Мерценарий

М Е Р Ц Е Н А Р И Й

  

ГЛАВА I

1

    Действие шань-си закончилось внезапно. Невидимые серебряные струны еще дрожали в пальцах, отзываясь во всем теле волнами зудящей, пробирающей до мозга костей энергией, в венах клекотали бесцветные флюиды, а картина перед глазами все еще выглядела сложенной из переливающегося всеми цветами ворса. Но это уже был пост-эффект, Маадэр почувствовал его с сожалением, которое концентрированной хиной выступило на деснах и у корня языка. Тело было невесомым, его внутренний серебряный каркас ничего не весил, но теперь серебряные струны расплавлялись, темнели и сворачивались, как обожженные змеи в узких логовах, проточенных внутри костей. Каждая клетка тела твердела и наливалась тяжестью, такой, что уже невозможно было ровно сидеть в кресле. Прощальный подарок скверного красного шань-си по сотне за грамм.

   Маадэр скривился. Во рту был скверный синтетический привкус, отдававший чем-то аптекарским и почему-то бензином. Отвратительный привкус, тем более невыносимый, что издавали его не остатки рассасывающейся китайской дряни, а само тело. Еще полчаса назад оно было сильным, надежным, крепким, выточенным из самой крепкой стали, заключало в себе целую Вселенную, безумное множество красок и самые совершенные звуки, а теперь оно превратилось в медузу, полурастекшуюся по гладкой поверхности кресла, этакую жалкую бездумную тварь, отчаянно старающуюся ощутить стремительно уходящее, как волна прилива, ощущение наркотического кайфа хотя бы самыми кончиками безвольно обвисших щупалец.

   "Ты прав. Отвратительно, — согласился Вурм, — Ты пахнешь как труп в болоте".

   Шань-си перестал действовать, следовало осознать это и прекратить попытки замереть, слившись с теплым деревом. Перебить отчаянное желание стать водорослью. Чем-то неподвижным, нечувствующим и равнодушным. Спокойным. Неодушевленным. Перестать цепляться за отходящее ощущение пост-эффекта, открыть глаза.

   У Маадэра ушло на это полминуты. Облизав пересохшие и твердые губы, он осторожно поерзал в кресле.

   — Китайская грязь... Из чего они ее делают? Куриный помет?

   "Из мозга старых идиотов".

   Вурму тоже было плохо. Он съежился и, казалось, был готов зашипеть от прикосновения. Шань-си на него действовал иначе, как заметил Маадэр, и, хотя тоже приносил удовольствие, требовал еще более суровой расплаты. Поэтому Вурм не любил шань-си. Он предпочитал эндоморф, но Маадэр никогда не принимал его раньше полудня. Сейчас была половина одиннадцатого.

   Маадэр включил свет — в его квартире не было окон — осторожно поднялся и прошелся несколько раз вдоль стола. Он знал свое тело, может оно и не на пике формы, но двадцати минут ему хватит чтобы переварить и выбросить из себя химическую заразу. Он чувствовал себя отвратительно, как любой человек на этой стадии — собственные внутренности представлялись серым склизким ворохом тряпья, пропитанным желудочным соком, легкие с трудом работали, втягивая в себя воздух медленно и с напряжением. Как старые и расслаивающиеся кузнечные меха. На лице и ладонях выступил горячий пот, который невозможно было стереть — остаток адреналиновой слизи, выталкиваемой через поры.

   Хотелось вывернуть желудок прямо на пол, доползти до санитарного отсека и свернуться там, на гладком и холодном металлическом полу. Не уснуть, а просто отключить сознание, превратиться в безмозглую водоросль, которой не требуется ни дыхание, ни пища.

   Наверно, Вурм не случайно назвал его "покойником в болоте". Иногда Маадэру казалось, что Вурм куда умнее, чем кажется на первый взгляд. Или, по крайней мере, умнее чем хочет казаться.

   "Ты как?"

   Вурм долго молчал, чувствовалось, что сейчас и он представляет беспомощный комок протоплазмы, из которой выкачали все соки.

   "Плохо. Это пройдет. Но я убью тебя, если ты еще раз купишь этот яд".

   — Не убьешь, — усмехнулся Маадэр с некоторым злорадством, — И даже мигрень не сделаешь. Я все еще твой хозяин, хитрый змей.

   "Я знаю".

   "Тогда перестань истекать ядом. Через несколько минут придет клиент."

   "Я буду нужен?"

   Маадэр пожал плечами. Бесполезный жест при общении с Вурмом, но именно бесполезные привычки наиболее живучи.

   "Может быть. Может и нет. Он не выглядел опасно. Возможно, мне потребуется от тебя что-то другое."

   "Я дам тебе то, что надо. Сейчас молчи. Мне нужен отдых".

   Отдыхающего Вурма трогать не стоило. Но нужны в нем пока действительно не было. Маадэр, морщась, дошел до кухни. Есть не хотелось, но он по опыту знал, что тело нуждается в подпитке. Белки, глюкоза, витамины, соли, минералы, углеводы... Все то, что сжигает в себе человек, вырабатывая побочные продукты производства. В криогеннике осталась пачка вчерашнего хайдая. Он аккуратно вытащил черно-зеленый брикет из картонной оболочки, нарезал ровными долями и поставил в парилку. Из хайдая можно сварить неплохую похлебку, особенно  если есть рыба или картофель, или потушить, но любая излишняя возня сейчас вызывала отвращение и резь в деснах. Маадэр ел медленно, тщательно пережевывая каждый кусок, чтобы каждая полезная клетка усваивалась  наилучшим и быстрейшим образом.

   — Сказал бы мне кто, что наступит время, когда я начну жрать водоросли... — пробормотал он, вертя перед носом очередной черный, с зеленым вкраплениями, кусочек, — Какая мерзость.

   Хайдай оставлял на языке соленый и неприятный привкус чего-то сухого, перетертого и пахнущего морем. Или не морем — Маадэру всегда представлялась мелкая лужа, покрытая разноцвеными нефтяными пятнами. Слова были адресованы больше Вурму — у него у самого было много поводов убедится, что человек может есть все — но тот не отреагировал, хотя обычно любил вставлять колкие замечания. У Вурма были совершенно другие пристрастия в еде, ему никогда не приходилось есть в сухомятку прессованные водоросли.

   От еды легче не стало, хотя некоторая тяжесть в желудке обещала скорое улучшение. Включившийся желудок уже не позволял организму чувствовать себя слабой сырой плесенью, которая способна лишь лежать и распространять зловоние. Тело постепенно пробуждалось, собственная кровь уже не казалась бесцветным раствором, струящимся по ржавым стокам капилляров. Маадэр сжал изо всех сил кулаки и с удовольствием почувствовал, как с хрустом выпрямляются руки.

   Стук во входную дверь застал его тогда, когда он опускал обертку брикета в утилизатор. Квартира не была оборудована зуммером или двусторонним терминалом связи, ставшим уже привычным явлением в Восьмом. Кроме того, при обустройстве ее Маадэр сознательно, хоть и с некоторым сожалением, отказался от использования камер и следящих устройств. У него были свои соображения на счет того, как организовать уют и функциональность своего убежища.

   Стук был громкий, сильный, но не чересчур. Звук, который производит обычный человеческий кулак, соприкасаясь с двумя слоями четырехмиллиметровой бронированной стали, разделенными еще двумя миллиметрами сверхпрочного пластика. Маадэр подумал, что так стуать может не очень решительный, но вполне уверенный в себе человек. Стуков было три и, скорее всего, это тоже было хорошим знаком. Меланхолики, наркоманы в пост-эффекте какой-нибудь дряни и городовые стучат обычно два раза. Морфинисты, мелкая шпана и коммивояжеры — быстро и не меньше четырех. Три — хорошее число. Но все же, идя к двери, он вынул из ящика письменного стола маленький "Корсо" и положил его в боковой карман брюк, проследив чтоб он не выпирал. Ему всегда нравилась поговорка "Безопасность обеспечивает человек, а не ситуация" и у него было правило не встречаться ни с одним существом любой природы и происхождения ни на одной планете, не имея оружия под рукой. При его роде деятельности и образе жизни это было очень полезное правило.

   В двери было небольшое отверстие, замаскированное на стыке бронепластин, достаточно маленькое чтоб сквозь него не мог пройти стилет и достаточно большое чтобы можно было рассмотреть стоящего за порогом человека. Предпочитая не иметь дела с неприятными сюрпризами, Маадэр прикрыл отверстие небольшим куском бронестекла, купленным недорого на черном рынке. Он знал, что получить в глаз спицу, нано-пулю или полные легкие ядовитого газа ничуть не приятней и не комфортней, чем обычный свинец.

   Кроме того, под покрытием пола перед дверью были аккуратно уложены раскатанные в почти плоские пластины заряды аммонсипала, который тоже пришлось добывать на черном рынке — имперские власти очень не любили смотреть, как добропорядочные граждане Восьмого превращают друг друга в кровавые кляксы на стенах. Над  аммонсипалом шел слой металлического мусора — гайки, обрезки гвоздей и шурупов, остатки давно пришедших в негодность шестеренок и прочий хлам. Старый электро-детонатор, несколько контактов, метр провода и простой тумблер на дверном косяке позволяли хозяину быть уверенным в том, что его не будут излишне беспокоить, когда он дома.

   Маадэр не любил незваных гостей — это тоже было следствием работы и образа жизни.

   — Входите, — сказал он, открывая дверь, — Руки держать перед лицом. Никаких резких движений. Оружие при себе есть?

   Клиент мотнул головой. Он был невысок, с немного смуглым и ухоженным лицом, гладкие щеки которого указывали на внимание к собственной внешности  и хороший бальзам после бритья, а высокий лоб и широко расставленные брови — на уравновешенность и собранность. Кожа была немного дряблой, скулы непривычных восточных очертаний, а карие глаза взирали через стекла дорогих, явно сделанных на заказ, очков. Недешевый костюм, может быть даже из натурального фетра — тоже на заказ и тоже прекрасно сидящий. Жители района, в котором стоял дом, одевались обычно в совсем другую одежду.

   Маадэр привык составлять впечатление в первую же секунду. Потому что, как он любил говорить, во вторую секунду клиент уже может вытащить ствол и превратить твою голову в некоторое подобие тех мясных полуфабрикатов, которые продаются в корейских кварталах.

   — Хорошо. Нет, никакого оружия. Вы предупреждали.

   — Sehr gut. Herzlich Willkommen. Проходите.

   Лицо самого Маадэра не выражало приветливости или радости при виде гостя. Но ему платили не за приветливость. Он посторонился, пропуская клиента внутрь, и сразу запер за ним дверь. Замки бесшумно закрылись.

   — У меня здесь не очень просторно. Но во второй комнате есть стол. Проходите туда.

   Сам он держался позади гостя, тот не возражал. В комнате, где стоял стол, было светлее, там горела небольшая лампочка у самого потолка, она давала света ровно столько чтоб можно было отличить темноту от полумрака.  Человеческие лица выглядели здесь серыми и плоскими. Клиент щурился, разглядывая Маадэра, тот позволил себе невидимую усмешку. Сам он куда охотнее отключил бы всякий свет — даже одной небольшой лампочки хватало чтоб отвратительным образом зудело в висках. Проблем с освещением же он никогда не имел. Клиенты обычно нервничали, оказавшись в полутемной небольшой комнате, разделенной напополам большим и старым письменным столом, в обществе молчаливого неподвижного человека, чьего лица было не разобрать, Маадэр знал это и сознательно добивался нужного эффекта. Этот клиент тоже нервничал. Маадэр почти чувствовал, как по его телу скользят ледяные адреналиновые змейки, но держался нормально.

   — Начинайте, — сразу сказал Маадэр, садясь напротив него, — Сразу суть. Если мне понадобится уточнить что-то по ходу — я вас перебью. Кратко, четко и по возможности откровенно.

   — Вы — Этельберд Маадэр, насколько мне известно.

   Маадэр нахмурился, он не очень любил, когда его называют по имени. Как и у всего в его жизни, у этой странности также была причина.

   — Если вы пришли ко мне, неудивительно, что вы знаете мое имя. Ваше?..

   — Хазим, — ответил тот, — Это имя. Хазим Зигана. Я бы не хотел сообщать более никакой информации о себе, если вы позволите.

   "Да уж конечно не хотел бы, — с угрюмым злорадством подумал Маадэр, — Вурм?"

   "Нормально. Выглядит нормально."

   "Ты уже в порядке? Сможешь помогать?"

   "Ты, как и прежде, бессилен без меня."

   "Замолчи, змей. Надо работать".

   "Да. Руку".

   — Мне не нужна больше никакая информация, если она не касается дела, с которым вы пришли. Позвольте вашу руку, господин Зигана.

   Он удивился. На высоком лбу, как полосы на барахлящем дисплее, появились горизонтальные тонкие морщинки.

   — Руку?

   Зигана удивленно взглянул на собственную ладонь. Вероятно, прежде он уже обращался к мерценариям, решил Маадэр, но сейчас был сбит с толку.

   — Да. Можно один палец. Я буду держать его во время разговора, если вы не против.

   — Вы... Странная просьба.

   — Не страннее, чем работа, которую мне иногда приходится выполнять.

   — Детектор лжи?

   — Вы проницательны, господин Зигана. Да, можете считать это проверкой на искренность.

   Клиент усмехнулся. Немного нервно.

   — Не доверяете своим клиентам?

   — За доверие я обычно беру дополнительную плату. Извините, если кажусь циничным, — Маадэр осклабился, -  Я циник.

   — Вероятно, профессия обязывает, — пробормотал Зигана, протягивая через стол длинную ухоженную ладонь, — А оборудование? Вы ведь не собираетесь делать это голыми руками?

   Пальцы у него против ожиданий были твердые, цепкие. Пальцы человека, умеющего нащупать и при потребности не отпускать. Сами кости на ощупь обычные, вроде бы без имплантантов, мышечные волокна тоже похожи на настоящие. Полностью ручаться, конечно, нельзя, но у Маадэра был опыт в таких делах.

   "Уже подозреваешь? — смех Вурма был похож на метелку из тонких металлических волосков, которой проводят по позвоночнику, — Он не похож на охотника или хлодвига. Паранойя, Маадэр".

   "Подозрительность — самый окупающийся товар. Теперь замолчи и слушай его. Мне нужно каждое малейшее колебание нейронов."

   "Я сделаю это".

   — Оборудование есть. Но это неважно.

   Маадэр с мысленным смешком подумал, что клиенту вовсе не обязательно знать, какого типа оборудование придется использовать. К счастью для самого клиента.

   — Действительно, — Зигана немного расслабился, но взгляд остался напряженным и внимательным, — Не важно. Итак...

   — Вы представляете только свои интересы или интересы компании?

   — Простите, но полагаю лучше обойтись без этого вопроса. Дело не в том, что я хочу скрыть какую-то информацию, просто это не имеет никакого отношения к той причине, по которой я решил заключить договор с мерценарием.

   "Дрогнул, — злорадно пробормотал Вурм, — Чувствуешь?"

   Маадэр это чувствовал. Ощущения Вурма сейчас передавались и ему. Он смотрел в лицо Зигана, но в то же время воспринимал вкус пота на его пальцах, запах его кожи, неровный гулкий стук его сердца. Это было неприятно,  в такие моменты Маадэра слегка мутило, но терпимо. Зигана действительно дрогнул, когда речь зашла о его работе.

   Жандармерия?

   Нет, решил Маадэр, не жандарм. Тем-то не надо устраивать хитрую игру чтоб наложить лапу на мерценария. И, к счастью, лапа эта пока еще чересчур хила и немощна. И не городовой — не по их части, да и работают куда топорнее. Он умел разбираться в людях. Человек, сидящий перед ним, не просто одел хороший костюм и сделанные на заказ очки. Кем бы он ни был, но на нем был не маскировочный камуфляж с чужого плеча. Ощущения Вурма говорили о том же — клиент не играл. По какому бы делу он не пришел и что бы не замышлял, он и в самом деле был тем, кем виделся при неверном и тусклом свете лампы — уверенным и собранным человеком, оказавшимся в непривычной обстановке и старающимся контролировать каждый свой шаг. Скрупулезный, деловой, уверенный в своих силах.

   "Хотя обычно уверенные в своих силах не заключают договоров с мерценариями, — подумал Маадэр, — Посмотрим, что будет дальше".

   Клиент был не из той породы, с которой приятно иметь дело, но и не худший вариант. Возможно, что-то скользкое, но ничего по-настоящему серьезного. Может быть, просто достать наркоты. Или убить шантажирующую его любовницу. Может, пугнуть конкурента. Люди в таких костюмах и с такими лицами никогда не просят чего-то действительно важного.

   — Убийствами я не занимаюсь, — сказал Маадэр, глядя в сторону, — Это первое, что я говорю клиентам.

   Это было почти правдой. Маадэр не принимал скользких заказов от незнакомых клиентов, только от проверенных и надежных людей. Как и всякий человек, достаточно долго проживший в Восьмом, он знал основное правило из свода законов силиконовых джунглей — не надо быть наглее, чем необходимо для выживания. Второе правило было проще — если тебя занесло на Пасифе, сделай все чтобы оказаться в любой другой точке Солнечной системы.

   Иногда Маадэр позволял себе исключения, частота их зависела только от двух вещей — надежности клиента и  количества купюр в бумажнике. Когда нет денег даже на хайдай и эндоморфы — возьмешься за любую работу. Голод и наркотическая ломка — очень хорошие дипломаты. Если бы Зигана предложил бы сейчас убийство и вытащил из кармана сотен восемь, это было бы искушением. Но была еще одна вещь, по которой Маадэр не торопился с намеками — клиент "фонил".

   Он чувствовал это без помощи Вурда — как тончайшую золотистую иголочку, проникающую в лобные доли мозга. От ее прикосновения было немного щекотно и слегка слезились глаза. Как будто очень тонкий пучок света направили сквозь всю голову.

   Наличие электромагнитного поля на клиенте само по себе еще не было поводом для беспокойства. Может, у него слабое сердце и в груди электро-стимулятор. Или имплантант. Электронные часы, хотя люди в таких костюмах  редко позволяют себе такую безвкусную вещь. Карманный компьютер. Иногда в человеческом теле силикона, кремния и металла оказывается больше, чем костей и плоти. Маадэр предполагал и другие варианты. Например, работающий диктофон. Или отслеживающий датчик. Видеокамеру. Войсер. Квартира была надежно экранирована, но клиент вполне мог записывать разговор на карманный локальный носитель, такие случаи бывали.

   — Мне не требуется убийство, — сказал Зигана, — Я соблюдаю имперский закон.

   — Это очень хорошо. Не все клиенты правильно понимают работу мерценария. Я тоже чту закон. Ни убийств, ни пыток, ни вымогательства, ни похищений, ни краж. В остальном... — Маадэр позволил себе тонкую усмешку, такую, чтоб гость ее заметил, — В остальном спектр возможностей мерценария достаточно велик.

   — Например, если у вас что-то украли, я могу это вернуть. Разумеется, от вас не требуется никаких доказательств того, что украденный объект вам принадлежал. При этом, конечно, укравший может пострадать. В разной степени... В таких делах никогда нельзя за что-то ручаться. Если вас кто-то шантажирует, могу поговорить с этим человеком. Опять-таки, не ручаясь за состояние его здоровья. У меня есть широкий арсенал способов  что-то объяснить.

   — Уверен в этом, — пробормотал Зигана. Он был достаточно проницателен, можно было бы обойтись и без грубых намеков, но Маадэр почувствовал удовольствие, смутив его, — Но ничего такого не требуется. Хотя на счет кражи вы попали в точку.

   — Гмм... У вас что-то украли или?..

   — Да. Украли у меня, — Зигана вздернул голову, — Я здесь именно из-за этого.

   "Вурм?"

   "Чист. Будто сам не видишь"

   "Ну, я же должен был убедиться, — Маадэр мысленно пожал плечами, — Вдруг он украл у своей фирмы миллион-другой и ищет, как бы вложить деньги в черный рынок или незаметно сбежать с Пасифе."

   — Тогда я слушаю вас, — кивнул он.

   — Этой ночью, — пальцы в руке Маадэра опять дрогнули, — Это было во втором секторе, северо-запад. Примерно в двадцать три. Их было двое. У одного короткий дробовик, небольшой, вороненый кажется.  Я собирался взять спид-кэб,  вышел к дороге... Они подошли сзади.

   — Лица запомнили? — быстро спросил Маадэр.

   Зигана качнул головой.

   — Я их почти не видел. Но мне показалось... В общем, кажется один из них был хлодвигом.

   — Вот как... Интересно. Почему вы так думаете? Вы же не видели лиц.

   — Мне просто так показалось, — Зигана сделал неопределенный жест свободной рукой, — Просто... Не знаю. Дыхание, запах, голос... Мне так показалось.

   — Это хорошо. Хлодвигов все-таки найти легче.

   "В Восьмом полмиллиона хлодвигов, идиот.".

   "Я знаю, Вурм. Не мешай. Я должен выбить из него хотя бы аванс."

   — Надеюсь.

   — Значит, обычное ограбление? Опишите по памяти все.

   — Как я уже сказал, я собирался брать спид-кэб. Было уже темно, они подошли сзади. Ткнули стволом  в подбородок. Один был чуть левее, он был без оружия, кажется. Завел мою руку за спину и скрутил, а другой рукой сжал шею. Я едва дышал.

   Зигана повел головой и машинально потер кадык, точно еще чувствовал чужую хватку на своей шее.

   Профессионалы, решил Маадэр, хмурясь. Не очень обнадеживающе. Подошли грамотно, сработали слаженно и опыт, конечно, есть. Тем более — если хлодвиги... Странно, что отпустили живым. Таким обычно свидетели ни к чему. Непонятно другое — северно-западный сектор. Район корпораций, офисов и дорогих магазинов. Хорошая приманка для пары оголодавших хлодвигов, но очень уж рисковая. Чтоб напасть в северо-западном районе Восьмого надо иметь немалую наглость и самоуверенность. Хуже всего — район явно не их, ребята из пришлых. Значит, искать будет куда тяжелее. Если вообще возможен хоть один шанс.

   — Оружие рассмотрели?

   — Я в нем плохо разбираюсь. Небольшой такой узкий дробовик, — Загана обвел руками невидимый контур, — Два ствола, кажется. Не знаю.

   — Дальше.

   — Ну и все... Тот, что справа, с оружием, сказал на ухо "Чемодан пусти, гнида". Сами понимаете, сопротивляться я не мог. Его вырвали у меня из руки.

   — Чемодан?

   — Контейнер. Небольшой ручной контейнер из армволокна. Никаких особых примет.

   — Больше ничего не взяли? Бумажник, хронометр?..

   — Нет.

   — Возможно, спешили. Что было в контейнере?

   Зигана опять дернулся. Маадэр почувствовал это — как будто по сухожилиям правой руки пустили слабый ток. Вурм заворчал. Он чувствовал гораздо глубже, передавая хозяину лишь часть собственных ощущений. Сейчас он слился с сердцем Зигана.

   — Об этом я тоже не хотел бы говорить. Мне нужен сам контейнер с содержимым. Если вас это беспокоит, там нет ничего противозаконного. Ни человеческих органов, ни фальшивых купюр, ни даже наркотиков. Содержимое является важным только для меня.

   "Дрожит. Сейчас тоже."

   "Вижу, Вурм. Про контейнер, кажется, тоже врет."

   "Да. Он важен не только ему."

   — Дело в том, что это имеет значение, — доверительно сказал Маадэр, — Лично мне абсолютно все равно, что было у вас похищено. Я бы даже сказал, что это не мое дело. Но если вы хотите, чтоб я это нашел, боюсь, мне надо будет знать, что именно было в контейнере. К примеру, если там был софт, к этому могут быть причастны софт-корсары. Содержимое вашего чемодана могло быть известно кому-то, кто направил хлодвигов по вашу душу — очень уж это не похоже на них, так наглеть в чужом секторе. ПРоще говоря, ограбление могло быть заказным. Так бывает. В этом случае, зная, на что нацеливался похититель, мне будет проще выйти на его след.

   "Нервничает. Кажется, ты не один параноик в этом гнилом болоте, Маадэр."

   Внешне Зигана мало изменился, но внутри он был сильно напряжен. Маадэр чувствовал пульсацию его лгущего и трепещущего сердца. Кончики собственных пальцев неприятно закололо — признак того, что клиент чертовски сильно волнуется.

   — Я не уверен, что... что могу рассказать вам, — сказал наконец Зигана, поправив на переносице очки, — Это не мое личное дело.

   — Похоже, оно уже стало и вашим личным. Мне нужна информация, в противном случае я врядли возьмусь за это.

   — Я сообщил все, что я мог сообщить, — его тон стал почти извиняющимся, — Я согласен, что это минимум, но это не в моей власти.

   — Тогда я не гарантирую никаких шансов, — Маадэр развел руками, — С момента ограбления прошло двенадцать часов. Несомненно армволокно давно уже разрезали и содержимое контейнера выплыло наружу. В этом случае максимум того, что я могу вернуть — пустой и разрезанный контейнер. Вас это устраивает? Я мерценарий, господин Зигана, моя работа схожа с работой охотника. Но ни один охотник не выйдет на след, пока у него завязаны глаза. Мне надо больше. Иначе, — Маадэр вздохнул, — я не берусь.

   "Безголовый дурак, — прошипел Вурм. Как всегда, когда он был зол, в мозгу запульсировало что-то черное и горячее, — Заканчивай блеф. Он уйдет."

   "Не уйдет, — Маадэр прикусил губу чтоб отвлечься от боли в голове, — Он уже мой."

   "Идиот. Он уходит. Ты не можешь позволить себе роскошь потерять клиента. Сколько их было в этом месяце?"

   "Ни одного. Перестань метаться, трупный червь. Он не уйдет".

   Зигана вынул свои пальцы из руки Маадэра и медленно поднялся. Лицо у него потемнело, словно на него набежала тень.

   — Тогда прошу прощения, — сказал он, — Мне придется обратиться к кому-то другому. Надеюсь, не отнял у вас много времени.

   Он повернулся к двери.

   — Ничего, — сказал Маадэр безразличным голосом, — Все в порядке. По крайней мере у меня. У вас хуже. Замок разблокируется если потянете за вон тот верхний рычаг. Только посильнее, там тугая пружина...

   Судя по всему Зигана очень хотелось выйти из комнаты. Он провел здесь всего десять минут, но уже устал и от этого странного помещения с голыми стенами, от полутьмы, от старого письменного стола и от сидящего за ним непонятного человека со странным лицом и неприятным голосом. Ему хотелось закрыть за собой тяжелую дверь и снова вздохнуть пахнущий химикалиями воздух Восьмого.

   Но было еще кое-что, что мешало ему сделать это.

   — Что вы имеет в виду? — спросил Зигана, бросив быстрый взгляд на Маадэра.

   Тот потер руки. Ситуация уже начинала ему нравится.

   — Только то, что вы в плохой ситуации, — сказал он доверительно, — Мерценарии никогда не набиваются в друзья и сострадающих и, честно говоря, лично к вам я не испытываю никаких чувств. Вы — один из одиннадцати миллионов жителей Пасифе. Мне нет дела до ваших проблем и вашей жизни. Но, — он сделал долгую и красивую паузу, затянувшуюся ровно настолько чтоб у Зигана было время повернутся и уставиться на него, — Сейчас тот случай, когда мы можем помочь друг другу. Я предлагаю вам взаимовыгодный и ни к чему не обязывающий симбиоз. Станьте моим симбионитом, Хазим.

   "Ты его уже напугал, — заметил Вурм. Он уже успокоился и теперь наблюдал за происходящим с некоторой заинтересованностью, — Ты выглядишь и говоришь как нарко".

   — Не понимаю, — сказал Хазим Зигана, отступая на шаг к двери, — В каком смысле?

   — Я — руки, — Маадэр выставил перед собой обе руки. Левая была немного толще в запястье и, если присмотреться, свет, подавший на кожу, давал не совсем обычный отсвет. Но у Зигана не было ни времени, ни желания присматриваться, — Руки, которые способны на многое, если они получают сигнал от мозга. Вы — мозг. Я могу действовать в ваших интересах. Стимул — это мое вознаграждение. Поэтому нам обоим это выгодно. Вы платите деньги, я делаю работу. Не знаю, что вм рассказывали о моей репутации, но я эффективен, быстр и совершенно не любопытен. Профессиональные качества мерценария, особенно ценные в нынешние времена, когда имперские глисты, воображая себя анакондами, пытаются задавить и Пасифе.

   — Но я уже сказал вам...

   — Во-первых, — перебил его Маадэр. Его голос звучал глубоко и громко, — Вам никто не поможет. Ни один мерценарий, ни один приватный следователь, ни один охотник за головами или профессиональный убийца в этом городе не возьмется за работу. Слишком призрачны следы, это то же самое, что искать каплю масла, разбавленную в цистерне с водой. Кто-то может взяться, но это будет или дилетант, хватающийся за все от отчаянья или  мошенник, который станет водить вас кругами сколько может, пока тянет из вас деньги. В обоих случаях это бесполезно. Про городовых и жандармерию тоже, конечно, можно забыть.

   — Почему? — Зигана прищурился, на лбу опять появились морщинки.

   Маадэр хмыкнул.

   — Они могут долго драять до блеска свои портупеи, могут громко брякать медалями, но это ноль. Может, Юпитер они и отымели, но здесь не Юпитер, господин Зигана, на спутниках у них нет никакой силы и она врядли появится. Тем более здесь, на Пасифе. Эти ряженые чучела пока способны только скручивать выползших на улицы нарко. Они не хозяева тут. Кроме того... Вы ведь не пойдете к ним, верно?

   — Почему же это?

   — Потому, что пришли ко мне. Человеку, который идет к мерценарию, жандармы помочь не смогут.

   — Но я...

   — Я уже говорил, мне все равно, что было в контейнере. Может, там детская порнография. Или оружие. Не знаю. Это не мое дело. Но я должен знать это, если возьмусь за дело. Таковы мои условия.

   — Слушайте... — Зигана махнул ладонью. Жест уставшего и потерявшего терпение человека.

   — И второе, — опять перебил его Маадэр, — Время работает не на вас. Не знаю, кому принадлежит контейнер с содержимым, но это касается и других людей. Кому-то это явно кажется важным. Начальство, деловой партнер, любовница — не знаю... И мне кажется, что если вы не отыщете украденного в срок, это может закончится чем-то не очень приятным. Кодекс бизнеса Пасифе всегда считал пулю в мозг достаточной альтернативой выговору.

   Зигана дернулся. Чтобы почувствовать его напряжение не требовался даже Вурм. Маадэр разглядывал его с удовольствием. Теперь это действительно выглядело хорошо. Черт с контейнером, скорее всего он уже давно распотрошен, а его содержимое рассеяно по районам хлодвигов, но под это дело можно выбить хотя бы сотни три аванса. Больше Зигана не даст, водить его за нос будет сложно, но и в жандармерию он, конечно, не обратится.

   — Мне достаточно рассказывали о вас, господин Маадэр, — сказал Зигана. В его голосе слышалось отвращение, но вместе с тем и любопытство, — Но я удивлен. Вы необычайно наглы, самоуверенны и навязчивы.

   — Точно, — улыбнулся Маадэр, — Я всегда вызываю симпатию и клиентов. Итак, симбиоз. Сотрудничество. Говорите о грузе и я берусь за дело.

   — Результаты гарантируете?

   — Результаты сейчас в Восьмом не гарантирует даже тяжелый лайтинг. Но я сделаю все.

   — Хорошо, — плечи Зигана опустились, тонкие морщинки в уголках глаз разгладились. В воздухе, который он выдохнул из легких, была обреченность. Маадэр любил этот запах, — Я скажу вам все. Условие вы, думаю, понимаете.

   — Разумеется, — Маадэр приложил руку к сердцу. Некоторых клиентов этот жест почему-то успокаивал. Другие слишком хорошо знали мерценариеев и самого Маадэра, — Конфиденциальность.

   — Да, — Зигана потер руки, как будто у него замерзли пальцы, — Полная. Содержимое контейнера — коммерческая тайна, которая черезвычайно важно мне и... людям, с которыми я связан. Био-софт.

   — Био-софт... — повторил Маадэр, — Ага. Понимаю. Только... К чему такая скрытность? Био-софт, насколько я знаю, абсолютно легален в Империи, про Юпитер и спутники даже не говорю...

   — Смотря какой био-софт.

   — Резонно. Что-то из запрещенного? Зомбификаторы, шизифы, мышечные стимуляторы?..

   — Нет, — Зигана покачал головой, — Я же говорил, ничего незаконного. Просто био-софт последнего поколения, разработанный не так давно. Лекарства. Подробности сказать не могу, я не специалист.

   — Да и я тоже. Свежий био-софт, а? Только вышедший из лаборатории?

   — Именно. Поэтому ситуация так неприятна. В его разработку вложено крайне много времени, сил и средств, потеря образцов катастрофична.

   — Сомневаюсь, что они были в единственном экземпляре.

   — Нет, конечно. Я лишь перевозил образцы из одной лаборатории в другую. Здесь речь о другом...

   — Конкуренты? — догадался Маадэр.

   — Да. Фармакологический рынок Пасифе — это бассейн с акулами. Если конкуренты смогут перехватить образцы, это будет ужасно для нашей... для людей, с которыми я работаю.

   — Еще бы. На вашем месте я бы надеялся, что контейнер действительно попал в лапы обычных хлодвигов. Если налет был совершен по заказу, это усложняет дело на пару порядков. Как вы сами понимаете, вырвать ваш софт из лап какой-нибудь зубастой корпорации я не смогу. Я мерценарий, а не генерал флота.

   — Я не прошу слишком многого, — терпеливо сказал Зигана, — Только выяснить его местоположение и по возможности вернуть мне.

   — Понятно. Как мне поступить с теми, кто его похитил... по возможности?

   — Как вам будет угодно.

   — Хорошо. Тогда я буду действовать по обстоятельствам. Так даже лучше. То есть ушей и языков вам не приносить?

   Зигана поморщился.

   — Нет. Только контейнер с содержимым.

   — Понятно. Я приступлю сразу же. На счет срока, как вы понимаете, говорить пока сложно. Это может занять от нескольких часов до недели. Может больше, не знаю.

   — У вас есть дня три, не больше.

   — Хорошо, — вздохнул Маадэр, — Я делаю работу, а не чудеса, но иногда мне удается и чудо. Осталась оплата.

   Зигана кивнул — он знал, что разговор зайдет об этом.

   — Полторы тысячи, — сказал он, — Не больше.

   — Полторы... — Маадэру стоило огромного трудно сделать паузу и придать своему лицу выражение неудовлетворенной и немного брезгливой задумчивости.

   "Полторы штуки! Ты еще думаешь?"

   "Нельзя сразу соглашаться, Вурм."

   "У тебя в кармане лежит четыре рубля. Этого не хватит даже на второсортный хайдай на эту неделю."

   "Ты-то чего беспокоишься? Твой обед всегда с тобой."

   "Пока есть ты. Я не хочу чтоб ты загнулся с голода и разлагался бы посреди помойки, полусъеденный крысами."

   "Я знал, что ты меня любишь, Вурм."

   Вурм зашипел, но быстро смолк.

   — Хорошо. Полторы. И половина авансом.

   — Триста, — Зигана показал три пальца. И по острым складкам в углах его губ Маадэр понял, что спорить будет сложно. Клиент явно не первый год жил на Пасифе и уже имел дело с мерценариями.

   — Ладно.

