Но они, казалось бы, этого то ли не замечали, то ли терпели со стоическим спокойствием — "вот подтянутся пехотные дивизии, и наступит благодать". Поэтому своими танковыми и моторизованными частями гитлеровцы ломились вперед и вперед.
Наши тоже пребывали в более-менее спокойном настроении. Южный фланг Западного фронта в общем уже не давал беспокойства — пока не подтянутся немецкие пехотные дивизии, сдерживать остатки моторизованных корпусов не представляло особых проблем. Тем более что на южном фланге немцам приходилось последовательно преодолевать несколько водных преград. От Слуцка на восток шли несколько относительно крупных рек — Случь, на которой стоял сам Слуцк, в 30 километрах на восток — Оресса, еще в 50 — Птичь, через 40 — Березина, на которой стоял Бобруйск, еще в 50 — Друть, которая впадала в Днепр у Рогачева, а севернее между ними было 20 километров, через 40 — Сож, на которой стояли Гомель и Чечерск. Причем все они текли преимущественно с юга на север или с севера на юг, то есть поперек движения немцев, то есть препятствий для их наступления хватало. К тому же между этими реками были реки и поменьше, правда, порой они текли с запада на восток, но и в таком варианте они были препятствием для маневра по фронту.
И эти препятствия становились еще более трудными, когда на них занимали оборону советские войска. Помимо отступавших с запада армий ЗОВО, с востока постепенно подходили новые соединения. 167ю сд, занявшую оборону к северу от Осиповичей, вдоль южного берега Свислочи, я уже упоминал. Она прибыла раньше всех, так как ее начали перебрасывать поближе к границе еще в середине июня, до начала войны. А в первых числах июля в междуречье Березины и Днепра стала прибывать и 187я сд, которая 27го июня начала выдвижение из Харькова сначала в Чернигов, а затем была перенацелена на Могилев и затем выдвигаться на запад — к Березине (в РИ основная оборона шла по Днепру, с передовыми отрядами на реке Друть — тогда немцы уже захватили Бобруйск, то есть перебрались через Березину в ее нижнем течении). 3го июля ее передовые отряды начали прибывать на рубежи по Березине — севернее впадения в нее Свислочи (35 км на север от Бобруйска, 25 км на северо-восток от Осиповичей) — наши старались прикрыть правый — восточный — фланг 167й дивизии.
Почти успели. Протекающие в меридиональном направлении реки обычно имели высокий западный и низкий восточный берег — из-за вращения Земли текущая вода активнее воздействовала на западный берег, постепенно подмывая его, и одновременно отступала от восточного — она как бы постепенно смывала, сглаживала поверхность в направлении с востока на запад. Из-за этого восточный берег был далеко не всегда удобен для обороны — если на участках реки с обоими низкими берегами еще куда ни шло, то при высоком западном береге наша оборона просматривалась на значительную глубину, поэтому корректировка артиллерийского огня и налетов авиации были довольно эффективны. В том числе и по этой причине выгоднее было занимать оборону на западном берегу, хотя бы там, где берег высокий. С таких плацдармов сложнее отступать, но по другому получается еще хуже — немцы просто разобьют огневые точки артогнем и все-равно пройдут вперед. В этом плане Березина представляла собой даже более удобный рубеж, чем Днепр — ее берега были гораздо более болотистыми и заросшими лесом, так что наше командование окончательно решило использовать Березину в качестве очередного рубежа — первоначально быстрое продвижение немцев явно забуксовало к югу от Минска, а к востоку развивалось не так быстро, как в первые дни.
И для выравнивания фронта было бы хорошо отбросить обратно за Березину две танковые и две мотопехотные дивизии Гота, что рвались к северо-восток от Минска по направлению к Орше (в РИ, напомню, дивизий было больше). Да и пока не подошли пехотные дивизии, надо было попытаться уничтожить моторизованные силы, которые оторвались от пехотных дивизий почти на двести километров. В них, конечно, тоже было достаточно пехоты, но она уже порядком устала (ведь все время была на острие наступления), понесла потери, да и изначально ее было не так уж много. Самое время бить немцев по частям. Да и Тимошенко, назначенный 4го июля командующим Западным фронтом вместо Павлова (тот стал его заместителем; АИ) решил мести по новому, а не строить оборону на основе пехотных дивизий, поддержанных контрударами мехкорпусов (что, в общем-то было бы самым логичным после неудач первых двух недель войны). Ну да — "маленькое победоносное наступление" еще никому не помешало.
