07 января 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база "Койольшауки"
Гедимин ещё вчера заставил распознаватель на внутренней двери пропускать Хольгера без препятствий, но с утра сигнализация снова замигала — химик вежливо предупредил о своём приближении, когда решил зайти в "грязный" отсек. Сармат поспешно поднялся с матраса и затолкал свёрнутый лежак в ближайшую нишу.
— Уран и торий! — Хольгер пошевелил широко растопыренными пальцами. — Как проходит взлом лучевого кода?
Его взгляд упал на полуразобранные излучатели, оставшиеся лежать и Гедимин, смутившись, подобрал их и быстро вернул все линзы и крепления на место.
— Проверяю то, что дал Константин, — он приложил своё запястье к руке Хольгера, и короткие щупы, выдвинувшись, соединили два передатчика. — Можешь посмотреть. Всё там.
— Мать твоя колба, — пробормотал химик, бросив быстрый взгляд на экран. — Когда ты в последний раз спал?
— Позавчера, — Гедимин разъединил передатчики и, забрав излучатели, пошёл к двери. — И я лежал, когда ты пришёл.
— Ты лёг минуту назад, — сказал Хольгер, пристально глядя на него; тёмный щиток закрывал глаза экспериментатора, и химик недовольно сощурился. — Иди спать. Куда ты собрался?!
— Я не устал, — отозвался Гедимин. — А работы ещё много. Проверь новые данные, может, что-то выловишь.
— Чтоб я ещё раз вошёл сюда, пока ты здесь... — Хольгер с тяжёлым вздохом направился к санпропускнику. — Что ты пытаешься сделать, атомщик? Работа не пойдёт быстрее, если ты устанешь до полусмерти.
Поработать Гедимин не успел — ещё не рассеялось сигма-излучение от второй по счёту вспышки, как в коридоре нестройно замигала сигнализация.
— Повтори вот эту пульсацию, — попросил Хольгер, когда сармат выбрался туда, где связь работала. — Я ещё раз мигну, а ты воспроизведи. Это одна из твоих вчерашних.
— Что с ней? — насторожился Гедимин.
— Сейчас увидим. Запомнил последовательность?
В вакууме линзы выходили из пазов и возвращались обратно без единого звука; взгляд сармата не мог уловить, как пульсирует излучение, оставалось полагаться на фиксирующие приборы. Белая вспышка на перекрестье лучей сверкнула и пропала, оставив угасающее сигма-излучение. Сигнализация замигала снова.
— Ну, что там? — Хольгер ждал Гедимина в "грязном" отсеке. Тот, пожав плечами, развернул экран передатчика. Информация, добытая из очередного прокола, выглядела как обычно, не считая...
— Вот оно! — Хольгер ткнул пальцем в экран. — Две микросекунды?
— Что?! — Гедимин впился взглядом в цифру. — Прокол существовал две микросекунды?! Это вообще возможно?
— Недавно ты и в сами проколы не верил, — ухмыльнулся химик, но сармат его уже не слушал — двери испытательного коридора захлопнулись за ним, заглушив все звуки. Лучи снова сверкнули, пульсируя и сближаясь. "Двойная пульсация," — Гедимин, не мигая, смотрел на дозиметр, дожидаясь, когда можно будет забрать фиксирующие приборы и выйти наружу. "Если всё правильно, то..."
— Три микросекунды, — сказал Хольгер и вскинул руку. — Tza atesq! Ты всё-таки нашёл кусок кода. Так шифруется срок жизни прокола... Интересно, зависимость всегда линейная?
"Долго же придётся пульсировать, чтобы хватило на одну секунду," — подумал Гедимин.
— Может, за нелинейность отвечает сигма, — пробормотал он, прикладывая руку к лицу и тут же отдёргивая — он успел забыть про шлем. Хольгер, уловив его движение, недовольно сощурился.
— Ложись спать, атомщик. Четыре часа я поработаю за тебя. Не вставай, пока я не вернусь! В таком состоянии ты много не наработаешь.
— Наложи сигму поверх омикрона, — сказал Гедимин, опускаясь на пол; возиться с матрасом не хотелось. — Пусть пульсируют вместе.