   Зигана достал дорогой и красивый бумажник из натуральной кожи, вынул длинными пальцами три новых ничуть не мятых кредитных билета и положил на стол. Маадэру стоило определенного труда не перевести на них взгляд. Хотя мозг уже лихорадочно подчитывал, как потратить деньги. Три синеватые бумажки значили очень много. Сотня за квартиру — хватит на два месяца. Можно будет снова пить фильтрованную воду, после которой почки не кажутся маленькими, прилипшими к спинным мышцам слизкими камнями. Еще сотня — на еду. Конец осточертевшему хайдаю,  можно будет снова позволить себе сладковатый корейский картофель, порошковое пюре, консервированную фасоль, а может даже получится выкроить на настоящее мясо. Сколько он уже не ел настоящего мяса, набивая желудок скользким, пахнущим пластмассой сублиматом?.. Полтинник — вернуть Макарову, он мужик терпеливый, но уже второй месяц пошел, нехорошо. И еще, пожалуй, останется на полграмма шань-си. Или даже на четверть не китайского красного, а настоящего, из тех, что привозят с Ганнимеда или Ио.

   — Думаю, сегодня к вечеру уже смогу сказать что-то конкретное. Оставьте номер своего войса и я свяжусь с вами как только смогу.

   — Боюсь, номера я оставить не смогу. Я бы не хотел открывать...

   — А Вурм еще считает меня единственным параноиком в Восьмом, — пробормотал маадэр себе под нос.

   — Что?

   — Не обращайте внимания. Но номер вам все-таки лучше оставить, поскольку свой я вам дать точно не смогу.

   — Почему же?

   — У меня нет войс-терминала.

   Зигана удивленно оглянулся, будто раньше не замечал, что стены комнаты абсолютно пусты. Может, полагал, что все оборудование замаскировано.

   — У вас нет терминала? Странно. Какие-то соображения безопасности?

   — Можно сказать и так. Возможно, мне надо будет срочно с вами связаться, поэтому будет лучше, если вы все-таки оставите номер.

   — Что ж, придется.

   Зигана достал из кармана блокнот, вырвал лист и написал там короткий номер. Маадэр не глядя спрятал его в карман.

   — Полагаю, наша встреча закончена. Разумеется, буду держать вас в курсе.

   Зигана кивнул и подошел к входной двери. Но, положив руку на рычаг, отпирающий замки, обернулся.

   — Господин Маадэр, — сказал он тихо, внимательно глядя ему в глаза, — Прошу вас быть очень осторожным.  Я говорю о контейнере. Мне приходилось знать нескольких мерценариев и я также слышал кое-что от людей, на которых работали вы. На каком-то этапе у вас возможно будет риск принять неправильное решение. Например, получив  био-софт, попытаться продать его к конкурентам. Или шантажировать меня. Это будет действительно неправильное решение, понимаете?

   У Маадэра появилось желание достать из кармана "Корсо" и ткнуть коротким стволом в высокий лоб. Желание, подогреваемое тремя кредитными билетами на столе. Однако он привык сдерживать свои желания и просчитывать последствия каждого поступка.

   И это тоже было следствием выбранного им жизненного пути.

2

   — Сколько?

   — Сотня, — Маадэр щелкнул пальцами, потом хлопнул себя по карману. То, что карман в данный момент был почти пуст не имело значения.

   — Франков?

   Его собеседник был невысок, одет в потрепанный и замызганный на штанинах комбинезон. Голова было похожа на подгнившую грушу, с которой наполовину сняли кожуру и немного приплюснули сверху. Коричневая влажноватая плесень покрывала половину лица, из середины ее таращился незакрывающийся, кажущий пластиковым мутный глаз.

   — На сотню франков не купишь сейчас и пули. Имперские рубли.

   — Ясно. Двое?

   — Да. Могут держаться не вместе. У одного ствол, вороненый небольшой дробовик, скорее всего "Франчи-2" или что-то из ранних "Моссбергов".

   — Это. Не примета.

   — Знаю. Здесь всякого хлама у любого встречного полные карманы. Но у меня есть немного.

   Собеседник осторожно прикоснулся к брови, вероятно она беспокоила его. Из-под коричневой корки скатилось несколько густых капель крови. Казалось, нажми он посильнее — и вся кожа слетела бы с костей черепа и шлепнулась медузой прямо на мостовую. Маадэр брезгливо поморщился. Он не любил лепров, не любил их вид, запах, не любил, как они шарят по лицу своими медленными застывшими глазами, похожими на выдутые из мутного стекла шары, не любил как они говорили, тихо и медленно, слегка напевая и замолкая невпопад. Но он понимал — если след ведет в Девятый и ты ищешь что-то грязное и отвратительное вроде хлодвига — тебе нужен лепр.

   — Нарко?

   — Не знаю. Может да, а может и нет. Скорее нет. Вели себя слаженно и уверенно. Нарко бы психанули.

   — Хорошо. Жди.

   — Ладно, давай... — Маадэр с облегчением отвернулся от лепра. Даже смотреть на покрытые обваливающейся коростой обшивки хлипкие дома гнилых переулков Девятого с мертвыми провалами окон было приятней, чем созерцать бывшее когда-то человеком существо.

   — Если. Они появятся, я скажу. Сотня. Но шанс маленький. Хлодвиги.

   — Я знаю. Они держатся друг друга, как стая городских шакалов. Если выводок небольшой, они могут засветиться, если попытаются продавать био-софт.

   — Да. Софт вкусный?

   Лепр пожевал губами. Маадэра опять передернуло.

   — Нет. Лекарство от заикания.

   — Х-хорошо... У тебя есть?.. — он пошевелил пальцами, потирая один о другой.

   — На, — Маадэр достал контейнер с эндоморфом, похожий на длинную и узкую хромированную обойму, выщелкнул в уродливую вспухшую ладонь две небольших желтоватых капсулы, — Если узнаешь что-то до завтра, дам двадцать грамм. Понял?

   Лепр торопливо закивал. Эндоморфы он сразу же бросил в рот и на его ужасном лице появилась мечтательная задумчивость. Содержащиеся в эндоморфине энкефолин и динорфин притупляли стонущие нервные окончания разлагающегося тела. Маадэр, поколебавшись, достал еще одну капсулу и проглотил сам. В последний час зуд в мозге стал нарастать, он чувствовал себя так, словно у него в подкорке вьется рой стальных механических ос. Вурму тоже было плохо, электромагнитное поле стегало его невидимыми кнутами, заставляя корчиться и извергать поток полуосмысленных ругательств.

   "Сейчас станет легче, — сказал ему Маадэр, борясь с едкой изжогой, выступившей после эндорфина и одновременно пытаясь расслабиться чтоб зуд в мозгу хоть немного утих, — Потерпи, червяк."

   "Болото... Мерзкий город, — невидимое тело Вурма заворочалось, отчего у Маадэра на несколько секунд потемнело перед глазами, — Везде боль... Я чувствую себя так, будто мои внутренности крутит в мясорубке."

   "Мои внутренности, — поправил Маадэр, — Но я тебя понимаю. Сплошное электромагнитное поле. Скажи спасибо, что мы в Девятом, здесь техники и прочего дерьма поменьше. В Восьмом у меня уже закипел бы мозг".

   "Прими еще эндоморф"

   "Нет. Через два чаа максимум. Мы и так выбиваемся за график."

   Эндоморфин постепенно начинал действовать. Сперва мир перед глазами немного потемнел. Совсем чуть-чуть, контуры домов стали мягче, ветер стал напоминать невесомую мелодию, которая просачивается сквозь все тело, от пяток до затылка. Идти стало легче, в ногах появилась приятная легкость. Но самым приятным было то, что стальные осы в мозгу стали затихать. Они еще вились, время от времени задевая своими шипастыми шершавыми металлическими лапками розовую мякоть мозга, но зуд, появлявшийся при этом стал мягче, терпимее. Словно мозг затянулся в плотную и мягкую оболочку. Внутрь тела насыпали серебряной пыльцы, оно стало почти невесомым. Небо стало прозрачнее, угрюмые пирамиды трущоб Девятого обратились высокими бетонными дворцами, мрачными, но красивыми в своей полусожженной гордости. Крохотные узкие улочки Девятого, эти замерзшие в синеватом свечении редких фонарей бетонные змеи, начали изгибаться, переплетаясь друг с другом. Даже в кислом запахе пригородных заводов, тяжелом, давящем, появилось что-то если не приятное, то необычное.

   ...тяжелые складки шелка под пальцами...

   Зуд совсем стих, придавленный, в ушах тепло запульсировало, а по позвоночнику потекла, распространяясь по всему телу, волна тепла, от которого разглаживалась каждая клетка уставшего тела. Как будто розовое тепло огромного испепеляющего космического восхода поселилось в нем, отогревая все замерзшее, даже крепчайшие подкожные ребра имплантантов стали мягче.

   ...в небе... парит... звон, волшебный — как золотая сеть... Вдохнуть полную грудь...

   "За тобой идут, — сказал вдруг Вурм. Сквозь призму эндоморфа его голос доносился едва слышимо, как возня мышей из-под пола, — Ты в себе?"

   Маадэр помотал слегка головой чтоб избавиться от золотистой пыльцы перед глазами. Воздух еще пел, но теперь это была тягучая мелодия, сотканная из самого времени, не чарующая, а заставляющая кровь мчаться по венам как раскаленное масло по внутренностям пышущего жаром двигателя. На лбу выступил пот, кожа налилась таким жаром, что прикасаясь к ней можно было обжечься. Как будто вместо плоти теперь была раскаленная до малинового свечения свинцовая нечувствительная обшивка.

   "Уже отпускает, — сказал Маадэр, замечая, как предметы перед глазами снова приобретают привычную форму, — Боли не будет еще часов пять-шесть. Ар-р-ррр... Дьявольские морфины."

   "Десять метров. Приходи в себя, под кайфом тебя свалят с ног первым же ударом".

   Маадэр улыбнулся. Так широко, что если бы кто-то попался ему навстречу — шарахнулся бы в сторону. Но переулок, по которому он шел, был пуст. Просто неширокий проход между домами, залитый тяжелой, будто болотной, темнотой, из которой выступали острые хребты проржавевших много лет назад заборов, остовы гниющих на улицах механизмов и привычный уличный хлам. Камень домов напоминал старую иссохшуюся плоть старика, покрытую частыми пигментными пятнами в тех местах, где отслаивалась внешняя обшивка.

   Искать кого-то в Девятом — рисковое дело, если только молодость не заточила твои зубы здесь же. Да и тогда есть вероятность, что кто-то окажется быстрее или подготовленнее тебя. Скверное место — Девятый... Смесь рабочего пригорода, полусгнивших трущоб, давно запущенных складских окраинных секторов и заброшенных ирригационных полей, от которых до сих пор остался плавающий в воздухе едкий землистый запах. Маадэр воспринимал его как некое подобие чана алхимика, в котором что-то вечно плавает, смешивается, чадит и испускает зловонный дым.

   Нехорошее место — Девятый. Здесь и днем городового никогда не увидишь, а ночью тут начинается своя жизнь. Невидимая, но всегда ощущаемая. К которой нельзя прикоснуться, но которая всегда рядом — зыбким переливом теней на стене... Запахами кислотных помоек и затхлых заброшенных жилых блоков, звуками отдаленных выстрелов и наркотической невнятной музыки, прикосновениями покосившихся от времени бетонных стен и ржавых решеток. Как дыхание невидимого существа, затаившегося в темном углу. Существа, взгляд которого ты всегда ощущаешь.

   Как внутри чьего умирающего от старости организма — подумалось Маадэру, когда он пробирался через узкую щель, где затхло несло мочой и чем-то паленым — Легко представить, про пробираешься по старой ржавой кишке какого-нибудь космического динозавра. Ладно, дай своим мозгам проветриться. Чего доброго, и в самом деле оставят валяться с пробитым черепом.

   Судя по тому, что вокруг было темно, кайф продержал его не меньше получаса.

   Эндоморфинная волна схлынула, оставив после себя теплоту в груди и легкость во всем теле. Окружающее Маадэр  воспринимал очень четко, хотя немного блекло.

   "Слышу его шаги. Один, кажется."

   "Один, — согласился Вурм, — Но у него может быть ствол."

   "Если крадется столько времени — значит рассчитывает сэкономить патроны."

   "Я нужен?"

   "Нет, ни к чему. Обойдусь сам."

   "Тогда смотри чтоб не зацепили голову."

   Шедший сзади приближался, обостренный Вурмом слух подсказывал, что расстояние немедленно, но сокращается. Шаги были мягкими, очень тихими, явно мужскими. "Ночные коты Девятого вышли на охоту, — подумал Маадэр,  чувствуя приятную щекотку адреналина под ребрами, — Но кому-то охотничий дух этой ночью будет стоить головы."

   Мягким незаметным движением он вытащил "Корсо" из кобуры. Стрелять в глухих переулках Девятого — не самая хорошая мысль, звуки выстрелов могут привлечь тех ночных хищников, которые пока держатся в тени, но иногда шестизарядный револьвер может стать очень полезной вещью.

   Маадэр повернул налево, в узкий глухой двор. Где-то рядом работал дряхлый бензиновый генератор, его звонкий и вместе с тем рычащий клекот рвал плотную ночную тишину в мелкие обрывки, можно было не бояться, что под ногой звякнет, выдав, бутылка, или зазвенит потревоженная проволока. Из окон доносился неприятный кислый запах плохого дрожжевого теста, наверно здесь была фабрика. Маадэр отступил на два шага от угла и замер.  Благодаря Вурму все окружающее он видел почти также хорошо, как и днем, только без тени — за это придется расплачиваться головной болью и жжением в роговице, но это будет потом.

   Преследователь подошел почти вплотную — видимо он шел по следу руководствуясь одним лишь зрением и это обнадеживало — иногда случайные и непредсказуемые мутации Девятого давали весьма неприятные результаты. Маадэр не любил встречать в схватке что-то подобное, пусть даже способное всего лишь видеть в темноте, как и он. Он вообще предпочитал не вступать в схватку, если не был уверен в своем преимуществе.

   Три шага. Два. Один.

   Когда преследователь бесшумно вынырнул из-за угла, Маадэр коротким рассчитанным движением ткнул его ребром ладони в кадык и почти сразу нанес сокрушающий боковой удар левой. От резкого усилия кожа предплечья затрещала, синтетический волокна сокращались гораздо быстрее, чем успевала за ними слабая и ненадежная человеческая плоть. Удар пришелся в плечо и кулак прошел сквозь него, заглушив тихий вскрик хрустом. Это был лепр, судя по всему, молодой. Голосовые связки вероятно были тронуты болезнью, вместо крика он заворчал, с ужасом глядя как из под мягкой податливой кожи торчат серые неровные осколки костей. Маадэр хотел ударить еще раз, но прикасаться к лепру было отвратительно и преследователь, воспользовавшись секундной заминкой, резко повернулся и бросился бежать. То ли боль и паника погнали его вслепую, то ли он надеялся скрыться в темноте знакомых переулков.

   Маадэр брезгливо обтер левую руку о стену, поднял "Корсо" и поймав покрытую лохмотьями и струпьями удаляющуюся спину, похожую на тряпку, которую гонит ветром в узкой трубе, дважды нажал на спуск. Выстрелы треснули сухо и громко, лепр выгнулся, будто попытался на бегу расправить невидимые крылья, врезался боком в стену и рухнул на землю, скрывшись за грудой мусора.

   "Добьешь?" — безразлично спросил Вурд.

   "Нет, ардорит на лепров действует не хуже, чем на людей, кровь-то у них такая же, — Маадэр быстро вынул из барабана две горячие желтые гильзы, ссыпал их в карман и вложил вместо них два патрона из патронташа на бедре, — Но до чего же мерзкая порода!.. Стоит показать хотя бы рубль одному лепру и через полчаса за тобой будет виться две сотни."

   "Ты сам виноват, хозяин, — "хозяин" Вурм употреблял редко и всякий раз со злорадством, которое Маадэр воспринимал тонким уколом в затылке, — Здесь нечего искать. Дохлое дело. Никто не найдет двух хлодвигов с контейнером даже если пропустит через мелкое сито весь Девятый."

   "Да, — неохотно признал Маадэр, — Это дохляк. Стоило взять аванс и забыть про все это. Но иногда по-глупому везет на таких мелочах, особенно когда того не ждешь."

   "Ты потратил впустую четыре часа и три грамма эндоморфа. Зная, что шанса практически нет. Ты стареешь и утрачиваешь хватку, Маадэр. Это нехороший знак."

   "Иногда приходится шевелить задницей, — буркнул тот, — Иначе через полгода все клиенты будут знать, что старик Этельберд горазд только брать авансы и тянуть резину. Не хочу умереть с голоду."

   "Никто из твоих осведомителей ничего не знает. Лепры молчат. Ты можешь рыскать здесь еще несколько лет."

   "Я возвращаюсь. Скажу Зигана, что хлодвигов на планете нет. Может удастся его раскрутить еще на пару сотен, убедив в том, что они сбежали на Ио или Юпитер. Тебе что-то надо?"

   "Глюкоза. Я немного выжат."

   "Будет тебе глюкоза. Сейчас главное убраться отсюда, пока не налетело еще всякого дерьма."

   Убедившись, что вокруг тихо, Маадэр бесшумно нырнул в боковой узкий переулок и исчез.

3

   Бар был старый, из тех, что строили много лет назад. Снаружи он напоминал не очень больших размеров куб правильной формы, все грани которого были немного вогнуты внутрь и полупрозрачны. Как причудливая елочная игрушка, которую кто-то увеличил во много раз и воткнул в серый бетон Восьмого. Когда-то грани светились изнутри и мягкий карамельный цвет перетекал от одной к другой. Это должно было выглядеть красиво. Бару было много лет, вероятно он появился во времена заселения Пасифе. Последний хозяин не спешил тратить киловатты впустую, а стеклянные панели со всех сторон потрескались, отчего елочная игрушка превратилась в покрытый трещинами бесформенный осколок. Кое-где панелей не было вовсе — просто черные провалы, из которых торчали опаленные хвосты проводки.

   "Как кусок космического льда, свалившийся на Пасифе", — подумал Маадэр. Похожих баров было немало раскидано в пригородных секторах Восьмого, где уже не было стеклянных и стальных спиц мегаполиса, но и паленый запах Девятого пока сюда не слишком доносился.

   Как правило, здесь было спокойно.

   Маадэр заказал мясное рагу, два куска ржаного натурального хлеба и сладкий кофе. Подобное расточительство было не к месту, вполне можно было ограничиться порцией сублимата и сахарозы, но отказаться от соблазна, когда в кармане еще лежал непотраченный задаток, было невозможно. Рагу было пресным, узкие куски мяса напоминали скорее сухие комки сои, но после двух недель на хайдае и скверном корейском рисе Маадэр не собирался  жаловаться. Он ел медленно, осторожно пережевывая пищу и ни на секунду не выпуская из поля зрения помещения. "Корсо" холодным маленьким насекомым прижимался к ребрам. Как и Маадэр, он всегда был готов к неожиданностям.

   Кофе был сладким до приторности, Маадэр пил его с отвращением. Сам он никогда не подумал бы так испортить благородный напиток, но со мнением одного существа из одиннадцати миллионов жителей планеты ему считаться приходилось. Да и оно не было человеком.

   "Достаточно, Вурм?"

   "Да. Баланс почти в норме. Еще немного белков."

   "Я взял мясо".

   "Хорошо."

   Когда Вурм ел, Маадэр ощущал легкое жжение где-то в районе гайморовых пазух. Как и он сам, Вурм ел долго, обстоятельно и терпеливо. Чтобы отобрать из крови достаточное количество необходимых ему веществ Вурму приходилось тратить до получаса. Зато он ни разу не жаловался на неопрятную сервировку или некачественное обслуживание. В некоторых случаях ему было куда проще.

   Людей вокруг было прилично — сырой и прохладный вечер заставлял людей искать тепло и свет, они стягивались как одурманенные призрачным мерцанием лампы насекомые, также молча ели, пили контрабандный ром, читали газеты. Этот бар был частью их жизни. Рабочие с окраинных заводов, мелкие коммерсанты, недорогие проститутки, стареющие охранники, уставшие курьеры, неоперившийся молодняк, промышляющий чем-то по ночам — всех их тянуло к свету. Маадэр рассеяно смотрел на потускневшие лица, полустершиеся, как изображения людей на старых монетах, на маслянистые глаза, почти утратившие способность мигать, уставшие тягучие взгляды которых можно было почувствовать кожей. Ровно бурлящая вялая человеческая биомасса, поверхность которой всегда спокойна и однородна. Они были довольны. Алкоголь и дешевый шань-си постепенно вымывали из их глаз коровью грустную усталость, взгляд становился быстрым, лица краснели. Их губы начинали чувствовать вкус жизни.

   Маадэр никогда не любил наблюдать за людьми, это занятие окончательно опротивело ему довольно много лет назад, но в этом зрелище он находил некоторое удовольствие. Глухие ритмы техно-джаза и неяркое освещение  только подчеркивали те трансформации, которые происходили здесь, в отгороженном треснутым стеклом небольшом кусочке пространства. Налитые угрюмым тяжелым соком люди хмелели даже не от рома — у них будто раскрывались по всему телу невидимые поры, через которые выпаривалось все, что скопилось за день. И разноцветные хищные змейки хаоса обустраивали логова в пустых черных провалах их глаз.

   — Развлечения? — тихо спросил человек в кепке с низко надвинутым козырьком, выплавляясь из пестрого многоцветия тел. Часть толпы. Он распространял такой же хмелящий мускусный запах. Еще одно насекомое, вьющееся в бешенном, страстном и отвратительном танце жизни.

   — Что именно? — спросил Маадэр.

   — Оксиморфон, теноциклидин, — его голос был таким мягким, что слова плавали в нем, тускло отсвечивая. Маадэр опять помотал головой — остатки эндоморфа еще рассасывались в крови, — Шань-си...

   — Нет.

   — Есть мальчики, — доверительно сказал человек. Из-под козырька смотрел коричневый человеческий глаз, в котором, как мошка в янтаре, застыл неподвижный равнодушный зрачок. Голос же был очень доброжелательный и отчасти даже застенчивый.

   — Мальчики...

   — Двадцать рублей в час.

   Маадэр вздохнул. Пряный и в то же время тошнотворный запах жизни уже свербил у корня языка, хотелось забыть про ждущий снаружи вечер, похожий на сырую парящую тряпку, про хищные ледяные ветра, шныряющие бродячими собаками у самой земли, про злое свечение безразличных звезд и оранжевый глаз Юпитера в небе. Хотелось сделать вид, что это просто вечер, а он — просто обычный человек. Влиться в гудящую толпу, впитать ее запах, принять ее маскировочную окраску. Украсть кусочек чужой жизни, в которой тепло, сухо и спокойно. Хотя бы на один вечер...

   "Забудь. Деньги еще пригодятся." — насытившийся Вурм настороженно наблюдал глазами Маадэра за происходящим.

   "Я помню. Не сверби в ухе, червь."

   — Не сейчас.

   Человек понимающе кивнул, улыбнулся и через две секунды уже снова слился с толпой. Маадэру подумалось, что если взять огромное сито и процедить все содержимое бара, то и тогда не удастся найти никаких его следов.

   "Не хочу чтоб ты опять спустил все, что есть в кармане за два дня."

   "Очень трогательная забота, спасибо." — думать с язвительными интонациями было непросто.

   "Не стоит, — ответил Вурм и добавил, — Если ты помнишь, я могу находить пищу не только в кофе"

   Маадэр это помнил. Хотя это было одной из тех вещей, которые хорошо бы было забыть.

   "Ты закончил жрать?"

   "Да. Я сыт".

   "Тогда уходим", — Маадэр деланно небрежным жестом уронил на стойку бара пятирублевую ассигнацию, — "Здесь становится душно."

   "Позвони отсюда Зигана. Здесь есть войс-терминал."

   "Что это даст?"

   "У него появится впечатление, что ты занялся его пропажей всерьез. И ты сможешь попросить увеличения аванса."

   "Ты мудрый змей, — улыбнулся Маадэр, — Не червяк. Старый мудрый змей".

   Если бы у Вурма было бы лицо, сейчас бы оно ухмылялось. Однако лица у него не было. Почти как и всего остального.

   Войс-терминал был у стены — старый неуклюжий аппарат с помутневшим от времени пластиком и желтыми кнопками. От него пахло плохим табаком и чужим потом. Маадэр быстро набрал номер и стал ждать, когда треск и шипение в трубке исчезнут.

   — Да... — выдохнул голос Зигана.

   — Этельберд Маадэр. На счет...

   — Да-да. Я помню.

   — Просто подумал, что стоит держать вас в курсе событий. Дело в том, что...

   Голос у Зигана был странный. Узнаваемый, но резкий и напряженный. Такой, что могли вот-вот треснуть динамики. Во время встречи он говорил совсем иначе.

   — Господин Маадэр, мне нужна ваша помощь.

   — Кхм. Она уже у вас есть.

   — Нет, вы не поняли, — бросил Зигана нетерпеливо. Маадэр очень хорошо представил, как бегают сейчас его глаза за тонким стеклом линз, — Сейчас!

   — Говорите.

   — За мной следят. От офиса. Я... — динамик сухо треснул, — Не знаю, сколько их, но я чувствую. За мной идут.

   — Возвращайтесь обратно, — приказал Маадэр, — У вас должна быть охрана. Запритесь и...

   — Поздно. Они меня отсекли.

   — Хуже. У вас переносной войсер, как я понял. Вызовите жандармов.

   — Нет! — процедил Зигана, — Мне нужен мерценарий. Это второй сектор, северо-запад. Вы сможете помочь мне сейчас?

   "Второй... — пробормотал Вурм, — недалеко. Можно добраться на спид-кэбе за десять минут. Пятнадцать, не больше."

   — Могу, — Маадэр позволил себе паузу, с удовольствием чувствуя, как от волн страха собеседника дрожат динамики, — Но, как вы понимаете, это...

   — Я заплачу, — быстро сказал тот, — Разумную цену. Но поспешите.

   — Буду через... м-м-ммм... Десять минут. Двигайтесь в сторону офисов "Химтека", там сейчас должно быть людно. Не показывайте, что вы заметили преследование. Двигайтесь спокойно. И ничего не делайте.

   Маадэр вздохнул и прервал связь.

   — Благодаря тебе, Вурм, дело кажется пойдет веселее. По крайней мере вечер не пройдет скучно.

ГЛАВА II

1

   Второй сектор Восьмого — это не бетонные кишки Девятого, но и не самое подходящее место для вечерней прогулки. Маадэру приходилось здесь бывать, но не по своей воле — он не любил высокие шпили корпоративных зданий, они напоминали ему старые зубы, лезущие из земли навстречу низкому небу Пасифе. Слишком много стали, слишком много электричества, которым пропитан каждый квадратный сантиметр, слишком много всего того, от чего кружится голова и колет в затылке.

   Три квадратных километра стали, пластика, стекла и камня. Оказавшись здесь, чувствуешь себя как будто внутри огромного двигателя, но дело здесь даже не в неумолкающем ни на секунду визге спид-кэбов и одышливом низком дыхании грузовиков. Все вокруг движется и движение это не хаотично, а подчинено своим внутренним законам. Каждая мелочь — часть большого грохочущего целого. Оказавшись здесь, чувствуешь себя инородным предметом. Как клетка, попавшая в чужой организм. Или винтик, упавший в работающий на полных оборотах двигатель.

   Маадэр не любил бывать в подобных секторах. Но нелюбовь к электромагнитным полям была причиной лишь отчасти. Его раздражала суматоха вокруг, это вечное непрекращающееся движение, которое невозможно ни остановить, ни хотя бы частично нарушить. Это движение тоже подчинялось каким-то своим законам, которых он никогда не понимал и которые вызывали у него отчаянную мигрень, если ему случалось попадать под их влияние.

   "Ощущение бессилия, — подумал он, открывая дверь спид-кэба, — Вот что. Подходящее место чтобы почувствовать себя песчинкой. Можно делать все что угодно — и все равно ничего не изменится. Как будто пытаешься опровергнуть законы физики."

   Он подумал, что даже если достать сейчас "Корсо" и выпустить все шесть пуль, все равно ничего не изменится. Кто-то закричит, кто-то шарахнется в сторону, кто-то упадет с обугленной дырой в лице — все равно это не нарушит основной принцип, регулирующий здесь жизнь. Движение, вечное движение, упорядоченное, но сбивающее с толку, путающее, гнетущее. Огромный двигатель.

   Улицы здесь были достаточно широки, но идти быстро было сложно — слишком много людей покидали в этот час офисы. Клерки с пустыми рыбьими лицами, с мятыми воротниками белоснежных рубашек, щурящиеся слезящимися глазами софт-тестеры, вечно бодрые, с прилипшими к костям челюстей улыбками приказчики и управляющие — уже немного пьяные, но не настолько чтобы расстегнуть хотя бы одну пуговицу корпоративного глухого пиджака. Молодые секретарши с твердыми окостеневшими спинами, инженеры с лицами, черты лица которых также безразличны и ровны, как линии графиков на рисуемых ими схемах, молодые биржевые работники — невысокие, почти всегда щеголяющие бородками жучки с сигаретами в зубах. Как тогда в баре, эта волна захлестнула Маадэра волной приторных и кислых человеческих запахов, вместе образующих один грохочущий дьявольский коктейль, от которого хотелось нагнуться и извергнуть содержимое желудка прямо на дорогую каменную плитку мостовой. Но здесь было иначе — второй сектор не пах тем особенным хмельным и жестким ароматом пробуждающейся жизни, запах здесь был другой — чего-то стиснутого, раздавленного, прокисшего.

   Второй сектор не считался деловым центром, но принадлежал к числу центральных. Тринадцать лет назад его не существовало — здесь был старый грузовой космопорт, два или три завода и несколько кварталов приземистых домов, где жили рабочие. А потом пал Юпитер и его спутники, в том числе и Пасифе, превратились в беззащитные, блуждающие по своим орбитам, золотые песчинки. Юпитер держался пять лет, его спутники — два месяца. Империя в очередной раз продемонстрировала, что нет нужды жечь атмосферу там, где можно обойтись более эффективными и простыми способами. И надежными. История часто показывала, что у одной небольшой бумажки с куском текста поражающий радиус подчас гораздо больше, чем у самого современного орбитального лайтинга. В двадцать восьмом году, через два месяца после того, как остатки армии Юпитера были окончательно задавлены где-то у Южного Моря, император милостивейше соизволил издать указ, которым Пасифе становилась оффшором. Свободная экономическая зона, единственная в районе Юпитера. Не Эллара с ее запасами цинка, не прекрасный оранжевый Ио, не развитый Ганнимед — Пасифе. Император был мудр, Маадэр считал так даже тогда, когда много лет назад ему приходилось работать на других людей и даже имя его звучало иначе, император не совершал глупых поступков. И уж точно он был достаточно умен чтобы попытаться захватить спутники силой. Отрезанные от Юпитера, его крошечные сырьевые придатки, они не были силой, но зализывал страшные раны расположившийся у Каллисто Восьмой Флот, почти уничтоженный имперскими тяжелыми фрегатами в страшной битве двадцать шестого года, уже заводы Леды вместо комбайнов стали выпускать винтовки, все чаще грозный рокот звучал в трущобах крошечного спутника под громким названием Пасифе. Но Император не захотел крови.

   К Пасифе устремились не грозные, закованные в сталь как средневековые рыцари, тяжелые имперские фрегаты, а денежные ручьи со всех краев Империи. Это была битва, в которой не было даже тени шанса на победу.  Захолустный Пасифе, серая песчинка, вертящаяся на пятнадцатой от Юпитера орбите, стремительно стала обрастать лоском, к которому так и не смогли привыкнуть коренные переселенцы — шахтеры, рабочие фабрик, горняки-металлурги. Суровая, с отвратительный климатом и почвой не плодороднее сухого цемента планета, ставшая за долгие несколько десятков лет родной, менялась так стремительно, что за всеми изменениями не поспевал глаз. Вслед за золотыми потоками, расправив паруса, надуваемые невидимыми космическими ветрами, на Пасифе отправились филиалы транс-планетарных корпораций, банки, кредитные и страховые общества, торговые представительства, софт-разработчики, публичные дома, аудиторские компании, казино, юридические фирмы, наемные убийцы, рекреационные центры, подпольные тотализаторы, консалтинговые агентства, спортивные сообщества, софт-корсары, рестораны, судостроительные верфи, строительные компании и нарко-диллеры. То, чего на Пасифе никогда не видели. Когда-то давно, как слышал Маадэр, здесь жили простые и суровые люди. Они много работали, вгрызались в небогатые недра, выедали их подчистую и умирали, редко доживая до пятидесяти лет. На таких планетах, оторванных от всей Системы, вырабатывается своя философия — угрюмая, прямая, уверенная. Люди здесь рассчитывают сами на себя и не страдают излишней сентиментальностью. Истерзанные работой, убийственным климатом и болезнями, они жили в своих больших приземистых домах, больших как гигантские муравейники, и ни о чем не мечтали. Мечтать на Пасифе было самым глупым и бесполезным из всех возможных занятием. И с удивлением смотрели, как на их земле  вырастают стеклянные шпили, светящиеся даже ночью, целые кварталы гладких, залитых бетоном улиц, водопады льющегося цвета и юркие насекомоподобные спид-кэбы. Уезжать им было некуда. Так появился Девятый.

   "Зигана".

   "Уже вижу".

   Найти клиента в однотонном сером потоке было непросто, Маадэр заметил его лишь тогда, когда рядом загорелись огромные купола "Химтека", занимающие целый квартал. Людей здесь было поменьше, но все равно гораздо больше, чем он привык. Он чувствовал себя сжатым со вех сторон, в нос лезли чужие запахи — пот, косметика, духи, волосы... В такой толчее, подумалось ему, револьвер быстро не вытащишь. Кроме того, действие эндоморфа постепенно проходило и, хотя боли пока не было, он уже ощущал тупые уколы в мозгу, свидетельствующие о том, что проклятое электричество пропитало своим ядом не только почву под ногами, но и тела самих людей. Часы, мини-компы, войсеры, электрошокеры, карманные музыкальные проигрыватели, софт-накопители, диктофоны, вмонтированные под кожу имплантанты, фотокамеры — все это он чувствовал так же хорошо, как если бы прикасался к ним рукой. Пока ощущения еще не были неприятны, но Маадэр знал — пройдет еще часа два и они превратятся в жалящие укусы, пробивающие мозг насквозь, от которых нельзя ни спрятаться, ни убежать, ублажить которые можно лишь очередной дозой эндоморфа.

   Клиент нервничал. Маадэр не видел его лица, но отчетливо видел мутные жемчужины пота повыше воротника, напряженные плечи и неестественные движения головы. Так ведет себя человек, который чего-то боится. Так ведет себя жертва. Маадэр почувствовал, как его ноздри раздуваются. Он тоже любил тот особенный запах, который оставляет жертва, особенно тогда, когда уже видит блеск клыков преследователя совсем рядом, но усилием воли заставил себя успокоиться и быть собранным как всегда. Сегодня ночь не его охоты. Точнее, этой ночью он будет охотиться на другого охотника, а не на жертву.

