Глава 16.
Четвёрка русских крейсеров неспешно огибала остров Кюсю. Шли экономическим ходом, разве что "Рион", разгонялся до пятнадцати узлов, нагоняя очередную рыбацкую "шаланду". Не сказать, что японцы попрятались в гаванях — но три пароходика и полтора десятка шхун утопленные за пару суток не устраивали командиров и команды рейдеров, хотелось большого дела.
Однако адмирал не позволял "раздёргать" силы и пройтись "частным гребнем", топя всё подряд в беззащитных прибрежных водах Японской империи. Напротив, Николай Иванович отрядил в арьергард "Изумруд", дабы предупредить возможный бросок "собачек" вслед за обнаглевшими русскими. В то, что Камимура встретит их, сорвавшись на юг, оставив Лаперузов пролив, Небогатов не верил.
Вице-адмирал, по правде говоря, не собирался "протаскивать" во Владивосток броненосцы береговой обороны, как декларировал Бирилёву. Вот забрать у Клапье де Колонга "Мономах" и "Светлану", мореходный "Николай", вспомогательные крейсера и устроить войну на коммуникациях, дожидаясь осени, когда или шах или ишак (мир или шторма), позволят беспрепятственно собрать флот в главной гавани.
Кутузовская неспешная стратегия — она и сейчас самая верная. Ну а коль нет уверенности в положительном исходе генерального сражения, надо, опираясь на вместительные трюмы быстроходных "Урала", "Терека", "Кубани", "Днепра" и "Риона", поддержанных "Россией", "Громобоем" и "Николаем", устроить изрядное "кровопускание" торговому и рыболовецкому флоту Японии.
Того вынужден сторожить пять броненосцев Бирилёва, Камимура — пятёрку Клапье де Колонга. А тут появляется новая напасть в виде крейсерской эскадры, отбиться от которой при достаточной активности владивостокцев и амурцев, японцам попросту нечем. Даже "раздвоение" русских стало для Того головной болью, что же будет когда произойдёт "растроение"? Сплошное расстройство для японского морского генштаба... Тем более можно создать три сильных крейсерских отряда, достаточно автономных и терзать, терзать, терзать Японскую империю с юга и востока...
Но для этого придётся жёстко "подопнуть" безынициативного Клапье де Колонга, чтобы отряд из мелкосидящих "Ушакова", "Апраксина" и "Сенявина" демонстративно торчал в Татарском проливе, траля японские мины и выставляя свои. Да, если удастся "привязать" Камимуру к Лаперуза и Татарскому проливам, угрозой прорыва пяти старых броненосцев, то половина задачи решена...
У входа в залив Кагосима Небогатов решил воспользоваться хорошей погодой и подгрузить "Изумруд" углём, заодно поиграв на нервах самолюбивых подданных микадо. Разбегающихся рыбаков и каботажников не преследовали, но котлы держали в рабочем состоянии — мало ли, вдруг да выскочит на отряд обозлённый Катаока.
Для ускорения погрузки на "Рион" перебрались полста матросов с "России", а партия с "Громобоя" помогала изумрудовцам. Не прошедшие со Второй Тихоокеанской эскадрой ад угольных погрузок в океане команды владивостокских крейсеров работали с огоньком и весёлым матерком, многие сами вызвались "пойти на уголь".
Вице-адмирал, как заправский бухгалтер, нацепив очки колдовал над картами на мостике "Громобоя" и на нагло вышедший из залива английский пароход отреагировал буднично.
— Лев Алексеевич, вы уж, пожалуйста, нашего британского друга не тормозите. Всё равно идёт пустой, наверняка в Шанхай направится.
— Как скажете, Николай Иванович, но обидно — фактически союзник Японии, наверняка доставил военный груз...
— А вы похулиганьте немножко, как сблизится — отсигнальте им об утоплении "Хасидате" и двух миноносцев неприятеля и счастливого плавания пожелайте обязательно.
— Хорошо, но про миноносцы, зачем присочинять? — Брусилов искренне не понял адмиральского юмора.
— Если я не ошибаюсь, и британец идёт в Шанхай, то тем самым мы подадим весточку нашим. Ну а фальшивка о якобы потопленных миноносцах, будет к месту, — пускай лишний раз понервничает Того. Пока они разберутся, пока выяснят, что целы их миноноски, может мы ещё кого повстречаем и отправим в гости к Нептуну.
Брусилов рассмеялся и направился к сигнальщикам, а Небогатов продолжил вымерять маршрут отряда и думать — отправил ли новоиспечённый контр-адмирал Клапье де Колонг, хотя бы пару ББО в Татарский пролив, "пощекотать нервы" Камимуре. Почему то Николай Иванович в Константине Константиновиче сомневался...