Он надеялся, что Хольгер его разбудит, но проснулся сам пять часов спустя. Химик сидел рядом, работал с передатчиком и время от времени оглядывался на спящего, но никак его не тревожил.
— Так и есть, — отрывисто сказал он, увидев, что Гедимин зашевелился. — Пульсации омикрона складываются, а сигма — множитель. Причём странный... Похоже, там — где бы это ни было — двадцатеричная система счисления. Один омикрон и одна сигма дают двадцать микросекунд, один омикрон и две сигмы — четыреста... и так далее.
Гедимин мигнул.
— Ты взял третий излучатель?
Хольгер молча протянул ему экспериментальное устройство — три излучающие трубки с выдвижными линзами и блоком управления. Ремонтник придирчиво осмотрел их со всех сторон.
— Двадцатеричная система... — он криво усмехнулся. — С этим ирренцием везде странности. Интересно, те существа с Ириена... Они успели узнать все коды?
11 января 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база "Койольшауки"
Гедимин отключил ремонтную перчатку и внимательно осмотрел пучок проводов, прежде чем затолкать их в корпус и вставить крепления в пазы. С каждым днём блок управления становился сложнее, а экспериментальный излучатель всё больше напоминал бластерную турель. Сейчас к нему добавился третий "ствол" — параллельно первым двум, с тем же механизмом, выдвигающим лишние обсидиановые линзы из корпуса. Четвёртый излучатель был коротким, вытянутым в ширину, со сплошным, без прорезей, корпусом, и Гедимин закрепил его в основании "турели", так, чтобы излучение распространялось на остальные три и перекрывало все пучки. Это был источник сигма-лучей, их интенсивность регулировалась ловушкой из защитного поля, и они не влияли ни на что... кроме свойств трёх пучков омикрон-излучения. "Сюда бы настоящего учёного," — вздохнул про себя Гедимин, в очередной раз вспомнив переписку с Лос-Аламосом. "Я не понимаю, почему это работает. Не должно."
— Целая турель, — хмыкнул Хольгер, взяв в руки готовый излучающий блок. — Три пучка должны сходиться? А где сигма... а, вижу. Удобно, что эти пучки могут быть любой формы...
Гедимин кивнул, забрал у него излучатель и принялся вводить параметры очередной пульсации. Блок управления был экранирован ипроновой фольгой, но сделать экран сплошным было невозможно, — сармат надеялся, что устройство протянет хотя бы до конца недели.
— Что ты делаешь? — Хольгер посмотрел на тусклый экран. — Это всё та же "перевёрнутая" последовательность? Думаешь, всё так просто, — кодируется плотность вещества, и если перевернуть, выйдешь в вакуум?
— Нет, тут немного сложнее, — Гедимин ввёл последнее значение и закинул излучатель на плечо. — Надо подумать.
— Сегодня ты наружу выберешься? — спросил Хольгер, останавливаясь на полпути к санпропускнику. — Лиск уже беспокоится.
— Передай, что я жив, — отозвался Гедимин, неохотно отвлекаясь от мыслей о свойствах омикрон-излучения.
Из испытательного коридора он вышел незадолго до конца смены. Отложил излучатель, прикрыв его защитным полем, долго стоял под дозиметрической рамкой, — вроде бы скафандр не фонил, но на всякий случай сармат сделал насыщенный раствор меи и продержался в нём четверть часа. Чёрная броня после такой отмывки отливала на свету красным, и избавиться от прокраски не удалось. На выходе сармат провёл ладонью по белой стене — след остался, и Гедимин, недовольно щурясь, выбрался из скафандра и оставил его роботу-уборщику. Себе он взял только передатчик.
Он собирался только сбросить информацию на телекомп и идти спать — анализом данных обычно занимался Хольгер — но случайно прочитал несколько строк, и сонливость пропала. Он свернул лишнее, оставив только то, что показалось ему интересным, — по одной строке в каждом отчёте прибора — и, перечитав их ещё раз, медленно расплылся в ухмылке. "Не плотность," — он ухмыльнулся ещё шире, глядя на своё отражение в экране, — глаза уже горели жёлтым огнём. "Сила притяжения. Плотность шифруется по-другому. А если их совместить..."
Он открыл было пустую страницу, но прикинул объём расчётов и потянулся к передатчику. "Пусть Константин посчитает. Я долго буду возиться."