   Городовой, стоящий на углу, нахмурился, когда Маадэр проходил рядом. Должно быть мерценарий слишком выделялся из толпы в своей потертой кожаной куртке, да и лицо его врядли могло принадлежать человеку, которого во второй сектор привели законные, не наказуемые законом, интересы. Мерценариев пока еще терпели, но не жаловали, особенно в центральных секторах Восьмого. Сомнительный престиж этой профессии окончательно упал во время войны двадцать третьего — двадцать восьмого годов, когда Юпитер уже агонизировал, а спутники оказались в глубокой изоляции и каждый из населяющих их двух миллиардов людей неожиданно понял — выживет он или нет зависит только от него самого. Мерценарии поняли это раньше других. Во время войны у них всегда хватало работы, да и до нее достаточно сообразительный человек с пистолетом и лицензией мерценария в кармане всегда мог заработать на кусок хайдая. После двадцать восьмого стало хуже — имперские наместники сообразили, что новому обновленному Пасифе такие пережитки истории как мерценарии уже не требуются. Новая власть терпеливо и планомерно превращала спутники из болот окраин Системы в хрустальные аквариумы, позабыв о том, что под слоем дорогого розового песка и коралловых зарослей лежат многовековые камни, скрепленные отчаяньем, злостью и нищетой, а среди прекрасных экзотических рыб встречаются те, чьи шипы блестят от накопленного яда. Мерценарии всегда были самыми юркими, хищными и осторожными рыбами в таких водах. Их тени появлялись там, где в воде расплывались багровые пятна, свидетельствующие о близости добычи. Слишком независимые и подозрительные чтобы сбиваться в стаи, слишком осторожные чтоб перебить друг друга и слишком жадные чтоб найти знамена себе по вкусу, они шныряли в темных гротах, над которыми насыпали розовый песок нового Пасифе. Городовой пристально проводил Маадэра взглядом, но промолчал и к кобуре не прикоснулся. Как бы ему ни хотелось, мерценарии все еще не были признаны вне закона, имперские наместники, предпочитающие осторожную политику и часто не решающиеся на серьезные меры, не спешили отзывать лицензий. Шипы пока еще не были достаточно остры чтоб рука хозяина рискнула дергать за ошейник.

   — Я тут, — сказал Маадэр, глядя себе под ноги, — Не поворачивайтесь. Все в порядке.

   Зигана вздрогнул, но сделал вид, что ничего не услышал. Вокруг было слишком много людей. Маадэр не хотел гадать, чьи именно глаза следят за ним.

   — Сзади... Он позади. Кажется, один из тех...

   — Из тех двух?

   — Да. От самого офиса... Наверно, их несколько.

   — Оружие?..

   — Не знаю.

   От Зигана пахло тем горячим и свежим запахом страха, который действовал на Маадэра лучше любого наркотика. Ничего поделать с собой он не мог — умение идти по следу жертвы, чувствовать ее было слишком глубоко  спрятано внутри его черепа.

   "Много людей, — сказал Вурм, — Скорее всего они хотят его довести до более тихого места и тихо убрать".

   "Для таких дел есть нано-пули, но они, видимо, не из тех, кто любит излишне рисковать."

   "Хлодвиги осторожны".

   "Если это хлодвиг."

   Кроме запаха Маадэр чувствовал и исходящий от Зигана тонкий зуд, что-то очень напоминающий, но едва уловимый.

   "Войсер", — напомнил Вурм.

   "Нет, войсер тоже есть, но тут что-то другое... Более острое... Вот, чувствуешь?"

   "Да, теперь да. В первый раз было то же самое."

   "Имплантант?.."

   — Что у вас на себе из техники? — быстро спросил Маадэр.

   Зигана явно не ожидал такого вопроса, удивленно взглянул на мерценария.

   — Из техники?..

   — Да. И быстрее.

   — Войсер.

   — Знаю. Еще.

   — М-ммм... Ничего. Нет, только войсер.

   — Имплантанты?

   — Ни одного. А что вы...

   "Ты прав, — признал не очень охотно Вурм. Должно быть, корил себя за то, что не догадался первым, — Похоже".

   "Я сразу подумал. Без привязки никто не нашел бы его в такой толпе. Что-то небольшое, но довольно солидное. "Москит"?"

   "Возможно. Или что-то японское, они тоже любят маленькие коротковолновки."

   "Судя по всему висит уже около суток. При постоянном сигнале у него должен быть неплохой запас энергии. Скорее все-таки не "Москит", а что-то получше. Обычный сканер сигнал точно не возьмет".

   "Зато возьмет тот, кто чувствует любое электромагнитное поле в радиусе десяти метров, — усмехнулся  Вурм, — Значит, шань-си еще не полностью сгноил твой мозг."

   — Идите дальше, — сказал Мааадэр Зигана, сохраняя бесстрастное выражение лица и все так же глядя себе под ноги, — На вас сидит электронный клоп. Тонкая работа. Идите вперед, я отстану и попытаюсь нащупать хвост.

   Зигана хотел что-то спросить, но осекся, вместо этого просто кивнул. Он тоже понимал, что сейчас не время для вопросов. Маадэр отстал от него и замедлил темп, однако так, чтоб не очень выделяться среди толпы. Зигана тут же пропал, скрытый чьими-то затылками и плечами. Маадэр вздохнул, набрав полные легкие воздуха и стал вслушиваться. Ослабленное эндоморфом восприятие не сразу "прозрело", но потом Маадэру пришлось стиснуть зубы так, что из десен выступила соленая кровь. Мозг словно выставили под град, все градины которого были выплавлены из стали. каждое мгновение на него обрушивалось несколько десятков ударов, с непривычки перед глазами появились гадкие красные и зеленые круги. Маадэр пошатнулся, но заставил себя идти ровно, лишь немного опустив лицо. Он чувствовал все. Это было то же самое, что рассматривать трещины в бетоне мостовой, выйдя на встречную полосу глубокой ночью.

   Электричество было повсюду, оно таилось везде, им был пропитан воздух и земля под ногами. Войсеры, компы, электронные стилосы, записные книжки, разнообразнейшие имплантанты, вмонтированные в плоть и кости, стимуляторы, оптические преобразователи, радио-приемники, хронометры — все это проникало в его мозг звенящими стальными осами. От их укусов напряглись жилы на висках, во рту пересохло.

   "Давай, — буркнул Вурм, — Сосредоточься. Нам надо найти приемник."

   "Это не так просто... — подумал Маадэр, чувствуя неприятную слабость в коленях, — Здесь миллионы сигналов. Здесь... о проклятье..."

   "Всего лишь генератор, судя по всему в соседнем доме. Я помогу немного."

   Маадэр чувствовал себя так, будто осы уже выедают его мозг изнутри. Из зудящее жужжание было невыносимо. Он машинально опустил руку в карман, там лежал холодный и приятный на ощупь контейнер, содержащий в себе маленькие желтоватые капсулы эндоморфина. Он знал — достаточно проглотить хотя бы одну, как боль пройдет. Или немного утихнет. Просто взять одну желтую капсулу и бросить в рот... Но он также и знал, что когда эндоморф  парализует его нервные окончания, в ту же секунду он потеряет и нюх. Сейчас он не мог себе этого позволить.

   "Еще минуту, Этельберд, — сказал он сам себе, сжимая руками собственный ремень чтоб ладони не коснулись пылающих висков, — Если не найдешь его за минуту, съешь свою капсулу."

   Потом стало легче — пришел на помощь Вурм. Как обычно, шум в голове стал тише, боль превратилась в тонкий комариный писк, похожий на медную проволоку, которой насквозь проткнули мозг. Это было неприятно, но вполне терпимо. Маадэр украдкой смахнул пот со лба.

   "Спасибо. Уже гораздо легче. Держи на таком же уровне."

   "Я могу убрать боль, — тихо сказал Вурм, — Практически полностью."

   "Нет. Просто держи все так же. Этого хватит".

   Вурм мог убрать боль, оставив ощущения, он хорошо умел это делать. Но Маадэр не спешил принимать его помощь. В глубине души он рассчитывал прожить еще какое-то время, хотя бы года четыре.

   А потом он почувствовал то, что искал. Одна нота в звенящем какофоническом оркестре, который разрывал его голову на части, показалась ему знакомой. Тонкая, на грани слышимости, она все тянулась и тянулась, постоянная и не меняющаяся. Это мог быть приемник, ловящий волну клопа, сидящего на Зигана. Может, кажется? Маадэр на несколько секунд позволил себе отвлечься, потом снова прикрыл глаза. Да, это было очень похоже. Не так четко, как обычный жандармский "Москит" или дешевый японский "Биру-20", но все же отчетливо. Чтоб не упустить эту ниточку пришлось полностью сосредоточиться, но и тогда она болталась где-то на самом краю восприятия, но пропадая совсем, то вновь появляясь. Путаясь в тысячах других, на порядок более мощных полей, Маадэр держался за нее, так осторожно и аккуратно, словно она служила предохранителем гранаты. В носу неприятно захлюпало, Маадэр почувствовал горько-соленый привкус на губах. Это значило, что надо заканчивать. Если он, конечно, не хочет получить инсульт прямо здесь же.

   "Напряжение, — ровно сказал Вурм. Маадэр его почти не чувствовал, лишь слышал негромкий голос, — Осторожно, хозяин."

   "Я его удержу... Я чувствую... Совсем рядом. Рядом! Сколько выдержишь?"

   "Могу сдерживать еще минуты две. Потом сложно. Я контролирую твой мозг, но я не могу его держать, если он разорвется на части."

   "Значит держи сколько можешь!"

   След остался. Как крохотный дрожащий волосок, едва видимый на свету. Но он был уже близко, чертовски близко.

   Маадэр двигался зигзагом, переходя с одной стороны улицы на другую, он чувствовал, что приемник совсем близко, оставалось только локализировать примерный район, а там уже можно будет разобраться и так... Главное — хватило бы времени. Вурм молодец, он выжмет все, что можно. Но он получит за это свою плату.

   "Стоит ли оно того? — спросил сам у себя Маадэр, — Ты убиваешь себя, сжигаешь собственный мозг. Если тебя не убьет инсульт, тебя сожрет Вурм. Сколько времени ты сейчас сжег, выслеживая ничего не стоящий приемник? День? Неделю? Полгода? А получишь полторы тысячи рублей, и то если доведешь все до конца, во что сам не веришь. Оно стоит того, Этельберд?"

   Потом думать стало некогда, потому что невидимый голос приблизился почти вплотную. Маадэр заставил себя двигаться максимально естественно. Охотник сейчас, скорее всего, следит за клопом на Зигана, но если он профессионал... Это будет плохо, но такое возможно. Тогда лучше сделать все чтоб остаться незамеченным как можно дольше. К тому же, их может быть несколько. А стрелять в толпе, пусть даже из короткого "Корда" — дело неудобное, да и опасное.

   "Позади и чуть слева, — сказал Вурм. Он тоже был немного возбужден, но как обычно скрывал это, — Видишь?"

   "Да."

   Маадэр обернулся. Не полностью, просто немного скосил голову чтоб мазануть по охотнику боковым зрением. Для Вурма этого было достаточно. Зрительными нервами Маадэра он управлял ничуть не хуже, чем тот своими же руками. Изображение было четкое — среднего роста мужчина в недорогом, но хорошем плаще, укрывающем от подбородка до самых пяток. Он тоже глядел себе под ноги, поэтому лица его было не разобрать. Волосы были коротко подстрижены, обычного для Пасифе пепельного оттенка. Оружие не выделялось, но несомненно было — никто не пойдет по следу, не будучи уверенным в собственной безопасности, особенно если это хороший охотник. В том, что под плащом можно спрятать много разных неприятных сюрпризов Маадэр не сомневался.

   "Что дальше?"

   Маадэр не ответил. Разбираться с таинственным охотником в людской толчее не годилось — второй сектор Восьмого не располагал к тому, да и городовых здесь было с избытком. Здесь они чувствовали себя уверенно и, что хуже, уверенность эта была обоснована. Где-нибудь поближе к окраине Маадэр еще рискнул бы, но здесь поднимать лишний шум было опасно. С другой стороны, затягивать все тоже смысла не было — если незнакомец изловчится и уберет в давке Зигана, не будет никакой возможности получить деньги. У мертвецов помимо прочего есть одна скверная привычка — они никогда не платят по счетам. Кроме того, даже если Зигана останется жив, преследователь может раствориться в человеческом море без следа. Сядет в спид-кэб или просто затеряется в хаосе электромагнитных ветров. Это значило, что действовать надо быстро.

   "Ты рискуешь".

   Бормотание Вурма он не слушал. Оно было далеким и нечетким, как искаженная густыми помехами радио-передача.

   Подходящее место нашлось через несколько минут. Не совсем то, что требовалось, всего лишь невысокий пластиковый забор, выставленный вокруг ремонтируемого фасада. Вместо двери в нем зиял ровный проем — то ли рабочие еще не успели закончить с ним, то ли просто считали, что в этом нет нужды. В любом случае это было на руку. Вурм без приказа обострил обоняние и слух. Из-за забора пахло краской, свежим цементом, остывающим камнем, табаком, силикатным заполнителем и еще тысячью непонятных и странных запахов, которые всегда царствуют там, где происходит ремонт. Признаков людей не было, скорее всего рабочие, убрав инструмент, уже отправились по домам, не оставив даже охраны. Это не было странным — во втором секторе только самоубийца решится проникнуть на чужую территорию, не говоря уже о краже.

   "Чисто. Не идеально, но сгодится."

   "Адреналин?.."

   "Совсем немного. Если пойдет не по плану — врубай все, что есть."

   Вурм ничего не ответил, но у Маадэра появилось ощущение, что тот молча кивнул. Стало немного теплее — это в кровь попала точно высчитанная доза адреналина. В этом не было особой нужды, но Маадэр хорошо знал, что и лишним это никогда не будет. Пристроившись прямо перед преследователем, он дождался, когда проем в заборе окажется рядом. Все остальное было делом техники, стремительности и опыта.

   — Простите... — Маадэр резко остановился. Человек в плаще налетел на него, поднял голову и Маадэр успел разглядеть багровое опухшее лицо с огромным нависающим лбом и широко посаженными небольшими глазами. "Хлодвиг", — понял он с облегчением, — Вы не подскажете...

   Глаза у человека были похожи на акульи — с такой же серой непроницаемой пленкой, под которой, однако, угадывалось что-то такое, что может быть только во взгляде голодной и резвой акулы. Хлодвиг сморгнул, потом на огромном лбу появилась вертикальная складка, а опущенная в карман рука напряглась. Но Маадэр был быстрее. левой рукой он перехватил правое запястье хлодвига и, резко повернувшись, толкнул его плечом в проем. Должно быть, боль была нешуточная — тот согнулся пополам и, прижав покалеченную руку в животу, врезался в стену. Маадэр шагнул вслед за ним, не оборачиваясь по сторонам, тонкий пластик забора отрезал их обоих от гомонящей людской реки. Главное в таком деле — быть в ритме. Соблюдать темп окружающих. Слиться с ними. Тогда оставаясь в толпе, можно делать что угодно. Даже те, кто шел рядом и все видел, не обратили на это внимания, а если и заметили, то забыли через пять шагов. "Толпа — необычная среда, но ее тоже можно сравнить с водной стихией, — вспомнились забытые когда-то слова, — Если соблюдать ее законы, ты будешь быстрее и грациозней голодной мурены".

   "Сегодня мурена поймала акулу, — подумал Маадэр, хватая прижавшегося к стене человека и отшвыривая его еще дальше от проема, — Правда, очень глупую и неумелую акулу."

   Носком правого ботинка он ударил хлодвига под ребра чтобы тот не вспомнил о своей левой руке, потом взял за короткие волосы на голове и впечатал голову в неровную каменную поверхность стены. Боком — лицо хлодвига еще могло пригодится. Да и тяжело будет объяснять жандармам, что случилось с этим странным господином во втором секторе. Хлодвиг сполз на мостовую, судорожно пытаясь набрать воздуха в легкие. Судя по всему. он был еще молод, не старше двадцати.

   — Сопляк, — сказал Маадэр, наклоняясь над ним, — Я так и думал. Беззубый, но голодный шакал. Вы никогда не умеете сделать что-то хорошо.

   В правом кармане обнаружилась смятая, уже начинающая синеть кисть и короткий обрез с двумя стволами. Оружие Маадэр осмотрел мельком — старый, неумело обрезанный "Франчи" выпуска двадцатых годов, подходящая штука для хлодвига — раздавил левой рукой спусковой механизм и засунул все, что осталось от обезображенного дробовика в широкую щель между камнями. Рабочие потом найдут, это не представляло опасности — кожа его левой руки была лишена такой неудобной вещи, как отпечатки пальцев. В другом кармане обнаружился небольшой, но тяжелый пульт с экраном.

   — Не "Москит", — заметил Маадэр, взвешивая приемник в руке, — И не "Биру". Точность метров пять, да? Хорошая игрушка.

   Хлодвиг зарычал и попытался подняться, но Маадэр отступил и несильно ударил его коленом в подбородок. Потом достал "Корсо". Неудачливый преследователь затих, почувствовав прикосновение к щеке холодного металла. Даже стонать почти перестал.

   — Имя, — тихо и почти ласково сказал ему Маадэр, — Твое и другие. Все имена, которые могут быть мне интересны.

   — Т-ты...

   — Твое имя. На весь разговор у нас осталось еще две минуты.

   — Конец... тебе...

   Маадэр пожал плечами и ударил хлодвига рукоятью револьвера по затылку. Достаточно сильно чтобы тот сообразил, что происходит.

   — Имя, — повторил он скучающим голосом, — Сейчас.

   Хлодвиг обмяк. Похоже, он не один раз бывал в потасовках, да и детство в Девятом хорошо учит терпеть боль, но до него начало доходить, что странный человек с уродливым лицом и револьвером в руке, стоящий рядом, очень, очень серьезен. Настолько, что выбитыми зубами и сломанными руками не обойдется. Маадэр посмотрел ему прямо в глаза и улыбнулся. Он любил, когда клиенты понимали его сразу.

   — Зекл Ерихо, — сказал хлодвиг сквозь зубы, баюкая правую руку.

   — Хлодвиг.

   — Да...

   — Кто хозяин?

   Хлодвиг посмотрел на него с ненавистью. Темные акульи глаза выражали только ярость. Но в них также был и страх.

   — У меня нет хозяина.

   Маадэр ткнул его носком ботинка в поясницу. Хлодвиг тихо вскрикнул.

   — Твоя ложь — это твоя боль, — медленно сказал Маадэр. "Корсо" проделал небольшой путь по багровой коже, оставляя за собой белый след и уперся в ухо, — Когда ты лжешь, ты причиняешь себе боль. Я лишь детектор лжи. Наказываешь ты себя сам.

   — Я...

   — У каждого человека свой предел боли. Мне попадались очень крепкие люди. Но учти — когда ложь достигнет критической дозы, мне придется закончить разговор.

   "Корсо" ткнулся в ухо и хлодвиг зашипел от боли. Скорее всего он еще никогда не имел дела с обычным полевым блиц-допросом, разработанным в имперских мастерских. Маадэр же в свое время считал себя довольно опытным человеком в этом деле.

   — Я не сам...

   — Ты следил за одним человеком. Первое — зачем?

   — Я... мне... убрать.

   — Так и думал. Ты знаешь его?

   — Нет, — выдавил хлодвиг, — Только лицо. Остальное не знаю.

   — Ты посадил на него клопа?

   — Нет. Не знаю, кто. Не я...

   — Зачем убрать?

   — Я не знаю, — хлодвиг увидел что-то в глазах Маадэра и на лице его появился страх. Самая настоящая печать страха, искажающая черты до неузнаваемости, — Не знаю! Господин, не знаю я, нет... Клянусь, не знаю.

   — Заказ? Этот человек заказан?

   — Да.

   — Кем?

   — Не знаю. Я только шел за ним...

   — Через кого получил заказ?

   На этот вопрос хлодвиг ответил не сразу. Пришлось опять простимулировать его мозг с помощью вороненого ствола.

   — Брат... Он занимался этим. Заказ через него. Я только... только следил.

   — Ага, стало быть наш второй герой, — Маадэр хмыкнул, — Тот, с которым вы вчера ночью забрали контейнер?

   — Да.

   — Почему не убрали тогда же?

   — Не знаю.

   — Вчера обокрали, а сегодня решили убить?.. Весьма мило.

   — Я только...

   — Да, ты только исполнял. Я понимаю. Что с контейнером? Заказчик просил его украсть?

   — Брат... Я его даже не видел. Все через брата. Не украсть.

   — Что ему надо было? Ты, может, и дурак, но совсем вслепую не работаешь. На что именно был заказ?

   Хлодвиг сделал паузу — врядли раздумывал, говорить или нет, как и все хлодвиги, он не очень дорожил деловыми партнерами и врядли имел представление о корпоративной чести, просто собирался с мыслями.

   — Заказ — убрать человека. Не знаю, за что. Убить. Неважно, где. Главное — чтоб точно...

   — Сумма?

   — Семьсот имперских.

   — Заказчик уже передал деньги?

   — Нет. Брат сказал, деньги будут у самого человека... Контейнер, большой такой... Деньги там. Убить человека и можно забрать его вещи.

   — Деньги совершенно испортили Пасифе, — вздохнул Маадэр, — Настоящий убийца никогда не возьмет гонорар с трупа. Но для вас это простительно, вы не убийцы, а всего лишь пара облезлых гиен. Значит, се дела с заказчиком вел брат?

   — Да, господин.

   — Хорошо. Тогда поднимайся. Нам надо организовать деловую встречу. Ты можешь в этом помочь.

   Хлодвиг скрипнул зубами. Напуганный и еле шевелящий языком от боли, он все же не собирался легко сдавать родню. Хлодвиги не особо держались друг за друга, разве что перед внешней опасностью, их отношения внутри выводка напоминали отношения в своре шакалов. Излишнюю нежность и родственные чувства заподозрить в них было бы сложно. Но выдача своего брата чужаку — это уже было серьезно. Маадэр прекрасно его понимал.

   — Должно быть, сейчас внутри твоего черепа действует фермент, который называется "совесть", — сказал он, более мягким голосом. Нейро-лингвистические манипуляции с таким примитивным субъектом не отличались сложностью, — Так забудь про нее. Почему, думаешь, твой брат не приказал убить человека вчера, а лишь забрал у него контейнер? И почему снарядил тебя на это дело сегодня, вооружив и отправив не куда-нибудь, а во второй сектор? Туда, где за каждым писсуаром наблюдают жандармы? Ты знаешь, почему?..

   — Нет.

   — Потому, что ты ему немного мешал. Ты щенок, Зекл Ерихо. Он взял себе деньги, но побоялся запачкаться, северо-запад Восьмого это не то место, где позволительно оставлять после себя трупы, особенно если трупы при жизни работают на важных людей. И в кишках у твоего брата что-то заиграло. Думаю, и тебе знакомо это чувство. Жадность борется со страхом. В переулках Девятого вы, несомненно, не побоялись бы перерезать глотку даже губернатору, но здесь была чужая территория и вы это знали. Только он оказался умнее. Не знаю, кто заказчик, но он, мне кажется, очень обиделся бы, узнай вдруг о том, что контейнер похищен, а сам человек разгуливает по Пасифе. Верно? Обида серьезных людей как правило очень неприятна, — Маадэр покачал головой, — очень. Выбирая между деньгами и жизнью он выбрал и то и другое. Решение хорошее, но неразумное. Знаешь, когда судьба преподносит тебе весы, глупо хватать сразу все, что на них лежит, она ведь не та леди, которая делает пустые подарки. И еще она очень не любит жадных... Отправляя тебя сюда, он знал, что ты не вернешься.  Соответственно, и деликатное поручение будет выполнено и не придется тратить время на дележ добытого. Разумно, но непродуманно.

   Хлодвиг сглотнул. И Маадэру опять показалось, что он заглядывает в мутные акульи глаза. Но теперь в них было еще что-то.

   — Нет.

   — Я не первый день в бизнесе, — усмехнулся Маадэр, — К тому же я деловой человек и предпочитаю простые и деловые методы. Ты отведешь меня в вашу нору.

   Хлодвиг со страхом и злобой покосился на ствол револьвера.

   — Мне нужен только контейнер. И немного слов. Если будете всти себя как деловые люди, то останетесь живы.

   — А иначе? — почти с вызовом спросил тот.

   — Иначе ту умрешь сейчас, — пожал плечами Маадэр, — И все, что будет дальше уже окажется тебе совершено неинтересно.

   Ерихо ссутился. Глаза его потухли.

   — Отведу, — сказал он.

2

   "Не самое приятное место для ночной прогулки, Маадэр."

   "За посещение приятных мест нам пока не платят. Это район хлодвигов."

   "Отвратительное место".

   "Не стану спорить. Любоваться здесь нечем".

   Этот район Девятого раньше, скорее всего, был фабричной зоной — вместо привычных остовов жилых домов здесь возвышались огромные кирпичные кубы, часть из которых уже успела покоситься или утратила пару стен. Вокруг них вились ржавые лианы лестниц, труб и лифтовых направляющих. Под ногами хрустели кирпичные осколки, старая арматура и какие-то полусгнившие кожухи, полные кабелей. Здесь было тихо, только ветер гудел, запутавшись в проводах и шелестели остатки пластиковой обшивки, все еще чудом державшиеся на стенах. Людей здесь не было, Маадэр проверил это сразу, как только хлодвиг вывел их к этому месту, но все он чувствовал себя немного неуютно.

   — Где мы? — спросил он.

   — Здесь была третья секция гидропонической фермы, — ответил проводник не очень охотно, — Убрали лет пять назад.

   — Веселое местечко. Много здесь хлодвигов? Учти, патронов у меня хватит на всех.

   — Немного. Я и брат.

   — Отдельно живете?

   — Нас двое в выводке. Остальных нет. Никто не живет.

   Разговаривать с хлодвигом было трудно — его рыкающий голос был неприятен для уха, да и говорил он сильно искажая слова. Большую часть пути Маадэр предпочел молчать. Кроме того, разговоры были ни к чему.  Он шел позади хлодвига с револьвером в руке, готовый в любую секунду отпрыгнуть в сторону или выстрелить.  У него не было привычки доверять людям, особенно прогуливаясь вместе с ними ночью по заброшенному району Девятого. Однако тот вел себя спокойно, да и признаков ловушек пока не было. Маадэру приходилось видеть, какого рода сюрпризы оставляют хозяева, не ждущие по ночам гостей.

   — Здесь, — сказал хлодвиг, указывая на небольшую бетонную пристройку. Окон в ней не было, но по легкой щекотке, проникнувшей в мозг, Маадэр понял, что свет внутри горит.

   — Заходишь первым, — он ткнул стволом "Корсо" в спину проводника, — и не делай ничего того, за что потом будешь раскаиваться.

   Хлодвиг кивнул.

   Ступени оказались старыми и скрипели под ногами, Маадэр поморщился. Свои визиты он предпочитал наносить без преждевременного уведомления хозяев. Хлодвиг открыл тяжелую дверь, проеденную ржавчиной до такой степени, что казалось странным, как она еще держится на петлях. Внутри пахло так, как обычно пахнет в давно покинутых и нежилых помещениях — старой краской, мочой, разбухшим от сырости деревом. Здесь была лишь одна комната, размером не больше, чем вся квартира Маадэра. Единственной мебелью, если не считать двух покрытых рваниной лежанок, был невысокий стол. На столе стоял контейнер, небольшой серебристый ящик. А за столом сидел человек. Тоже хлодвиг, но с менее выраженными чертами генетической мутации — лицо его было не таким багровым, как у брата, а лоб казался просто большим, но не огромным. До того, как скрипнула дверь он, вероятно, рассматривал  содержимое контейнера, Маадэр успел поймать его задумчивый напряженный взгляд.

   — Добрый вечер, — сказал он, с силой проталкивая в дверной проем своего пленника, — Еще не спите?.. Хорошо.

   Хлодвиг оказался чертовски резвым. И сообразительным. Увидев брата и позади него Маадэра, он сообразил все очень, очень быстро. Старший Ерихо, видимо, предусматривал необычные ситуации. И оружие в его руке появилось тоже очень быстро. Что-то большое, с коротким уродливым стволом и огромным зевом дула.

   Вурм без предупреждения впрыснул в кровь свой ударный коктейль, мир вокруг затянуло бледно-алой пленкой, звуки исчезли. Маадэр успел подумать, что хлодвиг все равно успеет раньше...

   Зекл оказался впереди. В небольшой комнате выстрел прозвучал оглушительно, как будто за стеной что-то взорвалось, с потолка посыпалась штукатурка. Ерихо-младший отлетел назад, почти врезавшись в Маадэра,  мерценарий успел заметить две или три лохматые дырки на его плаще в районе лопаток. "Корсо" поднимался невероятно медленно, словно весил целую тонну, а оружие в руках хлодвига уже искало его своим огромным любопытным черным глазом. Маадэр знал, что сейчас из этого глаза вырастет большой сине-алый цвет и все его  тело превратиться в один гигантский кокон боли, когда картечь пройдет сквозь податливую человеческую плоть. Он почувствовал лицом сухое и обжигающее дыхание смерти — как прикосновение раскаленных лучей солнца в пустыне. И хуже предчувствия сводящей с ума боли досаждало другое — острый как толченое стекло и отвратительный как гниющее мясо привкус поражения. Ощущение того, что он не предугадал, не успел... Он оказался слабее.

   Потом вдруг появились звуки. Звон в ушах, негромкий, но тонкий и неприятный — будто там дрожали две  медные пластинки. Штукатурка оседала медленно, похожая не то на очень мелкий снег, не то на густой белый дым. Сквозь нее обстановка комнаты и сама она виделись причудливо искаженными, как старые и не очень умелые декорации давно исчезнувшего театра. Сильно пахло порохом — запах, от которого слезились глаза и делалось горько под языком.

   "Все, — сказал Вурм. Он еще был немного взбудоражен, адреналин пьянил и его, но не напуган и не удивлен. Ему давались далеко не все человеческие эмоции. Но я язвительностью он справлялся лучше всего, — Заканчивай пантомиму. Или ты так и собираешься стоять?"

   Маадэр выпрямился. Старший хлодвиг лежал в другом конце комнаты, выгнувшийся, одеревеневший, так и не выпустивший из руки большую старую картечницу. Одна пуля попала ему в скулу, отчего казалось, что на лице появился еще один глаз, только черный и пустой, две других пришлись в правую часть груди. Неплохой результат, учитывая, из какой позиции пришлось стрелять.

   "Мертв?"

   "Мертв, — сказал Маадэр, переводя дыхание. Убийственная смесь Вурма уже прекратила действовать, но пост-эффект от нее был не хуже, чем от двух капсул эндоморфа — пальцы дрожали, зрение было немного не в фокусе и неприятно волновался желудок — так, словно его под завязку заполнили теплой влажной ватой, — Сам не видишь?"

   "Это хлодвиг. У них бывают выдающиеся способности по части регенерации."

   "Этому придется регенерировать себе мозг. Ардорит раскаляет любую органику до тысячи трехсот градусов. Его голова изнутри уже похожа на пустую печь."

   Но картечницу он все-таки отшвырнул ногой в угол — пусть и мертвые, вооруженные люди нервировали его. Оружие было старым, но не таким ржавым, как "Франчи" младшего брата — кажется, что-то из русских стволов начала века, но врядли мастерских Его Величества. Немного громоздкая, она была достаточно грозна, даже с устаревшим питанием револьверного типа и нескладывающимся прикладом, по крайней мере мало кто мог с таким же успехом превратить человека в нечто вроде куска отбивной с кровью.

   "Да, имперцы всегда с фантазией подходили к такому делу, — сказал Маадэр, задумчиво глядя на то, что осталось от младшего Ерихо спереди. По счастью проникающая способность картечи была недостаточна чтобы пробить хлодвига насквозь, если бы силы было достаточно не у пары картечин, а у всего свинца, содержавшегося в патроне, рядом бы сейчас лежал и сам Маадэр, — Если сюда заявятся жандармы или кто-то из Сыскного Приказа Его Величества,  им понадобится очень много времени чтоб соскрести всего Ерихо."

   "Тебя тоже зацепило. Правая нога. Я уже затянул рану, она неглубокая."

   Действительно, в штанине чуть пониже колена обнаружилась неровная дыра, края которой были вымазаны еще свежей кровью.

   "Я даже не почувствовал."

   "Конечно. Но если хочешь, боль могу вернуть."

   "Спасибо, сейчас не стоит."

   Контейнер был закрыт, но замки его разрезаны. Судя по всему старший Ерихо, так и оставшийся безымянным, открывал их с помощью небольшого лазерного резака для монтажных работ, который лежал рядом на столе. Должно быть, ему пришлось жарко поработать не один час.

   — Жадность не окупается, — сообщил ему Маадэр вслух, — А ты был слишком жаден, но не слишком осторожен.

   Хлодвиг молчал. Из дыры в его лице не вытекло ни капли крови.

   "Хватит разговаривать с покойниками. Это бесполезно и говорит о расстройстве сознания."

   "Ладно тебе".

   Маадэр уже видел подобные контейнеры, ими часто пользовались для переноски лекарств, препаратов, наркотиков и всего, что требовало осторожного и бережного ухода. В нижней его половине размещался механизм  термо-контроля, скрытый за черным пластиком, сверху было четыре гнезда, в которых виднелись одинаковые головки незапечатанных пробирок. Он из любопытства вынул одну, она была небольшой, не больше карандаша, внутри находилась бледно-голубая однородная жидкость. Так могли бы выглядеть подкрашенная слегка чернилами вода. Или смазка для двигателя. Или энергетический напиток. Маадэр посмотрел сквозь тонкое стекло на свет. Жидкость колыхалась, как простая вода. Она не выглядела ни опасной, ни необычной, но было в этом чистом небесном оттенке что-то, что говорило — с этой штукой лучше обращаться осторожно.

   "Интересно, что здесь."

   "Видимо что-то достаточно важное."

   "Несомненно. Хотя я совсем не уверен, что это лекарства. Зигана вполне мог соврать."

   Вурм пожал невидимыми плечами.

   "Выпей — узнаешь".

   Маадэр усмехнулся.

   "Ты же знаешь, я терпеть не могу любой био-софт. Программам место в компе, а не в человеческом мозгу. Но штука определенно интересная... Если ради нее Зигана нанял меня вместо того чтобы пойти к жандармам. А какой-то интересный человек нанял этих двух идиотов чтоб ее получить. Жаль, мы уже врядли узнаем, кто это был. С другой стороны, мне на это плевать, личными врагами и друзьями Зигана может обзавестись и без моей помощи. Он просил свой софт — я его принесу."

   "Благородно."

   "С другой стороны, если из-за этой водички волнуется столько людей, она может стоить немного больше, чем обещанный мне гонорар, верно?"

   "Зигана предупредил тебя, Маадэр. Он похож на человека, который может прищемить нос зарвавшемуся мерценарию."

   "Он не был способен даже найти двух вшивых хлодвигов, — однако улыбка пропала с лица Маадэра, — Однако ты прав, рисковать не стоит. Сможешь проверить, что внутри?"

   "Тебя это интересует? А как же кодекс мерценариев?"

   "Мне интересно знать, сколько это стоит и не пожадничал ли наш приятель Зигана. Если окажется, что этот био-софт стоит миллион-другой, я пожалуй рискну."

   "Люди, с которыми он работает могут быть достаточно серьезны. Твой найм больше походил на частную инициативу — вероятно, Зигана не хотел чтобы его деловые партнеры или работодатели знали о его неприятностях, но если за нас возьмутся всерьез — мы не укроемся ни в Восьмом, ни на самом дне Девятого. Есть люди, которые очень бережно относятся к своей собственности".

   "Пасифе не единственная планета в Системе. Еще есть Ганнимед, Теба, Алматея... Здесь много планет, к которым имперцы дотянутся еще не скоро."

   "Тебе придется оборачиваться очень часто".

   "Можно подумать, чаще чем теперь. Ну давай, попробуем это зелье."

   Маадэр осторожно откупорил одну из пробирок, капнул на кончик указательного пальца немного синей жидкости. Секунд десять капля оставалась на месте, потом стала резко уменьшаться, будто впитываясь в кожу, вскоре от нее ничего не осталось.

   "Я его вобрал, — сообщил Вурм, — Постараюсь разобраться."