Рандеву с "Уралом" состоялось у вулканического островка Аогасима в полдень 6 июня. Семёнов спешивший на встречу с адмиралом "с берегов Амура" чётко следовал инструкциям и не отвлекался на утопление японцев и на призование подозрительных нейтралов. Кавторанг посчитал, что новости о прохождении русскими крейсерами Цусимы известны и неприятель предполагает, что "Урал" идёт в условленную точку для присоединения к отряду рейдеров.
Небогатов в очередной раз удивил, приказав собрать совещание командиров на крейсере Семёнова, куда сам и отбыл вместе с Брусиловым. Встреча была радостной, обычно сухой и мрачный вице-адмирал едва не задушил в объятиях командира "Урала", вручил ему орден Святого Георгия и обещал представить к капитану первого ранга по окончании войны.
— Ну, Владимир Иванович, рассказывайте, как вы там разместились, на Амуре батюшке, какое настроение на судах. Константин Константинович излечился от меланхолии, ступив на землю русскую?
— Начну по порядку, Николай Иванович, по ранжиру. — Семёнов как и все прочие командиры был изрядно удивлён поведением адмирала, на флоте Небогатов славился сдержанностью и закрытостью, а тут — расчувствовался старик. — Клапье де Колонг бодр и деятелен, организует оборону района, всего выставлено несколько сотен мин, Татарский пролив надёжно перекрыт и с юга и с севера от устья Амура. Крейсера готовы к выходу в любой момент, но Константин Константинович экономит уголь, полагая невозможным быстрое пополнение запасов топлива при интенсивном крейсерстве. Тем более японцы не суются к нам с севера, ограничиваясь демонстрацией у пролива Невельского.
— Что с моим указанием выдвинуть к мысу Погиби броненосцы береговой обороны?
Как и предполагал Небогатов, осторожный Клапье де Колонг опасался отправить к минным постановкам большие корабли, страшась подрыва и решил "держать позицию" допотопными миноносками, ржавевшими на берегу и катерами с броненосцев. Но тут на Военном Совете "восстал" Миклуха. Брат знаменитого путешественника, невзирая на контр-адмиральский чин Клапье де Колонга раскритиковал "страусиную" позицию новоиспечённого адмирала и заявил, что его броненосец выполнит приказ Небогатова. Контр-адмирал не решился одёрнуть заслуженного каперанга, а Миклуха, воспользовавшись нерешительностью начальства, сразу же после совещания развёл пары, довёл "Ушакова" до мыса Лазарева, дал пару залпов по маячащим вдали японским миноносцам и стал обустраиваться на новом месте. Клапье де Колонг уже "вдогонку" назначил командира "Ушакова" ответственным за "Южную позицию" и распорядился сформировать из катеров с броненосцев тральную партию, подчинив её Миклухе.
— А как сам город, Николаевск? — Ферзен почему то решил, что адмирал оставит один из "камешков" при эскадре Клапье де Колонга и готовился "зазимовать на Амуре"....
— Город неплохой, правда я там и был то всего дважды, — Семёнов развёл руками, — а люди просто замечательные. Когда узнали что к ним идёт флот, всем Николаевском кинулись помогать — выделили какие только были пароходики, буксиры и шаланды, обвешили фарватеры. Местные купчины скинулись и обеспечили эскадру свежей говядиной. Рыба, дичь — так просто завалили, всё в дар флоту, представляю как ревизоры на кораблях радуются. Знаете, господа, я забрал на "Урал" подшивки российских газет, читал эти дни и понял — для дальневосточников мы защитники Отечества, а для столичных прощелыг и жителей центральных губерний — дармоеды, непонятно где и чем занимающиеся. Скажу откровенно, — горячий и искренний приём нашего флота в Николаевске и меня и всю эскадру невероятно воодушевил. Не зря мы совершили беспримерный поход, не зря Николай Иванович прорывался Цусимой.
— Это лирика, Владимир Иванович, а нам предстоят очень серьёзные дела, — Небогатов поднялся, — сидите господа, я с вашего позволения прохаживаясь буду рассказывать. Наши пять крейсеров изготовились к броску в Токийский залив, не в сам залив, конечно. Но погонять японцев и нейтралов "у спальни микадо" мы просто обязаны.
— Попрятались они, — буркнул Лилье, — Камимура не покинет позиций в Лаперуза, а более остановить нас некому. Пошуметь то пошумим, но кого гонять? Топить рыбаков, так цена потраченного угля в разы больше чем их лодчонки. Овчинка выделки не стоит.