Тем более что отданный ранее Павловым приказ о переброске "пролетарки" к Борисову сильно сказался на дальнейших действиях — наши получили время на сосредоточение сил для такого удара — "пролетарка" хоть и откатывалась, но и не позволяла немцам двигаться на восток парадным маршем. Да и фланги немецкого наступления не позволяли им расслабиться. С юга немецкий клин на Оршу поджимала 13я армия, хотя ее постепенно и оттесняли от шоссе. К северу немцам тоже не было свободной дороги — путь на Витебск, чтобы зайти на Оршу а то и Смоленск с севера, преграждала 153я сд. В первой половине июня она была переброшена в Витебск, там доукомплектовалась до штатов военного времени, получила вооружение, технику, боеприпасы, и к 1му июля занимала позиции к югу от Витебска на фронте в 54 км, проходившем южнее Сенно в 17 км — от станции Комарово, и до Жестянки, 30 км на юго-запад от Бешенковичей. 5го июля к ее позициям вышли части 19й танковой дивизии вермахта (в РИ — 20й, 19я прорывается западнее Полоцка; в АИ 20я — к югу от Минска, а западнее Полоцка немцы не идут — нет сил). Первое столкновение закончилось в нашу пользу. Небольшая группа немецких танков атаковала позиции дивизии. Саперы вовремя взорвали мост через реку, который ушел под воду с вражеской танкеткой и мотоциклистом. Зенитным огнем было сбито три самолета противника. За последующие два дня немцы так и не смогли прорвать оборону дивизии и стали смещать направление своего удара на восток. И в этот момент последовал контрудар наших мехкорпусов.
Основной удар наносил 5й мехкорпус по 7й танковой дивизии, прущей на восток по шоссе. Вспомогательный удар наносил 7й мк по 19й тд — только чтобы притормозить ее. Да и расположение соединений не позволяло быстро организовать другую конфигурацию удара — пятерка находилась к северу от Орши, наступать вдоль шоссе ей было самое то. А семерке потребовалось бы передислоцироваться еще на пятьдесят километров к югу, только чтобы выйти на него. Да и ставить два мехкорпуса друг другу в затылок — только терять время — пробивной силы это не увеличит, а дороги будут запружены. Так что семерка должна была идти на запад южнее Витебска.
Напомню, что в двух мехкорпусах было почти 1700 танков, из которых минимум 1400 могло принять участие а наступлении вот "прямо сейчас", а остальные — по мере того, как ремонтники будут вводить их в строй. И это — против менее 250 танков двух танковых дивизий вермахта. Да плюнуть и растереть. И если бы не сильная противотанковая артиллерия этих дивизий, если бы не проблемы с бронебойными снарядами для сорокопяток — основной пушки танков обеих дивизий -так бы все и было. Правда, из той же семерки более сотни танков Т-26 было уже растащено на охрану штабов и поддержку пехоты, а 44 КВ и 29 Т-34 были получены уже в районе сосредоточения и времени на их освоение практически не было. Но и четыреста танков в двух танковых дивизиях и более двухсот — в моторизованной — это большая сила.
7й мк начал выдвижение на запад еще 5го июля, как только был получен приказ. 40 км на северо-восток от Лиозно до Витебска, потом — 50 на запад до Бешенковичей — и на юг. Часть колонн направлялась на юг и раньше — от шоссе Витебск-Бешенковичи как бы начинали стекать на юг стальные колонны дивизии под прикрытием 153й сд, которая, несмотря на вклинения, в общем еще сдерживала напор 19й танковой и, начиная с 7го июля — 14й моторизованной дивизий — прошедшие в предыдущие дни дожди размыли дороги, существенно замедлив продвижение дивизий. (в РИ 7й мк прорывал оборону уже в сорока километрах на запад от Витебска, причем прорывался через шестикилометровое дефиле между Западной Двиной и озером Сарро, при этом еще форсировал Черногостицу). Причем комкор Виноградов самовольно изменил маршруты движения колонн — вдоль Двины он пустил только одну дивизию, вторую же направил южнее — через Крынки-Замосточье-Подданы-Сенно или -Тепляки-Пустынки — путь выходил более петляющим, зато не надо было подниматься к Витебску, так что то на то и выходило.