   "Не дай ему попасть в мозг, — предупредил мерценарий, без нужды вытирая палец о штанину и закрывая пробирку, — Мало ли какую дрянь они здесь держат. На Юпитере я видел человека, из которого непроверенный турецкий биософт сделал безмозглого инвалида, не способного самостоятельно дойти до унитаза."

   "Ты боишься?" — в голосе Вурма определенно слышалось ехидство. Он чувствовал волнение Маадэра и из-за этого намеренно долго возился. Все-таки он был очень злопамятным и мстительным существом. Впрочем, точно в той же мере, что и его хозяин.

   "Ну?"

   "Не знаю. Что-то очень сложное. Явно собирал не одиночка."

   "Вероятней всего. Что ты вообще можешь сказать?"

   "Серьезный уровень. На рынке я такого не встречал. Я вижу общую структуру, но все очень хорошо защищено, кто бы не собирал этот био-софт, он неплохо в этом деле разбирался. Очень красиво сделано. Как черный ящик."

   "В смысле — ящик?.."

   "Можно потрогать. Можно подержать в руках. Но что там узнаешь только тогда, когда откроешь. Я же говорю — тонкая и чертовски хорошая работа. Мне такое пока не попадалось."

   "Интересно, — Маадэр рассеянно покрутил в пальцах пробирку. Просто тонкий стеклянный сосуд с голубоватой жидкостью. Похожей на средство для удаления жира. Или ароматическую добавку в кофе. Или присадку для  топлива орбитальных флайтов. В мире, где форма уже почти утратила всякую связь с содержанием никогда нельзя быть уверенным в том, что держишь в руке, — Очень интересно. Нелегальный софт?"

   "Все, что угодно. Может быть, это действительно лекарство. Болезни, связанные с поражением мозга и нервной системы лечатся только био-софтом. Большие деньги и не меньшее желание разработчиков защитить свою продукцию. Система защиты могла быть сделана специально против конкурентов, которых Зигана так боялся."

   "Что ж, глупо рисковать с завязанными глазами, — он вернул пробирку на свое место и закрыл контейнер, -  Похоже, я могу обрадовать господина Зигана."

   "Он не прогадал, рассчитывая на честь мерценария."

   "Замолчи, язвительный червь, — беззлобно отозвался Маадэр, — Если бы ты завелся в яблоке, оно скисло бы через час."

   Он вышел с контейнером в руке и тихо прикрыл за собой дверь.

3

   Утро принесло мелкий колючий дождь и холодный ветер. Отвратительный климат Пасифе с наступлением осени портился окончательно. Маадэр поежился, легкая куртка помогала, но холод все равно въедался в тело ледяными буравчиками, как ни втягивай шею и не прячь руки в карманы. С холодом мог справиться Вурм, ему ничего не стоило снизить чувствительность кожи или поднять температуру тела на пару градусов, но Маадэр не обращался к его помощи без серьезной причины. Как бы он ни относился к жизни, ни одна ее минута не была для него лишней.

   "Осень, — подумал он, с отвращением глядя на низкое серое небо, из которого сыпался дождь, — Какая гадость. Через два месяца жизнь в Восьмом замрет, спрятавшись за бетоном и пластиком или зарывшись в землю. Плохое время для мерценария."

   Людей на улицах было немного — сказывалась и погода и ранний час. Маадэр учел это, назначая встречу Зигана, всякая пара глаз при таком деле заранее является лишней.

   "Ты мог пригласить его к себе, — пробормотал Вурм. Он не боялся холода, но залитый серым пригород Восьмого, зыбкий, слякотный и промерзший, действовал на него так же, как и дождь на Маадэра, — Зачем тащиться в такое время черт знает куда?"

   "Я так решил."

   "На это была причина?"

   "Ты же можешь читать мои мысли — прочти. С каких пор ты стал деликатен?"

   "Могу, — согласился Вурм, — И даже знаю их еще до того, как ты успеешь их придумать. Мне интересно услышать формулировку."

   "Ты любопытен."

   "Это так."

   "Не знаю, с чем имеет дело Зигана, но на всякий случай стараюсь держаться от этого дела подальше.

   "Страх — не лучшее качество для мерценария."

   Маадэр улыбнулся.

   "Страх — лучшее качество. Зачастую он куда полезнее самой безумной отваги. Зигана не выглядит большой фигурой, даже если он работает на серьезных людей, сам он не более чем средний функционер, не имеющий ни веса, ни силы. Офисная моль. Люди, которые с ним связаны, беспокоят меня больше."

   "Ты не знаешь, ни на кого он работает, ни кто решил свести с ним счеты."

   "Не знаю. Здесь все может быть очень сложно, запутано и непонятно. Или, как многое на Пасифе, просто, отвратительно и привычно. Кто знает."

   "И все же ты решил встретиться с ним не на квартире, а в трущобах. Значит, ты всерьез опасаешься."

   "Наверно, — признался Маадэр, ощущая неприятное сосущее чувство в груди. Наверно, оттого, что он впервые сказал это начистоту сам себе. И тайная встреча на задворках Восьмого, среди всех этих ветхих бараков и мусорных свалок — не часть хитроумного высчитанного плана, а всего лишь осторожность, боязнь за свою жизнь. Впрочем, он всегда считал инстинкт самосохранения одной из самых полезных вещей, хранящихся в человеческом мозгу, — Все выглядит просто, но пахнет довольно паршиво. Как заплесневевший хайдай."

   "Объясни".

   "Конкретики пока мало, больше инстинкт и интуиция, но это тоже кое-что значит. Во-первых, био-софт. Тот, кто его собирал явно не хотел чтоб он оказался в чужих руках. Так шифруются только важные вещи. Может, оружие или еще что-то из запрещенного в Империи, не знаю... В общем, уже пахнет кисло. Потом — клоп, который висел на Зигана. Очень аккуратная и чистая работа, такие штуковины не встречались мне с начала тридцатых, еще с Юпитера... Тогда мы использовали нечто похожее, хоть и другой компоновки. Проще говоря, за Зигана следит не обычный человек, спаявший на коленке клопа за пару часов. Дальше... Заказчик. Хлодвигам он сказал, что в контейнере деньги. Получается, он сам не знал, что внутри? Или сознательно обманул их?"

   "Да, это выглядит странно. Человек, тщательно и осторожно готовящийся к убийству, так ошибся."

   "Следующая странность — сами хлодвиги. Они не похожи на обычных хлодвигов Девятого. Во-первых, опытны..."

   "Младший заговорил, как только ты прижал его."

   "Только потому, что сам этого хотел. Даже хлодвиги не любят, когда их используют в качестве мяса, а потом скармливают червям. Это естественно. Зато старший был очень хорош. Реакция и скорость явно быстрее обычного человека. Возможно, следствие мутации, но мне кажется — хорошая подготовка и, может быть, какая-нибудь химия в крови. Жаль, не догадался сделать анализ вчера..."

   Маадэр не впервые использовал этот район для встреч, при которых лишние зрители были бы нежелательны. Раньше здесь был сектор складов текстильной фабрики и несколько тех-мастерских, все это перестало существовать не меньше пяти лет назад. Этот сектор так и остался мертвым — огромные бетонные склады и ангары, хоть и строились в те времена, когда все было основательным и надежным, для жизни подходили мало, сносить же их имперцы сочли невыгодным, да и ненужным. Людей здесь всегда было немного — даже красть тут было нечего. Редкие прохожие же не страдали излишним любопытством, так как закоулки между бетонными глыбами и  глухие каменные колодцы давно облюбовали нарко и лепры — крысы городских джунглей, с которыми связываться не любили даже вооруженные городовые. В темное время здесь было опасно, как и везде в таких секторах, да и днем это было не то место, где можно рассчитывать на безопасную прогулку, но Маадэр хорошо знал этот район. Другим достоинством его было то, что огромное количество складов, заборов, ограждений, технических тоннелей, переходов и узких переулков делало любое оцепление практически бесполезным. Можно было юркнуть в почти незаметную щель и через несколько минут выбраться на другом конце сектора или спуститься под землю, где проходили давно не работающие сточные трубы и запутать там любого преследователя.

   "К тому же обычных хлодвигов врядли кто-то будет нанимать для серьезного дела. А маленький выводок из двух-трех человек — очень удобно для нанимателя."

   "Верно, — согласился Маадэр, — Это тоже. Небольшая группа хлодвигов из одного выводка — очень удобная команда шакалов. Вполне может быть, что они работали на серьезную контору."

   "И эта контора так подставила их с оплатой?"

   "Да уж... Не сходится. Хотя и профессионалов могли развести вслепую. Как вариант — они могли быть промежуточными исполнителями."

   "Не понимаю."

   "Их могли использовать как пешки. Загребать жар из огня всегда лучше чужими руками. Они бы убили Зигана, взяли бы груз, но сами вляпались бы основательно. Потом к ним пришел бы опытный человек и сделал бы в них примерно столько же дырок, сколько в них сейчас. После чего исчез с контейнером. Классическая схема."

   "Запутанная ситуация."

   "Да. И это одна из причин, почему я не хочу ее распутывать. Все, что находится не на поверхности — опасно, потому что чем глубже ныряешь, тем больше у того, кто живет в глубине шансов перекусить тебя пополам. Старое мудрое правило мерценариев. Поэтому я просто верну контейнер Зигана, заберу свои деньги и до конца жизни не буду вспоминать о био-софте."

   "Разумно".

   Для встречи Маадэр назначил небольшую площадку, закрытую со всех сторон приземистыми серыми валунами зданий. Чтобы попасть туда надо было пройти через два пустых ангара, заваленных пустыми ящиками, и подняться по небольшой лестнице. Спрятаться постороннему там не удастся, слишком уж тесно на этом отгороженном пятачке, а снайперу  или постороннему наблюдателю придется карабкаться на гофрированную крышу ангара, откуда его будет хорошо заметно.

   На площадке никого не было. Она походила на железнодорожную платформу древней Империи, не хватало разве что ограждения и уходящих вдаль рельс. Хлама здесь тоже осталось прилично — видимо то, что мародеры Девятого сочли бесполезным или слишком тяжелым — огромные катушки с кабелем, штабеля досок, ржавеющие внутренности неузнаваемых теперь механизмов, огромные и уродливые как туши гниющих на прибрежном песке китов. Битое стекло, кусик проволоки, окурки, обрывки упаковки, изветшавшие, исписанные кем-то много лет назад, листы бумаги... Ждать здесь было неприятно, Маадэр прикрыл щеки воротником чтоб не так лез в лицо холодный ветер, сел на край какого-то покосившегося металлического бака и закурил.

   "Играм радуешься только в детстве, — подумал он, наблюдая за тем, как порывы ветра подхватывают хрупкие дымные колечки и рассеивают их без следа. Контейнер стоял рядом — просто большой серебристый чемодан, каких на Пасифе не одна тысяча, — Потом приходит время, когда радуешься каждой игре, которая прошла мимо тебя. Наверно, это и есть старость. Раньше я был резвее. Лет десять назад точно. Зацепился бы с этим софтом, ночами не спал, находил заказчиков, разработчиков, договаривался бы с жандармами, искал выходы на черный рынок... Кровь тогда была горячее, а страх был чем-то привычным, на что даже не обращаешь внимания — как Вурм. А сейчас я устал от игр. Для каждого лишнего шага уже требуется усилие, старые запасы пороха выгорели подчистую... И нет желания кого-то выслеживать, прятаться в тени с револьвером, ломать пальцы и шеи, выстраивать на бумаге цепочки, хочется только избавиться от тяжелого контейнера, получить деньги, вернутся в привычную комнату и забыть про все это. Может, еще купить немного шань-си...

   Зигана все не было. Маадэр стал прохаживаться вдоль площадки чтоб немного согреться.

   "Мне казалось, он пунктуален", — проворчал он.

   Вурм не ответил.

   "Думаешь, с ним могло что-то случится?"

   "Остановись".

   "В чем дело?" — Маадэр остановился.

   "Запах. Не чувствуешь. Под той коробкой, что справа от тебя."

   Действительно, теперь Маадэр и сам почувствовал запах — что-то нехорошее, тревожное, смутное... Он сделал шаг к большой картонной коробке и почувствовал, как под носком ботинка что-то хрустнуло. Он опустил взгляд. Там лежали раздавленные очки. Хорошие очки, сделанные на заказ.

   Сам Зигана лежал рядом. Ему хватило места чтоб целиком вместиться под небольшой коробкой. И он достаточно сильно изменился со времени последний встречи.

   — Вот дьявол... — Маадэр уронил сигарету и издал скрипучий смешок, — Я был почти в этом уверен!

 

ГЛАВА III

1

   "И все-таки ты уверен?"

   Маадэр пожал плечами. Самый бесполезный жест, если обращаешься к тому, кто является частью тебя самого.

   — Не уверен. Но пока ничего умнее я не придумал, — ответил он вслух. После многочасового молчания иногда полезно размять голосовые связки, а Вурм услышит и так, — Если игра началась, всегда лучше заранее уточнить правила. В противном случае это то же самое, что совмещать дуэль с русской рулеткой.

   "Ты параноик, хозяин."

   — Я единственный человек на этой планете, который в этом не собирается. Но параноики живут дольше.

   "Ты уже решил, что вляпался во что-то серьезное..."

   — Да. Знаешь, почему? Потому что я чувствую, — Маадэр постучал ребром ладони по жилистой шее, — чувствую  что-то серьезное. Заказчиков убивают только в паршивых детективных романах и паршивых жизненных ситуациях. И это никогда не бывает случайностью, вот что плохо. Зигана был связан с людьми, которые решили его убить. Не знаю, кто эти люди и кем был сам Зигана, упокой помойка его прах, это роли не играет. И Зигана был связан со мной. Понимаешь?

   "Из этого еще не следует, что вы связаны. Ты просто напуган, Маадэр."

   — Мы — части одной ситуации, которая развивается в непонятном пока направлении. Грубо говоря, мы части одного работающего механизма. А все части связаны — между собой, вплотную, еще как... Не знаю, сколько всего частей в этом дерьме, но теперь в нем появилась одна новая шестеренка — мерценарий, известный как Этельберд Маадэр. А чем мельче деталь, тем проще исключить ее из общей схемы.

   "Все-таки это страх".

   — Мне уже не семнадцать, червь, — Маадэр почувствовал, как в глубине груди поднимается злость, едкая и бесцветная, как кислота из аккумулятора, — В семнадцать хорошо думать о том, что отважный и сообразительный человек с лайтингом в руке сможет победить в любой ситуации — только потому, что он отважный и сообразительный. И на его пути падут коррумпированные правители, продажные генералы и коварные наркоторговцы. Одиночки не выживают, чем бы ни была набита их голова. Засады, прыжки по крышам, перестрелки... Есть серьезные люди и серьезные организации, переходить дорогу которым то же самое, что переходить дорогу перед асфальтоукладчиком. Отважных героев, решивших опровергнуть мудрую пословицу "Один в поле не воин" вытаскивают из канализационных люков и к тому моменту их голова уже находится не в том состоянии чтоб там помещались какие-то идеи,  принципы или чувство долга.

   "Ты начал философствовать. Плохой признак."

   — Нет, мой змей. Плохой признак — это Зигана, скомканный как медуза и размером со шляпу, который кляксой лежит на асфальте и на которого я наступил. Мое философствование можешь не принимать во внимание."

   "Ты сразу пытаешься увязать смерть Зигана с собой. В мире много шестеренок, Маадэр, но далеко не все из них находятся внутри одного механизма. Половина жителей Восьмого не доживает до сорока лет. На то есть разные причины. Не паникуй".

   — Его убили не случайно.

   "В его карманах была лишь мелочь — вполне может быть обычное ограбление. Свидетели остаются не всегда."

   — Мелочь и мини-лайтинг, — усмехнулся Маадэр, — Но это не потому, что его ограбили. А потому, что он собирался прожечь во мне дырку после того, как я передам контейнер. И не случайно он с такой готовностью согласился встретиться на задворках. Он не собирался мне платить, Вурм. Просто кто-то другой успел до него. Теперь весь вопрос в том, кто этот кто-то, что он знает и что ему нужно.

   "Я слышал, когда-то давно на земле жил человек, которого звали Оккам. Наверно, он был хорошим брадобреем..."

   — Не слышал, а прочитал из моей головы, — Маадэр закурил очередную сигарету, — Но я понимаю, о чем ты. Нет, случайности не было. Зигана убили нано-пулей, не знаю, чем именно, но эта гадость уничтожила всю костную ткань в его теле. Не очень долгая, но адски болезненная и мучительная смерть. Я бы не хотел умереть так, как он. Грабитель не стал бы использовать такое странное оружие, которое не дает мгновенного эффекта. К тому же, стоить одна такая пуля может на два-три порядка больше, чем можно найти в карманах у клиента.

   "Тогда твоя теория тоже не состоятельна."

   — Убийце не обязательно требовалась мгновенная смерть. Судя по всему, у него была причина сделать так чтоб Зигана хорошо помучался перед смертью. Возможно, месть за что-то. Он мог успеть кому-то насолить. Или просто суровое наказание.

   "Охотников могло быть несколько.

   — Да, я тоже подумал об этом. Нет гарантии, что таинственный заказчик нанял только двух хлодвигов. Судя по всему, у него в рукаве был козырь и посильнее.

   "Один заказ сразу нескольким охотникам? Перестраховка?"

   — Яйца лучше раскладывать по разным корзинам. С другой стороны, новость о покойных братьях Ерихо могла достигнуть ушей заказчика еще вчера. Он решил не терять времени и нанял еще одного специалиста, на этот раз посерьезней.

   "Но как он снова вышел на Зигана?"

   — Не знаю, — признался Маадэр, — Клопа на нем уже не было. Но клопа мог снять охотник после того, как поджарил его самого. Или его войсер мог прослушиваться — заказчик слышал нашу беседу и знал о месте встречи. Черт возьми, нельзя сбрасывать со счетов и банальную слежку.

   "В любом случае твой договор с ним потерял силу. Мертвые клиенты не платят и вообще обычно необщительны."

   — Я знаю. Но пока еще есть возможность получить с него остаток.

   "Глупо и опасно. Пробовать на себе неизвестный био-софт — то же самое, что баловаться с приставленным к голове пистолетом. Он может сделать тебя инвалидом. Усадить до конца дней на инвалидное кресло..."

   — Ты постараешься, чтоб конец моих дней не очень затянулся, — пробормотал Маадэр.

   "...или превратиться в пускающего слюни идиота. Хороший вариант? Даже если это не вредоносный софт, он может быть рассчитан на какой-то частный случай. Ты хочешь потерять память? Или ослепнуть? Или заработать эпилепсию?"

   — Работа мерценария — всегда риск.

   "Поэтому ты сознательно добавляешь его даже тогда, когда без него можно обойтись?"

   — Если я хочу пристроить товар и получить деньги, я должен знать, что это. Никто не торгует вслепую. Куда мне идти с этой синей водичкой? Бродить по Девятому и кричать "Продаю неопознанный био-софт?..

   "Полагаешь, лежать на холодной полке морга интереснее?"

   — Вурм, ты брюзжишь как старая болотная пиявка. Просто замолчи и будь готов, если... если что-то пойдет не так.

   "Это био-софт, Маадэр, — невидимый голос сдался, но легкое жжение в затылке показывало, что он все еще взволнован, — я заведую твоим мозгом, но даже я не могу контролировать его полностью. Био-софт — опасная штука. Если он примется за твои нейроны, я не могу гарантировать, что успею его обезвредить."

   — Я думал, ты всесилен, — пошутил Маадэр, откупоривая пробирку. У жидкости не было никакого запаха. Как он и ожидал.

   "Трудно бороться с нано-технологиями. Слишком глубоко, слишком хитро... Ладно, я готов."

   — Тогда не будем медлить. За успех и его денежный эквивалент!..

   Запрокидывая пробирку он еще успел услышать, как Вурм проворчал: "Беззубый пафос..."

   Сперва ему показалось, что у жидкости нет никакого вкуса, но он был — что-то едва уловимое, с не очень приятным сладковатым оттенком. Необычный вкус для жидкости такого цвета. Хотя обсуждать вкус био-софта не совсем обычное занятие. То же самое, что размышлять о том, как пахнут биты и байты комп-софта. Информация -  всегда информация, вне зависимости от того, записана она в кремнии и металле или превращена в жидкость.

   "Уже в крови, — сообщил Вурм, — Очень быстрая впитываемость... Мозг. Довольно агрессивно внедряется, надо сказать..."

   — Дежи руки на рычагах, старик. Что слышно?

   "Пока ничего не могу сказать, — голос Вурма казался приглушенным, как всегда в те моменты, когда он был чем-то отвлечен, — Разве что эта гадость действительно не так проста, как кажется. Я пропустил ее в мозг и она уже что-то делает, но что-то весьма... Я имею в виду, окончательная цель пока мне неясна.

   — Но ты сможешь ее нейтрализовать в случае чего?

   Если бы Вурм был человеком, он бы вздохнул.

   "Не знаю, Маадэр. Это и в самом деле весьма качественный продукт. Работает на глубоком уровне. Мне такие не попадались. Очень хорошая разработка..."

   — Отлично. Хорошая разработка должна стоить хороших денег... А черт!

   "Извини. Я пытаюсь разобраться в ней."

   — Из-за этого у меня такое ощущение, будто в мозг загнали сверло?

   "Ничего не могу сделать, — равнодушно отозвался Вурм, — Сейчас не могу отключить неприятные ощущения.

   — Ты разбираешься с моим мозгом как с мотором, а не можешь даже убрать боль, — Маадэр сжал голову руками.

   "Ты даже не представляешь, какой это сложный и хитрый мотор..."

   Боль исчезла, сменившись легким покалыванием. Маадэр сел за стол, стараясь не думать о том, на что сейчас похож его мозг. Это было неприятно — знать, что в нем происходит что-то сложное, что в самом его центре сейчас крутится вихрь био-софта, перестраивающего, быть может, даже нейроны, и там же сидит крошечный, как маленький паучок в паутине, Вурм и тоже что-то делает... Знать, что ты сам — всего лишь оболочка, которая не знает ничего о том, что происходит внутри.

   Маадэр почувствовал тревогу. Возможно, это был отзыв на невысказанные мысли Вурма, иногда такое бывало. Тревога была необъяснимой, но неприятной.

   — Вурм!

   Тот не отозвался. Маадэр ощущал его присутствие, но вместе с тем чувствовал нечто не совсем привычное. Странное ощущение, в котором невозможно было разобраться. Что-то присутствующее, но неосязаемое, как призрачный утренний туман. И вместе с тем — что-то нехорошее.

   "Вурм! Ты где?"

   "Я тут, — сказал Вурм и от тона его голоса тревога превратилась в частокол острых зазубренных штыков, — Знаешь, мне кажется, что... сейчас..."

   А потом вдруг в голове взорвалось огромная черная дыра и весь мир растворился в ворохе разноцветных искр.

   И все-таки Маадэр еще успел подумать, что умирать, оказывается, не так и страшно...

2

   Ощущения были отвратительные. Виски ломило — так, наверно, чувствуешь себя, если держал несколько минут голову под струей ледяной воды. И боль эта была нехорошая, паршивая, скорее всего оттого, что Маадэр чувствовал — может быть с помощью Вурма — что боль появилась не сама по себе, эта признак чего-то очень плохого, что  случилось в его мозгу.

   — Можешь отключить? — собственный язык казался деревянным, во рту пересохло.

   "Пока нет. Это временно, пройдет через полчаса."

   Голоса у Вурма был уставший, еле слышимый. и тоже очень нехороший. Предвещающий, как и боль в висках, нечто паршивое. Маадэр четыре года был мерценарием, да и до этого у него было много поводов чтоб в совершенстве овладеть умением предчувствовать все паршивое. У него был нюх на неприятности, а сейчас неприятности пахли совсем гадко.

   — Мне нужен эндоморф. Хотя бы два миллиграмма.

   "Не сейчас."

   — Алкоголь сойдет?

   "Да. Только не очень много. Я подлатал все как мог, но еще пару часов все будет затягиваться."

   В бутылке, стоящей под столом, оставалось с треть. Маадэр никогда не считал себя ценителем юпитерианского рома, но всегда держал дома небольшой запас — на тот случай, если наркотические препараты по каким-то причинам не подходят. Сейчас был именно такой случай.

   Маадэр налил полный стакан. Вдобавок ко всему неприятно саднила ссадина на подбородке — судя по всему, падая, он задел угол стола.

   — Рассказывай.

   "Паршивая ситуация."

   — Чувствую я себя примерно также. В голове словно фугас разорвался.

   "Мне пришлось действовать без деликатности. И все-таки я едва успел."

   — Что произошло?

   "Бомба. Вредоносный био-софт. И очень серьезная разработка. Мне не встречалось ничего похожего. Практически новый уровень сборки... Теперь понятно, почему введена такая сложная система защиты. Бомбу обернули красивым фантиком."

   У рома был привкус чего-то старого и тухлого. Маадэр сделал два или три больших глотка.

   — На что он был запрограммирован?

   "На смерть. Паралич, остановка сердца и биологическая смерть через минуту. Быстро и надежно."

   — Значит, этот ублюдок Зигана все-таки мне врал.

   "Ты знал это с самого начала".

   — Знал. Но сейчас дело становится чересчур личным... Дальше!

   "Кроме того у этого софта был модуль контролируемой репродуктивности. Запрещенный, конечно, как на Юпитере, так и на территории Империи. Сборщик, кем бы он ни был, сильно рисковал."

   Маадэр присвистнул.

   — Насколько я знаю, за создание нанотехнологического софта, способного дублировать себя полагается едва ли не вышак. Ведь оно может превратиться в биологическое оружие, распространяющееся с невероятной скоростью.

   "И имперцы очень нервничают, когда находят что-то похожее. Есть слухи, что нескольких сборщиков био-софта на Ио и Калисте убрали их люди."

   — Что ж, это объясняет, почему Зигана не пошел к жандармам. И почему он решил нанять мало кому известного мерценария с не очень чистой репутацией.

   "Эта голубая вода — смерть для двух десятков человек или около того. К счастью, репродуктивность все-таки ограничена, иначе содержимое этого контейнера уничтожило всю жизнь на Юпитере и спутниках за неполную неделю. Тело погибшего становится распространителем заразы. От которой нет ни противоядий, ни лекарств. И, конечно, никакое хирургическое вмешательство помочь не успеет."

   — Ты задавил ее?

   Вурм молчал несколько секунд. Ему никогда не приходилось обдумывать ответ.

   "Я частично изолировал ее."

   — В каком смысле?

   "Активные агенты био-софта локализованы. Уничтожить их я не могу."

   — Ты хочешь сказать, что это дерьмо все еще внутри меня?

   "Да."

   Маадэр допил ром одним глотком. И убедился, что у него отвратительный привкус.

   — Ты не хочешь рассказать мне все?

   "Я успел нейтрализовать модуль, отвечающий за репродукцию. Зараза остановлена, но все еще сидит в тебе. Я не дал ей убить тебя, но дело все равно плохо. Я не смогу долго удерживать все это."

   — То есть?

   "То есть твой мозг умирает. И я вместе с ним."

   Маадэр вздохнул.

   — Ясно. И ты ничего не можешь сделать, так?

   "Ничего. Это то же самое, что законсервировать концентрированную кислоту в жестяной банке. Био-софт не убил тебя сразу, но даже запертый он продолжает свою работу. Клетки мозга отмирают и остановить этот процесс я не могу."

   — Спасибо, Вурм, — Маадэру захотелось закрыть глаза и посидеть так подольше, но он неожиданно для самого себя спросил, — Сколько мне осталось? Я имею в виду, сколько нам осталось...

   "Примерно семьдесят часов. Плюс-минус еще два или три."

   — Потом смерть?

   "Да. Не мгновенная, но без мучений. Ты просто закроешь глаза и мы с тобой исчезнем."

   — Никогда не думал, что умру так глупо и неожиданно. После Юпитера, после шести лет на Пасифе... — Маадэр засмеялся, но смех прозвучал как скрежет металла о металл, — Я думал, ты подаришь мне еще лет пять. В этом есть даже что-то забавное — умереть с двумя убийцами в мозгу.

   "Я другое дело, Маадэр. Ты же понимаешь, что продлить твою жизнь в моих интересах. Я не хочу убивать тебя быстро."

   — Да, я знаю. Значит, у нас с тобой осталось примерно трое суток?

   "Около того."

   — И на лечение рассчитывать не приходится?

   "От такой смерти нет лекарств. Это био-софт. К тому же если ты заявишься к врачам, тебя изолируют и вдобавок вызовут жандармов. Я же говорил, имперцы иной раз слишком щепетильны в отношении нано-технологий, особенно таких."

   — Но может существовать противоядие.

   "Может, — согласился Вурм, — люди, собравшие этот био-софт, могли предусмотреть и страховку от своего же творения. Никто не выпускает тигра на свободу, если сам безоружен."

   — Тогда мне надо найти эту штуку.

   "Да. И при этом поторопиться. Пока ты сидишь на нуле. Зигана мертв, он уже ничего не скажет, Ерихо мертвы."

   — Три трупа — недурное начало перспективного дела, я согласен, — Маадэр отставил стакан и нарисовал на пыли, покрывающей стол, непонятную сложную фигуру, — Осталось не так уж много выходов. Это как очень тонкие переброшенные канатики, которых почти не видно... Три штуки, если не ошибаюсь.

   "Убийца."

   — Да. Человек, убивший Зигана. Несомненно специалист и специалист хороший, что мне уже не нравится. Сработал очень четко и профессионально. Не оставил никаких следов. Опрашивать продавцов нано-пуль бесполезно, на черном рынке это слишком популярный товар. У меня нет на это времени.

   "Кто второй?"

   — Второй канатик — человек, заказавший Зигана. Принявший решение о том, что Зигана должен исчезнуть. Кто-то, имеющий причину и достаточно сообразительный чтоб подставить вместо себя знакомых братцев Ерихо. Проклятье, по крайней мере хотя бы один из них мог бы сообщить что-то интересное. Жаль, их остатки скорее всего давно уже распылены над гидропоническими фермами, имперцы не церемонятся с хлодвигами...

   "Третий — люди, связанные с самим Зигана?"

   — Разумеется. Деловые партнеры, работодатель, неважно. Люди, связанные с разработкой смертельного био-софта. Те, встречи с которыми я бы с удовольствием избежал, но которых по иронии старой маразматички судьбы мне теперь надо искать.

   "Все три канатика могут привести к одному человеку.

   — Как и к тридцати.

   "Уже есть версии?"

   Маадэр добавил к фигуре еще несколько штрихов.

   — Самая популярная версия, если труп носил галстук и очки — бизнес. По крайней мере это особенность Пасифе. Бизнес — это бассейн, в котором количество акул на каждый кубический метр превышает весь доступный объем.

   "Разработка нелегального био-софта?"

   — Конечно. Зигана вероятно был связан с его изготовителем. Может, даже рядовой курьер или что-то в этом роде.

   "Курьер?.."

   — Большая шишка врядли стала бы ходить по городу с контейнером, за содержимое которого можно получить билет на эшафот. И я не думаю, что его смерть была выговором от начальства. Нет, его убрали не свои.

   "Поспешный вывод. На чем он основан?"

   — Свои не стали бы так работать и чрезмерно усложнять ситуацию. Нанимать на стороне хлодвигов, пасти его, и все для того чтоб потом банально пристрелить на свалке. Думаю, под рукой были куда более простые и надежные способы.

   "Ты прав. Но что если это отвлекающий маневр? К примеру, люди, с которыми Зигана был связан, могут физически не быть способными на убийство. Это может быть мозг, состоящий из пары человек. Не все сборщики био-софта хорошо управляются с пистолетом."

   — Я хорошо знаю хищника под названием "бизнес", по крайней мере тот его подвид, который обитает на Пасифе и окрстных спутниках. Там, где есть мозг и деньги — всегда есть руки. А люди, занимающиеся такими сложными и опасными делами, явно не новички. Я не верю, что у них нет своих специалистов решать скользкие вопросы. Мы живем в то время, когда у каждой компании в штате по полдесятка профессиональных убийц.

   "Не отвлекайся на философствование. Версия о том, что его заказали свои же пока не отброшена."

   Маадэр покачал головой.

   — Конечно, можно допустить, что он где-то прокололся и его же люди решили, что можно будет обойтись без него, но не захотели пачкать рук и слили заказ "левым" специалистам чтоб не засветиться самим. Но.

   "Что?"

   Маадэр похлопал рукой по контейнеру. Закрытый, он вновь выглядел безобидно, как небольшой серебристый чемодан.

   — Это. Если Зигана работал на них и они за ним следили — они должны были бы знать, что находится в контейнере, который у него с собой. Думаешь, они обрадовались бы, если б эти склянки всплыли потом где-нибудь на черном рынке Девятого?.. Врядли это входило в их планы. А для террористического акта слишком сложно. Они явно не хотели бы чтоб их товар, который они так тщательно прячут от посторонних глаз, засветился бы. А найди био-софт жандармы, они бы взялись за дело серьезно и перекопали бы пол-планеты. К тому же заказчик ведет себя странно — он говорит Ерихо о том, что в контейнере деньги. Если он сам не знает о био-софте, то врядли он связан с Зигана. Если знает — тоже не стыкуется. Всем известно, какие руки у хлодвигов, убедившись, что в контейнере деньгами и не пахнет, братцы Ерихо быстро сплавили бы товар перекупщикам.

   "Да, звучит убедительно."

   — Поэтому я почти уверен, что это конкуренты. Промышленный шпионаж под гримом. Очевидно, не одна контора занимается сборкой таких милых радостей и между ними нет особой дружбы.

   "А хлодвиги для маскировки?"

   — Ага. Чересчур наглых никто не любит, а открытая война врядли входила в планы заказчика. Хотя, впрочем, хлодвиги вполне могли состоять в штате. Не официально, конечно. Надо придумать способ потрясти их биографии.

   "Начнем с этого?"

   — Пока нет никаких зацепок. Единственный наш след — виновник торжества, сам Зигана. Нам надо поговорить с ним.

   "Сейчас он скорее всего живет в ведре в городском морге."

   — Верно, — улыбнулся Маадэр, — Но мы же умеем разговорить даже самого упрямого мертвеца, да?..

3

   В помещении было прохладно и пахло чем-то пронзительно-медицинским. Маадэр принюхался.

   — Формалин что ли?.. Не думал, что они его до сих пор используют.

   "Нет. Что-то другое. Но неважно."

   Одна из дверей открылась, зашел высокий человек в белом халате, судя по лицу — с явной примесью азиаткой крови. Он кивнул Маадэру.

   — Есть. Лежит, отдыхает. Друг?

   — Знакомый. Личность установили?

   — Нет, — человек поморщился и сплюнул на пол, — Что там устанавливать... Вместо человека блин остался.  Амеба бескостная.

   — Нано-пуля?

   — Нанотехнология точно, без нее никак не растворишь все кости в человеческом теле за пару минут. Скорее всего он был еще жив. Пуля или инъекция, какая разница... Деньги при тебе?

   — Да, — Маадэр вытащил сотню и протянул ее. Отдавать деньги не хотелось, но сейчас он не был в той ситуации, когда позволил бы себе выбор, — Держи.

   — Угу... — купюра скрылась в широкой ладони и быстро перекочевала в карман халата, — По этому коридору до самого конца, там девятый бокс, слева. Там твой красавчик. И поспеши, через полчаса отправлю его жандармам, это по их части. Так что на свидание времени не много.

   — Я не некрофил.

   — Да уж, — человек прищурился. Вид Маадэра не пугал его, видимо ему достаточно часто приходилось иметь дело со смертью и продуктами ее деятельности в самых разных формах и видах, — Если ты и некрофил, то ты должен быть очень изобретательным. Ладно, давай. девятый бокс. И выходи через боковую дверь чтоб не наткнуться не на кого.