— Владимир Александрович, вы совершенно правы. Но и задачей то рейда является проведение во Владивосток возможно большего числа вымпелов "Сахалинской эскадры". Потому утопление вражеских купцов — дело второстепенное, хоть и важное.
— Николай Иванович, — поддержал Лилье Брусилов, — я вам уже говорил, что считаю нецелесообразным гонять крейсера в Николаевск в обход Японии и Сахалина. Мало ли какая поломка, так и по углю мы буквально впритык идём. Может быть, стоит вернуться к Цусиме, постараться утопить вымпел другой из эскадры Катаоки. Ну чего мы добьёмся, гоняя "Россию" и "Громобой" туда-сюда за тысячи миль, попусту вырабатывая ресурс машин?
— Вот вы и вернётесь к Цусиме, — вице-адмирал достал из папки лист бумаги, — моим приказом капитан первого ранга Брусилов назначается командиром отдельного крейсерского отряда, состоящего из "Громобоя", "России", "Изумруда", "Риона". Действовать будете под моим адмиральским флагом. Все должны думать, что Небогатов остаётся на "Громобое". Я же "инкогнито" на "Урале" ухожу в Николаевск, где забираю у Клапье де Колонга все крейсера, возможно, что и "Николая" и направляюсь к вам.
— Удивили, Николай Иванович, в который раз удивили. Но к чему такая таинственность?
— Пусть Того думает, что Небогатов нацелился на срыв военных перевозок. Бирилёв во Владивостоке сидит крепко, японцы туда соваться не будут, ограничатся блокадой отряда бородинцев. А вот Камимуру могут ослабить, что нам, идущим от Сахалина, будет совсем не лишним.
— Но, Николай Иванович, мы же совершенно не готовы к рейдерским операциям. Нет достаточных средств в корабельных кассах на закупку угля и провизии, нет плана по взаимодействию с угольщиками. Одним "Рионом" отряду не обойтись!
— Знаю, Лев Алексеевич, знаю. Но и вы меня поймите, — только начни я эту волокиту по подготовке к крейсерским операциям по прерыванию японского судоходства, как через интендантов, писарей и через болтливость нашу великорасейскую содержание штабных бумаг станет известно неприятелю. Поэтому топите врага под моим флагом, на эскадре слухи о моём уходе на "Урале" пресекать, не дай Бог, кто проболтается во время погрузок с нейтралов.
— Но как рассчитываться за тот же уголь?
— Расписками, министерство финансов оплатит все векселя, никуда не денется. Государь император выразил высочайшее удовольствие действиями флота, так что поворчат виттевцы и успокоятся. Господа, я понимаю, что вы настраивались идти до северной оконечности Сахалина, потом обратно. Но как справедливо заметил капитан первого ранга Брусилов — тратить ресурс боевых кораблей на тысячекилометровые океанские прогулки нецелесообразно. Да, есть риск, что одиночный "Урал" перехватят. Но мы на войне, тут без риска никуда. Да и думаю, не будут гоняться за вспомогательным крейсером большими силами, а пользуясь радио "Урала" вызовем "Светлану" с "Мономахам" в помощь.
Неожиданное решение адмирала, хоть и удивило офицеров, но показалось им вполне разумным. "Угольная" проблема вполне решается как захватом призов, так и бункеровкой в портах, что не так уж и страшно, если принять во внимание нахождение эскадры Камимуры в проливе Лаперуза, и утоплении двух лучших бронепалубных японских крейсеров. Да и сам Того, вряд ли вот так, сразу, кинется на юг, предоставив свободу действий в Японском море современным российским броненосцам под командованием Бирилёва. Главное — продержаться пару недель, а там и Небогатов подтянется...
Примерно так рассуждали командиры крейсеров, расставаясь с адмиралом. Брусилов, получив карт-бланш, уже прикидывал в какой порт поочерёдно "загонять" корабли на бункеровку и добрым словом поминал предусмотрительного Николая Ивановича, заставившего принять продовольствия с изрядным запасом. Да и команда из восьмидесяти здоровых и крепких матросов, пополнившая экипаж "Риона" как раз для угольных погрузок в открытом море, показывала предусмотрительность командующего. Брусилов поднимаясь по трапу на родной "Громобой" хмыкнул, вспомнив напутствие остающегося на "Урале" Небогатова, пожелавшего удачи и скорейшего производства в адмиралы по итогам командования отдельным отрядом крейсеров.
"Похоже, старик старается продвинуть симпатичных ему офицеров, — подумал каперанг, — вот Бухвостов получил погоны контр-адмирала, Игнациус, Клапье де Колонг. Как говорил Свенторжецкий — на очереди Бэр и Миклуха"...