Удар нанесли утром 6го июля. Создали артгруппы дальнего действия, а в танковых и мотострелковых полках — группы поддержки в составе двух-трех артдивизионов. Вначале наступление развивалось успешно — наши сбили с позиций передовые отряды немецких дивизий. Но недавно прошли дожди, реки разлились, и темп продвижения упал, порой не превышая четырех километров в час, а раскисшие грунтовые дороги замедляли передвижение грузовиков еще сильнее, да и делегаты связи доставляли сообщения гораздо медленнее возможного. Вскоре практически каждую реку приходилось брать штурмом. Так, в одном из боев передовой отряд под командой полковника Васильева фронтально атаковал немецкие позиции на том берегу батальоном танков Т-34, а в обход направил батальон на БТ-7. Через час немцы, потеряв девять танков и несколько орудий, были разгромлены при наших потерях в пять танков (РИ). Но через пару километров была уже следующая речушка, на которой атаку пришлось повторить — там была уже сильная ПТО и продвинуться дальше наши не смогли.
Но и такую оборону в начале наступления еще прорывали, хотя и с большими потерями. Уже ночью дивизия оборудовала несколько переправ, утром начала форсировать реку, но наткнулась на такую же сильную ПТО из порядка трех дивизионов артиллерии на участке в два километра, а с рассветом появилась и немецкая авиация. Так что танкистам пришлось отойти в лес, танковая атака возобновилась только в четыре часа дня, когда мотострелковый полк смог овладеть западным берегом, но был остановлен сильным пулеметно-минометным огнем. Тут уж снова вступили в дело танкисты — некоторые танки, врываясь на позиции немцев, вызывали в их рядах панику и заставляли отступить. Правда, потом к немцам подошли еще танки, и наши вступили в бой уже с ними, закрепившись на достигнутых рубежах. Всего за этот день наши подбили 42 танка, один даже утащили к себе в качестве трофея, уничтожили 41 орудие, но и сами потеряли более 70ти машин. Потери огромные. Да и по людям только убитыми было более двухсот человек. Но, в кои то веки, советские войска обладали преимуществом в маневре — просто за счет большего количества танков они смогли сформировать несколько групп, которые, делая попытки форсирования в нескольких местах, все-таки нащупали два плохо прикрытых участка в немецких порядках. Точнее, наши уже переправились через реку, когда столкнулись с немецким разведывательным подразделением. Смяв его в лобовой атаке, наши танки зашли во фланг оборонявшимся на основном направлении фашистам. Немцы дрогнули и стали отходить.
Более-менее успешно действовал и 5й мк. Он еще не успел сосредоточиться к началу наступления, так как изначально был направлен на Украину, уже потом перенацелен под Оршу, и так получалось, что эшелоны, отправленные из мест постоянной дислокации последними, приходили сюда уже первыми, так как шли уже по прямой. А части, уже прибывшие на Украину, снова грузились в вагоны и прибывали с опозданием. Да и то не все — мотострелковая дивизия корпуса большей частью осталась воевать на Украине. Из-за этого наступление отодвинули на день, но и 6го мехкорпус был не готов настолько, что ему пришлось сливать из танков топливо, чтобы обеспечить им хотя бы их часть, так что он рванул в наступление только передовым отрядом — остальные до часу дня ждали топлива и только потом бросились догонять.
Боевая группа под командованием И.П. Корчагина, состоящая из 33го танкового полка, мотострелкового полка и артполка 17й (советской, у немцев тоже есть тд с таким номером, в РИ как раз воевала здесь, в АИ — еще под Слуцком) танковой дивизии 5го мехкорпуса слитным ударом атаковала не успевших перейти к обороне немцев из 7й танковой и те начали беспорядочный отход (в РИ эта атака была под Лепелем (на северо-восток от Орши), до которого наши добирались через лесисто-болотистую местность со множеством речек, дожди размочили дороги, колесные машины и артиллерия постоянно отставали, и тем не менее группу смогли собрать и она провела успешную атаку. В АИ нам не надо атаковать на Лепель (тогда это наступление было нацелено в тыл немецким войскам, наступавшим на Полоцк), и наши наступают вдоль шоссе Минск-Орша, где проще с дорогами).