"Псих с излучателем," — ответил Константин, приняв сообщение, и тут же отключил и заблокировал передатчик. Гедимин хмыкнул. "Кто бы раньше сказал мне, чем я буду заниматься..." — он покачал головой и, выключив телекомп, побрёл к двери. В последние дни он слишком редко спал, и ясность мышления давно уже перестала его устраивать, — надо было отдохнуть. "Если я прав, можно будет прожигать ходы в вакуум вдалеке от планет," — думал он. "Так, чтобы не врезаться в безатмосферный астероид. Ещё понять бы, в чём именно мы делаем дырки. Анализатор молчит, дозиметр тоже..."
13 января 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база "Койольшауки" — кратер Драйден, научно-исследовательская база "Геката"
Хольгер снова посмотрел на экран, выразительно хмыкнул и вместе с креслом развернулся к Гедимину. Тот сидел рядом, облокотившись на стол, и в задумчивости водил пальцем по столешнице. Непрочный фрил поскрипывал и покрывался царапинами.
— Двадцать последних записей почти идентичны, — сказал Хольгер. — Выброс настолько мал, что можно считать его отсутствующим. Ты уверенно выходишь в вакуум. Если это не устойчивый результат, — я не знаю, что тебе вообще нужно.
— Хорошо, что всё работает, — сказал Гедимин, досадливо глядя на исцарапанный стол. "Опять задумался..."
— Не очень-то ты этому рад, — осторожно заметил Хольгер.
— Я не понимаю, с чем мы связались, — угрюмо сказал Гедимин, убрав руку со стола. — В чём мы пытаемся ковырять дырки? Почему оно так себя ведёт? И что это за код... Ah-hasu! Я вообще ничего не понимаю.
Он перевернул руку ладонью вверх и поддел ногтем небольшую пластину; под ней был распылитель фрила — часть ремонтной перчатки — точнее, ёмкость для распыляемого вещества.
— У тебя есть фрил? — он указал на исцарапанный стол. — Это надо починить.
— Срежь немного с того края, — Хольгер указал на свободную часть столешницы. — Не переживай, атомщик. Некоторые всю жизнь ничего не понимают. Я тут думаю, как соединить микропроколы. Что, если взять несколько тонких пучков и наложить их друг на друга? Исгельт думает, что если выставить их по кругу, можно прорезать сплошное отверстие...
Гедимин, забывшись, грохнул кулаком по столу. Фрил затрещал, рука сармата ушла в столешницу на толщину пальца, и он, опомнившись, вполголоса помянул ядро Сатурна. "Теперь одним распылителем не обойдёшься. Или лучше ничего не трогать, пока не доломал?"
— Вы сначала разберитесь, что вы там режете. И заодно — куда...
Передатчик на его руке протяжно загудел и замигал из-под брони. Гедимин сдвинул крышку — экран ярко светился.
— Вы там, где работает связь. Временная передышка? — голос Ассархаддона был хорошо слышен даже без наушников. — Вас две недели не видно и не слышно. Надеюсь, сегодня вы приедете в жилой блок. Медики должны осмотреть вас, а я хотел бы услышать, как продвигаются исследования. Мне известно, что вы пренебрегаете сном. Это серьёзная жертва. Надеюсь, она не была напрасной?
— В жилой блок? — Гедимин уловил главное и недовольно сощурился. — Я должен работать. Тут ещё много...
Хольгер ткнул его кулаком в плечо. Броня загудела.
— Он приедет, — мрачно пообещал химик. — По крайней мере, сегодня. За другие дни я не ручаюсь.
— Буду ждать, — отозвался Ассархаддон. — Не бойтесь, Гедимин, несколько часов не сведут к нулю вероятность вашего успеха.
Экран передатчика погас.
... — Атомщик! — Линкен с широкой ухмылкой привстал из-за стола. — Хольгер, как ты вытащил его из "Койольшауки"? Я уже искал, как к вам пробраться...
— Зачем? У вас обоих есть передатчики, и связь в "чистых" отсеках никогда не сбоит, — удивлённо посмотрел на него Исгельт, в этот раз присоединившийся к группе "Феникса". Константин фыркнул.