Оставшись наедине с Семёновым вице-адмирал кликнул вестового и предложил отметить коньяком награждение кавторанга орденом Святого Георгия.
— Благодарю за представление к высокой награде, ваше высокопревосходительство.
— Полно, Владимир Иванович, орден вы честно заслужили поспособствовав прорыву "Изумруда" и первым придя в Николаевск, подготовив город к приёму эскадры. Кстати, как вы мины выставляли, я по сию пору понять не могу — за сутки весь запас притопить в Татарском проливе — это ж надо умудриться.
— Тут моей заслуги никакой, — отменно сработали минёры крепости, я лишь общие пожелания по постановке высказал. Все понимали — надо прикрыть порт от вероятной атаки японцев. А я в тот первый визит только и отметился как на телеграфе, у контр-адмирала Русина и побеседовал накоротке с городскими промышленниками, попросил их помочь, чем возможно российскому флоту, больше года в море находящемуся...
Небогатов, за последний бурный месяц пристрастившийся к коньяку (а что делать — нервы, господа, нервы!) собственноручно налил кавалеру чарку, провозгласил тост и, не мешкая, разлил по второй. Бутылку усидели за два часа, Семёнов рассказал о спешном обустройстве батарей, в том числе и на Сахалине, о многочисленных посадках на мель, впрочем не приведших к каким либо печальным последствиям — осторожный Клапье де Колонг буквально "вползал" сначала в пролив, а затем и в лиман, памятуя о разодранном на камнях "Богатыре" и подстраховываясь буксирами. Со слов командира "Урала" получалось, что новая "нечаянная" база флота свою задачу по сбережению кораблей выполняет, а наличие плавмастерской "Камчатка" способствует восстановлению боевой мощи броненосцев.
— "Наварин" к нашему приходу может быть уже и в относительной исправности, а вот машины "Сисоя" отремонтировать не получится, так и будет хромать на семи узлах наш "святой броненосец", — доложил кавторанг.
— Да, Константин Константинович телеграфировал, — в плавучую батарею определил "Сисоя". И правильно. Но мне сейчас более интересны "Мономах", "Светлана" и "Николай", они для крейсерских операций сгодятся, а "Наварина" с "Сисоем" и тройкой броненосцев береговой обороны я бы так и оставил в Николаевске до самого заключения мира. "Разменял" бы их на четыре крейсера Камимуры не задумываясь...
— Николай Иванович, вы уж простите, но я не верю в скорое заключение мира. После вашего прорыва не верю! Наконец то русский флот себя проявил, русская армия сосредоточила огромные силы на Сыпингайских высотах, японцы далеко углубились в Китай. Нет, государь не пойдёт на перемирие, а значит — воевать нам и воевать!
— Умны вы, Владимир Иванович, за что и ценю, — Небогатов рассмеялся, — Его Императорское Величество Николай Александрович предписал мне разработать план по десантированию на Хоккайдо!
— Ого, — Семёнов не удержался и присвистнул...
— Вот именно. И сами догадайтесь, кому далее будет поручено осуществить сей замысел?
— А что же Бирилёв?
— Тут то и проходит разграничение полномочий, самим императором установленное. Алексей Алексеевич как командующий Тихоокеанским флотом отвечает за безопасность главного порта — Владивостока. Он щит, а мне выпала честь быть мечом Российской империи в дальневосточных водах.
— Но как не разгромив флот противника вести десантные операции?
— Тут, Владимир Иванович, как я понимаю, два фактора сработали. Первое — в Маньчжурии участились случаи попадания в плен японских офицеров. А солдаты так те сами сдаются при первом случае. Такого ранее не отмечалось. Воевать и рисковать не хотят, подданные микадо, устали, жаждут скорейшего мира. И генштабовские горе-аналитики, предрекавшие в начале войны, что русская армия макак шапками закидает, воспряли, подсчитали по умным формулам скорый крах Японии, истощённой на полях сражений и лишившейся резервов. Поэтому даже батальон, высаженный на Хоккайдо, по мнению умников из-под арки, способен совершить марш в сотню другую вёрст по Японии, круша всё на своём пути. Высаживаем, допустим, героический пехотный пластунский батальон с "Урала" в Охотском море, а его забирает, ну скажем, "Днепр" в море Японском. В результате такого набега японцы посрамлены, наши чудо-богатыри возвеличены невероятно, микадо в ужасе, японский генералитет режет себе животы фамильными ножиками...
— Вы серьёзно, Николай Иванович?