   — Хорошо.

   В коридоре тоже было холодно, скорее всего рядом работали рефрижераторные камеры. Маадэр подумал, что врядли они простаивают без дела — на Пасифе и раньше клиентов у морга было прилично. Возможно, и он сам когда-нибудь будет лежать в таком удобном боксе, окруженный сияющей холодной сталью, с застывшим на лице выражением, которое уже не символизирует никаких чувств и безразлично, как кора на дереве. Но чем дальше можно будет отсрочить это удовольствие, тем лучше. Значит, предстояло выбить все из Зигана, пусть даже и мертвого. Жаль, что не догадался сразу, пришлось отдавать сотню — это тогда, когда денег и так едва-едва...

   "Девятый."

   Под жирно нарисованной девяткой в металлической стене была ручка. Маадэр потянул за нее и обнаружил что-то вроде стенного шкафа с выезжающими полками. Должно быть, очень удобно... На нижней полке лежала чья-то посеревшая бесформенная печень, а на верхней лежал сам Зигана.

   — Какая гадость...

   "Да, при жизни он выглядел лучше."

   — Надеюсь, препарировать его еще не успели. Без мозга он для нас совершенно бесполезен.

   "Терпеть не могу ковыряться в мертвечине".

   — Думаешь, мне приятно к нему прикасаться? — Маадэр стиснув зубы и надавил пальцем на кожу там, где у Зигана раньше, по всей видимости, была голова. Выглядело это действительно ужасно, — Но нам обоим придется делать неприятные нам вещи чтобы выжить.

   "Я понимаю. Еще глубже. Палец должен коснуться мозга."

   — Фу, дьявол... Кажется, это он. Ну как?

   "Есть. Уже чувствую. Все, замри. Не знаю, сколько времени мне понадобится."

   — Жми, Вурм. Мне надо все. Выжимай как можешь. Особенно последние дни. Цифры, даты... Рви с мясом.

   "Я не уверен, что получится вообще что-то достать. Одно дело жить в функционирующем мозге, другое — проникнуть в чужой, вдобавок уже тронутый некрозом. То же самое, что анализировать химикалии, наощупь засовывая пальцы в пробирку."

   — Постарайся. Зигана — это все, что у нас есть. Если не расколем его — тупик. У нас шестьдесят часов на все.

   Вурм не отвечал, вероятно сосредоточился на работе. Маадэр попытался представить, каково это — ощупывать мертвеца не рукой, а пробираясь по закоулкам его мертвого мозга. Почему-то воображение нарисовало длинные извилистые коридоры, погруженные в полумрак.

   "Кое-что нашел, пытаюсь тянуть. Воспоминания о молодости... Не совсем то... А он был, оказывается, оригинал... Я про сексуальные пристрастия."

   — Это нас не касается. Ищи все, связанное с био-софтом и работой. Имена, номера войсеров, все...

   "Сейчас... Очень многое уже не восстановить. Четче всего сохраняются обычно самые последние, предсмертные воспоминания."

   — Если уж ты копаешься в них, посмотри, нет ли там лица его убийцы. Было бы неплохо, если б тот перед тем как превратить Зигана в кисель сказал ему что-то трогательное. Это был бы толстый канатик...

   "Есть, но совсем смазано. Даже зрение сфокусироваться не успело. Смотри."

   Вурм передал картинку. Большую и объемную, как будто Маадэр вернулся на площадку, где уже когда-то был. Только теперь он смотрел на нее с другой высоты — Зигана был немного ниже ростом — и смазано, нечетко. У самой стены склада виднелся человеческий силуэт с вытянутыми вперед руками. На человеке был недлинный плащ, а лицо его было искажено настолько, что разобрать черты было невозможно. Виден был лишь кусок носа и угол рта. Маадэр разочарованно подумал, что по таким приметам найти кого-то будет невозможно.

   "Все, вижу. Лучше никак не сделаешь, Вурм?"

   "Нет. Я управляю твоими зрительными нервами, а не его."

   "Ладно, надеюсь найдем и другие зацепки. Что-то есть?"

   "Готово, — сказал Вурм, в его голосе слышалось удовлетворение, — Акционерное товарищество "РосХим". Да, он работал на него. Долго... Воспоминаниям лет десять. "РосХим"... Что-то большое, длинные коридоры... Дорогой офис. Кажется, во втором секторе. Лица... Здесь тоже смазано. Секретарша, охрана..."

   — Охрана серьезная?

   "Не очень много, но кажется да. Хорошая техника. Лаборатории... Явно серьезная контора. Из дорогих. Чувствую его страх... Он боялся за себя."

   — Что-то конкретное?

   "Кажется нет. То есть страх абстрактный... Он понимал, что работает на людей, которые при случае дорожить его жизнью не будут."

   — То есть он понимал, что работает на нелегалов.

   "Не совсем. Для него это было просто большим бизнесом. Серьезная компания, серьезные люди, серьезная продукция. Но сам Зигана в лаборатории не работал... Нет, не работал."

   — Управляющий персонал?

   "Да, но что-то из низшего звена. Какой-нибудь менеджер по координации работы транспортного отдела или что-то вроде. Не мошка, но и не из шишек."

   — Странно. Если он не имел дела с самим производством, не отвечал за безопасность или что-то в этом духе, с какой стати он шлялся с чемоданом, полным био-софта? Тем более — такого био-софта...

   "Этого я не вижу."

   — Жаль. Ладно, давай дальше.

   "Страх. Волнение. Это уже после утери контейнера. Ощущение того, что... сейчас... он знал, что внутри что-то важное."

   — Конечно знал. Потому что сам же, наверно, и положил. А потом пришел ко мне и врал про лекарства.

   "Он знал, что там какой-то важный, опасный и секретный софт. У "РосХима" было много продукции. И многое, конечно, абсолютно нелегально. Люди делают неплохие деньги, судя по всему".

   — Русские... Самые большие законники и самые наглые разбойники во всей Системе. У них весь био-софт на грани био-оружия?

   "Нет, совсем не весь. Много нелегального, но смертельных нет. Я вижу не все, но складывается такое ощущение... Неразрешенные стимуляторы памяти, стандартные пакеты для улучшения вестибулярного аппарата, софт для совершенствования координации движений. Немного боевого софта — кёсинкай, тайский бокс, фехтование... Многое из этого есть на черном рынке."

   — Возможно, даже их сборки.

   "Вполне вероятно. Наверняка они выбрасывают часть продукции и на Пасифе. Организация действительно немаленькая, можно только догадываться, сколько софта они собирают. Из остального почти все — хлам... Кстати, он действительно хотел тебя убить."

   — Ублюдок. Что ж, я рад, что он лежит на полке и выглядит как медуза, а я ковыряюсь в его мозгах.

   "Если тебя это утешит, он не испытывал удовольствия при мысли о твоем убийстве. Ему было даже немного тебя жаль."

   — Он получил что заслуживал. Зигана решил не оставлять свидетелей?

   "Да. И по этой же причине обратился не к известным и дорогим мерценариям — твое исчезновение никого бы не насторожило."

   — Весьма мило с его стороны. Что-то еще?

   "Из того, что может пригодиться, больше ничего. Но мы узнали главное."

   — "РосХим". Это те люди, которые мне нужны. Точнее, у них есть то, что нужно мне.

   Маадэр вытащил палец из того, что раньше было головой Зигана и брезгливо вытер о полу его же пиджака.

   "Тебе нужно торопиться."

   — Да. А еще мне нужен терминал с подключением к Сети и пара капсул эндоморфа.

ГЛАВА IV

1

   Терминал нашелся неподалеку, в небольшом магазине. Маадэр заплатил два рубля и убедился, что лишних ушей  нет. Для разговора, который он планировал, явно требовалась конфиденциальность. Он вполне допускал, что  люди из "РосХима" могут сильно удивиться, если утерянный контейнер неожиданно всплывет, а вместе с ним -  мерценарий, который подозрительно хорошо осведомлен о тех вещах, знать которые ему не обязательно...

   "А ведь убить Зигана могли и свои, — Вурм в прямом смысле слова читал его мысли. Он никогда не был излишне деликатен, — То есть Ерихо наняли конкуренты, а закончивший работу специалист работает в "РосХиме".

   — За оплошности полезных подручных убивают только в дешевых романах, — проворчал Маадэр, возясь с клавишами терминала. Модель была старой, достаточно непривычной, — Но вообще... Черт, а ведь может быть.

   "Наконец до тебя дошло."

   — Конкуренты не стали бы специально охотиться за Зигана, им нужен был контейнер, а не его жизнь. Однако Ерихо наняли специально для убийства. Но после того, как био-софт в первый раз поменял владельца сам Зигана уже утратил для кого-либо всю свою важность. тем не менее его нашли и убили. Конкурентам особого резона нет, врядли они страдают излишней кровожадностью. Вполне может быть, что его вывели свои же и причина ясна...

   "Какая причина?"

   — Скорее всего, обычное недоверие. В Восьмом немало ограблений, но потерять контейнер во втором секторе... Это звучало бы неправдоподобно. В "РосХиме" могли бы решить, что Зигана перевербовали конкуренты и он сам сдал им ценный и очень важный груз. Тогда его действительно могли убить.

   "Есть и другой вариант."

   — Да. Он слишком много болтал и был склонен к самодеятельности. Вместо того чтоб рассказать руководству о пропаже, выдал все какому-то мерценарию. Нарушил корпоративные интересы, грубо говоря.

   "А ты не думаешь..."

   — Думаю. Если "РосХим" спокойно вывел Зигана, моя жизнь врядли для них что-то значит.

   "Это может быть опасно. Ты не только знаешь об их незаконных разработках, но и успел их отведать. Если жандармы получат твои показания, весь "РосХим" отправится на Венеру вкалывать в компостных ямах или на рудники Марса."

   — Проблема не в том, что это плохой вариант, Вурм, а в том, что других у меня нет. Даже если бы я узнал, на кого работали Ерихо и сдал бы товар им, у конкурентов "РосХима" тоже был бы большой соблазн избавиться от меня. И самое главное — врядли у них есть противоядие. А оно пока интересует меня больше всего.

   "Если ты получишь противоядие, в нем вполне может находится очередной вредоносный био-софт. Который я не смогу контролировать. А проверить этого ты никак не сможешь."

   — Я рискую в любом варианте. Но все равно это лучше, чем рисковать ничего не делая. Сколько у меня времени осталось?

   "У нас. Пятьдесят восемь часов."

   — Значит, нам придется успеть.

   Раздел "РосХима" Маадэр нашел быстро. Информации там было немного, из нее лишь следовало, что "РосХим"  существует уже около пятнадцати лет, занимается созданием легального био-софта и комп-софта, а отделение на Пасифе — всего лишь один из десятка филиалов, разбросанных по всей Системе.

   — Официально они производят только легальный продукт, — заметил Маадэр, просматривая список, — Лекарства, косметический био-софт, спортивный, легальный боевой, образовательный... Всякие глупости вроде софта для  изменения цвета волос и избавления от кариеса. Тут к ним не придерешься.

   "На досуге подумай, к чему им создавать био-оружие. С их оборотом, даже не считая черного рынка, они должны получать огромные прибыли."

   — Возможно, просто побочный и неожиданный продукт.

   "Нет. Такой софт не мог получиться случайно. Это продуманный и ловко замаскированный продукт."

   — Каждый хочет иметь оружие под рукой. А био-софт — идеальное средство для небольшого точечного геноцида. быстро, надежно и никаких следов. Если он уже продается, то стоить должен очень прилично. Это миллионы рублей в бюджет...

   Маадэр включил коммуникационный канал. Камера у терминала была небольшой, он прикрыл ее рукой. Показывать свое лицо было ни к чему.

   На экране появился цветной логотип акционерного товарищества "РосХим" — овал с налитым неприятной желтизной пшеничным колосом, растущим из стилизованных букв "Р" и "Х".

   — Добрый день, акционерное товарищество "РосХим", — почти сразу же отозвался мелодичный женский голос, -  Слушаю вас.

   — Добрый. Я могу поговорить с председателем правления? Или с главой филиала?

   Секретарша замешкалась на несколько секунд.

   — Руководителя филиала в данный момент нет, он будет после двадцатого числа. Сообщите имя и фамилию и я назначу вам встречу. По какому вопросу?

   — По вопросу безопасности, — Маадэр почувствовал, как секретарша напряглась на том конце невидимого провода, — И мне надо поговорить с кем-нибудь из руководства. Это важно и довольно срочно.

   — Я могу соединить вас с господином Макаровым, это управляющий службой безопасности. Если вы...

   — Хорошо.

   — Сейчас... Как вас представить?

   — Никак. Но скажите ему, что звонит друг господина Зигана.

   "Не напугай их. Это не те люди, на которых можно давить."

   — Я не перестараюсь. Хотя не факт, что они поймут намек — почти уверен, что это не было его настоящим именем.

   — Я слушаю.

   Изображение на экране мигнуло, но не изменилось. Господин Макаров, вероятно, был скромен, как и предполагала его должность. Все верно, управляющий службой безопасности серьезной фирмы — это фактически шеф разведки, контрразведки, шпионажа, саботажа и боевых операций. Показывать свое лицо понапрасну ему не с руки. Особенно если затевается непонятный разговор с незнакомцем. Маадэр усмехнулся. Голос у господина Макарова был густой, тяжелый, уверенный. Тембр указывал на то, что хозяин голоса немолод, лет сорок-пятьдесят, но стареть еще не собирается. В голосе была сила. Маадэр не любил такие голоса — они напоминали ему о тех людях, которых он давно не видел и видеть не хотел. О людях, к которым нельзя поворачиваться спиной.

   — Разговор важный, — сказал он быстро в микрофон, — И в ваших интересах не обрывать его. Кто звонит — пусть вас пока не интересует.

   — Хорошо, — спокойно ответил Макаров. Кажется, он ничуть не удивился, — Что вам угодно?

   — На счет био-софта, — Маадэр сделал паузу, надеясь, что это заставит собеседника хотя бы немного напрячься. Макаров сразу начнет думать, о каком же био-софте идет речь, что же выплыло наружу, что стало уже известным, кто и где прокололся... В разговоре, как и в схватке главное не бить в лоб, а заставить противника потерять равновесие. Когда тот неуверен даже в своих ногах, его можно вести в любую сторону, он уязвим, — Очень  странного био-софта "РосХима".

   — Я не занимаюсь био-софтом. Вы уверены, что вам нужен именно я?

   Усталый голос человека, которого с утра раздражают глупыми звонками.

   — Даже тем био-софтом, который запрещен имперским законодательством?

   В точку? Или нет? Макаров молчал, но молчание это было непонятным, оно не говорило о том, что он испытывает в данный момент. Просто тишина в динамиках, безразличная и мертвая, как треск статических помех.

   — О чем вы говорите? — наконец спросил Макаров.

   — Слушайте внимательно. У меня контейнер Зигана. Четыре пробирки с голубой жидкостью. С био-софтом смертельного воздействия. И еще кое-какие догадки относительно судьбы самого господина Зигана. Я готов передать все это вам.

   — Я вас не понимаю, — голос Макарова потяжелел, — товарищество "РосХим" не занимается производством нелегального био-софта и в нашем отделении на Пасифе никогда не работал некто с фамилией Зигана, я могу это утверждать совершенно точно. Это какая-то провокация?.. Если так, поверьте, — Макаров вздохнул и Маадэру некстати подумалось, что судя по вздоху грудная клетка у него должна быть весьма развита, — вы выбрали  неудачную...

   — Через полчаса содержимое контейнера будет в жандармерии и в Сыскном Приказе. Две пробирки туда и две туда. С ярлычками, на которых большими буквами будет написано название вашего товарищества. Через час вы будете сидеть в наручниках и жалеть о том, что как минимум один раз в жизни совершили ошибку, говоря с незнакомцем. Через четыре часа все ваши лаборатории, офисы, склады, представительства и квартиры будут вычищены. Я даю вам десять секунд на то чтоб вы исправили свою ошибку.

   Макаров не растерялся.

   — Это похоже на шантаж, — сказал он спокойно.

   — Восемь.

   — И не самый оригинальный способ.

   — Шесть секунд.

   — Если вы думаете...

   — Пять.

   — Не делайте глупостей.

   — Три!

   Маадэр оскалился. Господин Макаров оказался даже крепче, чем ему представлялось сперва. Слишком силен, слишком уверен в себе. Этакий огромный русский медведь, кажущийся на первый взгляд добродушным и спокойным, но опасный как сам сатана. Он уже должен был "поплыть"!

   — Две.

   — Перестаньте.

   И он все еще держался. Сохранял равновесие, которого самого Маадэру как раз сейчас особенно не хватало. Если Макаров не сломается, придется обрывать связь. Времени не много, "РосХим" уже мог отследить канал,  несомненно у них есть специалисты для этого. Значит, все сорвется.

   "Дави! — рявкнул Вурм, — Дожми его!"

   — Один!

   — Стоп, — сказал Макаров, — Хватит.

   Голос у него остался прежним, но в то же время в нем произошло какое-то изменение. Заинтересованность? Страх? Сдерживаемая злость?

   — Я слушаю.

   — Ваши условия. Не знаю, что вы затеяли и что это за глупости, но наверно чтоб вы не натворили глупостей нам стоит поговорить.

   — Нам, — усмехнулся Маадэр. Он торжествовал, но старался чтоб голос звучал по-прежнему ровно. Диалог с  невидимым собеседником — как бой в темноте. И первый раунд уже остался за ним, — Я и вы. Никаких шавок "РосХима". Никаких хлодвигов. Без наблюдения, камер и микрофонов. Учтите, я это почувствую. Без оружия. При себе пусть у вас будут две вещи — противоядие и пачка купюр общим достоинством в двадцать тысяч имперских рублей. Не очень крупными банкнотами.

   — Вы...

   — Если вы ошибетесь в чем-то — это последний наш разговор.

   — Назовите время и место.

   Маадэр посмотрел на хронометр.

   — Через три часа. Пятый сектор, юго-восточный район. Улица Берхова, там есть типография, напротив нее — бар, называется "Целлиер", полуподвальное помещение.

   — Будет два часа ночи. Поздновато для встреч.

   — Ничего. Такие мелочи вас не должны волновать. И ждать я буду ровно одну минуту.

   Маадэр оборвал связь. Эмблема "РосХима" на экране посерела и исчезла.

   "У тебя получилось".

   "У меня получилось привлечь внимание. Зверь не в моей весовой категории, Вурм, на такого не стоит охотиться. Я для них как комар."

   "Комар, переносящий малярию. И ты знаешь их слабое место. Они не засуетились бы, если б были уверены в том, что ты блефуешь."

   "Если они убрали Зигана только за то, что он обратился к постороннему чтоб решить проблемы организации, со мной они точно церемониться не будут."

   "У тебя нет вариантов, помни об этом. Смерть не рядом с тобой, она уже в тебе. Бежать от нее бесполезно".

   "Ты прав, хитрый змей. Может я и комар, но я заставлю их попотеть."

  

2

 

   Внутри пахло пылью, вином и человеческим потом. И еще тут пахло так, как всегда пахнет под землей — кисловато, как будто камнем и старым мхом, хотя обшивка была выполнена из достаточно нового пластика, а пол оказался отнюдь не земляной. Еще здесь было душно — на улицу не выходило ни одного окна, лишь в потолке темнело несколько вентиляционных скважин, через которые насосы нагоняли с тихим шипением воздух. После широких улиц пятого сектора здесь было неуютно, окружающее напоминало обстановку заброшенного бункера или подземный склеп, ощущение усиливалось тем, что освещали пространство только несколько не особенно сильных ламп в стенах. Спускаясь сюда по узкой каменной лестнице, Маадэр всегда инстинктивно напрягался — каждый раз ему казалось, что стоит лишь ступить ногой на пол, как наверху что-то ухнет, с таким звоном, что перед глазами начинают бегать кровавые муравьи, с потолка полетит земляная крошка, рядом кто-то истошно закричит и отчаянно, мерзко, завоняет свежей кровью и пороховым дымом. Но это длилось не больше секунды — чуткий Вурм в такие моменты обычно перехватывал управление и Маадэр сразу успокаивался, забывая всю свою нелюбовь к подземным помещениям.

   "Целлиер" он выбрал не случайно, ему уже приходилось бывать здесь, но давно и по совершенно другим делам. несомненным плюсом был небольшой зал, в котором видно сразу всех посетителей, и в котором будет трудно постороннему человеку зайти за спину. И здесь не было окон. Значит, можно не опасаться того, что посреди разговора ты вдруг услышишь тонкий звон разбитого стекла и почувствуешь, как твои кости начинают таять, растворяясь как сахар в горячем чае. И кроме того, здесь раньше была неплохая кухня.

   Хозяин стоял за стойкой, сразу у входа — уже старый человек с таким землистым сероватым оттенком кожи, что  это походило на какой-то особый подземный загар. Маадэру всегда казалось, что хозяин с тех пор, как "Целлиер" распахнул свои двери, так ни разу и не поднимался на поверхность — этакий безразличный подземный жук, глядящий равнодушными щелочками-глазами. Маадэр знал его достаточно давно, в прошлом ему пришлось узнать об этом человеке куда больше того, чем ему требовалось для удовлетворения праздного любопытства. С тех пор он использовал неказистый и удобный "Целлиер" для встречи с клиентами, которым не спешил доверять.

   Человек с серым лицом, увидев Маадэра, едва заметно кивнул. Узкие темные глаза были также равнодушны, как прорези для магнитных ключей. Он и сам чем-то напоминал механизм, находящийся в режиме ожидания. Ждущий пароль чтоб произвести действие. Если бы вместо Маадэра стоял другой человек и произнес бы другие слова, механизм отреагировал бы иначе. Но Маадэр помнил пароль.

   — Вино, — сказал он, — Не рисовое, нормальное. Больше пока ничего.

   Человек за стойкой опять кивнул. Из тусклого металлического кувшина налил в стакан вина. Выглядело оно не очень хорошо, но за качеством в "Целлеере" всегда следили. В чулане за барной стойкой мог обнаружится несвежий труп или старый лепр, но вино здесь всегда было хорошего сорта, плюс гарантия, что в нем нет никакой дряни. В последнее время в Восьмом это было несомненным достоинством.

   "Нужна пища, — недовольно сказал Вурм, — Ты не ел почти сутки. Скоро придется переходить в режим экономии."

   "Не сейчас. Время набить живот еще будет".

   "Тебе может понадобится моя помощь. Может быть даже все, что я могу дать. А я уже голоден."

   "Потерпи полчаса. Потом я накормлю нас обоих."

   — Последний столик, — человек говорил так тихо, что его голос мог показаться шепотом подземных сквозняков. Даже губы у него не двигались, — Уже четыре минуты. Русский.

   Маадэр кивнул.

   — Один?

   — Да.

   — Оружие?

   — Может быть. Заказал настоящее ячменное пиво и сырную запеканку. Что ему добавить?

   — Пока ничего. Спасибо.

   "Это был удобный случай добавить ему чего-то острого".

   "Я знаю. Но уверен, что он не будет есть. Или у него есть нано-защита от всех ядов и наркотиков. Я буду бить только наверняка."

   Зал в "Целлиере" был небольшой, но длинный, в нем вмещался лишь один ряд столов. Заняты были лишь два или три — цены здесь были недостаточно привлекательными для жителей улицы, обстановка не отвечала вкусам клиентов центральных секторов, а ночные шакалы Девятого предпочитали не рисковать. Когда-то посетителей было куда больше, но и времена тогда были другие. Бар явно уже отжил свое и теперь существовал скорее как клуб, в котором изредка собирались старые знакомые и проводились встречи, которые по каким-то причинам надо было провести вдалеке от посторонних глаз. Баров подобного рода всегда было много в окраинных секторах.

   Хозяин мог и не говорить, за каким столиком сидит господин Макаров. Врядли его можно было спутать с другими посетителями.

   Он был большой. Но само слово "большой" при описании господина Макарова уже теряло свой изначальный смысл, обретало какой-то собственный оттенок, символизируя уже не столько габариты, массу или плотность, сколько внутренние качества. Величина Макарова была молчаливой, но грозной. Так должен выглядеть ствол огромного крепкого дуба или обтесанный морем валун, попирающий прибрежный песок уже несколько веков. Он не выглядел по-настоящему огромным или широкоплечим, Маадэру приходилось встречать людей куда крупнее, но что-то в нем наводило на мысль о том, что он выше всех окружающих как минимум на две головы. Он действительно был высок и очень плотен. О таких людях говорят "крепко сбит" и Макаров полностью оправдывал эти слова. Он выглядел сбитым из какого-то очень прочного и тяжелого материала, будто заполненный изнутри свинцом. Выпирающий и довольно заметный живот показывал, что он не следит особо за спортивностью фигуры, но неуклюжим управляющий службой безопасности ничуть не выглядел. Скорее это была дородность старого и опытного зверя, которому уже нечего бояться.

   "Медведь, — подумал Маадэр, — Как я и представлял. Все русские чем-то похожи на медведей, но этот... Выглядит не очень грозно, но он, несомненно, опасен."

   "Медведь, — согласился Вурм, — Но помни, что ты комар. И постарайся поменьше жужжать".

   — Добрый вечер. Вы опоздали на три минуты. Я уже подумывал о том чтоб уйти.

   Голос был тот же, что и по терминалу. Густой, тяжелый, медленный. Рокот набегающей на мелкие камни океанской волны. На Маадэра господин Макаров смотрел без особого любопытства, но все же с некоторым интересом. Лицо у него было массивное, с выступающим треугольным подбородком и внимательными серыми глазами. Как многие русские он носил бороду, половина волос в ней уже была цвета подтаявшего снега.

   — Я хотел убедиться, что вы один, — Маадэр сел напротив него.

   — Я один. По-моему, не самое удачное место для разговора. Я имею в виду... — Макаров поморщился. Он явно не относился к тем людям, которые посещают подобные "Целлиеру" места, — Довольно мрачный интерьер.

   — Когда-то это был лучший в секторе французский винный бар.

   — Французы и лягушек жрать горазды, — он рассмеялся, громко и совершено искренне. Смех у него был приятный, смех человека, который смеется часто и с удовольствием, — Извините, если задел. Кажется, вы не француз.

   — У меня больше немецкие корни.

   — Вы неплохо говорите на имперском для прусака.

   — Стараюсь. Но мы здесь не для того чтоб пить рисовое вино и говорить о языках.

   — Верно! Совершенно верно! Мне нравится ваша деловитость. Хотя. право же, тема о языках тоже достаточно интересна. Конечно, я не филолог, но по-своему интересуюсь языками. Кстати у вас чувствуется некоторый акцент. определенно немецкого свойства.

   — Энтлеген, — неохотно сказал Маадэр, — Старая немецкая колония.

   Ему не понравилось, как спокойно и уверенно Макаров начал вести разговор. Он вел себя так, как не должен вести себя человек, которого заставили нервничать и вызвали в незнакомое место для важного разговора. Он был расслаблен, немного устал, доброжелателен и отвратительно спокоен. Или очень хорошо притворялся.

   — Не слышал о такой.

   — Не удивительно, — Маадэр резко прервал бесполезную тему, — Дело очень важное и вы должны быть в нем заинтересованы.

   Макаров кивнул.

   — Я заинтересован. Вы представитесь?

   — Нет. Мое имя не играет никакой роли.

   — Хорошо. Спорить, конечно, глупо, можете оставаться инкогнито. А меня вы знаете. Верно? Макаров Андрей Михайлович, если вам угодно — просто Андрей. Или по отчеству. Знаете, в Империи как-то всегда было проще с именами. Да и величать проще. Можно сказать "товарищ" или "гражданин", поскольку "господином" человека, занимающегося шантажом называть немного не с руки. Извините, если обидел. Многие жалуются, что я зачастую невежлив, но, честно говоря, это больше из-за рассеянности нежели из-за злого умысла.

   — Забудем про имена, — жестко сказал Маадэр. Ему хотелось оборвать этот тяжелый мерный рокот, погребающий мысли, завораживающий, равномерный. Кем бы он ни был, господин Макаров Андрей Михайлович, управляющий отделом безопасности акционерного товарищества "РосХим" был сведущ в нейро-лингвистике, — Мне плевать, как называть вас. А вы можете не называть меня.

   — Хорошо, — Макаров улыбнулся, — Но я привык как-то именовать собеседника. Чтоб вам не было обидно и в то же время чтоб уважить мою незначительную слабость, я могу называть вас вымышленным именем. Хорошо?

   — Бросьте свои фокусы, Макаров. Может, в психологических манипуляциях вы и разбираетесь, но на мне их отрабатывать бесполезно.

   "Вурм?..."

   "Психика пока в норме. Он профессионал, — Вурм был встревожен, — Голос, интонации... Пытается расслабить тебя. Учился он этому явно не в гимназии."

   "Расслабить и выяснить ненавязчиво все, что мне известно?"

   "Скорее всего. Будь предельно внимателен. На всякий случай немного добавлю адреналина."

   Макаров поднял огромные шершавые ладони в извиняющемся жесте.

   — Простите, Бога ради. Ладно, поскольку вы не хотите фиглярствовать и выбирать себе имя, я могу помочь. Значит так, вы немец... Энтлеген, да? Ох уж мне эти немецкие фамилии, извините, но все они какие-то странные, похожи на названия мебельных гарнитуров и пишущих машинок. Ну давайте что ли... например Этельберд Йенч.

   Маадэр почувствовал себя так, словно к позвоночнику без предупреждения приложили ледяную металлическую полосу.

   — Мерзкое имя, — сказал он через силу. Он знал, что Вурм делает все чтоб придать голосу естественность, но знал также уже и то, что его собеседник опасен гораздо, гораздо сильнее, чем ему казалось. Даже в желудке неприятно забурлило и Маадэр с отвращением к самому себе понял, что начинает паниковать.

   Глаза господина Макарова были похожи на две большие, залитые серым светом пещеры. Он улыбался.

   — Это ведь ваше имя, — сказал он весело, — С каких пор оно вам опротивело? Этельберд Йенч, кличка Куница. Год рождения, извините, запамятовал. Если не ошибаюсь, вы были субедаром КДФКС на Юпитере, примерно в начале тридцатых?

   — Субедар-мэйджо, — сказал Маадэр деревянным голосом.

   — Извините. Слышал, вы были неплохим специалистом. Жаль, лично познакомиться так и не привелось... Я сидел на Юпитере до тридцать шестого, потом ранение и... Кстати, только что понял, что Маадэр — это куница на немецком. Точнее, "мардэр", но не суть важно, все равно у вас замечательное чувство юмора. Куница, а!  Хорошо, действительно хорошо.

   Хозяин принес поднос — сырная запеканка и пиво для Макарова, стакан вина для самого Маадэра. Против его  ожиданий Макаров без опасений отхлебнул из бокала. Пару секунд покатал пиво по языку, потом поморщился.

   — Здесь это называют пивом? Напоминает залитый спиртом солод. Ужас... Вам тоже не нравится пиво, Йенч?

   "Я был слишком самонадеян, — подумал Маадэр с усталой яростью, не прикоснувшись к вину, — Комару отломали жало гораздо быстрее, чем он успел зайти на курс атаки. И показали, что с ним будет. Очень спокойно, быстро и без излишних сантиментов. Так, как поступают с наглыми и самонадеянными новичками, когда они влазят туда, куда их не приглашали."

   "Держи себя под контролем, — напомнил Вурм, — Он этого и добивается. Сбить тебя с курса, смутить, заставить чувствовать неуверенность."

   "У него это получилось. Я в его руках."

   "Если бы он хотел тебя раздавить — сейчас за его спиной были бы жандармы. Он играет, Маадэр. Играй и ты."

   — Ладно, Бог с пивом... У нас серьезный разговор, а я все о глупостях... Кстати, так вы действительно не жаждете встречаться со старыми знакомыми?

   — Нет, — Маадэр послал ему насмешливый взгляд, — Не жажду. А вы?

   Макаров пожал плечами.

   — Я работал во внутреннем отделе. Там были другие люди. И из КДФКС я ушел сам, уволился в запас. Можете успокоиться, господин Маадэр, я не ясновидящий и не колдун, просто папка с вашим делом мне хорошо знакома. Вы были на хорошем счету. Особенно после того дела в Нью-Перте, в тридцатом... Помните?

   — Хватит. Вы уже достаточно ясно показали, что знаете меня. Не играйте на одних и тех же струнах постоянно, господин Макаров. Я ведь тоже не дурак. Я был субедаром-мэйджо КДФКС, а это тоже кое-что значит.

   — Я был лейтэнт-колонэль, подполковник по старой имперской системе. Не люблю эти новомодные звания, с какой стати было перенимать их...  Ладно, не будем, — Мааров вдруг стал серьезен. Лицо его ничуть не изменилось, а глаза по-прежнему казались залитыми серым светом пещерами, но теперь это была серость раннего заката. В ней чувствовалось еще что-то, — Я давно уже оставил службу и жалованье мне платит не имперский штаб. Единственный шантажист здесь вы, о вас и поговорим. Где контейнер и материалы?

   "Время разминки прошло, — прокомментировал Вурм, — Прощупывание и контакт закончены. Теперь он будет тебя давить. Покажи зубы."

   — Спрятан, — Маадэр развел руками, — Разумеется, в надежном месте и не у меня дома.

   — Для современного био-софта не проблема узнать адрес самого надежного места, — сказал Макаров немного задумчиво, — Вы, конечно, думали об этом?

   — Само собой. Но есть одна проблема. Если вы читали мое дело, должны были знать о моем ранении в тридцать третьем. наверно, там было все подробно.

   — Кажется, к тому моменту вас уже командировали с Юпитера. Не знаю, куда.

   — Это и не важно. В общем, у меня частично дефункционирована нервная система. Тогда я чудом выжил. Любой био-софт может остановить мое сердце или выжечь мозг. Ни одна стандартная разработка не будет работать стабильно.

   Макаров прищурился.

   — Блеф.

   — К сожалению или к счастью, но нет. Зачем, по-вашему, мне надо противоядие? Ваш софт сидит во мне.

   — Это невозможно.

   — Конечно, вы же хотели чтоб он убивал за минуту, так? Должно быть, я вас разочаровал. Он действительно убивает меня, но куда медленнее, чем вы рассчитывали.

   — Не верю, — Макаров пристально посмотрел прямо в глаза. Отдаленное зарево, мерцающее в них, делало ложь невозможной, — Я не специалист, но я работал с этим софтом. Его нельзя остановить, если он попадает в мозг.

   — Еще одна деталь моей биографии, которой не оказалось в вашей папке, — Маадэр коснулся пальцем лба, -  Мозговой паразит. Малоизвестный биологический вид, который я подхватил на одной не очень популярной планете. Обычно он уничтожает человека за неделю. Но мне в каком-то смысле повезло. Мое покореженная нервная система сбила его с толку, кроме того я тогда находился под действием сильных психотропных препаратов. Вообще там была довольно сложная история... Но это к делу не относится. В общем, с тех пор я стал уникальной находкой для всех врачей, нано и микро-биологов.

   — У вас в голове паразит?..

   Макаров спросил это с удивлением, но поражен он явно не был.

   — Скорее это уже напоминает симбиоз. Он проник почти во все клетки моего тела. Что-то вроде плесени, которая прорастает изнутри, но уютней всего ему в моем мозге.

   — Звучит маловероятно.

   — Изнутри это тоже выглядит странно. Он сросся со мной, но продолжает высасывать мой мозг — это его природа. Однако он стал гурманом. Он хочет растянуть это подольше, потому что когда запасы мозга закончатся — умрет и он. И био-софт ему очень мешает.

   — Должно быть, это ощущается весьма мерзко.

   — Так и есть, — Маадэр позволил себе улыбку, — Но иногда это полезно.

   "Не переборщи."