— Гедимин не пользуется связью. И никогда не предупреждает о своём исчезновении. На Энцеладе это не принято.
Ремонтник сердито сощурился — он был и смущён, и раздражён одновременно и смутно понимал, что опять нарушил какую-то традицию.
— Я работал, — буркнул он. — Вы, предположительно, тоже. Линкен, у тебя уже получилась омикрон-бомба?
Взрывник развёл руками.
— Я не физик. Ничего, кроме "грязной" бомбы, у меня не выйдет. А это пустой расход ирренция.
— Смотря чего ты хочешь добиться, — задумчиво проговорил Гедимин, довольный, что разговор снова выехал на твёрдую почву — "грязная" бомба была знакомой и понятной вещью, в отличие от неписаных традиций. — Иногда...
— Всё в сборе? Я не опоздал? — охрана поспешно расступилась, пропуская к столу Ассархаддона. Куратор занял место среди замолчавших сарматов и обвёл их вопросительным взглядом.
— Как идёт работа над "Прожигом"? Гедимин, что вы успели выяснить?
— Узнал, как прожечь дыру в вакуум в отдалении от массивных тел, — сармат потянулся к передатчику. — Единственная проблема — метеороиды. Не фиксируются ни по плотности окружающего вещества, ни по гравитационному полю...
Он досадливо поморщился. Исгельт переглянулся с Ассархаддоном и включил свой передатчик.
— Метеороиды в окрестностях прокола? Думаю, защитные поля решат эту проблему. Дайте мне всё, что у вас есть по микропроколам. Мои сарматы повторят ваши опыты на других полигонах.
Гедимин озадаченно мигнул, но тут же опомнился и протянул Исгельту руку с передатчиком. "Правильно. Надо исключить привязку к местности."
— Есть возможность проверить не на Луне? — спросил он, пока информация перекачивалась с диска на диск.
— Поищем, — отозвался Исгельт. — Ещё мне нужен чертёж вашего прожигателя. А я сброшу вам наработки по склеиванию проколов. Мы тоже не сидели сложа руки всё это время, но результаты, увы, скудные. Мы работали с излучением постоянной интенсивности...
Гедимин кивнул. Передатчик запищал — обмен информацией закончился, и сармат положил на стол ежедневник. Часть чертежей уже была там, оставалось собрать воедино наметки, сделанные на ходу, и написать к ним легенду.
— Хороший результат, — одобрительно кивнул Ассархаддон. — А что у вас, Хольгер? Что скажете о тонких плёнках?
Гедимин удивлённо мигнул, поворачиваясь к Хольгеру. "Плёнки? Он же работает со мной... А, мать моя колба! Я же не выходил из отсека. Может, он ко мне заглядывал раз в сутки..."
— Всё не так гладко, как предполагалось, — покачал головой химик. — Слой тоньше двадцати атомов практически бесполезен. Не знаю, почему именно двадцать, — что-то не так с этим числом...
— И для кеззия, и для ипрона? — уточнил куратор. — Так-так... Начинайте работу со сплавами. Константин, как далеко продвинулись вы? Данных достаточно, или мне снова побеспокоить друзей-приматов?
Гедимин, вполуха слушая разговоры, заканчивал чертёж. "Все что-то исследуют," — думал он, пряча ухмылку под респиратором. "И никто не мешает. Может, из этого выйдет толк..."
14 января 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база "Койольшауки"
Гедимин не сразу заметил мигание сигнализации — он сидел под непрозрачным защитным экраном, раскатывая тонкий слой ирренция по листу прозрачного рилкара, и видел только зелёные сполохи на куполе, но в конце концов вой сирены привлёк его внимание.
— Хольгер? — он выбрался из-под купола, щёлкнул по крышке передатчика. В наушниках было тихо, никто не выходил на связь.
Он вышел в "чистый" отсек, по дороге смыв радиоактивную пыль под распылителем меи. Хольгера не было ни в санпропускнике, ни в помещении за ним, — скорее всего, уехал в Химблок работать со сплавами. Гедимин хотел вернуться в "грязный" отсек, но сирена снова взвыла, и он нехотя подошёл к переговорному устройству.
— Чего надо?
— Стивен Марци, — отозвались из-за двери. — Адмирал Исгельт приказал вручить это тебе.
