. Когда их ваншипы поднимались всё выше в небе к Грандстриму, мы с Лави стояли и долго махали им вдогонку, желая удачной дороги и скорейшего возвращения.

Но они не вернулись. Два дня спустя перед нашим домом опустился один из двух ваншипов, что отправились через Гранд Стрим в Дизит. Из ваншипа вылез весь израненный пилот. Он молчал. Это был Алекс. По его взгляду, опущенному в землю и пустым глазам всё стало понятно. Мама опустилась на колени и зарыдала. Лави, стоящая рядом с нами, ещё не понимала до конца что потеряла своего отца. Я же понял всё и мне стало очень горько. Алекс отвернулся и зашагал прочь. Ему было невыносимо смотреть на наше горе, а помочь он не мог ничем. Я тоже не знал что делать. Но тут я понял что нужно сказать.

— Подожди! — прокричал я ему вдогонку, когда он уже отошёл на добрую полусотню метров от нас. Алекс остановился и обернулся, я же подбежал к нему и схватил его за руку. — Я... Я обязательно пересеку Гранд Стрим!

— Тогда воспользуйся этим ваншипом, — сказал он и указал рукой на тот ваншип на котором прилетел. Я кивнул и протянул ему руку.

— Меня зовут Клаус Барка, я обязательно стану пилотом и покорю Гранд Стрим, — сказал я. Алекс смотрел на мою руку недолго, после чего пожал её мне.

— А меня зовут Алекс Роу, и я обязательно сделаю небо Анатоля свободным... от Гильдии, — последнее слово он прошептал, но я расслышал и запомнил.

После этого Алекс ушёл и я его не видел долгое время. А спустя полгода после этих событий умерла моя мама и мы с Лави остались одни. Мама не смогла перенести потерю отца, ведь она так его любила. Пожалуй только потеряв её я понял насколько мы беззащитны и одиноки. Мы с Лави остались одни, а ведь нам едва исполнилось по шесть лет. Хотя моя мама не была родной для Лави, которая потеряла свою как я слышал когда родилась, но она заменила ей её. Мы с Лави росли как брат и сестра и теперь нам предстояло заботиться друг о друге.

Конечно нельзя сказать что "Союз Авиаторов Нарикии" состоял из людей не знающих что такое дружба. Наоборот, после смерти наших отцов нам сильно помогали многие пилоты. А когда умерла мама мы бы никак не справились без чужой помощи. Но вместе с тем я понимал что долго так продолжаться не может и мы должны учиться сами заботиться о себе. Поэтому всякий раз когда появлялась возможность, я старался заработать хотя бы немного. Я выполнял любую работу, будь то подметание улиц, доставка продуктов из магазина кому-нибудь домой и прочие мелкие поручения, которые мог выполнить шестилетний мальчишка вроде меня. Зная о нашей трагедии, многие были не прочь предложить такому сироте как я работу, хотя как я догадывался многие из поручений даваемых мне те люди могли бы выполнить и сами и сделали бы это, если бы ни мы.

Но как и в любой ситуации, тут были свои исключения. Например в Нарикии кроме хороших людей, были ещё и те кто был не прочь обидеть сироту, либо сделать ещё какую гадость. И если в случае со мной я просто терпел, то когда кто-то приставал к Лави, дело часто доходило до драки. И разумеется не в мою пользу. Взрослым я естественно ничего не мог сделать, а дети... Дети всегда ходили большой кампанией, поэтому едва только кто-то начинал нас задирать, то все присоединялись.

Когда умерла мама, денег у нас было немного, поэтому посовещавшись с Лави, мы продали дом семьи Хэд и стали жить в нашем доме. Денег от продажи хватило нам на несколько лет. Кроме того какой-то заработок был и у меня. Видя насколько усердно я тружусь, хотя я всячески старался этот факт скрыть от неё, Лави взяла всю заботу о доме на себя.

Вместе с тем, пока мы росли, мы учились. Вернее в школе училась одна Лави, так как обучение там было платным, а средств у нас было немного. Приходя домой она рассказывала мне всё чему она выучилась в классе. Я же учился по её записям, а также по тем книгам что были у нас дома. К счастью у меня обнаружился талант к учёбе и уже вскоре мне не требовалась помощь девочки, но я хранил это в секрете, иначе Лави обязательно бы бросила учёбу в школе чтобы сэкономить средства, а мне этого не хотелось. Мне не хотелось чтобы она теряла последнюю частицу детства. К тому же в школе у неё наконец появились друзья.

Я же по книгам моего отца и Джорджа Хэда постепенно осваивал всё более сложный материал. Исследуя их записи я понял, что они были очень талантливыми механиками, ведь ваншип, на котором они отправились через Гранд Стрим, был их собственной конструкции. Когда я понял это, я решил заниматься ещё лучше, чтобы также хорошо разбираться в ваншипах. Заодно я радовался тому, что мастерская была в нашем доме и мы не продали её. Теперь я начал часто пропадать там и к десяти годам я уже неплохо разбирался в конструкции ваншипа.