   "Я в рамках. Если бы я сказал, что паразит, живущий в моем мозгу, разумен, он решил бы, что я нарко".

   Макаров вдруг оказался совсем рядом. И в нем не было совершенно ничего добродушного. Тот человек, который сидел здесь, шутил, смеялся и ерничал, никогда не существовал. Всего лишь камуфляжная сетка. Мох на поверхности зазубренного горного пика. Он действительно был похож на огромного медведя и сейчас этот медведь принюхивался, ощерив огромные зубы. Маадэр для него был мелочью, которую перекусить ничего не стоит, достаточно лишь клацнуть челюстями.

   — Чимико-Вита? — спросил он. Маадэр заглянул в его ледяные и в то же время пылающие глаза, — Ты лжешь. Так ведь? Мелкий выродок... Совсем потеряли страх, а?

   — Что...

   Макаров положил руку ему на плечо. Она была тяжела, как ствол дерева, под ее тяжестью трещал позвоночник. Маадэр зашипел. Этой силе он мог противопоставить только свой имплантант в левой руке, но мощи синтетических мышечных волокон могло не хватить. Макаров был очень, очень опытен и силен. И очень серьезен.

   — Обчистили Кануни, а теперь, значит, решили вернуть украденное, да? Очень нагло, но не очень разумно. Что задумали? Отвечай иначе я сломаю тебе ключицу. Быстрее.

   "Уровень боли уменьшил. Но напряжение большое. Я могу снизить чувствительность, но не укрепить кость."

   "Делай, что можешь, Вурм."

   — Стойте. Я не знаю, что такое "Чимико-Вита." Я не связан с ними. Я мерценарий.

   — Мерценарий?

   — Работаю сам на себя.

   — Ложь. Сейчас ты расскажешь все, быстро и тихо. Не пытайся привлечь внимание посетителей, этим ты себе не поможешь, а день у них будет окончательно испорчен.

   Боли Маадэр не чувствовал, но отвратительное ощущение того, что собственное плечо сейчас захрустит и обмякнет было дьявольски неприятно. Он ударил левой рукой, целясь в переносицу. О челюсть Макарова можно было сломать  и стальную дубину. Тот лишь выставил перед собой ладонь и пальцы оказались зажаты в огромные сжимающиеся тиски.

   — Имплантант? Хорошая мысль, спрятать его в левую руку. Старая школа. Но тебе не поможет. Ты расскажешь мне все. А потом я найду тех, кто приказал тебе устроить все это. Не знаю, обнадежит ли тебя это, но когда я их найду, им будет еще больнее. Думали, можно просто увести груз из-под нашего носа? Вы лишь шавки, дорогой Йенч, блохастые дворняги на побегушках. Танфоглио вас не спасет. Я дотянусь и до его хребта.

   Сидящие за соседними столами все видели, но, как только Макаров положил Маадэру руку на плечо, отвернулись. Они не стали уходить, просто продемонстрировали, что находятся в своем, изолированном, пространстве. Двое людей могут делать что угодно, если это не мешает остальным присутствующим — неписанный кодекс Восьмого, который вырабатывался годами. Не очень благородно, но очень разумно. В Девятом не существовало и вовсе никаких кодексов. Хозяин исчез из-за стойки. Маадэр понимал, почему.

   — Дайте... сказать... черт...

   Макаров немного ослабил хватку. Не полностью, просто дал ему набрать воздуха. Маадэр чувствовал себя отвратительно — как щенок, которого треплют за шкирку, подняв над землей. И он понимал, что почти бессилен. Даже если Вурм впрыснет лошадиную дозу адреналина в кровь, от которой взорвется сердце, даже если как-то вытащить из кармана "Корсо", даже если уменьшить до предела чувствительность нервов... Господин Макаров был не просто хищником, он был из того поколения защитников, которых тщательно отобрали, воспитали и обучили. Посреди Пасифе он был как медведь в стае куцехвостых шакалов.

   — Десять секунд. Ты тоже давал мне время, верно? Я даю столько же. У тебя десять секунд чтоб выложить, кто послал тебя ограбить Кануни, где сейчас груз и зачем ты вышел на контакт с "РосХимом." Добавочного времени на ложь нет. И если тебе кажется, что старик Михалыч может разорвать тебя голыми руками без всяких имплантантов и химии на клочки, то этому чувству лучше верь.

   Вурм был взволнован. Даже более чем.

   "Что делать? Идем на прорыв?".

   "Он порвет меня до того, как я успею пошевелиться."

   "Я чувствую его. Он быстр, но если стимулировать тело до критического предела, у нас будет небольшой выигрыш."

   "Паршивое положение. Пока ничего не делай, только регулируй боль. А черт... Займись этим. Я постараюсь выкрутиться."

   — Я не... я не грабил Кануни. Он пришел ко мне сам. Я только мерценарий.

   — Мерценарий... — протянул Макаров с презрением, — Только на Юпитере могли придумать что-то вроде этого. Частный следователь, охранник, инкассатор, курьер. А при случае — разбойник, софт-корсар, торговец химией, вымогатель, наемный убийца... Мне попадались люди этой профессии, уже тут, на Пасифе. Далеко не все из них были довольны встречей.

   — Он назвал себя Зигана, — Маадэр говорил сквозь зубы, так чтоб у собеседника было ощущение, что он испытывает невыносимую боль. Впрочем, скрип собственных только облегчал это, — Попросил вернуть био-софт, который у него украли. Обещал вознаграждение.

   — Много?

   — Полторы тысячи. Я нашел грабителей, два уличных хлодвига, Ерихо.

   — Хлодвиги, отлично. Еще одно местное изобретение. Генетические уроды. Если бы не Империя, Юпитер и спутники через десяток лет превратились бы в кишащую чудовищами радиоактивную пустыню. Но сейчас мы не об этом, продолжай... Ты нашел их и?

   — Они мертвы, так получилось. Контейнер у меня. Содержимое на месте... Я искал хозяев Зигана... То есть Кануни чтоб вернуть его и получить противоядие.

   — И двадцать тысяч.

   — Да. Это моя работа.

   — Ты трудолюбив, — Макаров усмехнулся и вдруг разжал руки. Маадэр с облегчением сел обратно.

   "Все в порядке, — доложил Вурм, — Немного помят, но ничего страшного."

   — Проверка закончено? — поинтересовался Маадэр, — У вас встроенный детектор лжи?

   — Нет. Я из того поколения, когда зашивать в тело железяки считалось глупостью. Но ты сказал мне правду.

   — Как вы это определили?

   — Хлодвиги. Братья Ерихо. Ты зря думаешь, что "РосХим" платит мне деньги за то, чтоб я нежил свою жопу в мягком кресле. Мы вышли на них, своими путями и, к сожалению, слишком поздно. Нашли только  два трупа. Один больше похож на решето, другого нашпиговали ардоритом.

   — И что?

   — Это не случайные люди. У них тоже были папочки на моем столе. Они работали на "Чимико-Вита", не настоящие боевики, а так, на подхвате... В Империи таких зовут шестерками. Просто зубастая мелочь для пикантных поручений. Я даже знаю, почему использовали именно их — Танфоглио боится, что его серьезных специалистов мы знаем и, кстати, не без основания... Решил пойти на авантюру с шавками. Поэтому я и подумал на тебя. То есть, что ты — человек Танфоглио, посланный чтоб замести хвосты, избавиться от пары жадных хлодвигов и доставить груз шефу.

   — Я работаю только на себя. Что такое "Чимико-Вита"?

   Макаров махнул рукой. Она двигалась легко и быстро, ничуть не похожая на ту лапу, которая минуту назад готова была смять его кости. Маадэр машинально погладил посиневшее запястье. Бороться с этим сумасшедшим имперцем ему больше не хотелось.

   — Неважно. Главное — что груз у тебя. Где он?

   — Я уже сказал. Все в том же надежном месте. Принести его могу только я. И я сделаю это — как только получу противоядие и тридцать тысяч.

   — Разговор был о двадцати.

   — Вы заставили товар подорожать. Пусть десять тысяч вычтут из вашего жалованья.

   — А ты смел, Куница, — задумчиво сказал Макаров. Он уже не был страшным, просто большой и немолодой человек, уставший и одинокий. Еще одно лицо? Маска? Способен ли этот профессионал, бывший контрразведчик и убийца, на искренность? — Прямо как раньше. Смел, нагл, думаешь только о себе и достаточно осторожен.

   — Мы уже не будем работать вместе. Ни на Юпитере, ни тут. То время прошло.

   — Я знаю. Ты хищник другого поколения, работа в КДФКС лишь закалила тебя, заточила зубы. Самостоятельное плавание пошло тебе на пользу. В этой канализации, в которую превращаются спутники, выживают почему-то только пираньи... Ладно. Оставим лирику. Нет, ты не нужен мне. Ты слишком беспринципен, жаден и самодоволен чтоб работать на меня. Мы сделаем иначе. Сейчас ты пойдешь за био-софтом. Следить за тобой не будут, но думаю ты понимаешь, что шутить не стоит. Пойдешь за софтом и принесешь его сюда мне. Только учти — хоть я и не молод, на эту запеканку и бокал пива у меня уйдет минут сорок. У тебя есть время, пока я буду ужинать. Воспользуйся им правильно.

   — Понял. Деньги и противоядие у вас?

   Макаров кивнул.

   — Ампула и двадцать тысяч. Чтоб получить еще десять надо будет прогуляться к ближайшему банкомату.

   — Вы даже не торгуетесь. Не слышал, чтоб служба в КДФКС развивала щедрость.

   — Зачем? Во-первых, деньги-то не мои, во-вторых, товар этого стоит. А для "РосХима" это копейки. Я жду тебя.

   — Хорошо. Я скоро вернусь.

   — Жми.

   Макаров помахал рукой и взял бокал. Маадэр встал и двинулся к выходу. Он чувствовал себя очень уставшим.

   "Помочь?"

   "Не стоит. Потом возьму кофе. Тебе тоже пришлось несладко."

   "Да."

   "Я угощу тебя таким сладким кофе, что тебя вывернет наизнанку. Дай только разобраться с этим проклятым товаром. Тридцать тысяч... Мой заработок за два года. Я мог попросить и больше..."

   "И не ушел бы живым. Он был прав, ты жаден."

   "Он был прав только в том, что я хоть и маленькая, но очень зубастая рыбка. А маленькая рыбка, если  достаточно резва, может добиться своего".

   "И самодоволен."

   "Прекрати. Единственное что... Я имею в виду, единственное, что мне показалось странным — то, что он поверил мне. Отправил без сопровождения, без клопа... Я имею в виду... Он не похож на человека, который страдает излишней доверчивостью, кроме того он неплохо знает о моем прошлом, но все же..."

   У самое двери, прежде чем шагнуть на лестницу, Маадэр неожиданно для себя повернулся в ту сторону, где в конце длинного полуосвещенного зала едва угадывался огромный силуэт. А потом произошло что-то непонятное  и очень, очень быстрое.

   Глаза резанула боль — такая, словно изнутри в них воткнули по паяльнику, все окружающее вспыхнуло белым огнем и преобразилось. Стало очень светло. Маадэр успел понять, что это сделал Вурм и собирался спросить,  в чем дело, но почувствовал движение в конце зала. Зрение было настолько глубоким и четким, что это доставляло едва переносимую боль, все, чего касался взгляд, проливалось кипящим белым огнем прямо на мозг. И в этом прекрасном огненном хаосе, более сумасшедшим, чем картина любого сумасшедшего абстрациониста, Маадэр вдруг увидел Макарова. Тот все также сидел за столом и, казалось, смотрел только в свою тарелку. Но одна рука у него была под столом и в ней угадывался очень небольшой, размером с авторучку, предмет.

   "Вурм!" — крикнул Маадэр и прыгнул, рассчитывая на то, что успеет.

   Собственное тело двигалось непозволительно медленно. И еще он видел тончайшую белую нить, которая неслась к нему. Похожую на крошечную молнию. Маадэр еще не успел понять, что это, но вложил все силу в этот прыжок. Кажется, он успел. Рядом с его щекой что-то треснуло, но оборачиваться он не стал — перепрыгивая через несколько ступенек помчался вверх по лестнице. Вурм сделал кровь такой горячей, что собственное тело едва ощущалось, Маадэр просто чувствовал себя центром чего-то невидимого, быстрого и бесформенного. Сзади что-то взвизгнуло, раздался треск пластика. Макаров быстро сообразил, но второй выстрел слишком запоздал — Маадэр уже выскакивал на улицу.

   Снаружи была ночь, зябкая, резкая и сырая, ночь Пасифе. Сейчас она была настолько ярка, как будто Юпитер превратился в сверхновую. Вурму пришлось действовать без деликатностей и он не сразу поймал нужную чувствительность. Маадэр успел подумать, что с такими трюками надо быть поосторожнее, не хотелось бы сжечь сетчатку или повредить зрительный нерв.

   Его ждали. У дверного проема стояли двое, но спиной к нему. То ли не ожидали, что он так быстро поднимется, то ли рассчитывали на шефа. Они были не новички, начали разворачиваться на звук шагов, но у Маадэра оставалось преимущество в скорости. Правого он ударил локтем в подбородок и сразу же рванул из кармана револьвер. Верный "Корсо" маленькой металлической бабочкой вынырнул из кармана. Но второй успел среагировать — в его руке появилось длинное узкое лезвие, возникшее из ниоткуда, должно быть грамотно сделанный имплантант. Уродливая полоска стали не блестела, лишь матово светилась. Маадэр ударил его рукоятью пистолета по зубам и с мимолетным удовольствием почувствовал на ребре ладони что-то липкое и теплое.

   "В сторону!.."

   Он бросился бежать и почти тотчас же рядом что-то просвистело и рассыпалось яркими желтыми искрами по стене. Запахло паленым пластиком. Маадэр прошипел что-то неразборчивое, не оборачиваясь выстрелил дважды, не рассчитывая в кого-то попасть, больше надеясь сбить прицел невидимому стрелку. Или стрелкам?.. Мерзостное ощущение того, что твоя спина мелькает в черном кольце чьего-то прицела и где-то совсем близко чей-то палец уже тянет спусковую скобу, выбивало дыхание, жалило во все нервные центры. Вурм молчал, Маадэр не знал, что он делает, но понимал, что задача пред ним тоже стоит непростая — выбрать все ресурсы тела, не переходя невидимую ему самому черту, за которой организм начинает убивать сам себя. Человек способен на многое, но его тело достаточно слабо.

   Сзади опять прогрохотали выстрелы, по барабанным перепонкам словно запрыгали огромные чугунные шары, наполняя череп звоном. Маадэр выстрелил вслепую еще раз, кажется даже кого-то задел — сзади послышался негромкий вскрик. Хотя это могло ему показаться — звуки были искажены и неузнаваемы.

   Угол здания был совсем рядом, Маадэр отчетливо видел его на фоне иссиня-огненного неба, пугающего как раскрывшаяся над городом космическая бездна. Свернуть за него — и он в безопасности. Там будет забор, перемахнуть через него, потом через корпус бывшего университета, там много узких тоннелей воздуховодов, в которых его уже никто не настигнет...

   Еще одна пуля со звоном оставила узкую отметину на столбу в полуметре от его лица. Маадэр бежал со всей скоростью, но которую было способно его тело, вилял, пригибаясь и стараясь слиться с темным фоном стен, но пули щелкали слишком близко. Маадэр терпеть не мог этот звук.

   У самого угла он резко обернулся и выпустил оставшиеся три пули. За ним бежали четверо или пятеро — кажущиеся одинаковыми темные силуэты, беззвучные и гибкие как щупальца. Не профессионалы — понял Маадэр с облегчением — ребята грамотные, но без особого опыта. Наверно, Макаров не успел еще как следует поднатаскать своих щенков. Тем более — на сопротивляющуюся дичь, которую не стоит загонять в угол. Маадэр ни в кого не попал, но он и не целился, ему просто нужна была передышка чтоб выиграть несколько секунд. Преследователи попадали, но тут же ответили выстрелами, сразу две или три пули с противным звуком проскрежетали над самой головой Маадэра, на него посыпались мелкие осколки пластика и кирпичная крошка. Но он не собирался вступать в перестрелку. Краем глаза он успел заметить самого Макарова — русский прилично отстал, но все равно бежал с пугающей скоростью, кажущейся невероятной для его немаленького тела. Он словно плыл над землей. И Маадэр понял — надо убираться отсюда. Если за него возьмется сам Макаров, у него не останется и тени шанса, в какой бы узкий тоннель он не забился. Маадэр не удержался, навел револьвер на приближающуюся фигуру, но курок лишь сухо щелкнул. Времени лезть за патронами не было, тем более остальные преследователи, убедившись, что он не стреляет, уже готовы были подняться и накрыть его свинцовым валом.

   — Мы еще встретимся, Андрей Михайлович, — пробормотал Маадэр и, коротко разбежавшись, премахнул через забор.

3

   "Я голоден".

   — Заткнись.

   "Мне нужна пища. И ты мне ее дашь, если не хочешь прямо здесь свалиться в эпилептическом припадке."

   — Я дам тебе пищу. Потерпи. Надо убедиться, что нет хвоста.

   "Они давно отстали."

   — Очень надеюсь.

   Маадэр был на окраине сектора, дома здесь стояли совсем небольшие, но относительно приличные, а количество людей на улице позволяло хоть как-то слиться с человеческим фоном. После бешенной гонки Маадэра сильно трясло, резервы организма были почти полностью исчерпаны. Вурм сутки не ел, цедя оставшиеся крохи, чтоб спасти жизни их обоих ему пришлось выложиться на полностью. Теперь он ядовито ворчал и ворочался. Наверно, со стороны Маадэр напоминал человека в сильнейшем пост-эффекте — он был бледен, ноги ступали неловко и то и дело оступались, глаза, все еще отходящие после почти ослепившего их всплеска, покрыты красным прожилками.

   — Ну и видок у меня, — пробормотал он, увидев свое отражение в грязной витрине, — Надеюсь, здесь не много городовых.

   Идущие навстречу люди старались на него не смотреть, кое-что даже отходил в сторону. Перепачканная во многих местах и зияющая парой прорех куртка мерценария не вызывала ни у кого доверия. Его лицо не вызывало доверия и раньше. с более крупных улиц Маадэр постепенно перебрался на переулки, где людей было уже меньше, несколько раз он делал круг или менял направление, грамотно обрывая возможную слежку. Охотники Макарова могли сплоховать, но следопыты "РосХима" могли оказаться высокой квалификации.

   "Дилетанты, — сказал Маадэр, сворачивая в очередной переулок, — Совершенно непродуманная и неслаженная работа. Как стадо телят. Метались друг у друга под ногами, все направления не перекрыли, палили как психи... Сейчас там, наверно, толпа городовых, а то и жандармы. Макаров наверно устроит взбучку своим хлопцам — такой жирный кусок упустили... И он сам в дураках."

   "Он рассчитывал снять тебя сам."

   "И промазал."

   "Нано-пуля прошла близко. Тебе повезло. Если б она немного не отклонилась, не спасла бы даже твоя реакция, которую я и та поднял до верхней планки".

   Маадэр задумчиво почесал в затылке. Рука коснулась мохнатой дырки в воротнике куртки. Рассеянно поковыряв ее ногтем, он обнаружил под слоем кожи что-то круглое и маленькое, размером с дробину. Чтобы вытащить ее ушло полминуты.

   — Вот так вот, — сказал он сам себе, рассматривая находку на ладони, — Совсем рядом прошла, красавица.

   Это была та самая нано-пуля, с которой он чудом разминулся около лестницы. К счастью, толкнуло его предчувствие, спасло в очередной раз... Отчасти именно за этот нюх его и называли когда-то Куницей, за вечную настороженность и готовность в любую секунду обернуться. Потом это стало его именем.

   Нано-пуля выглядела совершенно безобидно — тусклая сфера, непривычно легкая даже для своих размеров,  человеческий зрачок и то крупнее. Но Маадэр знал, что это всего лишь оболочка, призванная разогнать саму пулю в стволе до нужной скорости и стабилизировать ее траекторию, сама пуля настолько мала, что разглядеть ее можно только под достаточно мощным микроскопом. Комок молекул, выглядящий не опаснее, чем иллюстрации из гимназических учебников химии. Являющийся сложнейшей нано-структурой, запрограммированной на деятельность внутри человеческого тела. Такая пуля удобна — ей не обязательно попадать в сердце, она может даже не уйти полностью под кожу, не коснуться кровеносных сосудов. Но крошечному смертоносному механизму, прячущемуся внутри металлической сферы, будет достаточно. В последнее время на Пасифе появилось много подобного рода игрушек, по большей части, конечно, нелегальных. Одинаковые внешне, внутри они таили сюрпризы — от простой временной парализации мышц до асфиксии, слепоты, потери сознания, остановки сердца. Или растворения всех костей в человеческом теле за неполных две минуты.

   Маадэр подумал, что именно такой гадостью и было заряжено оружие Макарова. Впрочем, скорее всего бывший русский контрразведчик стрелял исподтишка — он не хотел привлекать к себе внимания посторонних, так что и смерть Маадэра, возможно, выглядела бы вполне естественной. Мало ли что может случиться с потрепанным жизнью мерценарием, на теле которого полно залатанных дырок, а внутри него бурлит наркотическая дрянь?.. Паралич сердечной мышцы, судорога — и взволнованный, оказавшийся рядом Макаров сокрушенно рассказывает жандармам, что его бывший сослуживец всегда отличался слабым здоровьем.

   Постепенно он приходил в себя, предметы перед глазами они не казались размытыми, восстановилось равновесие. Неприятные ощущения доставляла только тупая ноющая боль в затылке, но Вурм говорил, что она продлится не очень долго. И еще было что-то странное, какое-то очень знакомое и столь же тонкое ощущение — как будто тончайшая золотая иголочка прошла сквозь лобные доли мозга и теперь едва заметно вибрировала. Ощущение не было  неприятным, но оно что-то означало, но Маадэр не мог вспомнить, что. Думать было тяжело, мысли лезли плотными густыми комками, даже память подводила.

   "Я не понимаю."

   "Чего?"

   "Их. Его. "РосХим" и Макарова. И это очень плохо. Если не понимаешь противника, это значит, что ты ничего о нем не знаешь. Не можешь предсказать его действия, не знаешь, исходя из чего он принимает решения... Во-первых, почему меня решили убрать? Я понимаю, что один мерценарий с не в меру развитым нюхом может стать у них занозой, а пришлепнуть меня не стоит ничего, но разве они не подумали о том, что целый контейнер смертельного био-софта выпал из их лап и теперь болтается неизвестно где? Они готовы были потерять его — только чтоб заткнуть рот мне? Но я сам был готов притащить его к ним в зубах. Это странно. И я не понимаю. Если с человеком ведут хитрую игру, его не убивают до того, как он сделает нужный ход. Или убивают сразу. Если они считали, что я лазутчик этого... как его...

   "Чимико-Вита".

   "Угу. Зачем тогда было разыгрывать этот спектакль в "Целлиере"? Не думаю, что решение избавиться от меня было внезапным, такие люди как Макаров не делают поспешных решений. Тем более когда речь идет о точечном био-оружии, при одной мысли о котором все жандармы Юпитера и спутников становятся в охотничью стойку. Если он доверял мне — зачем решил убить, как только все обернулось в его пользу? Если считал агентом конкурентов — зачем беседовал?"

   "Ты дурак, — беззлобно сказал Вурм, — От шань-си твой мозг уже сгнил."

   "Что ты имеешь в виду?"

   "Ты для них опаснее вех конкурентов вместе взятых. Никто не собирался тебя оставлять в живых."

   "Не понимаю."

   "Грызня между конкурентами — дело обычное, у него есть свои закономерности. Время от времени один выхватывает у другого из пасти кусок послаще. Или впивается в живот. Ты сам любил сравнивать Пасифе с аквариумом, в котором полно острозубых рыб."

   "Мои зубы тоже пока не вышибли, — заметил Маадэр, ощупывая сквозь ткань куртки револьвер, — Ближе к сути."

   "Кража нового био-софта — это ущерб, но не катастрофа. Конечно, это очень опасная штука и на ее разработку наверняка ушло много времени и сил, но это не станет концом света для "РосХима". Наверняка у конкурентов были свои разработки на похожую тему, "РосХим" никогда бы не удержал всь черный рынок. Кража образцов — всего лишь обидный и неприятный удар поддых. Ты опаснее. Конкуренты могут сделать свой образец исходя из полученного прототипа. Или усовершенствовать его в своих лабораториях. Может, сделают контр-агент. Но они не пойдут к жандармам. А ты можешь. И ты этим угрожал."

   "Обычный шантаж, Макаров понимал это не меньше меня. Он сказал, что я жаден и по-своему был прав — мерценарии всегда плыли в ту сторону, где плавает больше корма. Он предложил мне достаточно".

   "И еще он сказал, что ты ненадежен. С тобой нельзя работать — ты можешь предать. Помнишь? Он сказал это тебе в лицо. Все из-за этого, Куница-Йенц. Ты ненадежен и жаден. Что, если имперцы предложили бы тебе больше тридцати тысяч? А ведь они могли. И тогда решение проблемы встало "РосХиму" в миллионы. Они испугались твоей непредсказуемости. Украденное писали в побочные расходы. Вместе с тобой".

   Маадэр вынул сигарету и закурил, с неудовольствием отметив, что пальцы еще дрожат.

   "Это звучит разумно, старый червь. Но все равно не объясняет, отчего Макарову вздумалось пообщаться со мной."

   "Он старый опытный контрразведчик. Прощупывал тебя, выбивал ве, что тебе известно. Не хотел рисковать, убирая неизвестного ему человека, который, возможно, чем-то опасен."

   "Я оказался неопасен".

   "Да. Ты оказался не сыскным агентом и не лазутчиком, а всего лишь мелкой мошкой, урвавшей слишком жирный для нее кусок. И Макаров решил с тобой не церемониться."

   Маадэр сплюнул. Он чувствовал себя гадко. А Вурм как всегда был прав. Мудрый червь. Его просто просчитали и выкинули, никто не держал его даже за противника. Мошка... А он еще думал побороться, вонзить жало в  уязвимое место. Нет здесь уязвимых мест, а мошек вроде него пришибают хлопком ладони, не глядя. Макаров опытный зубр, заговорил его и заставил поверить, чтоб потом тихо и без шума снять. Вот только здесь ему немного не повезло.

   На углу нашлась аптека. Маадэр бросил недокуренную сигарету и вошел внутрь. За прилавком стоял пожилой мужчина в строгих очках и в непременном белом халате. На Маадэра он посмотрел с откровенной опаской. "Смотрит как на вошь, — зло подумал Маадэр, вынимая из кармана пачку купюр, — Прогулялся бы он вечерком по улицам Девятого, быстро почуял бы вкус настоящей жизни..."

   — Глюкозу, — сказал он, протягивая деньги, — Десять грамм концентрированного белка "Альбюмен-си". Порционную пачку глутелина, свежего. Сферосому. Две ампулы пролина, если есть. Тирозин. И что-нибудь из алколоидов... Мускарин есть?

   — Нет.

   — Тогда физостигмин, пять тысячных грамма. И еще пару вещей...

   Аптекарь запаковал все и с брезгливым выражением на красивом тщательно выбритом лице принял не очень чистую купюру. Сдачи Маадэр ждать не стал. Вышел из аптеки, завернул в ближайшую подворотню и проглотил все купленное, морщась от вкуса. Такой питательный коктейль содержал почти все необходимое Вурму, хотя и вредно действовал на печень. Питаться подобным образом было просто, но дорого и не особенно приятно для обоих. Но Вурм сегодня не возражал.

   "Я пополнил силы, — сказал он, когда Маадэр вышел на улицу и выкинул пустые упаковки в мусорник, — Тебе тоже не мешало бы поесть."

   "Сейчас нет времени."

   "Хорошо. Я позабочусь чтоб желудок тебя не беспокоил. А ты пока можешь принять эндоморф."

   "Это нужно тебе?"

   "Нет. Ты принимал его последний раз четыре часа назад, действие скоро закончится. А электромагнитных полей здесь несчесть."

   "Спасибо", — Маадэр вынул привычный контейнер, похожий на пистолетную обойму, выщелкнул капсулу и вдруг замер.

   "В чем дело?"

   "Это ощущение... Я вспомнил, когда уже его чувствовал. Зигана. Или как его там звали по-настоящему... Он фонил похоже. Что-то очень маленькое, но излучающее."

   "Клоп".

   "А дьявол..."

   Маадэр ощупал себя, но, конечно, ничего не нашел. Впрочем, он не очень на это надеялся. Хороший электронный клоп настолько мал, что найти его без оборудование дело безнадежное, даже если обладаешь нюхом на любые электромагнитные поля и излучения. Самые лучшие клопы — крошечные механизмы, схожие с нано-пулями. Им несложно внедриться глубоко под кожу, так чтоб носитель не смог дотянуться пальцами, или даже в кору головного мозга -  защита от извлечения хирургическим путем. Таким микроскопическим шпионам не требуются аккумуляторы — энергию они получают от своего ового хозяина, используя окисление в организме как энергию. К счастью, пока о таком ходили лишь слухи, "РосХим" полагалась на не столь современные, но надежные средства.

   — Ублюдок толсторукий, — проворчал Маадэр, — Успел...

   Он переложил револьвер в карман штанов, куртку сорвал и бросил в открытый подъезд ближайшего дома. Ощущение проникшей в голову золотой иголочки пропало. Но он мог здорово вляпаться — петляй как хочешь, хоть по всему Восьмому, и сам не заметишь, как за очередным углом налетишь на молодцев Макарова. В этот раз они уже будут умнее и осторожнее, на ошибках, говорят, учатся. Маадэр надеялся, что зацепил хотя бы одного.

   "Что это, перестраховка? — спросил он, миновав быстрым шагом еще несколько кварталов, — Макаров не был верен в том, что уберет меня и решил повесить на всякий случай клопа? Или он успел повесить его еще раньше?.."

   Если б у Вурма было тело, он бы пожал плечами.

   "Не знаю. Но сейчас это не важно. Куда теперь?"

   "Сколько мне осталось?"

   "Шестнадцать часов."

   "Шестнадцать? Но ведь..."

   "Я знаю. Софт оказался сильнее, чем мне сперва казалось, он очень быстро прокладывает дорогу к твоим центрам дыхания и сердцебиения. И мне пришлось ослабить над ним контроль чтоб спасти нас от пуль. Он очень силен, Маадэр. Шестнадцать часов, да и тех я не гарантирую."

   "Отлично", — Маадэр зло рассмеялся. Идущая рядом парочка испуганно шарахнулась в сторону.

   Шестнадцать часов жизни.

   Без шанса выжить.

   С тикающей бомбой в мозгу и со стволами, направленными из каждой темной подворотни.

   И умирать мучительно, тошно, отчаянно не хотелось. Дьявольски хотелось идти и чувствовать себя живым. Дышать. Слышать удары собственного сердца. Чувствовать лицом вечносырой ветер Пасифе. Ощущать вонь свалок. Касаться подошвами твердой земли.

   "Выхода нет, — сказал Маадэр со спокойствием, удивившим его самого, — Что ж, любая игра имеет эндшпиль. Моя партия удалась. Это будет не больно?"

   "Я обещаю, " — тихо ответил Вурм..

   "Не хочу отсчитывать часы, всегда не любил ожидания смерти. Надо разобраться с этим по-мужски и сразу. Можно купить еще немного физостигмина. Не самый надежный алколоид, но его хватит. Стрелять себе в голову из пистолета я всегда считал помпезной истерикой. Впрочем, как вариант можно пойти навестить старых друзей, в офис "РосХима". Скорее всего меня снимут их снайпера на подходе, но если прорвусь внутрь, будет шанс захватить с собой хотя бы пару ублюдков..."

   "Ты хочешь умереть?" — спросил Вурм непривычным голосом. Маадэр подумал, как ему, наверно, сейчас неуютно — быть запертым внутри мозга который совсем скоро станет комком посеревшей от некроза плоти. Без собственных глаз, без ушей, без рук... Затерянный и запертый кусок сознания. Точнее, он сам, маленький скорчившийся Этельберд Йенц, которого звали когда-то Куницей.

   "Нет."

   "Тогда не торопись. Шестнадцать часов — это не так уж и мало."

   "Достаточно мало, если нечего ждать".

   "Есть еще один путь. Еще не шанс, но намек на него."

   Маадэр остановился посреди мостовой.

   "О чем ты, Вурм"?

   "Думаю, ты уже догадался".

ГЛАВА V

1

   Вино было очень вкусным. По сравнению с ним то, что подавали в "Целлиере" казалось недобродившей виноградной закваской. Оно было очень жидким, неуловимо терпким, наверно даже немного маслянистым. Оно касалось языка жидким бархатом, но было достаточно крепким чтоб вскоре потеплело в щеках и мысли потекли легче и спокойнее. Маадэр покрутил в руке бокал, наблюдая за тем, как багровая жидкость колышется и то захлестывает тончайшие хрустальные стенки, то отступает кровавым морем обратно. Это зрелище завораживало.

   — Вот и все, — сказал он, отрываясь, — Надеюсь мой рассказ не показался вам затянутым.

   — Ничуть, — сказал мужчина, сидящий в кресле напротив него, — Я считаю себя деловым человеком и высоко ценю время, но ваш рассказ, конечно, стоил каждый минуты.

   — Я тоже начал ценить время, — Маадэр искривил губы в полуулыбке, — Ведь у меня его осталось немногим более десяти часов.

   — Этот... это существо у вас в голове, действительно способно подавлять био-софт?

   — Да, пока оно справляется. Но предел есть у всего.

   — У всего... — отозвался эхом мужчина, поднимаясь из кресла и подходя к окну, — У всего, кроме, пожалуй, человеческой жадности.

   Ему было немногим более сорока, но тонкие черты лица, бледная кожа и острые, будто вырезанные отточенной бритвой морщины на лбу, делали его старше. Из-под тонких красивых бровей внимательно и цепко смотрели  глубокие голубые глаза, которые, казалось, никогда не моргали. В его глазницы словно залили расплавленное чистейшее стекло, настолько ясное, что даже смотреть в них было трудно. Маадэр не отводил взгляда, но каждый раз для этого ему требовалось усилие.

   — За последние годы мне пришлось слышать много историй вроде этой, господин Маадэр... Очень много. такие или другие, они всегда происходят от одной первопричины — от человеческой жадности. От тщеславия. От желания зацепиться за царствие небесное, подпрыгнув с мертвого тела. Беспринципность. Вот что когда-нибудь уничтожит Восьмой — самая обычная беспринципность. Друг друга уважают даже самые опасные и дикие животные — не от благородства характера, да и о сохранении души они врядли думают, но у них в груди остался жить принцип, который у нас давно уже выдуло. Человеческая жизнь — это ценность. Нельзя убивать с таким же чувством, с каким разделываешь рака или просыпаешь наземь горсть песка. Не подумайте, что я морализаторствую или на меня  напало философское настроение, — человек усмехнулся. Улыбался он красиво, но морщины на лбу проступали из-за этого еще отчетливее, — Вы знаете, что такое бизнес, господин Маадэр. Мои руки тоже не всегда оставались чисты. И о многом я так или иначе жалею, — он посмотрел на свои длинные тонкие пальцы с несколькими крупными золотыми перстнями, — Но даже когда приходилось забирать самую ничтожную, злобную и трусливую жизнь — я никогда не забывал о том, что это такое. Бездушное убийство — это наша современная проказа. Разучившись видеть жизнь в жизни, человек забывает, что это такое. И его собственная жизнь уже превращается во что-то сморщенное, серое и глубоко спрятанное. Одна видимость...

