dd> Шли компактной группой. Замес грязи был знатный, но если двигаться не хожеными тропками, да не вслед в вслед, а по связанному жухлой травой грунту, да ещё выбирая окаменелости, получалось сноровисто.
Людей распределил-раздал, осталось вот этих двух вывести на позицию. Да посмотреть, как сами себя поведут — выберут необходимый ракурс и сектор, сменные лёжки. Пути отхода, если припечёт. Но бойцы тёртые, со своим промысловым оптом.
Один якут. С якутами вообще отдельная повесть — как он их затребовал и отыскал. Оказывается не берут малые народности в царскую армию. Нет на них налога кровушкой.
Второй тоже охотник, из сибиряков. Но в отличие от якута, которому сподручней на глазок, этот с оптикой дружит.
Вышли на возвышенность. Залегли. Осмотрелись.
— Вот там они накапливаются, — указал наблюдатель-вахмистр выделенный Гурко, — атакуют с двух направлений. По склону — це́пи, по низу идут колонной. Если взять левей вот того бельма... примерно на два корпуса и полкрупа — там у них позиция.
Кулемёт ёпт окаянный!
Ща не видать, но как казаки в шашки супостата берут, молотит губительно, етит его мать.
Богатырёв поднял свой бинокль, оценивая расстояние, выданное лазерным дальномером. В отличие от стрелковки из 21 века (а он даже своего "грача" Гладкову отдал) от хорошей оптики, пусть и не совсем военной, он не мог отказаться. Рисковал, конечно, штучкой из будущего... война есть война, на ней всяко может случиться. А так лишь, чтоб не бросался в глаза, обшил девайс парусиной, благо, что вещь компактная.
— Шибко далеко, однако, — подал голос якут, щурясь одним глазом на соседнюю сопку.
— С версту будет, ваш бродь, — поддакнул сибиряк, примеряясь в трубку прицела.
— Отсюда ровно 430 метров, — принуждённо проговорил Богатырёв, переводя мысленно в сажени. И чисто риторически спросил, — возьмёшь?
— Сдюжим.
Сибиряк уж без каких-либо напоминаний и приказов достал из сидора компактные сошки и неспешно крепил их к своей "мосинке".
* * *
— Я не склонен недооценивать, как и переоценивать "японца". "Шапками не закидаем", конечно, но и небрежения к противнику проявлять не следует! Вчерашние бои показали..., — Брусилов стоял в классической позе задумчивого военачальника, склонившегося над картой. Подняв голову, его взгляд невольно зацепился за камуфляж штабс-капитана, и он подмигнул молодому офицеру, — к слову сказать, господа, что вы можете сказать об участии наших новоявленных из пятнистого пополнения?
— Что касательно так называемых снайперов, имею положительные отклики от ротных командиров, — выступил начальник штаба 9-й стрелковой дивизии, — хоть тут и требуется взгляд непосредственно с поля боя. Своя статистика. А вот пулемёты на бричках....
— Да-да, — покивал Алексей Алексеевич, перебивая, — во вчерашних сшибках, кавалеристам и казакам тачанки пришлись весьма по вкусу.
Записная книжка штабного офицера....
"Выступив против великой армии... во всяком случае, против самой большой армии, ко всему ещё и европейской, японцы, наверное, теперь откровенно симпатизируют Куропаткину, — со снисходительного высока рассуждал сэр Ян Стендиш Гамильтон, — за его нерешительность, за всякий раз отданную инициативу и удачу".
При всех своих симпатиях, Гамильтон лишь иронично удивлялся: русский медведь ещё бегал по лесам, а маленький упрямый желтолицый народец уже делил его шкуру.
"Что они вообще смогли бы без британской помощи"?
Примечательно было вспоминать обсуждение на одном из представлений в штабе маршала Куроки Томэмото, затронувшее послевоенную тему и условия мира, которые будут продиктованы, несомненно, победившей Японией.
* * *
Дальнейшее наступление продолжалось короткими поочерёдными перебежками, примерно по 100 ярдов, с падениями, перекатами, под прикрытием ружейного огня.