"Исгельт?" — Гедимин щёлкнул переключателем, сбрасывая блокировки. В отсек ввалились двое экзоскелетчиков. Им еле хватило места в дверном проёме — их вдавило в косяки бронированным контейнером, который они держали с двух сторон. На чёрном боку ярко выделялись знаки радиационной опасности.
— Что там? — не дожидаясь ответа, Гедимин сдёрнул крышку и заглянул внутрь. Охранники шарахнулись в стороны, прячась за стеной, но сармату было уже не до них — он с широкой ухмылкой перебирал груз. В бронированном контейнере были излучатели — сдвоенные источники омикрон-лучей. "Регулируемый угол схождения... выдвижные линзы... что, здесь под них уже построили отдельный цех?!" — Гедимин недоверчиво покачал головой, выгреб из ящика все тридцать экземпляров и, взяв их в охапку, пошёл в "грязный" отсек. Внешний люк с грохотом захлопнулся.
...На развёрнутом голографическом экране поместилось шестнадцать детальных схем. Можно было бы вывести и больше, но Гедимин уже видел то, что хотел ему показать Исгельт, и задумчиво кивал, глядя на контрольные схемы, наложенные поверх экспериментальных. "Так и есть. Проколы сдвигаются по направлению к самому интенсивному пучку. Он стягивает их на себя и... придаёт им свои свойства?" — сармат прикоснулся к экрану и перечитал состав вещества, обнаруженного за каждым из порталов. "Все вышли в область металлического водорода. А здесь — в силикатную породу. Видимо, они расположились рядом не только с нашей стороны, но и с той. Хотя... возможно, это разные планеты сходного типа," — Гедимин ухмыльнулся промелькнувшей мысли. "Портал с одним входом и множеством выходов? Тяжело будет там сориентироваться."
Убрав передатчик под броню, сармат провёл рукой по защитному экрану и прошёл в открывшийся проём. Сдвоенные излучатели Исгельта уже лежали там, рядом с разобранной установкой, которую смастерил сам Гедимин. "Больше не понадобится," — сармат снял источник сигма-излучения и положил его отдельно. "Вынуть ирренций, обсидиан и "арктусы" — пригодятся для новых установок." Он перевёл взгляд на излучатели Исгельта. "Начнём с трёх. Постоянная интенсивность, по одной линзе по краям, две в центре. Свести пучки как можно ближе друг к другу..."
Хольгер пришёл поздним вечером, когда Гедимин перебрался в "чистый" отсек и сидел там, разбираясь в отчётах анализатора.
— Что-то получается? — спросил химик, устраиваясь рядом.
— Точки прокола стягиваются к наиболее интенсивному пучку, — сармат очертил круг на экране. — Наблюдения Исгельта подтвердились. Но как их склеить, я ещё не понял. Механическое сближение ничего не даёт.
— А! Ты сместил проколы ещё ближе к общему центру, — Хольгер поставил рядом экран своего передатчика с результатами опытов Исгельта. — Интересно, за счёт чего.
— Будем разбираться, — пожал плечами Гедимин. — Если бы понимать, с чем мы работаем, а не тыкать наугад... А чем занят ты? Сидишь с химиками?
Хольгер вздохнул.
— Да, именно этим я и занят. Хотелось бы, конечно, сказать, что я изучаю образцы сверхпроводника и уже готов к его синтезу...
— Да? — Гедимин мигнул. — Так быстро?
Хольгер посмотрел на него и махнул рукой.
— Нет, конечно. Это была шутка, атомщик. Образец у нас есть... не хотел бы я знать, как Ассархаддон его раздобыл... но технологию мы как не понимали, так и не понимаем. Сколько ценных реагентов истрачено зря...
Он снова вздохнул. Гедимин прикрыл его ладонь своей и осторожно встряхнул.
— Рано или поздно получится, — сказал он. — Этот ирренций и всё вокруг него... Наверное, в конце концов выяснится, что надо было что-то сунуть под луч с переменной интенсивностью. Или умножить на двадцать.
Хольгер невесело усмехнулся.
— Осталось выяснить, что сунуть и с чем перемножить. Жаль, отсюда нет выхода в сеть. Может, патент уже украли австралийцы?