   Он пил вино маленькими глотками, каждый раз подолгу задерживая его во рту. Несомненно в винах он разбирался куда лучше Маадэра. Помещение, в котором они сидели, было создано руками опытных и дорогих дизайнеров, это было воплощение той скромной роскоши, от которой сразу проникаешься доверием к хозяину этих апартаментов, ее немного тяжеловатое, но приятное и умиротворяющее дыхание было повсюду. Тяжелые и строгие деревянные двери, очень большой, с мраморными тумбами стол, неуловимый оттенок стен, бледностью гармонирующий с лицом живущего здесь человека, тонкие абажуры из золотистой проволоки, глубокие кожаные кресла. Все вещи, находившиеся здесь, несли явный отпечаток своего хозяина — все основательно, очень дорого, но со строгим и даже нейтральным вкусом. Никаких узоров, никаких пестрых цветов, никаких бесполезных вещей. Рационально и продумано.

   — Я мерценарий.

   — Вы уже говорили. Отношение к жизни зависит от человека, а не от его работы. Мне встречались профессиональные убийцы с душой ребенка и меценаты, душа которых сгнила и смердела так, что невозможно было стоять рядом... Люди меняются. Те, кто раньше избегал прикоснуться к кастету, теперь без колебаний и сомнений выхватывают лайтинг, те, кто занимался безобидными мелкими кражами, выращивают смертоносный софт в лабораториях. Наверно, человечество стареет и, как всякий старик, становится склочным, нервным и безразличным. Обидно смотреть на это, — из окна, возле которого стоял человек, открывался замечательный вид на улицу, но он не  смотрел вниз, только в небо, — Взять к примеру Восьмой и Девятый. Хорошая иллюстрация. Вы не слышали о них? Я имею в виду, откуда пошли такие названия.

   Пустые разговоры раздражали Маадэра, он не выносил пафосных разговоров о жизни, будущем, истории и всем остальном. У него было время убедится в том, что люди убивают совсем по другим причинам и, с тех пор, он потерял интерес к этой теме. Но голос у человека звучал завораживающе, как и игра вина на хрустальных стенках бокала. Если голос Макарова походил на утробный бас медведя, то человек стоящий у окна говорил совсем иначе. Это было похоже на сильную и быструю горную реку, срывающую с места камни и подмывающую валуны.

   — Нет, господин Танфоглио.

   — Просто Лоренцо. Восьмой появился очень давно, в те времена, когда Юпитер был грозным и непоколебимым, а Империя копошилась в свое медвежьем углу, и смелые сильные люди колонизировали спутники. первая колония Пасифе называлась Тысяча девятьсот восемь, — Танфоглио произнес это медленно, смакуя точно вино, — Да, именно так. Как цифра. Знаете, чего? Потому что Пасифе открыли астрономы с Земли именно в тысяча девятьсот восьмом году. Потом колония стала базой, потом транспортным узлом, потом неподалеку нашли богатые рудные залежи... и она стала самым большим и единственным городом на этой планете. Согласитесь, звучит красиво.

   — А Девятый?

   — Девятый... Разлагающиеся окраины города, кишащие далекими потомками тех, кто из последних сил вгрызался в неподатливый грунт Пасифе. Оттертые, забытые, никому не нужные. Убийцы, нарко, лепры, хлодвиги. Осколки цивилизации, которые никто не спешит подметать. Трущобы, в которых жизнь давно стоит меньше ампулы шань-си. Девятым они называли себя сами. Знаете, почему? Девятый круг ада. Данте. Тоже красиво, верно? Вот вам и  сравнение... Ладно, простите меня, вино часто тянет меня на философствование. Еще хотите?

   Танфоглио щелкнул пальцами, негромко, но возле кресла Маадэра появилсь двое молодых людей в глухих черных костюмах. Лица у них были непроницаемы и чем-то напоминали черты самого Танфоглио. Маадэр даже не сразу понял, чем именно — прозрачными глазами. Они смотрели без всякого выражения, но под прозрачной толщей угадывалось что-то очень нехорошее. Опасное. Маадэру редко приходилось видеть таких и он никогда об этом не жалел. Хотя и людьми их можно было бы назвать только с определенной натяжкой. Это были био-роботы, существа другого мира, аккуратно и без швов зашитые в человеческую кожу. Выращенные на гормонах, стимуляторах и убийственных смесях, которые уничтожали на корню человеческую психику, они всего через несколько лет превращались в контролируемых чудовищ, обладающих невероятной реакцией, силой и скоростью. Ручные зомби на поводке. Псы-стражи, не умеющие думать. Но с которыми лучше не встречаться, если на тебя зол их хозяин, или с которыми лучше не встречаться вовсе.

   На территории Империи подобное было запрещено, но на Юпитере на такие вещи часто смотрели сквозь пальцы. Не случайно именно здесь тридцать лет назад начала работать печально известная программа "Хлодвиг".

   В руках один слуга держал тонкое серебряное ведерко с бутылкой вина, теперь уже белого, второй — поднос с полосками нарезанного сыра, оливками и зеленью. Маадэр представил, сколько это стоит и уважительно покосился на хозяина.

   — Нет, — сказал он, — Не сейчас. Моя история должна продолжиться.

   Танфоглио опять щелкнул пальцами и слуги исчезли. Легкий шорох мягких подошв — и их уже нет, хотя кажется, что на сетчатке глаза еще замер их тусклый силуэт. Маадэру было очень интересно, сколько таких ребята содержит Танфоглио и сколько из них работают в его "Чимико-Вита", Но были вещи, которые интересовали его больше в данный момент.

   — Значит, Макаров считал, что вы работаете на меня?

   — Да.

   — Замечательно, — Танфоглио рассмеялся, — Его подозрительность всегда не имела пределов. Должно быть, это  мешает ему самому... Признаться, я думал, что именно его люди добрались до Ерихо.

   — Им не хватило немного времени. Я успел раньше. Приношу свои извинения. Я понимаю, что...

   — Извинения? — тонкая бровь поднялась, — Оставьте. Ерихо, как и все хлодвиги — просто отчасти разумная протоплазма. До вашего рассказа я даже не знал их имен. Я вам уже говорил, что я веду бизнес довольно долго. Иногда бывают такие моменты, когда нужен кто-то их типа — минимум мозгов, максимум злости. Я не люблю их нанимать, это всегда... непрофессионально. Не красиво. Я люблю красивые вещи во всем. Ерихо никогда не работали на "Чемико-Вита" в полном смысле этого слова.

   — Вот как? — удивился Маадэр.

   — Да, именно. Когда-то давно мы привлекали их, уже не помню даже для чего именно... Когда требовались руки и важнее всего было количество, но они никогда не были на ставке и, разумеется, подобных людей я никогда бы не сделал приближенными. Мелочь, планктон. У меня таких сотни.

   — Но если вы доверили им ограбить человека "РосХима" и взять груз...

   Танфоглио улыбнулся. Улыбка у него была холодная и не вызывала желания улыбнуться в ответ.

   — Господин Маадэр, весь юмор ситуации заключается в том, что я не отправлял Ерихо грабить курьера. И, что еще интереснее, я вообще никого не отправлял по его душу.

   Наверно, на мгновение Маадэр потерял контроль над своими лицом или его собеседник не хуже него умел читать по лицам.

   — Не стану скрывать, разработки конкурентов нам интересны. Всегда. Даже вне зависимости от их самоценности. Выхватить часть чужой информации всегда полезно, хотя потом половина всей такой добычи идет в утиль. Полезно знать, как думает противник, в какую сторону он смотрит и на чем именно сосредотачивает усилия. Бизнес — игра для жестоких людей, чем дольше я этим занимаюсь, тем больше в этом убеждаюсь. Да, я скажу искренне — мне было бы интересно посмотреть на результаты "РосХима". Особенно если речь идет о таком необычном оружии. И я бы даже много за это заплатил. Нет, никакого террора, скорее просто любопытство ученого и коммерсанта... Но даже мне не было извстно о существовании чего-то подобного, "РосХим" всегда хорошо умел хранить секреты. И даже если бы я решился на такую дерзкую и смелую акцию, я бы точно не послал на это дело двух хлодвигов с ржавой картечницей.

   — Я думал, они работали по вашему приказу.

   — Нет-нет-нет. Про них я не вспоминал уже очень давно и не вспомнил бы вовсе, если б не вчерашний день.

   — Что-то случилось?

   — Можно сказать и так. В общем, один из братьев вышел на связь и сообщил, что у него есть для нас товар. Био-софт. Неопознанный, но, вероятно, ценный.

   — Но почему они обратились к вам?

   — Тут все просто. Хлодвиги подозрительны по природе. Раздобыв где-то товар, ценность которого неизвестна им самим, они не спешили отнести его на черный рынок.

   — Но зато вспомнили, что когда-то у них был наниматель, который работал с био-софтом? — догадался Маадэр, — Да, это логично. Кроме того, они знали, что этот наниматель не станет тащить их в Приказ, если выплывет, что софт краденый или нелегальный. Они знали, к кому обращаться.

   — Конечно. Именно так. Они знали о том, что у нас есть свои интересы на черном рынке Пасифе, особенно в области био-софта.

   "Он довольно откровенен", — сказал Вурм. Его состояние Маадэр определил бы как настороженное.

   "Правда за правду — я выложил ему все прямиком. И он понимает, что я слишком глубоко уже увяз в этой истории".

   "Он не из тех людей, которым выгодно рассказывать все."

   "Правда может стоить не меньших денег, чем ложь, если она восстребована на рынке в данный момент, — Маадэр мысленно улыбнулся, — Для него я не лишний свидетель, как для Макарова, я ему выгоден."

   "Все выгодные люди делятся на тех, кто в данный момент полезен и на тех, кто уже никому не мозолит глаза."

   "Предостережение?"

   "Будь осторожен."

   Танфоглио внимательно посмотрел на Маадэра. Должно быть, пауза длилась слишком долго.

   — Но Ерихо не успели передать товар. Очевидно, я зашел их проведать как раз когда старший собирался его доставить.

   — Мы опоздали не более чем на двадцать минут, — Танфоглио вздохнул, но расстроенным он не выглядел. Возможно, его лицо вообще не умело принимать других выражений, — Нашли два трупа и несколько человек из своры Макарова. Разумеется, я был уверен, что они вышли на след своего контейнера и перехватили его. При этом они, правда, утверждали, что контейнер у нас, но счел это очередным хитрым и пока непонятным ходом "РосХима". Иногда трудно разобраться в том, что происходит, когда ситуация похожа на клубок недоваренных спагетти. Тогда еще никто не знал, что на доску незаметно для окружающих пробралась еще одна фигура... Вы играете в шахматы, господин Маадэр?

   — Нет.

   — Ладно, тогда не буду проводить банальных аналогий. Скажем так — вы внесли суматоху. По крайней мере я до вашего визита не был уверен в том, что понимаю происходящее. Судя по всему, "РосХим" тоже серьезно нервничает. То, что они решились убить вас, не думая о последствиях, говорит о том, что у них тоже легкая паника. И это отношение к жизни... Впрочем, я уже говорил. В итоге... Итог предсказуем, — Танфоглио отпил небольшой глоток вина, — Выигрывает не наглый и решительный, готовый идти по трупам, а уверенный и готовый ждать. Как "Чимико-Вита". Ведь это выигрыш? Как вы считаете?

   — Да. Я готов принести вам контейнер.

   — Конечно же, не из благородного порыва души, — на вопрос это ничуть не походило, Танфоглио задумчиво комментировал очевидное, — Вы человек бизнеса, как и я, хоть и с другими устремлениями. Сколько?

   — Противоядие.

   — А как же деньги?

   Маадэр надеялся, что улыбка у него получилась достаточно естественной.

   — Жизнь дороже. Я потерял много времени, пока выходил на вас и пока меня проверяли на вшивость ваши люди. У меня восемь часов.

   — Вот. О чем я и говорил, — Лоренцо Танфоглио легко ударил ногтем по тонкому краю бокала. Стекло отозвалось едва слышимым звоном, — У каждого в жизни приходит момент, когда он понимает — жизнь это такая важная вещь, которую нельзя обменять даже на миллион бумажек.

   Философствование старого паука стало утомлять Маадэра. Восемь часов — достаточно немалый срок, но когда чувствуешь каждую секунду как песчинку, падающую в бездну и проходящую сквозь тебя, усидеть на месте даже минуту становится сложным. Маадэр приказал Вурму поддерживать медленный ритм сердца и расслабить тело. Он понимающе кивал разглагольствующему Танфоглио, потягивал вино, почти не чувствуя его вкуса и думал о том, что стеклянная чистота в глазах главы "Чимико-Вита" выглядит ничуть не успокаивающе, чем медвежий серый взгляд русского здоровяка. Оба этих человека были хищниками, обитающими в искусственно созданном ареале под названием Пасифе. Каждый со своими взглядами, привычками, манерой охоты и желаниями, но все же чертовски друг на друга похожие.

   — У вас есть противоядие? — спросил Маадэр непривычно сухим голосом. Хотя Вурм наверняка делал все от него зависящее чтоб слизистая не была пересушена.

   Танфоглио повернулся к нему. Блеск его глаз был невыносим.

   — Нет, — сказал он, — У нас его нет.

   — Но...

   — У нас есть некоторые свои разработки... Скажем так, в сходном направлении. Но они заметно отстают. Контролируемый механизм размножения это очень сложная и опасная вещь. Даже если мы прямо сейчас возьмемся за анализ био-софта "РосХима", могут пройти годы, прежде чем мы получим что-то отдаленно похожее. Кроме того, вы говорили, что там идеальная система защиты. Возможно, ее вообще никак нельзя обойти, а сам софт запрограммирован через определенный период времени уничтожать все между-моллекуллярные связи, превращаясь в бесполезный набор химических элементов.

   Очень захотелось закрыть глаза, откинуться на мягкую кожаную спинку кресла, отключив зрение, слух и обоняние. Захотелось тишины. Маадэр глубоко вздохнул. Восемь часов.

   "Семь, = сказал Вурм, — Твоя нервная система утомлена."

   — Значит, противоядия вы мне дать не можете.

   — Нет.

   — А деньги мне сейчас ни к чему, — Маадэр встал, — Значит, я только потратил время.

   — Однако с пользой.

   — Что вы имеете в виду? Без противоядия я не стану заключать с вами сделок, — Маадэр твердо взглянул ему в глаза, — Я ухожу.

   Танфоглио выглядел печальным. Уголки его губ совсем немного опустились, а морщины на лбу стали еще острее. Как человек, в чем-то разочарованный, но в то же время получивший подтверждение своим мыслям. Он был печален и мудр, как вино из бочек в его погребе. Хищник, созерцающий свои владения в логове из стекла и дорогого дерева. Седой, сознающий свою силу хищник.

   — Нет, — он поставил бокал на подлокотник своего кресла, — Вы не уходите, господин Маадэр.

   Ладонь нащупала теплую рукоять "Корсо" быстрее, чем Танфоглио успел перевести взгляд, но в ту же секунду Маадэр почувствовал слабый ветер, похожий на проникший сквозь невидимые щели зябкий сквозняк. Не вынимая руку из кармана, он немного повернул голову. За его спиной стояли трое слуг — все в глухих черных костюмах, с лицами больше напоминающими безразличные барельефы на стенах древних китайских гробниц. На этот раз у них в руках не было подносов, зато каждую руку украшал маленький и выглядящий тонким и элегантным серебристый кастет с узкими короткими шипами. Руки были безвольно опущены вниз, но маадэр почувствовал неприятную щекотку вдоль позвоночника, когда вспомнил, с какой скоростью они умеют двигаться и сколько времени им потребуется чтоб совершить очень простое и несложное действие.

   — Ваше оружие, пожалуйста. Соблаговолите.

   — Значит, так...

   — Я уже говорил вам о принципах коммерции. Свои интересы, боюсь, мне дороже ваших.

   Маадэр вытащил револьвер, один из слуг мягко взял его, но в этом движении чувствовалась сдерживаемая сила.

   "Вурм, у меня есть шансы?"

   Вурм думал несколько секунд.

   "Нет. Они чертовски быстры. Даже если я разгоню тебя по максимуму, ты едва ли достигнешь их уровня. Ты можешь приблизиться к нему, но на большее не способен даже я... А их трое и они вооружены."

   "Я нужен им живым."

   "Но не здоровым. Думаю, они могут просто оторвать тебе руки."

   "Значит, — опять захотелось закрыть глаза и окунуться в безмолвную темноту, — значит, все? Вурм!"

   "Не знаю, Маадэр. Выглядит паршиво."

   "Мы ведь не умрем, старик? Мы ведь не можем так глупо и нелепо умереть?"

   "Мы вскакивали из многих передряг. Я не знаю, хватит ли у нас сил и на эту. В этот раз обрыв слишком крут."

   "Вурм..."

   "Я не знаю."

   — Вы такой же ублюдок, как и Макаров, — бросил Маадэр, — Но по сравнению с ним ваша душа, должно быть, смердит куда сильнее.

   Он ожидал, что это разозлит Танфоглио, но тот не подал виду. Задумчиво посмотрел на остатки вина в бокале и сказал:

   — Нет. Он совсем другой. Вы не видите разницы только потому, что еще не обвыклись в той системе, в которой вынуждены жить мы.

   — Сеть с пауками.

   — Можно представить ее и так. Но здесь все гораздо, гораздо сложнее... Однако, мы уже достаточно побеседовали с вами о жизни, господин Маадэр. И у вас, кажется, мало времени. С моей стороны было бы неприличным заставлять  вас тратить его на рассуждения. Давайте будем более конкретными.

   — С меня хватит конкретики, — Маадэр оскалился, — Вам нужен био-софт. Все та же дрянь из лабораторий "РосХима".

   — Да. Это будет очень полезным подспорьем для наших сборщиков. Кстати, вы оказали нам еще одну неоценимую услугу. За которую я вам искренне благодарен. Извините, что говорю в такой момент, но сказать человеку приятное никогда не поздно.

   — Услугу?

   — Да, ценную. Тем, что проверили на себе био-софт. Если бы он достался нам неиспытанный из рук Ерихо и мы не смогли бы его расколоть на оборудовании, пришлось бы, как всегда в таких случаях, испытывать на практике. У нас есть... специальные люди. Механизм контролируемого воспроизводства — это часовой механизм в игрушке "РосХима". Мы не предполагали, что у них есть нечто подобное. Значит, открыв этот ящик Пандоры, мы пожалели бы об этом. Погибли бы многие люди "Чимико-Вита" — инженеры, подопытные, сборщики софта, управляющие. Кто знает, может быть даже я.

   Маадэру отчаянно хотелось чтобы так и было.

   "Вурм, ты можешь сдерживать био-софт, но разблокировать его способность к воспроизводству?"

   "Нет. Изменения в нем необратимы. Он уже никогда не выйдет за пределы твоего тела."

   "Жаль. Я хотел бы прихватить с собой хотя бы нескольких."

   — При мне контейнера нет, — Маадэр развел руки, — Вы уже обыскивали меня. Он в надежном месте и без меня вы его не найдете.

   — Не будем усложнять. Вы просто скажете нам, где он. Болше пусть вас ничего не заботит.

   — Я могу сказать, но если за ним приду не я, вы его никогда больше не увидите. Я тоже иногда думаю на пару ходов вперед.

   Танфоглио задумался.

   "Сейчас он думает, не блефую ли я."

   "Он очень подозрителен."

   — Да, я допускал такой вариант. Вы умный человек, господин Маадэр. Вы пойдете и заберете софт. Но с вами  пойдут мои люди. Скажем так — на случай непредвиденных эксцессов. Удача в делах наполовину зависит от умения предчувствовать последующие события. А когда имеешь дело с мерценарием, надо быть особенно осторожным. Двое человек пойдут с вами.

   — Двое? — Маадэр позволил себе саркастичную ухмылку, — А не мало ли? А вдруг я заведу их в ловушку Макарова? Вы ведь не исключаете такого варианта, а?

   — Исключаю, — Тонгфолио ответил холодной улыбкой, — И вы не агент "РосХима", не пытайтесь разыгрывать эту карту. Крапленые козыря я вижу издалека, смею вас уверить... А больше двоих не понадобится. Толпы привлекают внимание.

   — Хорошо. Допустим, я отведу их куда надо и передам контейнер. Вы оставите меня в покое?

   — Нет, — прозрачные глаза Танфоглио смотрели без всякого выражения.

   — Почему?

   — Вы вернетесь сюда, господин Маадэр.

   — Послушайте. Контейнер будет у вас, весь био-софт тоже. Мне даже не с чем будет пойти к жандармам, если я захочу. И от меня уже не будет никакого проку "РосХиму", люди которого и так ищут меня чтоб убрать. Вы достаточно нажились на мне, дайте провести оставшиеся семь часов жизни на свободе.

   — Верите ли, я бы сделал это с удовольствием. Последнее желание человека свято, что бы об этом не говорили. А я уважаю жизнь. К тому же вы достаточно честный, как для мерценария, и смелый человек. Да, вы мне нравитесь, — взгляд Танфоглио был похож на взгляд старого паука. И в глубине его, казалось, можно разглядеть мельчайшие капельки бесцветного яда, — Но я ничего не могу сделать И жандармерия тут не причем, как и конкуренты.

   — Что вам нужно тогда?

   — Вы. Вы, господин Маадэр.

   — Я? Интересно.

   — Да, вы подобрали верное слово. Интересно. Вы, господин Маадэр. Ваш организм. Он интересен.

   — Только не говорите, что...

   — Я не только коммерсант, я и ученый. Все это, — Танфоглио обвел жестом окружающие предметы, — вся "Чимико-Вита" — это огромная лаборатория, ведь создание био-софта самая кропотливая, тяжелая и опасная работа. И знания тут ценятся очень высоко. Ваш организм сопротивлялся смертельному био-софту много часов, что невозможно для обычного человека. Очевидно, ваша старая травма и ваш мозговой паразит, если хотите можете называть его симбионитом, соединившись, образовали нечто уникальное и весьма интересное для наших ученых. Мы исследуем вас. До смерти, во время и после. Вы сможете умереть, зная, что ваше тело со временем может превратиться в настоящий научный прорыв, может спасти миллионы жизней. Я вам даже завидую, признаться. Не так уж много людей может умереть, чувствуя себя спасителями.

   — А вы умрете, чувствуя как ваши обгоревшие мозги вываливаются на землю.

   Если бы не молчаливые убийцы за спиной... Маадэр почувствовал такое желание выпустить весь барабан в это спокойное бледное лицо, что даже скулы стало сводить.

   Смерть в бою хороша для дураков и фанатиков, смерть от невидимого лезвия, вонзившегося в спину в темном переулке Девятого тоже мало чем лучше, но умереть на лабораторном столе под безразличными взглядами камер и микроскопов, чувствуя, как из тебя еще заживо вытягивают жилы, а потом режут твое тело на много маленьких препарационных фрагментов...

   — Грубость ни к чему. Чувствуйте себя героем.

   — Чувствуйте себя дерьмом, — Маадэр плюнул, целясь ему в лицо, и тут же почувствовал, как боль четырьмя острыми шурупами вкручивается в основание черепа.

   Танфоглио равнодушно вытер плевок с лацкана своего пиджака тыльной стороной руки.

   — Оставьте, — сказал он. Один из слуг шагнул назад, опуская кастет, — А вы прощайте, господин Маадэр. Боюсь, мы с вами уже не встретимся. Но все равно мне было приятно провести полчаса в вашем обществе. Увести.

   Маадэр с запоздалым сожалением подумал о том, что так и не допил остатки вина.

2

   — Это здесь. Наверно, вам лучше подождать у входа.

   Один из слуг покачал головой. Маадэр еще не слышал чтоб кто-нибудь из них открыл рот. Возможно, речевой центр их мозга был подавлен в глубоком детстве, но являлось эти побочным действием очередного нелегального препарата или намеренным сказать было сложно. Врядли такие люди как Танфоглио любят болтливых подчиненных. С другой стороны, подумало Маадэру, они могут позволить себе роскошь быть молчаливыми. Потому что прикосновение этих проклятых шипов действует лучше, чем любая, самая пламенная и страстная речь. Слуги держали свое оружие в кармане, но если Маадэр делал резкое движение или неожиданно менял направление, ледяные когти мгновенно упирались в его тело. Несколько раз он допустил намеренные провокации и вывод остался недоволен — люди "Чимико-Вита" были чертовски быстры. Должно быть, каждый из них стоил немалого состояния. Что ж, Танфоглио был мудрым человеком и знал, куда вкладывать деньги.

   "Ты уверен, хозяин?"

   "Я уверен только в том, что не хочу умирать. Ни от когтей этих зомби, ни в лабораториях "Чимико", ни от этого дерьма в мозгу. С последним я пока сделать ничего не могу, но постараюсь исключить первые два."

   "Шанс невелик".

   "Я бы сказал, его почти нет. Я буду разыгрывать обычные карты мерценария — наглость и неожиданность."

   "Они профессионалы. Серьезного уровня. Ты видел, на что они способны. Ты неплох, Маадэр, но ты никогда не был боевиком. Я могу дать тебе много, но против человека, которого выращивали убийцей с помощью вех достижений человеческой цивилизации ты ноль. Возможно, у тебя был бы шанс в перестрелке, но у тебя нет даже оружия. Нельзя драться со связанными руками."

   "Оружие со мной, — подумал Маадэр, ощущая веселую и грозную радость от предстоящего, — У меня остались еще ядовитые зубы. Эти ребята очень хороши, но природу нельзя обмануть, Вурм. Там. где она не дарит, она забирает. Может они чертовски прыткие ребята, но голова — не их сильное место."

   "Не будь дураком. Может, они и зомби, но даже их мозгов хватит для такой простой задачи. Они не позволят тебе делать глупости."

   Прохожие не обращали внимания на компанию из трех мужчин, несмотря на то, что двое из них, весьма похожие лицами, держались всегда на шаг сзади. "Возможно, со стороны мы выглядим как преуспевающий наркоторговец с  парой телохранителей," — подумал Маадэр почти весело.

   Он чувствовал себя лучше. Оказавшись вне стеклянного шпиля "Чимико" он ощутил облегчение — словно покинул мощное силовое поле. Здесь уже была не территория Танфоглио или Макарова, это была территория самого Маадэра. Почти его родина. Его привычный ареал, где он много лет охотился на более мелкую рыбешку, прятался в зарослях, выслеживал, убегал, затаивался. Он чувствовал себя здесь дома. Здесь не было хорошего дерева, больших письменных столов и стеклянных стен, здесь каждый предмет выглядел так, как должен был выглядеть, тут нигде не было позолоты и ничего из окружающего не касались руки дорогих дизайнеров.

   Мир нарочито неброской роскоши, дышащей достоинством и силой, остался позади. Люди, создававшие его, чувствовавшие себя в нем хозяевами, ленивыми акулами в неприступных логовах, были сильны и хитры, они устанавливали законы и руководили чужими жизнями. Они были непобедимы. Но у них было слабое место — эти хищники приплыли из чужих вод. А Маадэр жил на Пасифе уже давно.

   Он улыбался, не задумываясь о том, как смотрят на него прохожие и о чем думают бесшумно скользящие за спиной тени.

   Иногда у маленькой рыбешки, когда ее преследует тот, кто несоизмеримо больше и сильнее, есть только один шанс избежать зубов. Вернуться домой. Туда, где преследователь, не рассчитав своей массы и скорости, порежет брюхо о скалы и запутается в ядовитых водорослях. В те места, над которыми он всю жизнь проплывал, гордый и уверенный в себе царь подводного мира, но в которые никогда не заглядывал.

   Маадэр улыбался почти всю дорогу.

   — Постойте здесь, я спущусь и заберу контейнер.

   Один из слуг опять покачал головой.

   — Там нет второго входа, если вы боитесь этого. И там нет оружия. Это винная лавка, а не оружейный магазин, если вы не заметили. Видите, написано: "Целлиер".

   Опять покачивание головой. Равнодушное и безэмоциональное, как движение ветви на ветру.

   — Вас могут испугаться, — сказал Маадэр нетерпеливо, — Посмотрите на себя. Думаете, в этом районе часто видят такие рожи и костюмы? Да вас примут за судебных приставов или маскирующихся шпиков из Тайного Приказа. Обождите здесь и я вынесу вам ваш контейнер через минуту.

   Тот же жест.

   — Говорить вы не умеете, так хоть думать бы вас научили, зомби безголовые, — проворчал Маадэр, — Ладно. Спустимся вместе. Но держитесь позади и не отбрасывайте тени. Понятно? Эй! Просто стойте рядом и не лезьте, ясно? Я переброшусь парой слов с хозяином, мне надо сказать ему код и услышать отзыв. Тогда он отдаст то, что я ему давал. Да, еще... Постарайтесь не трепать языком.

   "Приготовься, Вурм, — сказал он, пока они спускались по узким ступенькам, — Разогревай двигатель. Я хочу чтоб он мог выдать все, на что способен, как только понадобится."

   "Понял тебя. Но предупреждаю — я не смогу превзойти их. Они — очень качественный продукт, лучшее, что может быть."

   "Сделай это. Убей меня, убей себя, но выжми все. Я должен стать таким, как они — хотя бы на мгновенье."

   "Это может тебя убить."

   "Человек, чья нервная система не была перестроена еще до его рождения, не способен к восприятию такого уровня. Это смерть."

   "Дай мне это. И попытайся затормозить за волосок."

   "Я тоже не всесилен."

   "Знаю. Но сегодня ты выдашь все."

   По телу стало разливаться тепло, легкое и приятное, кожа лица и шеи зачесалась.

   Внизу было также темно, как обычно, так же затхло пахло потом, пылью и вином. После кондиционированного воздуха внутри офиса "Чимико" и настоящего вина запах был не самый приятный, но Маадэра сейчас это не беспокоило. Беспокоило его совсем другое.

   Посетителей не было — обычная картина для "Целлиера" до наступления сумерек. Одиноко стояли старые столы, матово блестящие винными пятнами, монотонно шумела вентиляция да жужжала где-то под потолком беспокойная муха. Маадэр подумал, что лет через пять хозяину придется прикрывать лавочку — тот десяток клиентов, что поддерживает в ней жизнь сейчас, тоже не вечен. и люди никогда не живут в Восьмом чрезмерно долго.

   Хозяин стоял за прилавком как прежде. Как стоял здесь вчера, позавчера, год и десять лет назад. Должно быть, ему никогда не было здесь скучно или одиноко. Он просто стоял и смотрел строго перед собой, молчаливая серая статуя заброшенного подземелья.

   — Доброго дня, — сказал ему Маадэр, подходя к прилавку. Зомби не отставали не на шаг, но шли они беззвучно, точно какое-то поле держало их в нескольких сантиметрах от земли, — немного у тебя клиентов, а?

   Хозяин закрыл и открыл глаза. Это могло означать что угодно. Он ничему не удивлялся и редко когда говорил. В чем-то он походил на слег "Чимико". Но в чем-то он был полезнее.

   — Выпить, — Маадэр постучал ребром купюры по пластику, — Просто выпить. Один ром для меня и два руанских красных для этих господ, — он кивнул на сопровождающих.

   — Руанских красных? — спросил хозяин. Голос у него был тусклым и тихим. И выражение лица не изменилось.

   — Да. Две штуки. Сегодня очень зябко, — Маадэр прищурился, — Верно, ребята?

   Хозяин кивнул, руки привычно опустились под прилавок. Он не медлил ни минуты, работая как заведенный еще при рождении механизм, который будет служить до тех пор, пока подземная сырость на разъест его внутренности. И еще он никогда не спорил с клиентами.

   Даже когда их вкус казался ему странным.

   Когда его руки вынырнули из-за прилавка, в них не было бокалов. Но зато был короткий трехствольный обрез.

   Сноп искр с грохотом ударил совсем рядом с Маадэром, но правее и выше, огненный цветок опалил лицо, но боли он не чувствовал. Он не чувствовал даже своего тела. Потом что-то оглушительно взвизгнуло и Вурм выдал все, что мог.

   Первый слуга еще падал. Его лицо уже не выглядело безразличным, потому что вместо лица у него была красно-черная дыра. у самого края которой белел чудом уцелевший глаз, мертвый как пластмассовый глаз детской куклы. Тело пошатнулось и стало отклоняться в сторону, словно оно не сразу приняло сигнал о том, что  управляющий им центр мертв. Второй начал двигаться еще до того, как первые капли крови оросили стену. Он двигался так быстро, что Маадэр видел остающийся за ним блеклый след, контур силуэта, бывший на этом месте миллисекунду назад. Он был опытен. Хозяин, не успевший даже снять палец со спусковой скобы, врезался в стену с развороченным затылком, в воздухе заалела размытая полоса — след окровавленных когтей.

   У Маадэра было меньше, чем милисекунда.

   У него был шанс только на один удар.

   Мир расплылся в ворохе разноцветных искр, все ощущения оказались перемешаны между собой, это было похоже на пучок проводов под током, которые свели вместе. Что-то шипело. Где-то рядом крутились непонятные разноцветные осколки. Что-то трещало под ногами. Пахло миндалем. Кожа чувствовала прикосновение шелка, под ногтями кололо. Во рту был привкус застоявшейся воды. Все смешалось. Маадэр не чувствовал не только своего тела, он не чувствовал себя. Его больше не было. Вокруг не было ничего. Форма, цвет, ощущения — все это перешло в какое-другое качество и так неузнаваемо изменилось, что исчез сам окружающий мир. Контролируемое полное безумие на грани выносливости человеческого мозга. Инъекция хаоса в гипоталамус. Взрыв новой Вселенной внутри себя.

   Это было не мгновенье, потому что мгновенье по сравнению с ним было необъятным, как бездонный и бескрайний океан.

   Это была не вечность, потому что вечность по сравнению с ним была крошечной серебряной песчинкой.

   Маадэр стонал, кричал, рыдал, визжал и рычал. Он содрогался от удовольствия, которое не может вынести ни одно человеческое сердце и его мозг кипел от боли, представить которую не мог ни один сумасшедший.

   Он прожил всю жизнь. И начал ее заново.

   Он распадался чтоб вновь существовать.

   Он сошел с ума и обрел вечный разум.

   А потом все кончилось. Он стоял, прижавшись к стене и чувствовал, как острые ребра пластика вонзаются в спину. И чей-то невидимый, но знакомый голос говорил ему:

   "Маадэр. Маадэр. Возвращайся. Я удержал тебя. Дыши медленно, не двигайся. Все хорошо."

   На полу рядом с ним лежало два тела в одинаковых строгих костюмах — у одного голова превратилась во что-то вроде неровно объеденного яблочного кочана, другой лежал поодаль с неестественно вывернутой шеей.

   — Все? — спросил он, чувствуя такую слабость, как будто вся его плоть превратилась в пузырящееся желе. В ушах все еще что-то скрежетало, перед глазами стояла полоса желтоватого тумана.

   "Да. Ты успел. Я уже восстанавливаю организм, шок оказался менее глубоким, чем я опасался."

   "Долго я тут стою?"

   "Два часа."

   "Значит..."

   "Осталось еще два. Извини."

   — Ничего, — Маадэр с трудом оторвался от стены и упал на прилавок. За ним, съежившись и почти невидимый, лежал мертвый человек с серым лицом, — Бедняга Лефоше. Не то чтоб мне было его жаль, но он часто выручал меня. Но теперь он полностью выплатил свой долг. Черт возьми, ему всегда удавалось руанское красное.

   "Осталось мало."

   "Да."

   "Ты хочешь ожидать конца? Боли не будет, но... Судороги, удушье. Кровоизлияние. Это будет неприятно."

   "Смерть никогда не бывает приятной, мой друг змей, — онемевшее лицо пока не давало улыбнуться, — Но ты прав. Никогда в жизни я никого не ждал, не стоит ждать и эту припозднившуюся гостью. Мой последний бой не был лучшим, но и стыдиться мне нечего. Сделаешь это сам?"