Генерал Павлов, выступавший в качестве координатора этого удара, пока не добился каких-то успехов — дистанция между полосами наступления дивизий была великовата, чтобы можно было говорить о каком-то взаимодействии соединений. Пока единственное, чем он мог помочь — это как-то наладить работу тыла, где, как и на фронте, хватало недостатков. Так, в изданном на третий день наступления приказе говорилось (РИ):
"Опыт двухдневных боев механизированных корпусов показал следующие недочеты в ведении танкового боя:
1. Мелкие танковые подразделения (рота, взвод) во время наступления двигаются большей частью по дорогам, в колонне, один танк за другим. При встрече с противотанковой артиллерией обычно головной танк выводится из строя, а остальные, вместо того чтобы быстро развернуться, атаковать и уничтожить противника, теряются, топчутся на месте и часто отходят назад.
2. В действиях отдельных подразделений и частей отсутствует маневр. Напоровшись на противотанковый рубеж или заграждение, танки пытаются их атаковать в лоб или отходят, не используя присущей им маневренности, не обходят противотанковые укрепления и не ищут обходных путей.
3. Отсутствует взаимодействие танков с пехотой и артиллерией. Артиллерия не прокладывает дороги танкам и пехоте, стреляет по площадям, а не по конкретным целям, недостаточно метко уничтожает противотанковую артиллерию противника. При встрече танков с противотанковой артиллерией и инженерными препятствиями пехота не помогает им преодолевать их. Необходимо даже с самыми мелкими танковыми подразделениями посылать пехоту для того, чтобы она помогала танкам своим огнем подавлять противотанковые орудия и преодолевать противотанковые укрепления, а затем танки должны прокладывать путь пехоте.
4. Командиры полков и дивизий вместо массовой и решительной атаки противостоящего противника высылают без нужды много различных разведывательных и охраняющих групп, распыляют свои силы и ослабляют танковый удар.
5. Преступно обстоит дело с донесениями и информацией. Командиры частей и соединений находятся в танках, теряют свои рации для связи с вышестоящими штабами. Никто не несет ответственности за информацию вышестоящего штаба. Часто сведения о противнике, о состоянии своих частей, характере и формах боя искажаются, перевираются и приносят вред. В тылу много разнообразных слухов, причем при проверке оказывается, что никто ничего не знает, один передает со слов другого. Даже разведывательные органы, высылаемые с целью добыть достоверные данные боем, докладывают командованию неверные данные и со слов других, вместо того, чтобы доносить то, что выяснил личным наблюдением и боем. И никто за это не привлекается к суровой ответственности.
6. Приказ об отрядах заграждения и наведения порядка в тылу не выполняется. Дисциплина марша не соблюдается. Одиночные машины без руководства и конкретной необходимости сотнями катают по дорогам, обгоняя друг друга и нарушая нормальное передвижение. Бойцы одиночками и целыми толпами бродят в тылу, не находя себе места.
..."
В общем, было над чем работать. Кстати — в моей истории вроде бы Павлов был арестован и расстрелян (в РИ — арестован 4го июля, расстрелян 22го июля), а тут он еще командует, хотя и с понижением — Тимошенко поставил его начальствовать над танковыми силами Западного фронта (в РИ так и предполагалось), что и неудивительно — танкист ведь, и довольно толковый — я позднее видел его довоенные докладные записки по развитию бронетанковых войск. Возможно, менее катастрофичное развитие событий не дало оснований для его ареста — наступление на южном фланге "он" все-таки сдержал, Гудериана остановил, ну а то, что Гот быстро прорвался к Минску — это уже вина Северо-Западного фронта — именно он стремительным домкратом отошел от границы на север и пропустил немцев. Получается, Павлов — наш должник. Вот только не знает об этом и, наверное, не узнает никогда.