Но моё времяпровождение заключалось не только в постоянной работе и учёбе. Иногда, когда Лави была в школе, а я сделав всю работу имел несколько часов свободного времени, я выбирался за окраины Нарикии и проводил время обследуя окрестности города. В одну из таких вылазок я забрался в старый разрушенный Храм. Или может это просто все считали его храмом, а на самом деле это были просто обычные развалины, я не знаю. Но это было одно из моих самых любимых мест. Наверное что-то во мне осталось от ребёнка, раз я тратил своё время на это. И однажды я нашёл кое-что.

Это была небольшая щель в камнях на полу в самом углу помещения. Поначалу я не придал ей значения, но потом понял что это может быть какой-то подземный ход. Опустившись на колени и приложив к щели ладонь, я почувствовал движение воздуха. Это означало что за щелью довольно значительное свободное пространство. А значит тут спрятан секретный ход. Думаю, несложно догадаться какой во мне, десятилетнем мальчишке загорелся азарт, когда я догадался об этом. И рядом не было ни старшего товарища, и никого из взрослых, кто вразумил бы меня от неосторожных поступков. Тем временем я начал искать возможности открыть этот ход. Но сколько я ни пробовал, у меня никак не получилось сдвинуть её с места. Наконец, спустя полтора часа попыток, когда уже было пора возвращаться домой, чтобы успеть до возвращения Лави, я решил передохнуть и привалился к стене. И разумеется по совершенной случайности нажал на нужный камень. Неожиданно совершенно бесшумно каменная плита отодвинулась обнаружив проход с лестницей ведущей вниз. Внезапно я почувствовал такую гордость за себя, что мои труды оказались не напрасны. Внимательно осмотрев камень, я понял как он работает. Это было похоже на клавишу. Нажав до щелчка на другую часть я заметил как проход закрывается. Просто и понятно. Порадовавшись этому открытию я в хорошем настроении побежал домой. По возвращении с занятий Лави долго выпытывала у меня что такого хорошего произошло со мной, но я отнекивался, говоря что просто у меня хорошее настроение.

А на следующий день я вернулся сюда едва Лави ушла в школу. Заодно я тайком прихватил с собой фонарь. Было тяжело тащить эту бандуру, но иначе я просто рисковал заблудиться, ведь наверняка внизу очень темно. Нажав на найденную вчера клавишу, я вновь наблюдал как плита бесшумно открывалась. Мне пришла мысль что храм наверняка не такое простое помещение раз тут такие проходы. Ведь я ещё ни разу не видел чтобы так легко двигались тяжелые каменные плиты.

Спустившись по лестнице вниз, я включил фонарь. Передо мной предстал проход какого-то туннеля. Поводив по стенам, я нашел такую клавишу как и наверху. На ней были изображены точно такие же символы. Нажав её, я наблюдал как проход закрывается. Конечно, было немного страшновато, но я не хотел чтобы кто-то случайно зашел следом за мной и раскрыл мою тайну.

Вытащив заранее приготовленные писчие принадлежности, я двинулся вперёд. Понимая что внизу может оказаться лабиринт, в котором заблудиться очень легко, я сразу решил рисовать карту. Попутно я осматривал стены в поисках клавиш подобных тем что открывали проход. Но стены были самыми обычными, а в туннеле не было никаких перекрестков. Лишь изредка попадались повороты, за которые я заходил с опаской. Но вот, спустя три сотни шагов и пять поворотов, я оказался в круглом помещении. Кроме того прохода, через который вышел я, тут было ещё три таких же узких. А вот четвёртый был очень широким. Зарисовав схему помещения и пометив на карте проход, через который вышел я, я постарался прикинуть где сейчас нахожусь. И тут до меня дошло, что нахожусь я там, где располагается огромная скала, которую все жители Нарикии считали просто монолитной. Но оказывается у этой скалы есть свои тайны.

Решив что самой интересное может быть только в одном месте, я двинулся оп самому широкому проходу. Но очень быстро он закончился металлическими дверями. Это были именно двери, а не плита. И они были чуть приоткрыты. Судя по тому что следов тут нет никаких, ими не пользовались уже несколько сотен лет. Но когда я открыл её, дверь даже не скрипнула.

Войдя внутрь я увидел что тут есть ещё одно помещение, а от него в стороны отходило три коридора, под прямым углом друг к другу. Повернувшись же к двери я увидел что над ней написана какая-то надпись. Буквы были отчасти похожи на наши, а некоторые были совсем незнакомы. Например буквы "А", "П", "В", "Х". А ещё рядом была табличка изображающая как я понял человеческую фигурку, выходящую через дверь. Должно быть это было обозначение выхода. Когда я убрал фонарь, то заметил что надпись подсвечивается тусклым светом. Я удивился этому, но решил списать на особенности постройки.