   "Могу, но не хочу. Я убью тебя, но самого себя убить не могу. Я не хочу жить еще сутки или двое в мозгу мертвеца, слабея и разлагаясь. Убей нас обоих."

   "У меня даже нет пистолета. Разве что воспользоваться обрезом... Правда, здорово, Вурм, нас с тобой обоих расплескает по всему залу. Последний полет. Я и ты. Но это не самая красивая смерть, — он опустил руку в карман, вытащил крохотную металлическую горошину, — Я забыл про маленький подарок господина Макарова. В чем прелесть нано-пуль, ими не обязательно трогательно и красиво стреляться в висок. Просто кусочек ждущей смерти. Ты не против, Вурм?"

   "Нет. Это подействует."

   "Тогда прощай. Ты всегда был злобным и едким ублюдком. Прощай, Вурм. Точнее, прощай Маадэр."

   "А ты был эгоистичным дураком, но я тоже к тебе привязался. Но я — это не ты."

   "Ты — это я. Разумных паразитов не существует, ты же знаешь."

   "Думай как хочешь. И не тяни."

   Маадэр ударил ладонью по острому краю пластика в том месте, где картечь проломила стену. Острая боль неприятно кольнула — Вурм уже не считал нужным брать ее в свои руки. Маадэр дунул на нано-пулю и, медленно выдохнув, прикоснулся ей к кровоточащей ссадине. Потом сел на стул около прилавка, откинулся на спинку и закрыл глаза. И постарался представить весь мир бездонной черной пропастью.

   Он чувствовал усталое удовлетворение.

   Он победил в последней, самой бесполезной войне. Умер наперекор тем, кто хотел его убить.

   Он снова сделал все по-своему.

   В металлической оболочке пули есть микроскопические отверстия, сделанные из материала сродни ардориту. При соприкосновении с кровью живого человека он нагревается и разрушает сам себя, позволяя дремлющей бомбе нано-механизма проникнуть внутрь. Для здорового человека время действия нано-пули не превышает двух секунд.

   Досчитав до десяти, Маадэр открыл глаза.

   — Вурм! — позвал он вслух. Собственной голос звучал незнакомо и причудливо в низком и длинном зале. Где-то сверху шумела вентиляция и жужжала так и не отыскавшая выхода муха.

   "Да?"

   — Я ведь жив?

   "Да."

   — Нано-пуля не попала в кровь?

   "Еще полминуты назад."

   — Тогда почему... То есть, почему мы оба...

   "Пустышка, — смех Вурма как обычно был похож на метелку из тонких металлических волосков, которой проводят по позвоночнику, — Ты даже умереть не можешь нормально. Механизм был поставлен на блокировку, в каком-то смысле это холостой. Пулю просто не активировали."

   — Макаров стрелял в меня холостыми?

   "Да."

   — Тогда я вообще ничего не понимаю. Я опять не могу понять, о чем думал противник. В чем смысл, черт возьми?

   "Я не знаю."

   — Согласился со мной встретиться, сам же рассказал мне про "Чимико-Вита", потом принял мои условия, после чего повесил клопа и попытался убить, но хо... Вурм.

   "Что?"

   — Ты понимаешь, что это значит?

   "Кажется."

   — Черт, нет... Не может быть, — Маадэр закашлялся, — Кажется, мы таки оказались самыми большими дураками.  Все было куда проще. Зигана... Я должен был догадаться еще там, во втором секторе. Я теряю нюх, Вурм. Меня слишком легко стало обмануть. Наверно, мне действительно пора на пенсию, а?

   "Ты отправишься на пенсию. Через... Час и сорок три минуты."

   — Отправлюсь, — Маадэр встало. Голова закружилась так, что он едва не упал, но он стиснув зубы сделал еще несколько шагов к выходу, — Но сперва мне надо будет еще кое-что сделать. Мне понадобится еще две капсулы эндоморфина и терминал связи.

   "Я не понимаю тебя. Что ты задумал?"

   На этот раз у него получилось ухмыльнуться, хоть и криво.

   — А ты прочти мои мысли.

3

   Было холодно. Маадэр кутался в плащ и прикрывал воротником лицо, но ночной ветер Пасифе, быстрый и хищный, как мурена, все равно находил дорогу к теплому человеческому телу и норовился вгрызться под кожу.

   "Вурм, Бога ради, сделай что-то."

   "Не будь идиотом. Здесь моя помощь не требуется. Нельзя расходовать ресурсы по всякому поводу."

   "Ты самый дотошный и мерзкий паразит из всех, что я встречал."

   Вурм замолчал — то ли оскорбился, то ли просто не желал тратить времени на бесполезную грызню. Скорей, второе.

   Маадэр стоял посреди стройплощадки, почти погруженной в темноту, посреди огромного нагромождения штабелей, рулонов, бочек, стальных шпал и обрывков упаковки. Бетонные блоки лежали в беспорядке — как огромные кости, брошенные на игральный стол гигантской рукой давно ушедшего божества, которому наскучила игра. Все вокруг было брошенным, оставленным, приобретшим за несколько лет пепельный оттенок тех вещей, которые пока еще существуют в физическом мире, но полностью вычеркнуты из мира восприятия. Мертвые вещи. То, к чему не вернутся. Здесь еще не выветрился запах стройки, но ледяной ветер Пасифе, свистя в штабелях и шелестя в клочках поэлителена, все еще терзал его, отчаянно пытаясь разогнать и окончательно превратить это место в мертвый безжизненный пейзаж вроде того, что царил когда-то везде на планете.

   Ветер просто делал свою работу.

   А Маадэр просто хотел выжить.

   Из темноты показались фигуры. Маадэр ждал их, заставив себя стоять неподвижно. Зрение Вурма позволило  отчетливо видеть их, но они и не таились. Три или четыре обычных фигуры — и одна большая, выделяющаяся как валун посреди груды щебенки.

   — Привет, Куница, — сказал Макаров, подходя ближе. Наверно, у него тоже было хорошее зрение, если он видел Маадэра, — Мерзкая погода, а?

   — Как всегда ночью.

   — Не дело нормальному человеку жить здесь, — Макаров поежился. Ему было холодно, а щеки над бородой покраснели. Он как никогда был похож на ворчливого старого медведя, которому пришлось выйти посреди зимы из берлоги и который теперь внимательно принюхивается, грозно хмуря огромный лоб, — Гадкая планета и климат такой же. Как вы все здесь живете...  Думаю, посижу тут еще годика два, а потом махну себе на Луну. У меня там участок небольшой, еще со старых времен остался. Внук и внучка бегают. А я тут... А мог бы сидеть у теплой печи да есть блины с ежевикой. Ел когда-нибудь ежевику, Куница?

   — Нет.

   — Ну и Бог с тобой, — Макаров махнул рукой, — Дурак ты.

   Позади него стояли четверо. В кожаных куртках, с лицами скрытыми инфракрасными полумасками, в руках — направленные на Маадэра элегантные черные пистолеты-пулеметы. Они не шевелились — ждали команды.

   Маадэр поднял серебристый контейнер, покачал в руке. Сопящий под нос Макаров замер.

   — Он все еще у тебя?

   — Да. Все четыре пробирки.

   Макаров насторожился. Он молчал несколько секунд. Ветер все также трепал обрывки поэлитилена и шуршал в бетонных каньонах. На бездонном черном небе горели крошечные серебряные точки — как подброшенный в воздух и так и не упавший серебристый песок.

   — До тебя не добрались люди "Чимико?"

   — Нет. А должны были? Ты же знаешь, я верткая рыбка.

   — Да... Я знаю. Зачем ты пришел, Маадэр?

   — Отдать груз... стоп, — он предупреждающе поднял руку, когда один из людей в кожаных куртках сделал шаг вперед, — не сразу. Сперва противоядие.

   — Ты странный человек. Ты ведь понимаешь, — сказал Макаров с сожалением, — Ты не уйдешь отсюда. Судьбу не обманывают дважды. Ты скверная рыбешка, но в тебе есть что-то, что мне нравится.

   — Жадность? Наглость?

   Он покачал большой головой.

   — Скорее умение выбирать глубину и течение. Крутиться. Выныривать на поверхность... Зачем тебе противоядие?

   — Мне осталось жить семь с половиной минут.

   — Ты же умрешь. Какая разница?

   Макаров вынул оружие. На этот раз это был большой автоматический пистолет, а не дистанционный нано-инъектор. Это оружие больше подходило его характеру и лучше смотрелось в руке.

   — Не хочу умирать от химии. Это как укус ядовитой змеи.

   — Не припоминаю чтоб ты был особенно принципиален в выборе смерти. Во что ты играешь?

   — Во что может играть человек, которому осталось несколько минут? Дайте мне противоядие, господин Макаров, я просил чтоб вы его захватили. Потом можете меня убить.

   Макаров долго молчал. Куда он смотрел Маадэр не мог сказать — сам он глядел под ноги, пряча глаза от ветра.

   — Это хорошее желание для мужчины. Держи.

   Он протянул кажущуюся в его руке крохотной пробирку. С четверть ее была заполнена мутной полупрозрачной жидкостью. Как застоявшаяся вода. Маадэр осторожно принял ее и посмотрел сквозь нее на свет.

   — Это не отрава?

   — Это слишком сложно даже для меня, давать тебе отраву вместо того чтоб подождать, когда тебя сведет в могилу био-софт или просто продырявить тебе голову. Ты меня подвел, Куница. Ты вмешался туда, куда не следует и попутал всем карты, заодно растеряв и свою колоду. Сейчас это уже неважно. Но я все равно подарю тебе быструю  смерть.

   — Без вариантов?

   — Без. Это наш последний разговор. Пей.

   Маадэр открыл пробирку и вылил жидкость на язык. Она проскользнула в горло, оставив легкий привкус жженого сахара. И ничего. Ни боли, ни жжения, ни головокружений.

   "Вурм? — спросил он через полминуты, — Как там?"

   "Порядок. Я чувствую это."

   "Био-софт нейтрализован?"

   "Пока еще нет, но выглядит очень обнадеживающе. Думаю, через час от него не останется и следа."

   "Час?.."

   "Да. Можешь считать, что твой приговор отменен. Тебе осталось только решить, как избежать пули в голове и тогда можно будет считать, что полный порядок."

   "Все в порядке."

   "Надеюсь".

   — Ты готов? — Макаров замерз и подышал в кулак. Должно быть, рукоять пистолета была тоже холодной, — Не будем затягивать.

   — В голову.

   — Как пожелаешь.

   Пистолет поднялся и уставился Маадэру точно в лоб. Ствол не дрожал.

   — Стоп.

   — Что такое? — Макаров нахмурился. палец на спусковой скобе уже напрягся.

   — Еще десять секунд.

   — Что ты имеешь в виду?

   — Приближается кар! — сказал один из людей за спиной Макарова, выражения его лица не было видно из-за маски, но голос звучал озабочено, — Свернул с дороги и движется сюда.

   Теперь и Маадэр видел тусклый синеватый огонек, приближающийся к площадке и увеличивающийся с каждой секундой. Светлячок, вынырнувший из ледяной глубины космоса.

   — Что это? — ствол пистолета больно врезался в висок. Но Маадэр даже не поморщился.

   — Мне захотелось провести нашу встречу в полном составе. Только не вздумайте стрелять, у них тоже могут быть не в порядке нервы.

   — Кто это? — рявкнул Макаров, хватая его за плащ на груди.

   Но отвечать уже не было необходимости. Кар остановился неподалеку, метрах в пятнадцати. Большая современная модель с узкими обзорными окнами и вытянутым корпусом. Все четыре двери открылись одновременно. И площадка сразу показалась очень маленькой. Несколько секунд царило молчание. Тяжелое, как тишина перед грозовым раскатом. Потом Лоренцо Танфоглио усмехнулся.

   — Оригинально, — сказал он, глаза его в темноте уже не казались прозрачными, напротив — черными, вороньими, — Господин Макаров? Господин Маадэр? Какая странная компания для прогулки нынешней ночью.

   — Никому не двигаться, — голос Макарова звучал как лязг тяжелой цепи, — Одно движение и стреляю.

   — Вам я тоже не советую совершать необдуманных движений, — ответил тот, — Но приятно видеть вас в добром здравии.

   — Что вы здесь делаете?

   — Сложно сказать. А вы?

   Люди Макарова замерли, выставив перед собой пистолеты-пулеметы. Целились они уже не в Маадэра. Рядом с Танфоглио стояли трое его слуг — без оружия в руках, спокойно глядящие перед собой. Им не требовалось оружие. им требовался только приказ.

   — Крыса... — процедил Макаров, — тебя позвал Маадэр.

   — И кажется, не меня одного, — Танфоглио с интересом обвел взглядом площадку. И заметил серебристый контейнер, стоящий на земле, — Аукцион?

   — Не совсем, — сказал Маадэр, — Точнее, покупка на паях. Господин Макаров от лица "РосХима" свой пай уже внес. Теперь потрудитесь внести свой. Я говорю о тридцати тысячах.

   Макаров заскрипел зубами. Если бы не люди "Чимико" — сейчас он разорвал бы Маадэра голыми руками, забыв про пистолет. Злость клокотала в нем.

   — Ах ты мразь болотная... Я знал, что тут нечисто. Дерьмо...

   — Все по-честному, господа. Каждый из вас пытался меня убить, так что у вас равные шансы. Противоядие с одной стороны и тридцать тысяч с другой. Если наша сделка будет удачной, каждый из вас получит по две пробирки.

   — Этот био-софт принадлежит мне! Ты будешь умирать медленно, Куница. Так медленно, что даже не представляешь. Я заберу тебя в лаборатории "РосХима" и твоя смерть будет казаться тебе кошмаром, у которого нет конца.

   — Так ли уж вы рассержены? — Маадэр приподнял бровь, — Неужели потеря будет такой серьезной и невосполнимой?

   — Что ты имеешь в виду? Этот софт принадлежит мне!

   — Этот вопрос мы обсудим немного позже, — Маадэру встреча начала нравиться. И в то же время он прекрасно понимал, что малейшая ошибка может окончиться печально, — А сейчас я попрошу господина Лоренцо внести свой пай. Если он не возражает, конечно.

   — Не возражает, — Танфоглио достал из кармана две толстые пачки купюр и бросил их Маадэру, — Ваша игра интересна. Чересчур нагла, самоуверенна, основана на блефе и отчаяньи, но она довольно необычна. Хотя я не знаю, на что вы пока рассчитываете. У нас с господином Макаровым действительно есть разногласия, но если вы вдруг думаете, что мы начнем разбираться между собой, а вы убежите, прихватив в клюве деньги и противоядие, то это довольно наивно с вашей стороны. Я уже объяснял вам не так давно некоторые принципы...

   — Я помню, — Маадэр торопливо спрятал толстые пачки в карман, — Не будем повторять. Что ж, сделка завершена, спасибо участникам. Каждый из вас теперь стал собственником двух пробирок. Все справедливо, верно?

   Макаров смотрел на него не отрываясь. Злость улеглась в нем, но взгляд все равно горел.

   — Ты самоубийца. И более сумасшедший, чем я предполагал. Должно быть, био-софт успел повредить тебе мозг.

   — Био-софт... Да. Кстати хорошая штука. Очень забавная. Как и его история.

   — Что ты имеешь в виду?

   — Я говорю об этом, — Маадэр легко ткнул в серебристый контейнер носком ботинка, — Глядя на него, сразу не скажешь, как сложен его путь. Точно также, как и глядя на пробирки, никогда не догадаешься, что в них содержится.

   — Бросьте театральщину, Маадэр, — устало сказал Танфоглио, — Дайте пробирки.

   — Минуту. Разве вам не будет интересно узнать, собственником чего именно вы стали? история вам понравится.

   Он видел, как еще больше потемнело лицо Макарова. И он знал, что у него лишь одна попытка.

   Иначе все было зря.

   — Итак, био-софт. Очень интересный, абсолютно нелегальный, смертельно воздействующий на мозг человека и способный заражать окружающих инфицированного. Биологическое оружие. Был разработан в тайне "РосХимом" и держался в секрете, возможно его продолжали улучшать или просто ждали удобного случая для использования. Ситуация вполне обычная. Думаю, у всех вас гораздо больше подобного рода секретов, чем мне открылось. А потом она становится не совсем обычной. Немного странной.

   — Прекратите паясничать, Маадэр! У вас не так много осталось времени, постарайтесь провести его с пользой.

   — Я постараюсь рассказать все очень быстро. Итак... Я остановился на странностях. Контейнер с секретным био-софтом оказывается в руках господина Зигана. На самом деле его звали иначе, но суть не в этом, я его узнал как Зигана. Не имеющего, как ни странно, ни малейшего отношения к этому проекту. Он не был ни инженером, ни курьером, ни сотрудником службы безопасности. Но тем не менее в руках у него вдруг оказывается интересная штука, за право заполучить которую люди рвут друг другу глотки. Не думаю, что он ее украл. Он работал не первый день и прекрасно понимал, с какими людьми имеет дела. И он был человеком не того сорта. Нет, био-софт он получил. скорее всего, для транспортировки из одного офиса в другой. Как я уже говорил, это выглядит немного странно. Доверять такой важный груз обычному клерку немного безответственно со стороны руководства "РосХима", неправда ли?..

   "Ну как, Вурм?"

   "Кажется, нормально. Пока выходит неплохо."

   "Отлично. Продолжим спектакль. Будь начеку."

   — Потом на него нападают. Не агенты конкурентов, что было бы логично. Не нанятые профессиональные убийцы, которые дорого стоят, но выполняют свою работу честно и безукоризненно. Всего лишь двое уличных оборванцев из Девятого, парочка хлодвигов братья Ерихо. Они тоже мелочь, но чтоб вырвать из рук трусливого клерка контейнер не требуются какие-то особые качества. Но действуют они не по собственной воли — некто неизвестный нанимает их специально для этой акции, утверждая, что в контейнере находятся деньги. Конечно же, денег там не обнаруживается... Смерть самого Зигана никому не была нужна. Как я уже сказал, он был мелочью, которая ничего не знает и ни за что не отвечает, даже для конкурентов его смерть ничего не значит. Значит, как я решил, дело упирается в контейнер. Кому-то было выгодно чтоб контейнер попал к хлодвигам. Звучит очень странно, верно? Получается, человек, заказавший Зигана, действовал не в своих интересах, лично ему не было корысти в био-софте, ему лишь надо было чтоб контейнер оказался в руках Ерихо. В противном случае он сам забрал бы его у них, заплатив деньги вместо того чтоб устраивать такую неразбериху. Но он не пришел. Вместо него в доме хлодвигов столкнулись вы, господа. Ищейки "РосХима" и зомби "Чимико". И если присутствие "РосХима" объясняется просто, то организация господина Танфоглио тоже не случайно узнала о товаре. Братья Ерихо когда-то работали на него и, обнаружив в контейнере вместо денег непонятный био-софт, сразу вспомнили. Им нужен был понимающий покупатель. Господин Танфоглио, конечно, тут же заинтересовался этим, а господин Макаров желал вернуть утраченное, но их обоих ждало разочарование... — горло немного пересохло, Маадэр закашлялся. Во время паузы все молчали.  Макаров слушал пристально глядя Маадэру в глаза, Танфоглио поглаживал тонкими пальцами лоб, — Да... Контейнера там не оказалось. Дело в том, что испуганный пропажей Зигана, прекрасно знающий, что с ним сделают хозяева,  не поверившие неубедительной версии про хлодвигов, поспешил обратиться к частным специалистам. И нашел меня. Человека с одной стороны малоизвестного в коммерческих кругах и не связанного с рынком био-софта, с другой стороны — пользующегося определенной репутацией. И этот частный специалист нашел пропажу. Вернуть ее заказчику не получилось, поскольку господин Зигана довольно неожиданно умер, убитый нано-пулей, почти такой же, какой стреляли позже в меня. Из чего я заключаю, что "РосХим" был недоволен утратой груза, а также чрезмерной болтливостью самого господина Зигана. Пока все ясно, не так ли?

   — Заканчивайте.

   — Осталось немного. Поскольку я утратил заказчика, вернуть контейнер я решаю его начальству, рассудив, что им он будет интересен. Господин Макаров соглашается поговорить со мной, втайне полагая, что я и есть убийца Зигана и веду какую-то хитрую игру на конкурентов. Убедившись в моей искренности, он вешает на меня клопа, и пытается убить. Это тоже звучит странно, как мне кажется. Убедившись, что хозяину вернуть товар опасно, я иду к его конкурентам и пытаюсь избавиться от него там. Но и здесь меня пытаются убить. К счастью, так же безуспешно. И вот теперь мы стоим тут. Я и рядом со мной контейнер. Тот самый, который один из вас потерял и хотел вернуть, а другой не заказывал, но жаждет заполучить...

   Макаров снова направил пистолет ему в лицо. И Маадэр понял — он выстрелит. Больше тянуть нельзя.

   — Господин Макаров, вам эта история не показалась странной?

   — Нет. Я верну то, что принадлежит мне.

   Он не стрелял только потому, что Танфоглио со своими слугами стоял рядом. Даже выстрел в постороннего человека мог привести к тому, чего не хотел никто из присутствующих. Достаточно было одного шага к серебристому контейнеру, чтоб у кого-то сдали нервы. Значит, у него было еще некоторое время — пока ни один из противников не решается действовать первым, опасаясь удара в спину.

   Столкнуть хищников лбами просто. Тяжело уйти после этого живым.

   Особенно когда у тебя остались только зубы.

   — Вы неплохо придумали все это, господин Макаров. Действительно тонкая комбинация, рассчитанная и сложная. Вам не повезло по чистой случайности. Хотя любую неудачу можно назвать совпадением случайностей, верно?

   — Маадэр, я...

   — Я могу рассказать еще одну историю. Но на этот раз не странную. Сложную, запутанную, но весьма понятную.

   Щелкнул взведенный курок. Маадэр ожидал, что сейчас тупая боль ударит его в грудь и швырнет в черную пропасть, но ничего не происходило.

   — Не стреляй, — очень медленно сказал Танфоглио, — Я хочу его выслушать.

   — Он несет бред. Тянет время. Возможно, сюда уже едут жандармы.

   — Я дам ему несколько минут.

   — Зачем?

   — Теперь, услышав всю историю, я тоже считаю ее... немного странной. Говорите, Маадэр.

   — Хорошо, — Маадэр кивнул. В горле снова пересохло, — Представим, что существует две достаточно большие компании, занимающиеся одним и тем же коммерческим занятием. Био-софт. Между ними царит почти открытая вражда, не перерастающая в уличную войну только потому, что никто из них не уверен в своих силах. Равновесие. Которое не устраивает обоих и в то же время является выгодным. До тех пор, пока один из противников не находит хороший способ нанести мощный и незаметный удар. Как? Не боевики. Слишком открыто и слишком призрачны шансы на успех. Тем более, когда Пасифе перешел под власть Империи, здесь уже не утроишь настоящую бойню, а отстреливать курьеров и прочую мелочь занятие почти бесполезное. Выход?.. Необычный, но правильный. Био-софт. То, в чем есть опыт создания и то, из чего можно сделать отличное оружие. И вот одна из компаний создает образец такого софта. Который невозможно просмотреть, но который содержит в себе мгновенную смерть для инициированного и всех окружающих. На улице от него толку немного, всего лишь случайные и никому не нужные жертвы. А если внутри вражеской штаб-квартиры? Во вражеском логове?.. Там, где находится мозг — глава, управляющие, ученые, сборщики, менеджеры... Один удар может стать смертельным для всей организации. Без мозга тело не способно к борьбе, правильно?

   На лбу Танфоглио появилось несколько новых морщин. Он слушал очень внимательно — казалось, каждое произнесенное слово записывается внутри его головы на крошечную магнитную ленту.

   — Но и тут есть проблема. Как доставить био-софт врагу? Его не пришлешь почтой с запиской "выпей меня", никто в здравом уме не будет запускать био-софт, содержимое которого невозможно просмотреть, да еще и  полученный с дарственной надписью из рук врага. Это самоубийство. Значит, надо сделать так чтоб враг не подозревая ни о чем сам наткнулся на этот софт. Но контейнер не оставишь на улице чтоб кто-то на него наткнулся, требуется план хитрее. И вот одна организация, назовем ее "РосХим" находит элегантный выход. Образец вручается одному из тысячи мелких мошек, которая даже толком не знает, что внутри. И она направляется с мелким поручением, надуманным и совершенно ненужным. Одновременно эта орагнизация находит людей, раньше сотрудничавших с их конкурентом, предлагаю называть его в дальнейшем "Чимико-Вита". Но этих людей использовать в открытую нельзя, конкурент должен считать, что сокровище случайно свалилось ему в руки. Поэтому братьев Ерихо используют для того чтоб они похитили контейнер. Бедного Зигана заказывает собственное руководство, рассчитывая на то, что исполнители унесут с мертвого тела бомбу замедленного действия. И все происходит  отлично, Ерихо обнаруживают софт и решают отдать его "Чимико", господин Танфоглио уже потирает руки от предвкушения, про таинственного заказчика все забыли... Тут и появляюсь я. Совершенно не зная, что влез в сложную игру и нарушил план. Ведь контейнер с бомбой вместо того чтоб тихо и естественно оказаться в штабе "Чимико" вдруг начинает делать странные маневры и на манер бумеранга стучится обратно в "РосХим". А Зигана уже мертв, исполнители чересчур поторопились, принять груз уже не может... А поскольку люди "Чимико" оказываются подозрительно близко от места смерти Ерихо, они могут быть в курсе, что товар находится у частного мерценария. Кстати, для справки, в "Чимико" об этом так и не узнали, зато шпионы "РосХима" из-за клопа Зигана нашли меня почти сразу. И оказались в тупике. Убивать меня опасно. Если в "Чимико" думают, что мерценария наняли люди "РосХима" чтобы вернуть свою собственность, его смерть будет выглядеть странно. С другой стороны, Зигана и Ерихо мертвы, теперь уже софт не передашь естественно и красиво по месту назначения. Тупик. Пат. Все рушится. План превращается  непонятно во что, а тут еще и мерценарий со злосчастным био-софтом мозолит глаза, смело лезет шантажировать, путает и без того непростую ситуацию... Выход был найден красивый и четкий. Из почти провалившегося плана мгновенно выстраивается новый, с тем лишь отличием, что я заменяю собой и Зигана и братьев Ерихо. Я сам становлюсь бомбой, малярийным комаром. Но конкуренту не сдашь меня открыто — на такую приманку осторожный Танфоглио не клюнет, надо сделать так чтоб наживка сама заползла в рот жертве. А что для этого надо?.. Только чтоб у нее появилось желание сделать именно так. Не очень сложно, если наживка считает себя самостоятельной и неглупой. Господин Макаров встречается со мной, как бы невзначай принимает меня за шпиона конкурентов, тем самым заставляя меня думать, что я подсмотрел краешек чужой карты. На самом деле он специально упомянул "Чимико" как злейшего врага "РосХима". Зачем? Тоже все просто. Он делает вид, что хочет меня убрать, кстати, довольно неплохо. На самом деле его цель лишь пугануть меня, заставить работать ногами и головой. Я должен был понять, что раз законные хозяева софта желают моей смерти, единственный выход обратиться к их врагам. Враг моего врага — мой друг, так, кажется?.. Заодно вешают на меня клопа чтоб убедиться, что в этот раз я дойду куда надо. И все бы получилось, если бы не моя врожденная способность, как выразился сам господин Макаров, менять глубину и течения. Я снова вывернулся, причем вместе с био-софтом, который второй раз побывал так близко к цели и все равно ушел. По-моему, теперь история стала гораздо понятнее, не так ли?

   Макаров не переменился в лице, но его глаза говорили о многом.

   — Ты сумасшедший, Куница. Я знал, что ты неадекватен, но это уж чересчур.

   — Неадекватен? — Маадэр хмыкнул, — Может быть. Но не дурак. Нано-пуля из вашего оружия, такая же как  убила Зигана — она была холостой. Не инициированный нано-заряд. Меня не хотели убивать — в тот вечер. Я был еще нужен. Самая полезная пешка — та, что считает свою прямую дорогу, с которой невозможно свернуть, выбранной ею же самой. И второе — тот самый злосчастный клоп. Такой, какой посадили на Зигана, дав приемник хлодвигам, такой же, какой позже оказался на мне. Я чувствую электромагнитное излучение. Долго рассказывать, почему, да и не это сейчас интересно. Клопы были поставлены одними и теми же людьми.

   "Сейчас."

   "Да. Будь готов."

   Лицо Танфоглио было настолько бледно, что его можно было увидеть в темноте без инфра-красной маски. В глазах пылал ледяной огонь ярости — такой, какую Маадэр еще не видел. Настоящее лицо хищника выглянуло наружу, разорвав лоск хрупкой оболочки. Макаров сейчас тоже выглядел не лучше — на щеках алели несколько пятен, и врядли дело было в холодном ветре.

   — Ты... — сказал Танфоглио незнакомым голосом, — Значит, вот в чем было дело...

   — Замолчи, — Макаров навел на него ствол и ощерился, — Учти, ты сдохнешь первым.

   Тишина была застывшей, пугающей. Все, даже немые слуги "Чимико" были напряжены так, что казалось, что слышится гул напряженных, как стальные тросы, сухожилий.

   Они смотрели друг на друга — две стаи хищников.

   Они чувствовали запах крови друг друга.

   Когда два хищника встречаются даже на узкой тропе — они могут разойтись. Кроме ярости у них есть инстинкт самосохранения. Но если они смотрят в глаза друг друга, если начинается хоровод поединка, это значит, что  кто-то из них уже не сможет уйти.

   Как в любой среде, в аквариуме действует закон, вечный, как вечна сама Вселенная.

   Даже если этот аквариум — всего лишь крошечный спутник на краю Системы.

   "Вурм, давай!.."

   Обрез, спрятанный под полой плаща был неудобен — слишком старая модель и неправильно обрезанное цевье, повлиявшее на центр тяжести. Из такого оружия, тем более удерживая его одной рукой, не попадешь в цель на расстоянии больше пяти метров. Маадэр знал это. Но сегодня он стрелял не в цель.

   Он выстрелил в землю. Картечь ударила в бетон и звенящими искрами разлетелась в стороны. Отразившись в глазах стоящих рядом людей. А потом ночь исчезла потому что ее порвало в клочья, скомкало и смело. Скатываясь в желоб под ногами, Маадэр успел увидеть многое.

   Как медленно освещается дуло пистолета Макарова. И как Танфоглио выгибается дугой и сползает по крылу своего кара.

   Как вспарывают темноту серебристые шипы на руках его слуг и люди Макарова падают в пыль, так и не выпустив оружия.

   Как три размытых зыбких тени бросаются на самого Макарова, а он стоит между ними — огромный как скала, грозный как медведь, а глаза его пылают и этот огонь выжигает изнутри.

   Как...

4

   Ветер все не успокаивался. Здесь он чувствовал себя полновластным хозяином, шурша между балками и поднимая с земли мелкий строительный мусор. Клочки упаковки, остатки веревок, бумажные листы. Все то, что уже никогда не пригодится человеку, все забытое, брошенное и предоставленное самому себе. Ветер уничтожал ненужные вещи, рассеивал их, угрюмо бормоча в железных трубах и заставляя гнуться заросли пожелтевшей хилой травы. Становилось все холоднее.

   Маадэр прикрыл воротником плаща подбородок. Если не считать ветра, все было тихо. Неподвижные тела казались частью строительного мусора, забытыми здесь много лет назад свертками и мешками, до которых никому нет дела. Маадэр переступал через них, вглядываясь в лица и опустив вниз ствол обреза.

   Опыт жизни с хищниками научил его многому.

   Но люди были мертвы. Никто не шевелился, никто пытался подняться, его чуткий обостренный слух не улавливал даже дыхания.

   Потом он услышал хрип. Сперва ему показалось, что это кусок сорванной жести царапает землю, но металл не может производить таких звуков. Маадэр присмотрелся.

   Макаров усмехнулся. Из носа и рта его текла кровь, густая, пропитавшая половину лица и бороду, но глаза все еще были открыты. Точнее, один глаз. Макаров лежал на земле, в окружении трех тел в строгих черных костюмах, даже сейчас, умирая, он выделялся среди окружающих. Он провел хороший бой и он был доволен.

   Маадэр тоже усмехнулся ему. Говорить что-то не хотелось, но в словах и не было нужды. Он подошел и аккуратно направил ствол в лицо Макарову. Тот на пару секунд закрыл глаз, потом снова открыл его и посмотрел на Маадэра.

   — Кхр... кхх... Давай. Давай, Ку... кхххх...

   — Извините, — зачем-то сказал Маадэр. Хотя виноватым себя не считал. Он чувствовал себя отлично.

   Макаров попытался кивнуть, но не смог. Кровь из носа потекла еще сильнее.

   — Гх... Гадкая планета... Здесь нет жизни человеку... Мерзко тут... А хотел ведь... Так хотел... Ежевика... Давай, Куница.

   Он посмотрел на Маадэра, потом на небо и закрыл глаз.

   — Прощайте, — просто сказал Этельберд Йенц по прозвищу Куница.

   "Тебя будут искать."

   — Конечно будут, — Маадэр укрылся за невысокой стеной, поставил на землю контейнер и вытащил из кармана маленькую склянку, заполненную вязкой красноватой жидкостью, — И они очень захотят меня найти.

   "И "РосХим и "Чимико". И, возможно, много других людей. Ты понимаешь, что это значит?"

   — Корпорации такого рода вроде гидр, их невозможно уничтожить одним ударом. Макаров был лишь шишкой, одной из сотен или даже тысяч, у Танфоглио найдутся помощники или преемники. Какие-то вопросы возникнут и у  жандармов... Черт возьми, может сюда засунет свое любопытное жало и КДФКС. В этот раз я наделал больше шума, чем обычно. Чутью подсказывает мне, что скоро в городе будет жарко.

   "Опять бегство? Куда теперь?"

   Он пожал плечами и пристально посмотрел на склянку. Больше всего его сейчас волновало, что у шань-си  не совсем хороший оттенок и возможно он отдал сотню за паршивый контрабандный товар, от которого потом будет раскалываться голова и мучительно болеть горло.

   Он привык думать только о том, что важно в текущую минуту, предпочитая никогда не заглядывать в будущее. Океан велик, в нем много течений, всегда можно уйти на дно, куда не проникают лучи солнца и где все кажется грозным и загадочным или подняться к самой поверхности, где шныряют юркие стайки ничего не подозревающих рыбешек. Он знал только то, что пока существует океан, пусть и заключенный в стеклянные стенки, в нем всегда найдется занятие и кров для того, кто достаточно мал, быстр и ловок.

   У шань-си был приятный вкус, Маадэр капнул три капли на язык, спрятал склянку и прикрыл глаза.

   — У меня есть деньги, — сказал он, — у меня есть свобода. Может, вернусь на Юпитер, там осталось много моих знакомых. Или переберусь на Ио. Чем черт не шутит, может останусь здесь... Не хочу загадывать.

   "Ты плохо кончишь, хозяин. Нельзя всю жизнь делать что-то подобное и думать, что тебе всегда будет везти."

   — Наверно, ты прав... — Маадэр чувствовал, как в теле прорастают, переплетаясь, серебряные струны, а мир вокруг расслаивается на пестрые ворсинки таких цветов, которых не существует во Вселенной. Ветер уже не был неприятен, он нес в себе мелодию, настолько чарующую, что жизнь замирала чтоб услышать ее, а воздух становился прозрачным и кристально-чистым. Маадэр чувствовал наступление полной эйфории и знал, что она продлится еще достаточно долго. Он улыбнулся и прошептал, — Мы узнаем это... потом...

                                                                                 /11 декабря 2006/