— Более чем, более чем. Я пытался "отбояриться" от такой чести, прямо телеграфировал императору, что не могу знать состояния японской сухопутной армии и положения дел в гарнизонах на островах, но их флот — серьёзный противник и десантирование приведёт к неоправданным потерям.
— И что же царь?
— Как я понял, моего тёзку взбесили японцы на Сахалине и кто-то близкий к императору, эти чувства — "отомстить макакам", усердно подогревает...
— Да, невесело, стоило прорываться через Цусиму, чтобы потом тонуть где-нибудь у Вакканая.
— К чему такие мрачные прогнозы, Владимир Иванович, пускай уж лучше японцы тонут. Нам же с вами побеждать предстоит. Одно хорошо — удалось выбить под грядущие десантные операции пять радиостанций мощностью даже поболее чем на "Урале", для координации действий крейсеров. Лично император и генерал-адмирал озаботились их скорейшей доставкой во Владивосток.
— Интересно, кому честь выпадет — попирать священную землю Японской империи?
— Чего не знаю, того не знаю. Но я категорически высказался о невозможности десантирования на острова конницы и нецелесообразности формирования десантных партий из моряков, которых учить втрое дольше чем пехоту, а у нас на кораблях и так некомплект специалистов дичайший. Значит, будут или пластуны казаки, или гвардейцев из Питера обучат нырять и к нам пришлют литерным эшелоном. Эх, заговорил я вас, Владимир Иванович, отвлекаю он хлопот командирских. Проводите-ка меня до моей каюты. Интересно, как там Брусилов "штурмует" Токио...
Разумеется, капитан первого ранга Брусилов в Токийский залив не полез и посчитал задачу исполненной, показав силуэты крейсеров японским наблюдателям на пределе видимости. После чего командир отдельного отряда крейсеров показательно, с шумом, затратив снарядов вдвое больше нормы, расстрелял небольшой каботажный пароходик, хотя вполне можно было заставить невезучего капитана просто затопить судёнышко. Но "театр есть театр" и, закинув в топки побольше угольной пыли, чадящие русские рейдеры не спеша пошли на юг, важно и грозно гудя на разбегающихся японских рыбаков. Останавливаться для утопления утлых лодок Брусилов не стал, а достойных целей на горизонте не маячило, встретившихся, явно пустых англичанина и американца досматривать также не стали — время дороже...
— Лев Алексеевич, — вахтенный офицер отвлёк Брусилова от поедания каши, поданной с пылу с жару расторопным вестовым, — англичане отсемафорили: "Приветствуем доблестного адмирала Небогатова".
— Вот же черти островные, — каперанг не подавился, но таки преизрядно закашлялся, — прав Николай Иванович, стократ прав. Передайте в ответ: "Благодарю, желаю счастливого плавания. Вице-адмирал Небогатов".
Лейтенант удивлённо посмотрел на командира, но козырнув, отправился к сигнальщикам.
Брусилов отослав "Изумруд" на тридцать миль вперёд, вёл отряд на двенадцати узлах, не особо надеясь на восточном побережье Японии утопить что-либо достойное внимания, но трёхдюймовки крейсеров холостые выстрелы время от времени, всё ж таки производили, особенно когда на горизонте показывались мачты рыбацких лодок. Капитан первого ранга признавал правоту своего адмирала, полагавшего, что рассказы рыбаков о ужасных русских кораблях стреляющих во все стороны, народная молва переиначит в более страшном и кровавом варианте. А этого собственно от русских крейсеров и ожидает высокое начальство что в Санкт-Петербурге, что во Владивостоке — нагнетания паники в стане врага, осознания беззащитности страны Ямато против кораблей северных варваров.
За час до захода солнца Брусилов скомандовал отряду поднять ход до пятнадцати узлов и уходить на юго-восток. Мало ли что может случиться в сумерках или ночью, не зря же на пределе видимости за русскими крейсерами плелись японские миноноски третьего или второго, чёрт их там разберёт, класса. Не хватало на ровном месте споткнуться, получив минную пробоину от отчаянного смертника. Брусилов подумал, что адмирал и тут оказался прав, заявив, на Военном Совете, что ничтожные силы японцев, прикрывающие Сангарский пролив не что иное, как ловушка. Проскочить пролив, словив мину в борт от смертников на миноносках, нахватавшись снарядов в упор с "Чин-Иена" и "раскорячиться" посреди Японского моря, окружаемым Того и Камимурой — ну его, такое удовольствие. Да, получилось в прошлом году у Иессена, так в прошлом году и Владивосток был практически не защищён, если смотреть с сегодняшних позиций...
Размышления каперанга прервал сигнальщик: "Прямо по курсу огни. Купец. Большой"...