Приверженец неплотных построений, Гамильтон счёл россыпь русской цепи более чем оптимальной. Тактика была не в диковинку. Даже приходилось наблюдать нечто подобное на учениях и у японцев. Но в данном случае исполнение было достойно восхищения.
Британский генерал понял, что в нём разгорается азарт. И даже возникло невольное желание "поставить на других", следуя общечеловеческому — "болеть" за более сильного и ловкого.
"Ах, чёрт побери! Но каковы"!
Непременно хотелось отметить некоторые исключительные моменты, занеся по-быстрому в блокнот, но боялся пропустить хоть одну деталь открывшегося внизу действа, жадно взирая в бинокль.
Звуки долетали с запозданием, уже на издохе, естественно отличить, кто стреляет было сложно, но генерал готов был поклясться, что слышал частое, короткое стаккато пулемётов. Или нечто подобного. И явно не одного, а нескольких.
"Недаром в донесении шпиона упоминалось "нестандартное оружие" — неужели скорострельные, автоматического взвода ружья"?
Перехватив зрительную трубу, попытался рассмотреть оружие нападавших, и даже вычленил:
"Что-то, похоже...хм. Явно не "трёхлинейки". Короче и без штыка. А где ж защитные панцири? — Словно рассчитывая увидеть начищенные до блеска конкистадорские кирасы, — ах, конечно же! Скорей покрашены, чтоб ничем не выделялись. Да у них и лица-то не белы́, сущие дьяволы! Как будто сплошные маски"!
Генерал перенёс внимание на русские тылы, пытаясь оценить силы противника.
"И всё же мало их. Даже если у них на этом участке в резерве... да хоть ещё целая рота, против целого батальона, который в обороне, шансы откровенно сомнительны.
Тем более что у японцев-то как раз резерв имеется. Всё согласно германской тактики — фронтальное наступление, а на флангах ждут сигнала на обходной удар".
И немедленно для убеждения навёл оптику на левый японский фланг, поскольку правый перекрывал скалистая гряда.
"Так точно"!
Слева заметно шевеление масс, колонна численностью до роты — подкрепление-резерв. "Там, в распадке, даже кавалерия пройдёт, — и усмотрел верховых, — сейчас ударят в бок, отсекут от основных сил. И конец русскому авангарду"!
Совсем не тихий Тихий.
Навстречу не чая — столетием в ретро!
Под солнцем одним и одни у причала,
Отважных фрегатов, бок обок от ветра,
Космическим ветром бы пьяно качало.
Весь путь до Петропавловска-Камчатского эскадру гнал попутный ветер — прям, закрывай глаза, представив мачты скрип и рей, тугие паруса!
Но тут другая романтика — сталистое небо было ненастно, утеряв, как и океан, любые яркие краски. И серые в немыслимых пятнах камуфляжа корабли как никогда вписывались в эту картину похмельного художника.
Первые же наблюдательные посты — Петропавловский маяк, а затем на мысах Бабушкин и Раков, организованные административной властью для наблюдения за морем, показали, что бухта и порт находятся под контролем российских властей. На флагштоках вился триколлор.
Да и у сигнальных пушек возились явно не азиаты — те в свою очередь, рассмотрев Андреевские флаги, поначалу немного сумняшеся на чудно́й вид броненосцев выкрашенных полосами и пятнами, приветственно махали руками.
* * *
Подёрнутая маревом Петропавловская гавань казалась пустынной, туман загадочно прятал границы, но два широкобрюхих парохода под американскими флагами обнаружились сразу.
— Вот они! Ваше высокопревоходительсво, — немедленно сообщил Игнациус, опытным взглядом опознав углевозов, — обещанные суда с углём-с. Отрадно!
Рядом, у совершенно негодных для погрузки-выгрузки причалов, понурился архаичный пароходик да пара зарифленных шхун. Суетились встречающие на пристани.
— Будут чествовать....
Неожиданностью было стоящее в глубине бухты крупное судно с клиперным носом, трёхтрубное, с изящными обводами. С Андреевским на корме.
— "Лена"! — Снова Игнациус, едва удалось прочитать название на борту, — вспомогательный крейсер. Из Владивостока?
На реях крейсера поползли сигнальные флажки, с него семафорили. С борта флагмана прозвучал выстрел из салютной пушки
